***
— Ты сам показал мне свою слабость! Глупый мальчишка! Гайус веселится, призывая всё новые и новые копья, от которых Моракс вынужден уворачиваться и одновременно защищать город внизу. — Ха-ха-ха! Ну что за идиот! А ведь тебя породили два гения военного дела, никогда и ни за что не выдавшие бы свои слабости врагу! «Слабость? Да, это слабость… но такому ничтожеству никогда не понять, почему я не могу иначе». Некоторые копья Моракс ловит и швыряет обратно — для этого пришлось увеличиться, сохранив человеческие пропорции, ибо в форме дракона страдает манёвренность, а уходить в глухую оборону пока рановато. Раньше у него не получалось так вариативно менять облик, но сейчас всё совсем по-другому: например, чешую легко удалось превратить в доспехи, да и энергия буквально плещется в воздухе — бери не хочу. Огромный соблазн… возомнить себя всемогущим. Но если бой затянется и примет большие масштабы, город защитить вряд ли удастся. Моракс уверен, что способен в два счёта превратить всю гору внизу в собственное оружие. И Гайус, конечно же, тоже. Однако пока король лишь отвечает, слегка повышая уровень силы — так, когда Моракс создал копьё, старик только повторил за ним, словно предупредив: «пока ты не увеличиваешь мощь, я тоже не стану». Надо бы оттеснить его подальше от города. Но куда? Какая здесь местность? С высоты сложно определить, насколько заселены близлежащие территории — огоньки жизненных сил рассеяны повсюду. И всё же кое-где сгустки энергии намного плотнее — если присмотреться, можно увидеть скапливающиеся на горизонте войска. Королевская гвардия? Они не приближаются, видимо, прекрасно зная нрав своего короля и не желая попасть под огонь. Собираются… Выжидают. Означает ли это, что оборона портала ослабла? — Может, хватит глазеть по сторонам?! Моракс мгновенно реагирует на оклик, взлетев выше — и обнаруживает, что уворачиваться больше не от чего. Копья исчезли. Зато небо озарило огненное сияние, предшествующее падению метеорита… однако, судя по размерам сияния, приближается целая комета, способная уничтожить весь континент. — Удивлён? — довольно хмыкает Гайус, паря над ним тоже в облике получеловека-полудракона, облачённый в броню из чешуи, но с развевающимися подобно плащу крыльями за спиной. — Только не говори, будто решил, что у нашего сражения есть какие-то рамки? — Ты… сумасшедший… — Просто мне дьявольски всё надоело, — легкомысленно признаётся безумец. А когда Моракс создаёт несколько копий, чтобы хотя бы немного отвлечь его от призыва кометы, Гайус лишь щёлкает длинными когтями — и копья врезаются в едва видимый барьер. Но Моракс не сдаётся. Потому что знает, насколько важна концентрация в призыве объектов из-за пределов планеты. И копья его не сдаются тоже, дрожа, но понемногу вплавляясь в марево барьера, становящегося всё более видимым. А когда Гайус направляет на защиту больше энергии — копья Моракса и вовсе вспыхивают огнём, заставляя сверкающие под закостеневшими лобными наростами глаза короля гневно сощуриться. — …так и знал, что ты унаследовал и её кровь… проклятая соблазнительница… грязная потаскуха… Даже огненных копий оказывается недостаточно, чтобы разбить барьер Владыки Золотой Горы. Однако этот барьер внезапно разбивается сам, отбрасывая копья. Моракс отвлекается, чтобы проследить траекторию их падения и успеть укрепить щит над городом… и вновь пропускает мгновенное приближение Гайуса. Но в этот раз тот материализуется не за его спиной, а прямо напротив. Одно из пойманных им копий пронзает Моракса насквозь. Слишком быстро. Всего одна вспышка. А кишки уже лезут наружу… следуя за проломившим позвоночник наконечником. Обхватив Моракса за затылок, Гайус прижимается к его лбу своим, не оставляя выбора, кроме как смотреть в свои раскалённые добела глаза. — Знаешь… на самом деле я не собирался отдавать тебе Кассию, — шепчут тонкие бледные губы, при этом чешуйки на лице короля