У Му Цина есть сердце

Фэн Синь перегорел как спичка, которую впору пальцами в пыль раскрошить. Он ничего уже больше не хочет и ничего не может. С самого детства ему прививали верность до самой смерти, учили быть целеустремленным, упорным, и готовым отдать свою жизнь, ведь по сравнению с чужой она ничего не значит. Уже обученного таким образом его взяли на службу Его Высочеству, и это стало смыслом его жизни. Смыслом развиваться, становиться сильнее и существовать, а теперь… Что ему остаётся теперь? Он знает, что ничего. У него больше ничего не было, ему и не нужно было. А теперь он потерян и не видит смысла даже жить. У Фэн Синя нет больше целей, он не знает куда идти и чем заняться, но идёт. Он движется на север, чтобы холодный местный ветер отрезвил мысли и принёс ему в ноги новый путь. – Помолвку придется отложить, дорогая, – краем уха слышит Фэн Синь, едва не валясь лбом на стол от усталости, – Наш охранник почил. Идти без защиты совсем небезопасно. Дорога привела его к поселению в глуши полей. Он почти не ел с момента ухода, но в карманах совсем пусто. Не спал два дня. Решил, что отдохнёт немного и направится к главной площади пострелять из лука и собрать на ночь в гостевом доме. – Но как же так, матушка! Мы так долго планировали, а теперь ещё больше ждать.. Минуты без него невыносимы... – слышится вздох молодой девушки за спиной. – В нашей местности и не найти того, кто бы взялся идти через Рощу Призраков, А-Линь. Расклеим объявления, может случайные путники откликнутся, а пока придется ждать. Лучник заставляет себя открыть глаза и взвешивает за и против. Аргументов против у него, в принципе, ни одного. За идею служит заработок и, возможно, место для сна. Прибыльная работёнка сама подвернулась под руки, так почему бы и нет? – Но матушка! – слёзно восклицает девичий голос. – Ищете смелого путника, чтобы сопроводил через опасные земли? – оборачивается Фэн Синь, – Считайте, вам повезло. – А вы?.. – Ищем-ищем! Вы кажетесь сильным, с луком.. Нам подходите! Видишь, матушка, судьба благоволит нам, – девушка утирает слёзы с сияющих глаз. Ей на вид лет семнадцать. Она выглядит обеспечено в расшитом цветами платье с множеством побрякушек. Волосы, которые не забраны в тонкую косу сверху, падают русым на плечи, а во взгляде плескается по-детски наивное счастье. – У вас уже был такой опыт? – спрашивает её мать строгим голосом, оценивая его вид. Она в тёмном, украшений на ней поменьше, и взгляд совсем другой, но такие же русые пряди в высокой причёске не дадут ошибиться. – Я служил телохранителем у одной семьи, – обходит Фэн Синь, – С четырнадцати. Девчонка охает радостно, и мать вздыхает, смотря на неё. Взвешивает своё решение. – Как вас зовут? – Нань Фэн, – говорит он. Пусть городок и далеко от бывшего Сяньлэ, стоит всё же быть осторожнее. Охота на них продолжается. – Приятно познакомиться, господин Нань Фэн, – тянет руку девчонка, – Меня зовут Тао Линь, это моя матушка Тао Зен. Матушка, мы же можем взять его? Просите сколько угодно за свои услуги! – Сначала мы проверим ваши навыки и убедимся, что не наняли шарлатана. Фэн Синь кивает, и женщине ничего не остаётся, кроме как спросить: – Каковы ваши условия? Фэн Синь чешет затылок. – Ну.. Мне бы поспать и поесть, а потом можем отправляться. Заплатите мне столько же, сколько заплатили бы своему почившему охраннику, о большем я просить не стану. На этом и договорились. Они расспрашивают его о его искусстве и навыках в дороге к поместью. Оно не королевское, но всё же, достойное. Большое и скорей простое, чем вычурное. Фэн Синя провожают на задний двор через просторные залы и коридоры, он лениво рассматривает убранство, стильный антиквариат и архитектуру места, на секунду вспоминая императорский дворец. Там было примерно так же. Он отгоняет картинку перед