Упрямое наваждение

      – Я пересматривал ту игру тысячу раз, – начал было блондин, прервав тишину, царившую в кабинете уже как сорок три с половиной минуты.       В комнате было занято всего два кресла, одно – Эндрю, а другое – человеком, которому он по-настоящему доверяет. Вернее, доверял. Как раз поэтому он и здесь – решил расставить все точки над «i».       Эндрю любил это широкое кресло с мягкими декоративными подушками, которые, очевидно, использовал только он. Очень часто, когда нужно было подумать, парень удобно разваливался и начинал слушать рассказы своего психиатра, делая самый отрешенный и безразличный вид на планете, но фиксируя каждую деталь в памяти. И Бетси не останавливалась – как и при любом другом студенте, которого видела перед собой в своем кабинете – она продолжала говорить про новорожденных котят своей подруги, пребывая в уверенности, что на следующем сеансе Эндрю о них спросит. Как и в самом начале этого сеанса он вспомнил про ее свидание с брюнетом Джоном, состоявшееся в вечер пятницы, прямо перед инцидентом, но доктор не сказала ни слова. Она выбежала из ресторана, как только узнала, что произошло.       Все было как на самом обычном приеме. Две кружки какао на журнальном столике, стеклянные фигурки на верхней полке стеллажа и открытое окно, за исключением того факта, что времени было около трех часов ночи, и в стекле мерцали маленькие копии Луны. Тишину, что отзывалась в ушах неприятной вибрацией, прерывало только тиканье настольных часов, которые из-за невольного подкожного раздражения Миньярд хотел выкинуть в то самое раскрытое настежь окно.       – Тысячу и один раз, – повторил парень, совсем незначительно изменив цифру, словно сейчас, как и все другие, кроме первого, просмотр он осуществлял исключительно в голове, а не в экране ноутбука Кевина. Это было точно так, случайной ошибкой здесь и не пахло – он был слишком хорош в числах, Нил первым это заметил.       – Зачем ты это делал? – наконец подала голос Би. Эндрю уж подумал, что причина ее молчания – гадкое чувство вины перед ним, а не то, что он поднял ее из кровати в два ночи и велел приехать в Лисью Башню, но ее профессионализм оказался сильнейшим из двух зол. Блондин бы поощрил ее коротким кивком за это, как обычно делал, когда был согласен, но сейчас ему было чертовски плевать. Женщина, несмотря на время суток и свой жалкий двухчасовой сон, выглядела бодро. Третья кружка сладкого напитка сделала свое дело. Тем не менее бессмысленно болтать она все равно не начала – это, как выяснилось, стало еще одним фактором, отличавшим их сегодняшнюю встречу от обычных.       – Не мог поверить.       – Не мог или не хотел?       – Заткнись! – Эндрю сжал зубы, впился руками в подлокотники кресла и холодно посмотрел женщине в глаза, усмиряясь, как бы смешно ни звучало, от знакомой текстуры под подушечками пальцев. Она напомнила ему, как было комфортно здесь находиться до игры с университетом Эдгара Алана.       – Прости, продолжай.       Бетси почувствовала свою оплошность всем телом, продемонстрировала это, поджав губы, но сразу взяла себя в руки, чтобы не провоцировать Эндрю, своего пациента. У нее не было права на ошибку – от нее зависела чужая жизнь.       Так тихо между ними не было даже в первую встречу. Либо Миньярд делал паузы напрасно, издеваясь, либо нуждался во времени, чтобы определиться, с чего начать. Добсон думала, что, скорее, второе.       – О, Би, – тяжело выдохнул Эндрю и расслабился, откидываясь на спинку кресла. – Меня интересует лишь одно, – он взглянул на свои руки, будто нашел в них что-то интересное, вовсе не заморачиваясь с тем, чтобы поторопиться – к рассвету они не умрут, значит, спешить некуда. – Что за идиот предложил молчать об этом?       – Это было общее решение, – быстро ответила Добсон, тем самым выражая свою честность и искренность.       – «Все, что мы обсуждаем, остается только между нами». Пустые слова. Ложь во спасение? Однако, неловко получилось! – вскинув свои перевязанные бинтами запястья, возмутился Миньярд.       – Эндрю, пожалуйста… – просит Бетси и делает глоток какао, выторговывая себе время для осмысления следующих слов. – Это был не только наш с тобой разговор. Любая твоя прогулка, игра, тренировки. Все начали догадываться.       – Всего лишь три слова. Es existiert nicht, – произносит блондин на немецком – языке, на котором они сплетничали между собой, пока находились в центре всеобщего внимания.       