светлеют, истончаясь и возвращая полудраконьей морде больше человеческих очертаний. — Но подыграть ей было даже забавно… ради этого стоило позволить тебе выжить… чтобы здесь и сейчас отыграться за всё. Из-за боли Мораксу трудно поддерживать форму. Кажется, наружу рвутся не только внутренности, но и душа. Однако если сейчас перейти в то пограничное состояние… сохранить целостность вряд ли удастся. — Тебе страшно? Копьё продвигается глубже, кроша позвонки и разрывая всё больше внутренних органов. Кровь толчком выплёскивается сквозь сжатые зубы, но Моракс находит в себе силы, чтобы остановить не успевшие рухнуть на город копья и направить в спину Гайуса. Только тот снова призывает невидимый щит — и копья врезаются в блёклое марево, увязают… — …как же не хочется убивать тебя слишком быстро- — Кий-ряу! Куй-йю!!! — протяжные крики взрывают сгустившуюся тишину в почти успокоившемся небе. — Оу-у… — косится Гайус наверх, удерживая Моракса одной рукой за шкирку и тем самым не позволяя сползти с копья. — Твой питомец? У Моракса ещё очень много энергии, но контролировать её слишком сложно, даже чтобы просто парить в воздухе — тело слабеет, повисает на древке… и всё же, когда коршун срывается в крутое пике, Моракс умудряется поймать его и превратить в оружие. А, возможно, коршун сам превращается и ныряет в ладонь. Гайус же лишь снисходительно ухмыляется: — Ты ведь не думаешь, что я испугаюсь какой-то пташки? — Нет, не- …думаю, — с трудом кивает Моракс. Но всё равно направляет нефритовое лезвие в грудь Небесного Короля. Это даже не удар… больше похоже на тычок палкой в камень. Неудивительно, что снисходительное выражение на лице Гайуса сменяется сочувственным: — Что ж… твоей волей и правда можно восхититься. Никто не смел бросать мне вызов уже более десяти тысяч лет. Я очень хотел подыграть и до сих пор сомневаюсь, а не оставить ли тебя в живых ради будущих развлечений… но уж больно твой взгляд напоминает взгляд той непокорной потаскухи… и, выбирая между желанием трахнуть её и второй раз раздавить… Неторопливая, сочащаяся ядом речь Гайуса прерывается, словно король и правда задумался, что же выбрать. Но при этом он удивлённо косится на свою грудь — а точнее, на ядовито-фиолетовое пятно, появившееся на чешуйчатом нагруднике. Искреннее непонимание во вновь пожелтевших глазах медленно оборачивается узнаванием. Только вот слишком медленно — пятно успевает значительно разрастись, а лезвие Нефритового Коршуна — войти в размягчённую броню, словно в сгнившую кожуру. Гайус дёргается, пытаясь убраться подальше. Но Моракс уже сам вцепляется в его доспехи. И вгоняет копьё глубже. — Да ты… бастард… ещё больший безумец! Губы Гайуса ссыхаются, морщины на лице проступают глубже, а вертикальные зрачки в мерцающих глазах превращаются в тонкие нити. — …принести с собой… эту мерзость… — Не называй его так… — возражает Моракс, пытаясь усмехнуться. Однако очередной рывок Гайуса заставляет его закашляться кровью. И отпустить ублюдка. Только вот нефритовое лезвие увязает в разъедаемых гнилью доспехах и в груди короля, не позволяя ему отлететь. — …ведь это моя гордость, — заканчивает Моракс, всё-таки усмехнувшись и притянув гада обратно. — Твоя гордость отравлена скверной! — У всех- …кха-кха… свои недостатки. Кровь пузырится на губах, но Моракс очень доволен своей шуткой. Хочется, чтобы Гайус тоже оценил её по достоинству, однако тот лишь пучит глаза, продолжая дёргаться и вырываться, подобно пойманному на крючок карпу. Мощные волны энергии разлетаются во все стороны — с земли доносятся грохот и взрывы… Но Моракс не сводит глаз со всё больше дряхлеющего лица. Получается, король заботился о своём внешнем виде? А теперь, с ядом в крови, даже не может удержать красивую маску? — …Рекс! Разве ты не пёкся о всех этих букашках?! Если я… превращусь в тварь Бездны- — Не превратишься, — раздаётся за спиной короля строгий голос. И прежде, чем удивление успевает