глазами мотком головы и хмурит брови. О тёплых временах прошлого больше не хочется думать. Того не вернуть. Всё должно остаться там, – решает он, – прошлое остаётся в прошлом, нечего об этом думать. – Ну вот, – говорит госпожа Тао Зен, когда они выходят во двор, – Покажите нам что умеете. Фэн Синь думает, что, в принципе, от плана на день не сильно и отошёл. Он постреляет на публику и сможет в комфорте поспать. Он поднимает лук и достаёт стрелу, целя в дальнее дерево. Есть у него один приём, чтобы разобраться с этим быстро. После него его навыки под вопрос ещё никогда не ставили. Лучник прикрывает глаз и на выдохе выпускает стрелу. Жаль, что заглушился приятный свист опущеной тетивы. Он сразу берёт вторую и отправляет её туда же, пробивая черенок первой. Вот и всё, можно опустить лук. – Невероятно! – поражается Тао Линь, – Это же какое мастерство! Тао Зен тоже выглядит удивлённой. – Хорошо, – говорит, – Слуги отведут вас в гостевые покои и выдадут вам одежду. – Премного благодарен, – склоняет голову Фэн Синь. В покоях он смотрит в зеркало и понимает предвзятость госпожи Тао Зен. Он выглядит как попрошайка с улиц. Сбившиеся колтуном волосы и пыльная одежда создают впечатление, словно он всегда был таковым. Залегшие круги под глазами положения, очевидно, не меняют. Он вздыхает и отворачивается в ожидании слуги, что принесёт ему одежду и направит в купальню. Мысли снова возвращаются к процветающему Сяньлэ, о котором и думать-то становится противно. Горько думать о том, как Его Высочество улыбался и звал исследовать верхний этаж своего дворца. Хочется отвернуться, когда собирается выученный наизусть образ Му Цина в голове. Вот только его оттуда не вытравить никак, он сам та ещё отрава. Ему действительно нужно чем-то заняться, чтобы не маячило перед глазами всякое недостижимое и предательское. Хотелось бы его забыть. – ...провожу вас, – вырывает чужой голос из мыслей. Фэн Синь оборачивается, чтобы взглянуть на прислугу и кивнуть, следуя за ним. – Спасибо, – говорит, когда паренёк, откланяясь, спешит оставить его одного. Он медленно раздевается и опускается в горячую воду, собираясь прикрыть глаза. В последний момент открывает их обратно и предпочитает всё-таки смотреть на каменную кладку и бежевые колонны. За окном шелестят зелёные деревья и чирикают редкие птицы. Он фокусируется на звуках. Фэн Синь не помнит, когда в последний раз был таким уставшим и был ли не уставшим вообще. Это длится уже второй месяц, но ему отчего-то уже на второй день казалось, что целую вечность. Он мазохистически старается довести себя до состояния, когда на мысли не останется сил, но пока, однако, их просто не хватает на то, чтобы отгонять воспоминания. Кажется, он роет себе могилу. Перед глазами чаще остального видится день на чердаке, он вспоминает как грело солнце. Сейчас же оно тусклое, совсем не даёт тепла. Да и воздух веет прохладой. Может и не солнце вовсе грело его тогда. Снова отогнать мысли и быстро отмыться от грязи. Прошлое в прошлом. Он одевается и возвращается в комнату, чтобы задёрнуть плотные шторы, поднимая пыль, и отмахнуться от ещё не сформировавшейся мысли о том, как Му Цин взъелся бы и чихал. Фэн Синь знает, что она сформируется, если позволить. Он тяжело валится на подушки, с головой укрываясь одеялом. Перед тем как провалиться в сон, мозг предательски подкидывает ему ещё парочку ненужных воспоминаний. Слава богам, хоть сны ему не снятся. Парень просыпается к ночи. Сонно моргает в полной темноте и хмурит брови, перекатываясь на бок. Давно он не лежал на столь удобной постели. Ещё не до конца проснувшись, он роняет с кровати руку, прикрывая глаза и не думая ни о чём. По правде, кроме моментов, когда он занят каким-то делом, это – единственное время, когда он не вспоминает. Ни свою жизнь, ни прошлое, ни даже