Доктор встала, взяла свою пустую кружку и уже остывший какао Эндрю, собираясь заварить еще. Все то время, пока она готовила напиток, комната простаивала в полном напряжении. Скучающий Миньярд остался в своем кресле, медленно разбинтовывая ткань на руках. Сейчас прикосновения к запястьям отзывались жгучей болью, но на лице Эндрю не дрогнул ни один мускул. Все такое же безразличие как к тому факту, что он позапрошлой ночью попытался покончить с собой, так и к тому, что его же команда и семья с появлением Нила в его мире врали ему в лицо каждый день.       – Давай начнем сначала, Эндрю, – более нежно, как будто вспомнив, что ей нужно улыбаться пациентам, просит психиатр. Она ставит на стол поднос с двумя обновленными кружками, из-за которого в мыслях Миньярда мелькает их разговор с Нилом в клубе «Райские сумерки», когда тот впервые догадался, что нравится Эндрю.       «Почему Роланд считает, что ты меня связываешь?»       – Что конкретно тебе не понравилось в игре, которую ты пересмотрел тысячу раз?       – Би, ты играешь нечестно, – он заметил, как женщина застыла в недоумении, где сделала ошибку. – Наша схема такова: сначала ты отвечала на мои вопросы, а потом я рассказывал, какие кошки скребут у меня на душе, – без агрессии размеренно пояснял блондин. – Ты проигнорировала мой вопрос, но я напомню: как прошло твое свидание с Джоном?       – Он был очень милым, – начала женщина без особого энтузиазма, словно на нее нацелили заряженный пистолет. Эндрю добился своего и раскинулся в кресле, впервые притронувшись к какао. – В прошлый раз я упоминала, что это преподаватель французского в университете Пальметто. Он высокий, с подтянутым телом и с хорошим вкусом в одежде, – коротко охарактеризовала мужчину Бетси, чтобы дать примерное его описание Эндрю. – У него прекрасный юмор и мягкие руки, несмотря на то, что во время своей учебы он работал на разных тяжелых подработках, чтобы жить отдельно от родителей. Мы много говорили о студентах.       – Что же в нас такого интересного? – перебил ее Эндрю равнодушным тоном.       – Несмотря на то, что многие из вас уже совершеннолетние, вы делаете ошибки, которые можно было бы предотвратить, будь кто-нибудь взрослый рядом. Косвенно это касается нашей работы, как преподавателя и врача. Мы должны направлять вас, обеспечивать поддержкой, параллельно с той помощью, которую вы от нас требуете, уметь преподносить уроки жизни так, чтобы вам не наскучило, и вы не разочаровались в нас, – не услышав никакой реакции, Бетси просто, как обычно, продолжила. – Мы пошли в ресторан, поужинали пастой и разошлись. Ты сам знаешь, мне позвонили.       – Думаешь, я бы хотел, чтобы тебе позвонили? – бесчувственно спросил Миньярд.       – Если бы этого не сделали, было бы уже поздно. А я не готова менять Лисов чаще, чем перчатки, особенно, после Джейни.       – А Сет? – уточнил блондин.       – А что с ним? – попыталась выяснить Добсон, прежде чем отвечать. – Он тоже вчера приехал к тебе в больницу.       Тем временем Эндрю там уже не было.       – Сет жив, – потрясенно выдавил Миньярд, чувствуя пульс всем телом. Это даже не был вопрос, а констатация факта, учитывая, как уверенно говорила женщина.       – Эндрю, – позвала парня Би, – мы начинаем сначала, помнишь? – дав ему несколько секунд переварить неожиданную информацию, хотя она все еще не очень понимала, в чем конкретно было дело, брюнетка кивнула, когда заметила вернувшееся спокойное лицо и предложила: – давай разберемся, что ты увидел на игре.       Опустив взгляд, Эндрю пытался собрать все свои воспоминания, очевидно, сильно отличавшиеся от реальности. Миньярд был бы не самим собой, если бы не палил правдой направо и налево, но сейчас ему было как никогда тяжело начать говорить.       – Десять к девяти. Мы победили Воронов. Я собственными глазами видел, как Нил упал на колени в центре поля, – он взглянул на Добсон так, будто пытался ей что-то доказать, но она лишь кивнула, что означало «продолжай». – Рико шел к нему, и я сорвался с места, оставил ворота. Если бы я опоздал хоть на секунду, то Рико размозжил бы ему череп. Я подставил свою клюшку, а потом сломал руку Морияма, и, как только хотел осмотреть Нила на повреждения, он исчез.       Эндрю замолчал, и Бетси сидела тихо ровно до того момента, пока не была полностью уверена, что он не продолжит сам.       – Ты ушел с поля без него? – уточнила доктор и сделала глоток какао. Эндрю знал, что у нее есть ответ на вопрос, но не стал возражать и коротко кивнул. – Что ты сделал, когда вернулся в раздевалку?       – Проверил его шкафчик.       – Ты подумал, что он сбежал? – основываясь на рассказы Миньярда, спросила женщина. Ответа не последовало, так как Эндрю заметно раздражился ее тупыми вопросами. Он знал, что Бетси знает – и она догадалась. – Что ты обнаружил?       – Там была старая футболка Хуана под десятым номером.       Хуан – бывший Лис, нападающий.       Добсон молчала, давая возможность Эндрю сказать вслух умозаключение, к которому он пришел.       – Его никогда не было.       Сердце ушло в пятки, когда Эндрю впервые произнес это вслух. Как сказала Бетси, он не хотел в это верить, потому что нуждался в Ниле, как в глотке воздуха, хоть и не признавал этого. Данная жизненная необходимость выражалась в сильнейшем желании увидеть и услышать, которое не затихало даже во сне. Это было хуже ломки – нестерпимая жажда ударила по мозгам так сильно, что Миньярд был готов прожить хоть всю жизнь с Дрейком, претерпевая его насилие, лишь бы Нил остался с ним еще на год. Даже если его видит он один, даже если Джостен – всего лишь побочное действие таблеток, Эндрю был готов на все, и он знал, что Нил бы сделал тоже самое. Он уже делал.       Блондин закрыл глаза и глубоко вдохнул свежий холодный воздух, наполнивший комнату благодаря открытому окну. Его руки дрожали, пока он продолжал разбинтовывать свои запястья. Это все из-за боли, которую он испытывает, не иначе – успокаивал себя Миньярд. Когда взору открылись свежие зашитые раны, покрытые зеленым цветом, ярко выделявшиеся на фоне остальных шрамов, парень посмотрел на них несколько секунд и взял со стола нарукавные повязки, которые оставил там еще перед прибытием Бетси. Блондин натянул их на предплечья и окинул врача скучающим взглядом, хотя явно был на грани срыва.       Говоря о его ранах: Эндрю никогда не было так легко делать шаг к смерти. Впервые после финала он смог свободно вздохнуть, избавиться от болевого синдрома во всем теле, кроме запястий, усиленно начавших кровоточить. В голове стало наконец-то пусто, и впервые за последние три недели Миньярд смог расслабиться, почувствовать свободу от собственных тягостных мыслей.       – Я разговаривал с ним, мог чувствовать его, – поделился Эндрю, требуя объяснений.       – Галлюцинации могут быть сложными – включать сразу несколько органов восприятия, подверженных сбою, – вывалила женщина, завязывая туже петлю на шее Эндрю. Она понимала, что с ним нельзя говорить мягко, иначе он разозлится, и сеанс закончится. Приходилось оставаться хладнокровной, хотя трясущаяся кружка какао в руках выдавала ее с потрохами.       – Так, я теперь шизофреник?       – Нет, – отрезала Добсон, сглатывая. – Все из-за психостимуляторов.       – Почему мне никто не сказал? – перевел тему блондин, пытаясь узнать, что реально его интересует. Для этого он здесь.       – Потому что мы так решили.       – Кто «вы»?       Бетси молчала. Она боялась переходить на личности, потому что знала, на что способен Миньярд. Но она никогда не видела, что он мог бы сотворить, пребывая в безысходном отчаянии. Было ощущение, что именно сейчас и узнает.       – Старшекурсники, Эбби, Ваймак, я, – она хотела закончить на себе, но заставила себя быть честной с ним, не то он больше никогда ей не поверит. – Кевин, Аарон, Ники.       – Удар ниже пояса, Би.       Убедить ему лгать даже членов его семьи было за гранью допустимого. Эндрю чувствовал себя обманутым и невероятно одиноким. Его сердце громко билось в груди, вызывая жалость у своего хозяина к себе же, начиная не по-детски надоедать.       – Кто согласился последним?       – Ники.       Не удивительно. Ники никогда не действовал вопреки приказам Миньярда, потому что неподдельно боялся его. Но, видимо, «Когда все закончится, он будет как новенький» от тренера звучало куда убедительнее угроз Эндрю пырнуть его. Что ж, это мы еще посмотрим.       Парень подошел к окну, достал пачку сигарет и закурил по привычке две. Замечая количество, блондин смотрит на них и без сомнений выкидывает лишнюю на улицу. Он уселся на подоконник, намереваясь продолжить разговор оттуда.       – Что произошло в… нет, нет-нет, – махает Эндрю головой и делает затяжку.       Бетси волновалась как никогда раньше. Она даже не стала ничего говорить по поводу сигарет в кабинете – Миньярд был непредсказуем, и ей стоило держать язык за зубами. То, что Би ему нравится, еще ничего не значило.       В голове парня было так много мыслей. Он хотел знать обо всем и в то же время не мог спросить ничего, что его интересовало. Например, почему Роланд ставил газировку для Нила на поднос, если никто его не видел, кроме него? Ставил же? Или стакан – тоже галлюцинация?       – Мы были в Милпорте?       – Нет.       По спине парня прошли мурашки, когда он услышал резкий ответ Добсон. Только сейчас до него дошло, что никаких новых игроков в команде не было. Значит, если бы Сет был мертв, Лисы бы попросту не дошли до финала. Но как? Целый живой человек жил по соседству, а Эндрю в упор его не видел даже на тренировках? И как же скорбь Элисон? Она же наверняка не могла быть поддельной.       – Сет играл с Лисами против Воронов?       – Да.       Как странно. Он пересматривал игру огромное множество раз, но так и не заметил Гордона на позиции нападающего. Каждый раз, как видел запись, Эндрю искал только Нила, который так ни разу и не попал в кадр. Ему хотелось думать, что Джостен просто профессионально избегал камер, однако это было невозможно. Не было ни одного гола, который забил Нил. Ни в игре с Воронами, ни в играх с любой другой командой в этом году. А смешнее всего было то, что Нил для него был более реалистичным, чем все остальные вокруг. Своеобразная зависимость от сигаретного дыма, одни и те же потертые футболки, его жгучая жажда найти семью, шрамы на торсе, ярко-голубые глаза. Эндрю почувствовал, как начал задыхаться.       Заметив, что блондин задумался, Добсон хотела перетянуть инициативу на себя и объясниться. Быть может, он войдет в ее положение и поймет.       – Послушай, с его появлением ты…       – Хватит, – даже не попытался Миньярд, затыкая женщину уже во второй раз. Он никогда не вел себя с ней так грубо, но раньше у него и повода не было. Эта когда-то милая дама сама посоветовала ему получше узнать Нила, хотя с самого начала была в известности, что никакого Нила Джостена не существует. – Что за цирк, Би?       – Тогда спрашивай, – просит доктор. – Спрашивай, не молчи. Я должна знать, что ты чувствуешь, чтобы помочь тебе.       – Поздно ты опомнилась.       Добсон снова замолчала. Она старалась. По-настоящему заботилась обо всех Лисах, но не могла помочь всем по отдельности. В убыток Эндрю, который они все договорились исправить чуть позже, Бетси предложила сделать вид, что есть некий десятый номер, не любящий лишнее внимание к себе и страстно жаждущий одержать победу над Воронами. Она клялась, что, благодаря Нилу Джостену, они смогут сплотить команду и принести в нее небывалый ранее огонек, однако не знала, чем конкретно все это обернется для Эндрю – и, не без причины, боялась больше всего.       – Что было на интервью Кэти Фердинанд?       Все началось с Колумбии, но спрашивать не было смысла: никто, кроме братьев и Кевина ничего об этом не знал. Следующим этапом было субботнее интервью, на котором, по мнению Миньярда, выступал Нил.       – Ты помнишь, как Рене тебя держала? Она сидела у тебя на коленях, – начала Би.       – Тебя там не было.       – Я попросила Ники писать мне обо всем, что происходит. Он строчил мне даже самые мелкие детали, – пояснила женщина и продолжила: – когда я узнала, что происходит, сказала, чтобы тебе закрыли глаза.       Эндрю вспомнил, как Рене обняла его, прижав к своему плечу. Он ничего не видел, но зато слышал, и этого было достаточно, чтобы информация в голове исказилась.       – Умно, – кратко оценил блондин. Он докурил одну сигарету и начал другую. – Они поменяли рассадку не потому что Сет умер, – догадался Эндрю, говоря о комнате отдыха рядом со стадионом. Это все, что он делал последние недели – гадал, что было его воображением, а что реальностью. И то пустое место, которое вся четверка оставляла для Нила, где бы они ни были, было не менее реальным, чем та боль, которую он испытывал сейчас от движений кистями. – Не было никакой стычки с Воронами на осеннем банкете.       – Не было. По крайней мере, не той, которую ты помнишь.       Добсон говорила так, будто специально выводила Эндрю на уточняющие детали, на которые сама хотела ответить. Она надеялась притормозить его, чтобы остановиться на чем-то одном и углубиться в тему, послушать его мнение. Эндрю заметил и в этот раз промолчал, чувствуя, как после очередной затяжки сладкий привкус от какао полностью сменился горечью. Парень со скоростью света проматывал весь год по эпизодам снова и снова, но больше всего его интересовал лишь один день.       – Ты знаешь, что произошло в доме родителей Ники? – спросил Миньярд с заметно большим интересом, нежели все, о чем они говорили до этого.       Доктор глубоко вздохнула, не зная, что они так быстро перепрыгнут к той ночи. Ей и самой требовалось немало смелости, чтобы взять на себя ответственность и рассказать все, как было.       – Это был крайне тяжелый день, – начала женщина, обратив внимание на то, как блондин терпеливо слушает. Допивая какао, она чувствует, как руки чешутся принятым порядком заварить следующую кружку, но психиатр лишь осторожно ставит посуду на столик и выпрямляется в кресле. – Как ты мог заметить, отношения в команде действительно изменились за те полгода. Ты прекратил обращать внимание на колкие фразы Сета, а он, в свою очередь, бросил их высказывать. Благодаря неусидчивому Ники, который каждый день поднимал вопрос: «Где Нил?», у тебя сложилось впечатление, что большую часть времени он проводит со старшекурсниками. Был вопрос времени, когда вы сможете сблизиться.       – Ты имеешь ввиду Хэллоуин?       – Да, – Бетси мягко кивнула, сделав паузу. – Я не понимала, кто такой Нил, не знала его требований и нужд, но, когда ты сказал, что это он попросил тебя взять Дэн и остальных в Колумбию, я была приятно удивлена. Я подумала: «Мы точно играем в команде».       После таких хороших результатов грех – не предположить, что все идет правильно. В такие моменты лишь изредка посещает мысль, что благоприятные действия происходят, проявляя собой затишье перед бурей, но в тот момент никто об этом не думал. Будет сурово сказать: даже Кевин.       – Следующим значительным этапом должен был стать семейный ужин Ники с его родителями, – перед тем, как продолжить, Добсон должна была проглотить ком, застрявший в горле из-за дурных воспоминаний, последствий ее неверного однажды решения. – Никто не знал, что так произойдет.       – Я никого не виню, – признался Эндрю, решив, что Би нужна эта информация для спокойствия.       – Тогда что ты чувствуешь? – за Миньярдом ответа не последовало, и доктор смела предположить: – обиду?       – Нет.       – Разочарование?       – Жалость.       – К себе? – досадно спросила женщина, уже явно планируя, как решить данную проблему.       – К тебе.       Она опешила, но перед продолжением успела спросить: «Не злишься?».       – К тренеру, к Дэн, не знал, что она на такое способна, к Эбби, – кажется, на третьем имени, не считая Бетси, он закончил, будто в остальных вовсе не сомневался. – Мне плевать, – вновь признался Эндрю, уже зачастив, но, наверное, за этим он тоже позвал именно Би. – В каком-то смысле я благодарен, что твоя позиция была неизменной: сплотить команду ради общего блага, жертвуя лишь мной, но, согласись, контролировать ситуацию ты так и не научилась. Из-за этого я согласился поехать к Лютеру, подвергнув остальных опасности. Я злюсь только на себя. В итоге я был тем, кто из кожи вон лезет, чтобы защитить их, без малейшего понятия, что защищать нужно было от себя же.       – Поэтому хотел покончить с собой? – прямо спросила Добсон, думая, что докопалась до правды.       Вот она, причина, преподнесенная ей прямо на блюдечке. Миньярд отрицательно махнул головой, и она поняла, что просчиталась, импульсивно пожертвовав своей способностью здраво мыслить.       – «Семейный ужин Ники с его родителями», – холодно напомнил блондин, цитируя слова Бетси. Та помахала головой, очевидно, нуждаясь в перерыве, потому что этот разговор ее безумно выматывал, но Эндрю так требовательно на нее смотрел, что она не могла ни унять тревогу, ни отказаться от продолжения сеанса.       – По словам Кевина, тебя уж слишком долго не было после возвращения Лютера. Я просила их ни за что не оставлять тебя одного, поэтому вся компания разом пошла тебя искать. Аарон выбил дверь и ударил клюшкой Дрейка. Это все.       – Это все, – продублировал блондин, кивая.       Он вынул из пачки последнюю сигарету, а пустую коробку выкинул прямо в окно, наблюдая, как она медленно падает два этажа и скрывается в кромешной ночной темноте. Повисшая тишина заставила Добсон занервничать, пока расслабленный Эндрю выдыхал клубы дыма, бесчувственно пялясь в одну точку. Сколько он уже выкурил сигарет – неизвестно, как и то, сколько он мог бы выкурить после этой, потому что последняя пачка уже опустела.       – В ту ночь, когда мы с Ваймаком и Эбби ехали уже к вам, мы спорили, стоит ли снимать тебя с таблеток. У нас были некоторые разногласия, но твое психологическое здоровье было на первом месте. Знаю, что кажется, словно это совсем не так, но… – дала слабость Бетси, проявляя сожаление и демонстрируя боль, которую не могла успокоить, своим дрожащим голосом. Однако Миньярда это ни капли не задело, словно он знал, что, если повернуть время вспять, она попробовала бы еще раз. – После сильного стресса, который ты пережил, мы бы не смогли контролировать твои галлюцинации.       – Бомба замедленного действия, – весьма гордо произнес Эндрю, не подняв взгляд на доктора.       Она согласно кивнула и продолжила.       – Моя теория заключалась в том, что Нил появился из-за таблеток. Соответственно, когда ты перестал их принимать, лишний игрок должен, то есть… десятый номер должен был исчезнуть.       – Но он тоже приехал меня встретить после больницы, – уловил Миньярд, сделав вид, будто не услышал оговорки врача. Было бы хуже, если бы она не исправилась.       – Да, все это поняли.       – И что? Ты запретила им рассказывать?       – Нет. Никто не был против.       Что-то укололо. Прямо в сердце. Блондин заметил, что что-то не так, и зажал рот рукой. Женщина не сразу поняла, что он пытается скрыть широкую улыбку, растянувшуюся на лице. Нервный срыв. Истерика. Эндрю не мог подавить дебильный смешок, потихоньку перерастающий в полноценный смех. Он не издавал ни звука, но его плечи дергались, словно он хохотал от души. Парень разрывался от ненависти к себе из-за того, что не может это контролировать, стучал костяшками свободной руки о подоконник между ног, сбивая их в кровь, но продолжая, пока не отпустит. Би испугалась, хотела встать с кресла, чтобы подойти, но Миньярд заметно пошатнулся, угрожая и заставляя ту не дергаться.       – Как думаешь, почему он остался? – спросила Добсон, заставляя мозг студента работать: вспоминать, анализировать и предполагать. Зря она так выразилась, зря она вообще ответила на этот вопрос, зря пошла на это все год назад.       – Потому что он устал, – понимающе произнес Эндрю, когда ему стало легче, но знал, что это не настоящая причина. Он смотрел на крыши зданий медицинского центра, а чуть дальше – общежитий, которые начинали проглядываться сквозь мрак. Восстановить дыхание оказалось нелегкой задачей, но он справился, тихо продолжив: – я предложил ему год. Год, насыщенный тренировками, общением с Лисами, игрой в правду. Для него это показалось настоящей жизнью. Еще не распробовав ее на вкус, он за одно лишь мое предложение уже был готов пожертвовать собой.       Именно таким Нил предстал перед ним. Весь такой горящий красным пламенем за экси, за семью, за жизнь. Настоящий Лис. С легким сердцем заступился за Кевина перед Рико, провел зимние каникулы с Воронами, чтобы защитить Миньярда, с той же непринужденностью оставил команду после игры с Бинтуронгами, когда за ним пришла Лола. Продавал свою бесценную тайную историю Эндрю за какие-то гроши – мелочи, которые выпрашивали остальные Лисы по отношению к близнецу. Неужели Миньярду до такой степени стало скучно, что он выдумал настолько живого человека?       – Я подпустил его так близко к себе. Целовал его, – ощущая, как опора будто бы исчезает из-под него, в голове болезненно лопаются мыльные пузыри, и Эндрю вспоминает их первый раз на крыше. «Да», «да» и снова «да» не потому, что Нил всегда был согласен, а потому что Миньярд хотел, чтобы он был согласен.       – Он был, так сказать, идеалом для тебя, – пояснила брюнетка, поглубже вдыхая, чтобы продолжить и проявить сочувствие, но обрывает себя, в последний момент сообразив, что это лишнее, неуместное.       – Но как можно придумать идеального человека? – уточнил, но больше возмутился блондин.       – Это сложно назвать «придумать». Твой организм нуждался в поддержке: тебе нужен был кто-то, кто тебя понимает, кто сможет изменить реальность, которая тебе не по душе, – Бетси легко сама себе жестикулировала, безусловно не справляясь с волнением. – Ты думал, словно один не можешь вписаться в социальный мир, как научились Дэн и Рене после их тяжелого прошлого, Ники с его нетрадиционной ориентацией, Мэтт после того, как ты помог ему завязать с наркотиками, и остальные. Тебе нужен был человек, похожий на тебя, и твой мозг предпринял меры, чтобы ты окончательно не увяз в назойливых мыслях.       – Нил – моя копия?       – Нил – твой идеал, – поправила женщина, вторя своим же словам. – Ты не искал цели вписаться, ты хотел, чтобы на тебя перестали обращать внимание, переключившись на кого-то, кто еще более своеобразный. Нил должен был стать ширмой для тебя. Он отвлекал внимание, перетягивал на себя канат каждый раз, когда ситуация требовала.       – Например?       – Твои сеансы с Аароном, – быстро придумала Добсон, кивая. – Ты нашел способ оправдать свои праведные поступки, которые ранее не был в силах объяснить. И это перешло в привычку. Нил предлагал все то, что на подсознательном уровне хотел и требовал ты.       