вновь проступить на искажённом от ужаса лице, голову Гауйса сносит с плеч широкий, испещрённый мелким узором двуручный меч. Моракс морщится от брызнувшей в глаза крови. — А ты не торопилась, Кас… — Ждала, когда же вы наговоритесь, — поджимает губы сестра, ловя голову собственного отца и несколько секунд рассматривая беззвучно разевающийся рот. — Не медли, — советует Моракс, схватившись за древко торчащего из живота копья. Упущенное им и всё ещё пульсирующее волнами бесконтрольной энергии тело Небесного Короля устремляется к земле. — Тц, знаю! Бросив следом отрубленную голову, принцесса рыбкой ныряет к вершине горы с полуразрушенным замком и оборачивается сияющим золотом драконом, в чьей пасти Гауйс и находит последнее пристанище. Моракс же закрывает глаза, чувствуя, что тоже падает… падает… и продолжает падать, даже будучи заключён в объятия чьих-то не слишком длинных рук. Отливающие изумрудной зеленью крылья хлопают за спиной юного яксы, жёлтые глаза мерцают сквозь прорези демонической маски, губы что-то повторяют вновь и вновь… но Моракс не слышит ни слова. Лишь с трудом поднимает руку, чтобы коснуться кончиками пальцев искусанных губ Сяо и тихо пробормотать: — Прости… прости. У него нет больше сил… сдерживать разрушающийся сосуд. Хочется очистить разум и пожелать мира и благополучия этой земле, но сердце черствеет от горечи и целой череды сожалений. Он ещё столько всего не успел. Перед глазами темнеет, и даже лицо драгоценного яксы уже не получается разглядеть. «Как тебе это удалось, Гуй Чжун? …как ты смогла уйти в мире и покое? А я… я не готов…» Кажется, грудь вот-вот разорвётся. Продолжать сдерживать этот взрыв… очень больно. Кости и внутренности плавятся… но пока ещё держатся каким-то чудом. Чтобы продержаться ещё хотя бы немного, Моракс сосредотачивается на внутреннем огне. Окружает его всё новыми и новыми щитами, даже не зная, наяву всё происходит или только в голове… но веря, что Кассия придумает что-нибудь. Что защитит город. Защитит Сяо. Что не позволит своему глупому брату, не придумавшему ничего лучшего, чем стать приманкой, погубить миллионы невинных жизней…***
— Кха-кха… — Госпожа, ваше лекарство. — Тц. Не думала, что это такая гадость. Сяо посматривает на бледную Кассию, сидящую в кресле у каменной плиты. Блюдо в виде отравленного скверной отца, кажется, не пошло ей на пользу. Примерно каждые полчаса служанка подносит принцессе… нет, теперь уже, наверное, королеве?.. отвратно пахнущее варево. А ещё уговаривает вернуться в покои. Однако Кассия остаётся здесь, в этом траурном зале, тёмном и мрачном, украшенном лишь голубыми светящимися цветами. Но ярче всех светится прозрачный вязкий кокон на холодном постаменте, внутри которого неподвижно лежит Властелин Камня. Часть его кожи всё ещё покрыта медной чешуёй, через рану на спине видно пульсирующее нутро… в агонии господин поджал колени к животу и обвил тело длинным хвостом так яростно, что никому не удалось отогнуть даже его кончик. Время от времени принцесса касается студенистой поверхности, то ли что-то проверяя, то ли подпитывая энергией, а потом отдыхает, мужественно глотая даже по запаху горький отвар и кутаясь в пушистую белую шаль. Сяо стоит по другую сторону плиты, за его спиной молчит Меногиас. Остальных прорвавшихся в этот мир якс Кассия пока сюда не пустила — лишь Меногиаса, умудрившегося незаметно пробраться в город сразу после открытия портала мадам Пин, и его, Сяо… вспомнившего наконец, что никакой он больше не Алатус. Не всё ещё чётко. Не всё понятно. Но несмотря на блуждающий в голове туман, Сяо уверен в одном: пока господин остаётся в таком состоянии, он тоже никуда не уйдёт. Неважно, сколько часов, дней или лет пройдёт. Неважно, сколько он забудет, вспомнит и снова забудет. Потому что его сердце накрепко соединено с тем, что пока ещё бьётся в груди Властелина Камня. А когда оно перестанет биться… «…то перестанет и моё».