кто он такой. Первые минуты после сна позволяют ещё немного теряться в пространстве без привязки к месту и времени. А потом, всё же, он окончательно просыпается и от пробудившегося следом роя мыслей снова прячется под одеяло. Его поднимают на поздний ужин, чтобы рассказать о маршруте и опасностях пути, говорят о Призрачной Роще и о том, что возлюбленный Тао Линь живёт далеко, а с их помолвкой она так и останется у него. Мать явно недовольна этим, и от этого недовольна и самим Фэн Синем, что так некстати услышал их в таверне. – В общем, здесь, – показывает пальцем на карте мужчина, что назвался проводником, – Логово демонов. Они караулят путников на тропе и поджидают в лесу. Мало кто оттуда возвращался. – Бывало целые караваны пропадали, – кивает Тао Линь, болтая ногами под столом. – Тогда там и остановимся. Не будем обходить и обороняться. Я расчищу дорогу, – говорит Фэн Синь, подцепив мясо из тарелки. – Собираетесь разворошить логово нечисти в одиночку? А вы не так просты, молодой человек, – удивляется проводник. – Или же больны на голову, – подмечает Тао Зен. Может и болен, думает Фэн Синь, однако он и не таким с Му Цином занимался, и не такое проходил. Болен на голову, вот только иначе, чем думает госпожа Тао. Верно, что от его заразы тоже вряд ли есть лекарство. – И не такое было, – расплывчато отвечает Фэн Синь. Изучив карту и разработав план, он снова отправляется спать, а на утро покидает город, не замечая знакомый чёрный хвост в толпе. Му Цин хмурится и чувствует неладное, что призывает его оглянуться. За спиной только торговые палатки и люди, идущие по своим делам, ничего подозрительного. Убедившись, что за ним нет слежки и никто его не преследует, он разворачивается обратно и исчезает в торговых рядах. Он шёл сюда с конкретной целью. Ему нужен свиток с советами для улучшения медитаций и ускорения процесса совершенствования. Му Цин изо всех сил старается самосовершенствоваться в свободное от службы время. Выдалась минутка – он спускается к благословенным землям и тратит последнюю каплю своих сил. Давно уже обогнал всех младших служащих, которых знает, но этого недостаточно. Он выгрызет себе место на небесах. Му Цин с ног валится, но внешне не покажет. Единственное, что выдаёт его плачевное состояние – это тёмные круги под глазами и цепкий более обычного взгляд. Он не может долго фокусироваться на одном, вот и приходится цепляться за всё подряд, бегая глазами от одного к другому. Он напоминает дикого зверя. Чёрным вихрем он залетает в местную библиотеку и, даже не удостоив работника взглядом, направляется к полкам с нужными свитками. Он поднимает вокруг себя пыль и морщит нос, опускаясь к нижнему ряду. Глаза цепляют смутно знакомый переплёт, и он достает пыльную книгу, пытаясь вспомнить, где же он её видел. Зря. В груди неприятно сбивается с ритма сердце, заходясь быстрее. Это ведь.. Тот трактат о научной стороне изучения потоков ци, которому они с Фэн Синем на пыльном чердаке предпочли старые легенды. Он тогда подбородок у него на плече устраивал и соглашался. Фэн Синь тогда дёргался и смущался, а потом сам ему волосы перебирал со странной осторожностью. Никто не относился к нему так аккуратно ни прежде, ни после. Му Цин поворачивает голову в сторону, чтобы сквозь летающие в воздухе пылинки посмотреть в пустоту и взять себя в руки, отгоняя воспоминания. Он чувствует иррациональное желание забрать книгу с собой. Открывает, чтобы прочитать оглавление и найти для себя целесообразную причину, по которой этот трактат точно нужен ему на прикроватную тумбу. На удивление, причина действительно находится. В книге описываются довольно интересные способы успокаивать духовную энергию и контролировать малейший её всплеск путём успокоения своих мыслей и эмоций. С его нервозностью это и правда ценный материал