Но крикнуть хочется сквозь дым, Пройдясь по вашим головам: «Ты ничего не должен им, он ничего не должен вам — Заткните пасти!»
Канцлер Ги — «Requiem ad illusia»
Изуку стоял посреди коридора. В затылке что-то тянуло, в голове набатом стучали колокола. Перед глазами всё плыло, а тело болело: кости ломило, как у наркомана со стажем. Как давно он не чувствовал этого. Ведь Изуку мёртв. Он делает шаг вперёд. В голове звон. Шаг за шагом, он выходит на улицу и останавливается у пруда. Пруд с рыбками, в котором плавает тетрадь. Его тетрадь. Тринадцатая. Изуку резко оборачивается. Средняя школа Орудера. Его личный уголок ада. Онемевшие пальцы касаются мокрых листов, доставая тетрадь. Сейчас… — Почему бы тебе не спрыгнуть с крыши лебедем, Деку? Ты же всё равно бесполезен! — Миру будет легче, если такая обуза покинет его навсегда! Неправда, прекратите смеяться. У Изуку есть мама, Наомаса, Хитоши, Эйджиро, Мэй, Денки, Момо и Сотриголова. Он не один. Они будут грустить. Хитоши так сказал. И Изуку улыбается. Ветер ерошит его зелёные кудри, солнечные лучи игриво скачут по локонам, проглядываясь сквозь них и слепя глаза ярким светом. — Эй, придурки! — этот раз другой, совсем другой! Он может это сделать! Изуку кидает в голову Кацуки рюкзак, а потом бежит, прижав к сердцу потрёпанную тетрадь. Из его груди вырывается свободный смех.***
Изуку стоит перед своей партой. Бесполезный. Урод. Беспричудный. Сдохни. Выродок. Это он знает наизусть, в его голове это уже как мантра. Но он не стирает этих слов. Не в этот раз. Он дико ухмыляется, пустыми глазами смотря на дело рук дорогих одноклассников. Он опрокидывает парту и уходит из класса. В этот же день девочка из параллельного класса заставляла его есть битые стёкла. Инстинкт самосохранения кричал о том, что делать этого явно не стоит. Но девочка была не одна. С ней был Кацуки. И отбиться Изуку уже не смог. Его горло бы до сих пор саднило, даже несмотря на смерть. Спасибо, что он не проглотил это: рвотный рефлекс не позволил. Изуку вновь наблюдал это, но ему казалось, что он стоит где-то в отдалении. Он смотрел и понимал, что, будь он на месте этого самого безличного «наблюдателя», то не смог бы остаться в стороне. В этот же день Кацуки оставил ожоги на рёбрах Изуку — вечное напоминание. Они с ним и сейчас. Его плечи также были все в тонкой сетке шрамов и грубоватых отпечатках ладоней.***
Изуку… Изуку снова стоит. Перед глазами — петля. В голове — голоса. Одноклассники, просто случайные знакомые, известные личности, политики… они либо делали вид, что беспричудных не существует, либо… либо. Переключаться между людьми, подобными им, — менять шило на мыло. Всемогущий сказал ему, что беспричудному героем не стать. Горькая усмешка — последняя и непреднамеренная — исказила детское округлое лицо. Вдох. Раз, два, три, четыре… Задержи дыхание. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь… Выдох. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь… Он хочет успокоиться. Дыхательная техника всегда помогала. Должна помочь. На виски давит белый шум, а тело болтается в петле. Изуку не может управлять собой.***
Хитоши стучался в комнату Изуку. Тот не отзывался. Дверь была открыта, и Хитоши, долго не думая, прошмыгнул внутрь. Изуку лежал на кровати и смотрел в потолок. Вот только… он не двигался. Не дышал. Не моргал. Не реагировал на слова Хитоши и сильную тряску за плечи. Дыхание Хитоши сорвалось. Он широко распахнутыми глазами смотрел на друга, который не подавал признаков жизни. — Изуку!.. — крик Хитоши сорвался с его губ до того, как сам мальчик успел осознать, что делает.***
— …Зуку! Зуку! — зеленоглазый в упор смотрит Хитоши, фокусируя взгляд. Подождите, только что… он спал? Но Изуку же мёртв! Он не может… спать. — Кажется, — голос не был хриплым, как после сна. И либо это опять выверт причуды, либо он не спал. — Мне нужна помощь. Зелёные глаза вперились в обеспокоенные сиреневые.***
