Все мертвы, кого я подпускала.

«Все мертвы, кого я подпускала» - в памяти Эммы вспыхнули слова, которые она сказала, кажется, сотни лет назад. Крюк тогда улыбнулся своей мягкой и немного хитроватой улыбкой. «Да живучий я, Свон» Ночь. Дорога, освещённая фонарями. И поцелуй. Все эти воспоминания фейерверками вспыхивали в сознании, заставляя Спасительницу то выть, как раненный зверь, то шёпотом повторять имя пирата. Она прижимала его бездыханное тело к себе, словно пытаясь поделиться с ним своим теплом. Его уносят на носилках. Самого живучего пирата. Эмма в последний раз сжимает его руку, чтобы потом отпустить навсегда. А затем погружается в чьи-то мягкие объятия, выслушивает бесконечные утешающие слова, в то время, как перед глазами стоит образ Крюка. Сейчас она знает, что больше не увидит его. Не будет у них никакого будущего и дома с видом на море. Не в этой жизни. Но ведь смерть – это не конец. Тёмные, стоявшие на берегу за минуту до смерти Крюка, которые давным-давно покинули этот мир – тому доказательство. Такие мысли пришли в голову Эммы на следующий день. Она лежала на диване неподвижно вот уже несколько часов, пока это осознание не заполнило собой рассудок, вселяя какую-то призрачную надежду. Эмма резко встала, план дальнейших действий был словно продуман заранее. Но внезапно она что-то почувствовала. Даже нет, услышала какой-то странный шёпот. Голова гудела. Будь это ощущение ей незнакомо, она бы, пожалуй, решила, что сходит с ума, но нет, Свон хорошо знала, что это значит. Доверившись этим голосам, она направилась по путеводной нити, что вела… В лавку мистера Голда. С каждым шагом шёпот становился всё громче, скоро он уже заглушал все остальные звуки вокруг. - Рановато для посетителей, мисс Свон, - антиквар изучающе оглядел посетительницу. – Чем могу быть полезен? - Я снова слышу шепоток, - Эмма едва различала свой собственный голос на фоне звуков в голове. – Эскалибур рассыпался в прах у меня на глазах, сразу после… - она снова почувствовала, как к горлу подступает ком, а глаза застилаются пеленой слёз. - Это из-за нервов. После того, что вы пережили, впрочем, неудивительно. Да вот только Арчибальд Хоппер живёт немного подальше. - Не увиливай, Голд. Кинжал у тебя, верно? Молчание. Самое ёмкое молчание, которое когда-либо доводилось слышать Эмме. - Да, - в руке Голда сам собой возник кинжал. На нём, как и в течение многих лет, красовалась витиеватая надпись «Румпельштильцхен». - Обманул, - Эмма сама не узнала своего голоса. – Предал. - Да, предал, - сказал Голд, словно наслаждаясь звучанием этих слов. – Впрочем, как обычно. А то, что ты слышишь эти голоса, наверное, побочный эффект. Это скоро пройдёт. Но Эмме было абсолютно всё равно. Сейчас она могла думать только об одном. - То есть… То есть, Крюк погиб напрасно? - Да, мисс Свон. Но зато успел потешить своё самолюбие и «умереть героем». - Не смей говорить такое о нём, - рассудок внезапно стал холодным. Последний раз она чувствовала это, когда была Тёмной. – Теперь ты мой должник, Голд. - С чего бы это? – антиквар усмехнулся. - А с того, что твоей благоверной вряд ли понравится то, что её муж снова стал Тёмным. А она ведь только начала верить в тебя, как в настоящего героя. Жаль будет её разочаровывать, - Эмма хорошо понимала, что это был чистой воды шантаж, но сейчас ей было абсолютно всё равно. И снова повисло молчание. - Так и быть, я помогу. Но учтите, мисс Свон, вернуть умершего к жизни ещё никому не удавалось. - Неправда. Я проделаю тот же трюк, что и родители – разделю своё сердце между собой и Крюком, и он оживёт.

***

- Что?! Подземный мир, сердце напополам?! Эмма, я всё понимаю, ты в отчаянии, но это – просто безрассудство! – такой была реакция Реджины на заявление Эммы о готовности покинуть мир живых. Все остальные просто застыли. Мэри Маргарет, вызвавшаяся сделать дочери чашку какао сама не заметила, как кипяток из чайника растекается сначала по кухонному столику, а затем медленно проливается на пол. Дэвид, такой же ошарашенный, как остальные, мягко забрал чайник у жены и поставил на стол. - Попробовать стоит. У вас же сработало, - она с надеждой на поддержку взглянула на родителей. – Я туда и обратно, клянусь. Голд уже согласился помочь, так что… - Хорошо, Эмма, - наконец сказала Мэри Маргарет. – Только отправишься ты туда не одна, - она окинула взглядом всех собравшихся: мужа, Реджину, Робина и Генри. – Мы пойдём с тобой и сделаем всё, чтобы спасти Крюка. Эмма лишь улыбнулась. Она была не в восторге от идеи о том, что все её родные будут рисковать своими жизнями, но знала, что их не переубедить. Этой ночью все они собрались возле озера. В голове Эммы мешались образы. Вот в глазах Крюка гаснут последние огоньки жизни, и он падает на землю, как марионетка, у которой обрезали разом все нити. А вот она, Эмма, стоит на берегу, готовясь уйти из жизни в самом прямом смысле этих слов. Пойти на край света и даже чуть дальше ради пирата… Кровь Голда звонкой каплей опустилась на поверхность стеклянной глади озера. От этого места начали исходить круги. Каждый, как зачарованный, смотрел на них. Наконец где-то далеко и совсем близко появилась ладья со своим молчаливым хозяином. От неё исходила непреодолимая тоска. Все, даже те, кто никогда не умирал, поняли, что это и есть ТО САМОЕ, что люди чувствуют перед тем, как уйти туда, откуда не возвращаются. Все по очереди сели в ладью, а затем та отчалила от берега. - Я спасу тебя, Киллиан… - прошептала Эмма перед тем, как берег исчез за плотной пеленой тумана, отрезавшей добровольно покинувших его от этого мира…