для изучения. Он хватает книгу под мышку и ищет свиток, за которым пришёл. «Где тебя носит?», – слышится по духовной сети. «Буду через минуту», – бросает Му Цин, раздражаясь. Он исчезает, бросив на стол золотой лист, и спешит на небеса, чтобы его гоняли по всяким мелким поручениям весь чёртов день. К ночи он только чудом держит глаза открытыми и всё равно по своему обыкновению садится за изучение новой информации, как и каждый вечер на протяжении месяцев. Что может – сразу применяет на практике, и абсолютно бесится, когда не выходит с первого раза. Сегодня не выходит и с пятого. Му Цин шумно выдыхает сквозь зубы и с силой отталкивает от себя свиток. – Идиотские бумажки, – шипит. В голове полный беспорядок. Ци беснится тоже. Он хочет что-нибудь сломать. Отвратительное чувство слабости и бесполезности накрывает так, что он ведётся и встаёт, сбрасывая рукой всё, что было на прикроватной тумбочке. Пинает кровать и разбрасывает подушки, толкает тумбу, чтобы перевернулась. Ящички открываются, позволяя всему, что в них хранится, выпасть наружу. Он агрессивно распинывает всё по сторонам. Приходится сделать пару глубоких вздохов, чтобы прекратить, когда в дверь стучат. – У тебя там всё нормально? – безучастно спрашивают с обратной стороны. – Да, – приходится ответить, сжимая челюсть. – Тогда прекрати шум, – и отдаляющиеся шаги. Му Цину становится ещё хреновей. Никому во всём мире нет до этого дела. Он жмурится и кривит губы, опускаясь на пол. Слёзы всё равно катятся по щекам, и от этого ещё отвратительней. Ну конечно никому нет дела. Никто и не должен переживать. Он ни с кем не общается, он ни с кем даже не ладит. Он бесполезный, да и характер у него ужасный, он не заслуживает того, чтобы кому-то было до него дело. Он устал и хочет всё бросить, но тогда ведь станет ещё хуже. Му Цин тихо всхлипывает, закрывая рот рукой, и всё ещё не открывает глаз. Он хочет назад в Сяньлэ и (никогда не признается) в крепкие осторожные руки, что будут гладить по волосам. Кажется, это доводит его до настоящей истерики. Когда думать сил уже не остаётся, Му Цин сворачивается обессиленным клубком на холодном полу. С пустой головой и таким же взглядом он смотрит перед собой, а потом видит найденную сегодня книгу. Он плачет, даже не формулируя причину. В груди болит просто невыносимо, слёзы сдавили горло, и даже дышать кажется тяжело. Он хочет себя пожалеть, но тогда опустится ещё ниже и вряд ли сможет подняться снова. Вдох, выдох, и упрямая рука тянется к переплету. Он берёт книгу в руки и садится, утирая щёки, ищет, где там говорится об управлении чувствами и успокоении ци и мыслей. Чтение отвлекает, а попытка испытать способ мягкого направления энергии работает. Он за ночь впитывает в себя половину книги и заучивает советы, а потом прибирает устроенный бардак. На следующий день его нельзя спутать с призраком только из-за того, что у них отсутствует физиологическая способность к покраснению глаз. Его настойчиво отправляют отдохнуть вместо задания с расчисткой логова демонов, и он злится, потому что лично принимал утром молитву об этом деле. «Молюсь, чтобы нашему сопровождающему сегодня благоволила удача, и пусть небеса помогут ему вернуться из Призрачной Рощи живым», – просил девичий голос. Но его отправили отдыхать. Будто он потратит свободные драгоценные минуты на такой пустяк как сон. Му Цин отправляется на благословенные земли и усаживается на траву, прикрывая глаза. Он медленно погружается в глубокую медитацию, но сразу чувствует странность. Раздражение продолжает клокотать внутри. Он пытается угомонить его, но не может с ним справиться. Странно и непонятно. Он нигде о таком не слышал и не читал. Становится немного тревожно и негатив внутри всё увеличивается, заставляя панику нарастать. Он пытается справиться и взять