— Ты лежал. С открытыми глазами. Просто смотрел в потолок, Зуку, — Хитоши прижимал к себе Изуку. — Не откликался. Ни на что не реагировал. И, чёрт, твоя причуда, фактически, делает тебя мёртвым, — Изуку понял весь испуг Хитоши, — представь, я захожу к тебе. А ты лежишь. Не моргаешь, не дышишь, не соображаешь ничего. Знал бы ты, что я уже подумал, — глаза сиреневовласого слезились. Изуку положил руку на его затылок. Через некоторое время Хитоши успокоился и твёрдо глянул на Изуку: — Ты сказал, что тебе нужна помощь. Специалист. Тебе нужен психолог. Изуку оставалось лишь кивнуть.***
Изуку сидел на своём месте в классе, складывая журавликов из бумаги и болтая ногами. Туда-сюда. Он не был настолько низким, но ноги всегда можно вытянуть вперёд! В такие моменты его не трогали, как в прошлой школе. Иногда он срывался и черкал что-то в своей тетрадочке — это было очень важно! Звенит звонок, и громкий знакомый голос кричит на весь кабинет: — Я захожу через дверь, как обычный человек! Что же, Изуку определённо нужно что-то написать в своей тетрадочке. Иногда обидно, что это не тетрадь смерти. Нет, Изуку правда не ненавидел Всемогущего! Но он не любил шумных людей. Не таких, как тот же Сущий Мик или Денки с Мэй — совсем нет. Всемогущий, Кацуки, Старатель — они очень шумные люди. Речь не громкости, а о ценности заявлений, которые они говорят. Но Всемогущего понять вполне можно: это его работа, говорить, что всё будет хорошо, потому что он здесь. Не будет. Но людям так спокойнее. Класс загудел ещё сильнее, чем было в момент «эпического» появления Всемогущего. Изуку оторвался от тетради. Что происходит? Зелёные глаза прищурились, смотря на табличку. «Испытание битвой». Ладно. Переодеться в костюм, да? Изуку молча забрал свою одежду, косясь на Всемогущего. Выбежав за дверь вслед за остальными ребятами, Изуку ухмылялся. Что-то ему подсказывало, что на этом уроке он повеселится не только за счёт Кацуки.***
Самым первым из раздевалки выскочил вприпрыжку сам Изуку. Он в стиле старых добрых «классиков» допрыгал до одной ему известной точки, а после стал крутиться на месте, бурча себе под нос цифры. Что он считал — непонятно, так как слова слетали с его губ совсем невпопад с прыжками и никакого ритма не имели. Поднял голову от созерцания своих босых ног Изуку тогда, когда в плечо его ткнул Хитоши. Зеленоглазый осмотрелся. У всех костюмы были яркими — не по цвету, по стилю. Даже плащ Фумикаге смотрелся броско. Сам Изуку выделялся лишь отсутствием обуви и петлёй, свисающей с шеи. Но последнее — его вечный аксессуар. Чёрная толстовка с рисунком-лапкой, поддетая под неё водолазка зелёного цвета с высоким горлом и тёмные укороченные штаны с множеством карманов. В целом, это всё, что ему было нужно. Хитоши пялился на Изуку: — О, нет. Ты всё же надел это. Изуку усмехнулся, проследив за взглядом друга: — Твой подарок замечательный! — зеленоглазый одёрнул толстовку, улыбаясь. Её ему подарил Хитоши.***
Скучающе смотря куда-то в потолок наблюдательной комнаты, Изуку вновь не слушал Всемогущего. Испытание битвой, жеребьёвка… окей-окей. Ну, хорошо, ситуации бывают разными, и вы вдруг по какой-то причине работаете с, фактически, неизвестным вам героем. Допустим. Тут класс загудел: — А что мы будем делать? — Как вам мой плащ? Блистательно, да? — А Вы запугаете нас, как учитель Айзава? Когда Всемогущего завалили бессмысленными вопросами, Изуку тонко усмехался. Для вида. Для того, чтобы когда его ядовитые зелёные глаза встретились с ясными голубыми, Всемогущий вздрогнул. И у него это получилось. Кажется, он всë ещë не вспомнил... ничего страшного. Так что там с жеребьёвкой? Окей. Команды распределены, он с Хитоши. Уже что-то хорошее! О, их команда — герои. А злодеи… Кацуки и Тенья Иида, с которым Изуку пока не довелось поближе познакомиться. Отлично. Кацуки подходит. Изуку пробежался глазами по распределению: Оджиро и Хагакуре (I) — Тодороки и Шоджи (B) Сато и Кода (F) — Ашидо и Аояма (E) Яойорозу и Урарака (C) — Каминари и Джиро (G) Бакуго и Иида (D) — Мидория и Шинсо (A) Серо и Киришима (J) — Асуи и Токоями (H) Денки против Момо. Удачи ему, как говорится. Но первый бой всё-таки у команды A с командой D. Оскал сам исказил лицо Изуку. Кто-то сейчас попляшет, да?