грозные южные боги то ли ругаются, то ли флиртуют, се лянь не понял

Сегодня оказалось, что метлой генерала подметающего пол больше не испугаешь. Фэн Синь набрал в лёгкие побольше воздуха. В отстроенном заново монастыре Водных каштанов начиналась потасовка. После событий Тунлу сложно было заметить во всеобщей суматохе среди сотен нерешённых дел и проблем, но, когда всё более менее устаканилось, небожители вдруг поняли: что-то не так. Не то, чтобы это было прям заметно, нет, если бы не Линвэнь, поблагодарившая южных богов войны за то, что не начали разрушать Небесную Столицу едва она оказалась построена, никто бы и не понял. Они больше не дрались насмерть. Это кажется маленьким шажком, но на самом же деле — могло бы померяться длиной шага со статуей Его Высочества, выбравшейся из печи. Удивительным образом, их язвительные крики превратились в подначки, а вместо битв с духовным оружием они валяли друг друга по полу чуть ли не веселясь. Генерал Наньян стал частым гостем во дворце Сюанчжэня, как прежде без стука выбивая дверь с ноги под громогласное "Му Цин!" и пугая младших служащих. Первое время все ходили и заикались, но их генерал, почему-то только глаза закатывал и говорил: «Может мне вообще от дверей отказаться?». А потом распускал всех слуг, чтобы те на выходе вынесли с собой ещё и павшую смертью храбрых дверь, и утаскивал Наньяна за собой под «Ну а что, ты наверное, опять на неё защитное заклинание, которое меня не пропускает, поставил». Никто не знал, какова же цель этих визитов, шепотки и не приблизились истине, а Юго-Восточный бог войны в следующий раз снова ломал двери, проверяя терпение хозяина дворца на прочность и распивая с ним чаи в вишнёвом саду на заднем дворе. Генерал Сюанчжэнь в свою очередь из собрания в собрание занимал место всё ближе и ближе к Наньяну, пока наконец не остановился по правую руку, всё так же скрещивая свои на груди и надменно поднимая подбородок. Фэн Синь постоянно говорил ему что-то на ухо, заставляя закатывать глаза, и, однажды, они даже получили замечание за разговоры не по теме. Оба тогда раскраснелись и принялись тыкать друг в друга пальцами, обвиняя и закатывая скандал. В конце концов, показательно отвернулись друг от друга и оставшееся время лишь фыркали. Всё громче и громче. Короче говоря, все пожалели о том, что обратили на них внимание и решили не трогать.. кхм-кхм, пока не пахнет. К своему стыду, Се Лянь и сам всё проглядел, и теперь гадает: что же у его друзей за отношения? — Иногда я уже не понимаю, это вы играетесь или серьезно затеваете драку... — смущённо признаётся Се Лянь. — Не переживай, гэгэ, похоже, им просто нравится такой способ коммуникации, — пожимает плечами Хуа Чен. — Им нравилось и пытаться друг друга убить, — неловко улыбается Се Лянь в ответ, — Как тут не переживать? — Расслабься, Ваше Высочество, — говорит Фэн Синь, умудрившись наконец заломать руку Му Цина ему за спину, и прижимает его свободной рукой к своей груди, — У нас все хорошо, правда, Му Цин? Му Цин в опровержение качает головой, шипя: — Я его убью. — Да ладно тебе, — смеётся Фэн Синь, — Если бы тебе такое не нравилось, я бы уже давно получил по яйцам. — Не горю желанием возводить себе новые храмы из-за того, что твои верующие спалят нынешние до тла, — фыркает Му Цин, дергаясь и наступая лучнику на ногу, — Лишить их предмета их поклонения... Фэн Синь с рыком ставит ему подножку, дергая на себя, чтобы потерял равновесие, а он со смешком спрашивает: — А ты знал, что на земле даже лепят статуэтки? — по хихиканью, прикрытому кулаком, не сложно догадаться статуэтки чего, — Как думаешь, они используют их по назначению? — Только ты мог додуматься использовать их не по назначению! — парирует Фэн Синь. — На что это ты намекаешь? — предупреждающе звучит от Му Цина. — На то же, на что намекаешь ты. Му Цин резко разворачивается, отталкивая от себя чужие руки. — Я передумал, не так уж мне важны мои нынешние храмы, — и подрывается в бой, намеренно целя острой коленкой лучнику в пах. Тот с весёлым возмущением успевает отпрыгнуть и на всякий случай прикрывает достоинство рукой. Му Цин не отступает. — Всё, ладно, иди подрочи и успокойся! — Сам себе подрочи, придурок! — Нет, они точно ругаются по-настоящему… Или нет. — Се Лянь честно-честно силится понять, даже голову наклоняет, — Я не понимаю. Ребята! — Ваше Высочество, сам же видишь, ему просто хочется мой член на его устах! — восклицает Фэн Синь, оббегая стол по кругу, пока