разбушевавшиеся эмоции под контроль, но ему не хватает моральных сил. Духовные так же выходят из под его контроля. Он сам себя до этого довёл. Попытка представить что-то успокаивающее приводит к трясущимся рукам, и он сильнее хмурит брови, бегая зрачками под закрытыми веками, когда теряет власть над самим собой. Нельзя резко выходить из состояния медитации, но на плавность у него нет сил. Он хочет вырваться из окружающей непроглядной темноты и ледяных лап паники. Ему кажется, что его действительно кто-то душит. Он не сможет это переждать и успокоиться. Ему страшно. От этого всё становится ещё хуже, дыхание сбивается от ужаса, и становится страшнее. Чужие руки на шее сжимаются сильнее. Это замкнутый круг, который он не в силах разорвать. Му Цин бросает это дело и сбегает от собственной темноты, прерывая медитацию, нарушая потоки ци и жадно глотая воздух. Он не может надышаться, хотя от переизбытка кислорода в лёгких уже кружится голова. Горло будто режет изнутри, и он цепляется трясущимися пальцами за ворот в попытке расстегнуть. Не получается. Он с каким-то совсем отчаянным звуком разрывает ткань, но это не помогает. Слёзы снова текут рекой с немигающих глаз. Ему страшно закрывать глаза. Ему хочется, чтобы это прекратилось. Он не знает что делать и как прийти в себя, единственное, на что способен потрясенный разум – на повторение одной единственной фразы, словно мантры: он хочет, чтобы всё закончилось. Му Цин краем сознания вспоминает, что Его Высочество, чтобы прийти в себя под действием «нежных объятий», занялся кровопусканием. Лихорадочно доставая с пояса кинжал, он надеется, что это поможет и ему. Режет безжалостно, будто инстинкт самосохранения отбило напрочь, шипит и кричит от боли, жмурится, но продолжает. Это должно закончится любым способом. Это должно прекратиться, он больше не может. Когда он открывает глаза, паника заставляет его захлебнуться. На запястьях и предплечьях не осталось живого места. Он весь в своей собственной крови. – Нет, нет, нет, нет, – судорожно шепчет, отказываясь верить глазам. Му Цин пытается зажать одну руку второй, но тут проходит, наконец, болевой шок, сбивая его волной невыносимой боли. Чёртовы небеса. Раны щиплет от всё ещё текущих вниз слёз, и он теряется в своём отчаянии окончательно. Он чувствует, как духовная энергия так же быстро вытекает из тела, и старается удержать хотя бы её. Если с кровью ему не справиться, быть может, он не умрёт, останься у него духовные силы. Он сквозь свои руки смотрит, отпускает собственное запястье и делает совсем рваный глубокий вдох. Закрывает глаза, считает до десяти и берет своё дыхание под контроль, настраиваясь. Не получается. Ни с первой, ни со второй попытки. «Если вы не можете успокоить свои мысли, вспомните, как мог успокоить вас кто-то другой», – говорилось в книге. Запасной вариант. Спасательным кругом для него перед глазами всплывает образ Фэн Синя, и он собирается работать с тем, что есть. Му Цин изо всех сил старается забыть о том, что случилось теперь, забыть всё и вернуться в прошлое, в котором не было ни войны, ни поветрия ликов, ни бродяжничества, ни расставания, ни смерти его матери. Туда, где не было ничего плохого. Он заставляет себя почувствовать фантомные касания к волосам и коже головы и повторяет снова. Получается лучше, но, кажется, он слабеет. У него нет на это времени. В груди вместе с паническим отчаянием вскипает злость на самого себя. Он старается недостаточно. Придуманный образ лучника будто бы в поддержку обнимает за плечи, и Му Цин стискивает зубы, отдаваясь фантазии. Он упрямо продолжает замедлять потоки духовной энергии, но паника никуда не девается. Он открывает глаза, чтобы проморгаться и начать с начала. Чёрт возьми. Он весь в крови. С душераздирающим криком Му Цин склоняется к земле, и пытается