Сначала Эндрю не придал значения этим словам, но, спустя некоторое время тишины, долгой и мучительной для психиатра, начинал верить и видеть в сказанном себя, словно женщина ему их внушила. Разве это он хотел наладить отношения Ники с его родителями, сплотить команду, разделенную на две группы из-за него и его выходок, разорвать договоренность с братом и обеспечить себя будущим с помощью спорта и Кевина?       Миньярд не раз шутил о том, что Нил должен был оказаться иллюзией, но последний с завидной уверенностью отрицал данный факт – не было и шанса раскусить искусного лжеца. На вопросы «Что это было?» и «Почему?» не было смысла отвечать – не так важно, и, уж тем более, не интересно.       Парень казался собранным, будто ничто не может выбить его из колеи, кроме недавнего приступа смеха. У него было достаточно времени, чтобы обдумать свою реакцию, Бетси не напирала на него, но Эндрю просто принял информацию, не решая озвучить свое умозаключение, чего хотелось бы Добсон. Блондин просто перешел к последним попыткам добиться всей правды и закончить на этом их сеанс:       – Я не могу найти свой запасной ключ от дома, не могу вспомнить, где взял деньги на новую машину, не могу найти телефон, который купил для него. Это материальные вещи, но, где бы я не искал, я не могу найти ответы, – опустив голову, Эндрю вспомнил о нарукавниках, которые также купил для Нила. Он был готов поспорить: если бы сейчас увидел Джостена, они бы были на нем, но где настоящие?       – Эндрю, послушай. Ты и так узнал сегодня достаточно. Лечение нельзя провести за одну ночь. Давай сделаем перерыв, а утром можем вместе позавтракать, м? В твоей голове так много непонятных ситуаций: воображаемые наверняка сплелись с реальными, случайно подходящими, понимаешь?       – Би, я не пришел сюда лечиться. Я не хочу этого.       – Тогда что ты хочешь? – после недолгой паузы спросила павшая духом женщина.       Тяжелый диалог наверняка заставил ее чувствовать себя вымотанной. Профессионализм профессионализмом, но человеку присуща усталость, и Добсон никак не могла скрыть ее даже за своей четко поставленной речью или кружкой горячего какао.       – Я просто хочу снова его увидеть, – за три недели он успел обдумать эту фразу сотни раз. Это была правда, и он признал ее даже с большей легкостью, чем представлял. – Я задыхаюсь, – сквозь зубы выдавил парень, сжимая покалеченное запястье до звездочек в глазах, чтобы снова не засмеяться.       – Тогда, – начала Добсон, ища в себе мужество, чтобы продолжить внезапно пришедшую в голову мысль: – я снова выпишу тебе таблетки. Что скажешь? Он снова будет в команде, и ты не пострадаешь.       – Ты думаешь, я не пытался?       Его взгляд перестал быть скучающим. Эндрю смотрел на нее так, словно она наивная овечка, растерявшаяся перед хищником до такой степени, что не может даже вздохнуть. И она на самом деле перестала дышать. Женщина словно сходила с ума здесь, в этом кабинете. Она не могла поверить, что так сильно сглупила сейчас и раньше. А ведь Нил остерегался ее, потому что считал, что она умна.       – Он появился, – свободно выдохнул блондин и наконец расслабился, когда почувствовал тяжелую руку на своем плече, – в вечер пятницы, когда я лежал в ванной весь в крови. Он молчал, спокойный стоял на коленях рядом с ванной. Я спросил: «Да или нет?».       «Нет».       Будто знал, что меня уже ищут.       «Почему?»       Я усмехнулся. Наверное, это было слишком по-доброму, потому что уже очень давно хотел увидеть его, ударить по его израненному лицу и поцеловать в губы, но я был накачан и уже терял сознание. Точно помню, что думал о его «С тобой всегда да». Еще думал о том, что не помню, улыбался ли он хоть раз вообще.       «Это касалось секса – не жизни».       Он мягко помахал головой, а я в это время смотрел на его щеки и пытался запомнить расположение каждого шрама и родинки, чтобы больше никогда не забыть, как тогда, когда искал его вещи по всей раздевалке.       «Останься».       Я не приказывал – молил. Словно вернулся в прошлое и просил остановить кошмар, прекратить издевательства и боль. Я чувствовал себя беспомощным, меня тошнило от себя, но в то же время было слишком легко признать свою слабость, отчасти потому, что Нил – не реальный. Мы перешли на шепот, вероятно, потому что я терял силы.       «Не могу».       Я бы простил его, если бы он просто сбежал, поджав свой лисий хвост. Я бы простил его, если бы его убил Рико, или Лола, или отец. Но я не могу простить его за то, что он должен был покинуть мою голову из-за совершенно непонятной для меня причины. Я хотел сказать: «Ненавижу тебя», но не мог из себя выдавить эту полюбившуюся за такое короткое время фразу, и прикусил язык, чтобы овладеть ртом снова.       «Значит, и я».       – Ты не можешь.       Впервые Эндрю подумал обратное. Ему было безмерно поебать, кого он там успел помирить, кого оставит за главного, а кого виновного. Конкретно сейчас он думал о том, чего хочет сам, и готов был пожертвовать всем миром, чтобы добиться этого. Его желанием был Нил, черт его дери, Джостен, стоявший рядом с левым плечом блондина, от которого так и не отнял руку.       – Ошибаешься. Ты задолжал мне «все, что угодно», помнишь? Я не буду просить дважды.       Добсон замерла. Хватило и доли секунды, чтобы она поняла, с кем говорит Эндрю. На лице возникло удивление и одновременно страх: в последний раз, когда появился Нил, Миньярд чуть не умер.       – Я сказал, что… – Джостен не договорил.       – Нил, – чуть ли не вскрикнула женщина, сжимая руками подушку позади себя. – Нил, – повторила Бетси, но так и не продолжила то, что хотела сказать. Казалось, как будто она и сама не понимала, но чувствовала, что и Нил, и сам Эндрю догадываются, о чем она сейчас молится. Миньярд готов был поспорить, хуже чувствовать себя, чем он сам, сейчас могла только Добсон, впервые на его глазах такая жалкая и сломленная. Снова захотелось смеяться.       – Она же знает, что я – это ты? – задал вопрос рыжий, чтобы отвлечь Эндрю, спуская руку с чужого плеча на окровавленную ладонь и падая на подоконник, рядом с закрытым окном. Миньярд этого хотел, и сам же сплел их пальцы, лежащие на холодной поверхности.       – Я хочу, чтобы ты остался, – Эндрю переступил через себя и все-таки сделал то, чего не делал никогда прежде: повторил дважды, потому что по сравнению со всем миром какая-то фраза не должна была быть важнее человека, сжимающего его руку. – Потому что если ты этого не сделаешь…       Собственно, поэтому рыжий и объявился уже во второй раз. Ни Бетси, ни ее всратые таблетки не могли бы остановить Эндрю от прыжка. Только Нил-я-в-порядке-Абрам-Джостен достоин такой чести.       Нил промолчал.       – Это «нет»?       – Ни «нет», ни «да», – пояснил Джостен, учитывая, что одно из них значит то, что он не может выполнить, а другое – не хочет. Он поднял кисть с побитыми костяшками и поцеловал одну из них. Кажется, рука дрожала, но Нилу было все равно. Кожу приятно обожгло, а затем появились мурашки на том же месте. Эндрю соскучился – и это еще одна причина ненавидеть уже себя.       – Ты должен ответить, – на лице блондина не дрогнул ни один мускул. Его лицу вернулась безэмоциональность, несмотря на то, какие торнадо сейчас сталкивались друг с другом и разрушали все под частую внутри.       – Ты помнишь, как приехал за мной, когда я впервые тебе позвонил? – спрашивает Джостен, переводя тему. Он будто бы дарил Бетси время, чтобы что-то предпринять, но та бездействовала.       – Да.       – Спасибо, – говорит Нил с чувством во второй раз, первый был в раздевалке Лисов.       – Ты делал это для меня.       – Нет.       – Ты – мое воображение. Да.       Нил оставил попытки переубедить Эндрю. Бессмысленно.       – Уверен? – после затянутой паузы Джостен будто прочитал мысли блондина, спросил и прикоснулся губами к погрубевшей коже пальцев второго, после кладя свою и чужую руки обратно на подоконник.       – Да, – повторяет, и никогда не перестанет, Миньярд.       – Не обязательно так заканчивать, – напоминает рыжий, настаивая на своем, пока вратарь окончательно не отрезал и не потребовал того, чего хочет, – ты ведь знаешь.       – Да, – и блондин снова кивает. Затем Эндрю поворачивается к женщине и спокойно просит: – Би, ты можешь закрыть глаза?       – Только не…       – Я хочу поцеловать его, – признается Эндрю без капли стеснения.       Женщина сглатывает и быстро придумывает условие, на котором выполнит чужую просьбу:       – Тогда утром мы вместе позавтракаем. Закажем что-нибудь?       – Блинчики, – лжет Эндрю, соглашаясь, – с клиновым сиропом.       – Звучит хорошо, – Бетси мило улыбается, нервно вздыхает, будучи уверенной, что Эндрю никогда ей не врал, и закрывает глаза.       И Миньярд тянется к Нилу за поцелуем. Долгожданным и таким отчаянно страстным, как будто последним.       – Только разреши мне, – очень тихо просит Эндрю в губы Джостена.       – Может, хотя бы попробуешь? – предлагает Нил.       Блондин отрицательно машет головой, упирая свой взгляд в скулу Нила, давая понять, что не один раз обдумал все «за» и «против» и сделал вывод, что наилучшим исходом из тысячи и одного будет только один.       – Тогда да.