Му Цин гонится за ним, — Даже если только на словах! — Ты..! Да ты сам просто этого хочешь, но я коснусь тебя там только ударом колена, вот и напрашиваешься на это изо всех сил, извращенец! — Му Цин резко разворачивается, меняя направление, и Фэн Синь чуть не попадается, но в последний момент от столкновения лицом к лицу успевает рвануть в противоположную сторону. — Откуда ты вообще знаешь об этих статуэтках, а? — Как же я могу упустить из виду что-то, способное тебя позлить? — ухмыляется Му Цин, — Оказывается, самомнение у тебя даже больше, чем то, что пониже. Они резко замирают по разные стороны от стола, дергаясь то в одну, то в другую сторону, пытаясь предугадать действия соперника. — Вот опять! — Фэн Синь вскидывает руку, тыча в него пальцем, — Ты хоть минуту можешь не думать о моем члене? С чего ты вообще взял, что он меньше?! Му Цин пытается за этот палец его и схватить, перегибаясь через столешницу, но Фэн Синь вовремя успевает сделать шаг назад. — Пока не доказано обратное, как говорится. У меня нет ни одной причины думать иначе, тем более, ты всегда так злишься, что, вероятно, я прав. — Пока не доказано, говоришь? — снова шаг к столу, Фэн Синь выглядит решительно, — Я потребую с тебя признание в твоей грубой ошибке. — Это ты признаешь, что я прав, — говорит Му Цин и тоже упирается бедрами в преграду. — …Так они флиртуют? — Се Лянь запутался, и хвала небесам, что грозные южные боги войны не слышат и не видят ничего, что не касается друг друга. Они метают взглядами молнии через стол секунд десять. Если бы бедный предмет мебели был живым, он бы сам убрался подальше, не рискуя оставаться между этими двумя. — Ну так что, генерал Наньян? Ты признаёшь мою правоту? — с вызовом язвит Му Цин. Он сам не совсем соображает, какой именно вызов он бросает, Фэн Синь тоже, но несмотря на это, он из тех, кого спровоцировать можно буквально на что угодно одним простым «слабо?». — Черта с два, — кипит Наньян, с силой отталкивая стол в сторону, чтобы беспрепятственно схватить Му Цина за руку и быстрым шагом утащить во дворец. «Ну вот. Они разрушат монастырь Водных каштанов на праздник в честь его постройки», — печально думает Его Высочество. Фэн Синь ведёт Му Цина в первую попавшуюся пустую комнату, с грохотом захлопывает дверь и сразу ставит запирающую печать и звуковой блок. — Что ты делаешь? — Му Цин хмурит брови серьезно. — Я приму твои извинения только на коленях, — ставит условия Фэн Синь. Сочтённая Сюаньчжэнем за пустую подначку фраза удостаивается насмешливого хмыканья. — Мечтай. С чего бы мне перед тобой из- Его перебивает звук спущенных штанов. Рот открылся сам собой. Возможно, ему и правда придется извиняться. — Если ещё сомневаешься, возбуди и посмотришь, — ровно говорит Наньян, будто совсем не смущаясь наготы. Сюаньчжэнь поднимает наконец свои глаза и думает: как он мог свое достоинство доверить в руки человеку, который пару минут назад пытался все ему там отбить? Понимает — Фэн Синь всегда серьезен и упрям до крайности, когда речь заходит о вызовах. Он такой же, поэтому, ещё раз оценив размерчики, шагает вплотную к генералу не для того, чтобы осуществить свои угрозы. Легко сжимает рукой, заставляя дёрнуться, и медленно двигает. Чужой член на ласку отзывается мгновенно. Фэн Синь поддевает пальцем ремешок у него на шее и резко тянет на себя, так, что они сталкиваются кончиками носов. Му Цин не смеет разорвать зрительный контакт первым чисто из принципа. Он то краснеет, то бледнеет, находит это невозможно смущающим и интимным, да и интерес к нижней части тела Фэн Синя не помогает, заставляя его прикладывать недюжинные усилия, чтобы не отпустить взгляд. Играют в гляделки, черт возьми. В такой-то момент. Сюаньчжэнь твердо решает во что бы то ни стало заставить его отвести глаза первым, так что темп рукой беспощадно увеличивает, второй хватаясь за бедро. Фэн Синь стонет, но, поганец, смотрит. Му Цин пальцем обводит головку, потом дразнит уздечку и уже чувствует, насколько увеличилась плоть в руках. Смотреть. Хочется. Фэн Синь рукой держится за его плечо, чтобы устоять на месте и тяжело дышит, упрямый. Принимается решение сменить тактику на противоположную. Он возьмёт его измором. Замедляется максимально, вырывая недовольный стон, а в глазах ехидные черти пляшут, раскрывая свои планы. Фэн Синь держится пару минут ещё, пытается толкнуться в его кулак, но все попытки пресекает рука, усилившая хватку на бедре. Упрямый Наньян все-таки с