снова. Яркий свет слепит даже закрытые глаза, окружая парня, окропившего благословенные земли своей алой кровью. Он не смеет их больше открывать, зная, что увидит свои разрезанные вдоль и поперёк руки. Он теряется в ощущениях и мыслях, но продолжает совершенствование и направление своей духовной энергии. Потоки выравниваются, а прорехи восстанавливаются сами собой, пока он совсем неслышно шепчет свою тихую мантру. Му Цин слышит звон колокола издалека и почти не обращает на это внимания. А потом случайная мысль: «Откуда здесь звенят колокола?» закрадывается в голову и заставляет открыть глаза. Му Цин больше не видит своих ран. Ему приходится пару раз моргнуть, чтобы пелена с глаз спала и он убедился в том, что зрение его не подводит. Приходит наконец понимание, что ему давно уже не больно. Его мягко окружает тёплое свечение. Он чувствует, как его заполняет духовная энергия, и её почему-то так много... Она греет и теперь сама успокаивает его в ответ на старания, заставляя гул в висках утихнуть. Сердце потихоньку успокаивается. Оно не перестаёт биться. Му Цин позволяет себе выдохнуть и прикрывает глаза. Он не умрёт. Он возносится. Проклятые небеса, он таки добрался до них. Ценой своей крови. Он открывает глаза снова уже на главной площади Небесной Столицы. Все охают, узнавая в залитом тёмно-алым младшего служащего, что не следит за языком. Юго-Западный бог войны, – говорят чиновники дворца литературы, – Встречайте новое божество. Му Цин поднимает лицо к небу, подставляясь под лёгкий ветерок и дышит. После того, как ему показывают его новый дворец, он снимает с себя всю одежду и наконец-то ложится спать. Отсыпается словно за всю свою жизнь человеком и встаёт только со следующим рассветом. Он потягивается в тишине своего(!) дворца и распахивает все окна, впуская внутрь звуки природы. Облокачивается на подоконник и смотрит на задний двор, вслушиваясь в шелест листьев. Он уже точно знает, что устроит здесь сад с вишнями и разведёт синиц и пеночек-весничек. Позже ему говорят, что логово в Призрачной Роще к их приходу уже было кем-то зачищено. Приносят стрелу в доказательство дворцу его бывшего хозяина, и он горько усмехается, узнавая белое оперение. Он уверен, что её пришлось вынимать из мертвеца, потому что ни одна из этих стрел не дала маху. Когда стрела оказывается никому не нужна, он под шумок утаскивает её к себе во дворец, даруя звание первой вещицы, что он сюда принёс. На заднем дворе он пальцами запускает её в полёт, прикрывая глаза, чтобы сама решила, где здесь будет сад. Наконечник врезается в дерево, и Му Цин кивает, соглашаясь с решением. Здесь так здесь. А лучник о краденой стреле никогда не узнает. Лучник сейчас морщит нос, наблюдая за крайне страстным приветствем Тао Линь с её женихом. Он невесту в его руки в целости и сохранности довёл, дело сделано, собирается уходить. Влюблённые милуются и зовут отмыться и отдохнуть, он думает – чёрт с ними, и соглашается. Фэн Синю платят приличную сумму, кормят и снова выделяют ночлег, но ему не радостно. Пару дней у него была цель. Было чем голову занять и снова на короткое время стать тем, кем он себя знает. ...Теперь снова в никуда? Сдались ему эти деньги. Он спешно оставляет прощальную записку и сбегает после бессонной ночи ещё до наступления рассвета. Ноги ведут его прочь из деревни, и вскоре широкая дорога превращается в узкую тропинку. Он вздыхает и останавливается, прикрывая глаза рукой. Со всей души бьёт кулаком по дереву и не знает, как вообще вымещать свои чувства. Раньше он всегда дрался с Му Цином, нечего и копить в душе было, а теперь... теперь Му Цина здесь нет, и- И слава небесам, – твёрдо прерывает собственную же мысль Фэн Синь. Для убедительности ещё раз ударяет по дереву. Кажется, он хочет сдаться. Если раньше это было тяжело, то теперь, когда он снова почувствовал себя более менее живым, пока выполнял свои прежние обязательства, и снова остался без них, он оказался потерян ещё больше. Нет ничего и никого, чтобы ради этого стараться. У него нет мотивации идти дальше, и он не знает, где её искать. Он вернулся в начало. Фэн Синь садится на корточки и хмурится, убирая руки от лица. Что ему делать? Просить небеса подать ему знак? Дать ему повод двигаться дальше? Он знает, что небеса услышат, но кому ему молиться? Единственный бог, которого он уважает, пал. Он открывает глаза и думает лечь прямо здесь и, может, дождаться смерти. Это было бы совсем смешно, если бы не было действительно заманчивой идеей. Лучник начинает замечать пение птиц и залипает на белку, что взбирается по дереву в дупло. Перед глазами густой лес и веет духовными силами отовсюду. Почему-то.. Знакомыми. Он прислушивается к ощущениям и понимает – не спутал. Это Муциновы духовные силы, он точно знает. Они ведь друг на друге передавать их и исцелять учились, а Его Высочество тогда всё крутился вокруг и наставлял. Откуда здесь столько его энергии разбросано? Он поднимается и ищет источник, оглядывается по сторонам, настороженный. Вдруг что случилось? Беда? Нужна ли помощь? Фэн Синь берёт лук в руки и просматривает местность. Чем дальше он идёт, тем сильнее чувствуется Му Цин, словно он совсем рядом, прикрыть бы глаза и почувствовать его руку, что упирается ему в грудь, сохраняя какие-то несколько цуней расстояния. Он раздраженно фыркает, отгоняя глупую мысль. Чёртова зараза одной своей энергией его с толку сбивает. В конце концов он натыкается на храм среди деревьев. Абсолютно новый, словно только возведённый. Он подходит ближе, не позволяя себе расслабиться. Имени у божества пока нет, что подтверждает мысль – храм действительно только возвели. Надпись на табличке гласит: «Стремись через страдания – и лишь тогда достигнешь звёзд». Может ли быть такое?.. Нет... Или да? Да как такое может случиться? Невозможно, чтобы ещё и Фэн Синь, думая просить богов о знаке, случайно наткнулся на Это. Храм Му Цина?.. И его ци в воздухе. Как он вообще мог столько её растерять? Фэн Синь ничего не понимает. Он опускает наконец оружие и заходит внутрь. Статуи здесь так же нет, но кажется, будто приложи он руку к постаменту, он вберёт в себя Его духовную энергию. Ошибки быть не может. Му Цин вознесся здесь совсем недавно. Чёртов поганец... Фэн Синь оглядывает пустое помещение, устраивается на полу и скрещивает ноги, облокачиваясь на постамент для будущей статуи. Солнце ленивыми лучами скользит в высокие окна и освещает пока только потолок. Начинается рассвет. Фэн Синь прикрывает глаза, думая, что ему вообще по этому поводу чувствовать? Кажется, в груди клокочет чувство несправедливости. Он хочет утереть придурку нос. По-любому же зазнался и чересчур высоко его задирает. Нет, он точно его на место поставит, только погоди.. Ох. Ох. Кажется, он нашёл то, что искал. Разливается привычное и сейчас совсем необоснованное раздражение в груди. – Что ты здесь такого сделал? – задаётся вопросом в пустоту. Фэн Синь не собирается отставать. Теперь он знает ради чего стараться. Чувство соперничества снова дало о себе знать. Как минимум, цель вознестись на небеса и утереть одному конкретному придурку нос достаточно хороша и долгосрочна, чтобы появилось желание и смысл. Здесь он точно не ляжет дожидаться своей смерти, и что это была за идиотская идея? Ни за что. Сперва обогнать высокомерную выскочку, и в будущем можно будет меряться не только силами, но и храмами, почитателями, и даже количеством негасимых фонарей по особым дням... Боги не слышали о чём он просил, но, вероятно, судьба благоволила вовсе не Тао Линь, ему. Она привела сюда и подбросила наконец дорожку под ноги. А может быть, даже лестницу.