шумным выдохом сдается ему, прикрывая глаза и прижимаясь к его лбу. Наконец-то. Взгляд Му Цина уже через мгновение оказывается там же, где ускоряет свои рваные движения рука. Ого. Му Цину правда приходится признать — генерал Огромный Член таковым и является. Но это больше хорошие новости, чем плохие. По правде говоря, он вообще не видит в этом открытии ничего плохого. Только собственный ноющий член в штанах. Это неприятненько. Но спор он проиграл — он задолжал извинения. На коленях. Что ж. Он выпускает член из руки под очередной недовольный звук, и толкает Фэн Синя спиной к стене. Делает глубокий вдох, чтобы вдруг не перенервничать и не сбежать, и не давая себе времени на раздумья резко опускается на колени. Фэн Синь удивленно охает, будто и не знал о принципиальности Му Цина. Он бы фыркнул в ответ в какой-нибудь другой ситуации, но в этой — прямо перед глазами открывается такой вид, что не до фырканий вовсе. Даже закатывать глаза, отводя их от самого главного, кажется кощунством. Он снова одну руку устраивает на бедре, а второй скользит к паху. На головке снова выступают капельки смазки, позволяя понять, что Фэн Синю открывшийся ему вид тоже нравится. Му Цин не особо торопится, большим пальцем смазывает предэакулянт и подносит к губам, чтобы слизать с пальца, пробуя. Фэн Синя сверху, кажется, настигла небесная кара, что он так вжался в стену, скользя по ней руками. Орган, оставленный без внимания, опять дёргается, привлекая внимание, и Му Цин не может в этом внимании отказать. Он широко лижет до головки от самого основания, сразу же получая стон Фэн Синя в награду. Делает так ещё раз, а потом вдруг заходит сбоку, открывая рот и всасывая, и наконец позволяет головке приятной тяжестью оказаться на своем языке. Выпускает с причмокиванием, заглушенным Фэнсиневыми охами и ахами. Решает побесить: — Я приношу свои извинения, Совершенный Владыка Наньян, — говорит отстраняясь, поднимая глаза. Фэн Синь наверняка едва держится, думает, он столько раз останавливался. Теперь вот правда извиняется на коленках. И по титулу обращается. Му Цин ставит на кон все свои добродетели и храмы, — он точно попал сразу в две влажные фантазии Фэн Синя. Он строит абсолютно невинный взгляд, а губы блестят. — Блять, просто заткнись, — мученически стонет бог перед ним, хватая за затылок и снова притягивая к своему возбуждению. Пора бы ему уже, действительно, проявить инициативу, а то стоит стену подпирает. «Ну наконец-то», думает Му Цин. — А ты заткни меня, — говорит. Фэн Синь с рыком второй рукой придерживая член, насаживает Му Цина на него ртом. Черт его знает, как это так получается, но Му Цин не сдерживает довольного стона, пуская его вибрацией по плоти. Продолжает смотреть Фэн Синю в глаза, пока тот наматывает его хвост на руку и толкается бедрами. Опять гляделки? Теперь преимущество скорей у Наньяна. Хоть Му Цин и двигает головой самостоятельно, задавая ритм, Фэн Синь поддается навстречу, входя глубже и заставляя глаза таки прикрыть. Ему интересно, как он смотрится с членом Фэн Синя во рту. По реакции самого Фэн Синя — бесподобно. Эта мысль заставляет работать усерднее. Он всасывает щеки, и чувствует одобрительно поглаживающую руку Фэн Синя в своих волосах. Му Цин любопытный, в конечном итоге проглатывает сперму и сбегает из комнаты уже через две секунды. Красный, растрёпанный и с распухшими губами. Ой небеса. Нет. Возвращается обратно. Фэн Синь натягивает на себя штаны и интересуется: — Так и будешь дверями хлопать? Му Цину с таким видом отрезаны все пути отступления. Остаётся только тяжело вздохнуть и дождаться, пока Фэн Синь не подойдёт и не сотрёт большим пальцем белую каплю с нижней губы, ласково усмехаясь. Му Цин немедленно вспыхивает и толкает в грудь, но Фэн Синя таким не напугать. Он тянет за эти самые руки на себя и прижимает, так, чтобы удостовериться — у Му Цина стоит. Сюанчжэнь рвано выдыхает, но позволяет чужим губам целовать шею, а рукам — сжимать его задницу, притираясь. Себе он позволяет стон. Спустя двадцать минут двое, выглядящие опрятнее, чем было прежде, возвращаются к празднику жизни на заднем дворе, где народу заметно прибавилось. Му Цин алеет и берет чарку с вином, удивляя свидетелей, чтобы осушить ее и прополоскать рот. Фэн Синь с противоположной стороны того же бедного стола потирает шею, посмеиваясь. — Помирились? — спрашивает Се Лянь, завидев наконец своих друзей. — Столковались? — ехидничает черт в красном, понимая чуточку больше.