Раздоры в раю

      — Джеймс! Это просто глупо, меня даже не пустят к ним в палату!       Поттер не собирался слушать возражений Макнил и продолжал против воли тащить её в направлении палаты родителей, пока остальные целители удивлённо на них оглядывались.       — Ты — врач, Рейчел, так что делай свою работу.       Джеймс практически впихнул упирающуюся рыжеволосую в тёмное помещение, которое та сначала ошибочно приняла за кабинет главврача, настолько оно было просторное.       Эванс постаралась исполнить одну из последних просьб миссис Поттер в наилучшем виде, найдя для них с мужем самую большую палату во всём новом здании больницы. На соседних кроватях лежали двое больных, время от времени прерывавших тишину, царившую в комнате, громким и сухим кашлем.       — Кто там? — Рейчел услышала осипший, слабый женский голос, принадлежавший матери Джеймса.       — Я привёл вам с папой нового доктора, она куда более компетентна, чем те идиоты, которые вынесли вам смертельный диагноз, — стараясь изобразить воодушевление в голосе, ответил Поттер.       Парень тут же включил свет, после чего целительница почувствовала на себе внимательный и любопытный взгляд Юфимии Поттер. Макнил сразу же придала своему лицу бесстрастно-рабочее выражение, с которым встречала большинство своих пациентов.       — Это доктор Макнил. Она моя хорошая подруга, мы познакомились, когда она спасла мою жизнь после нападения Псов на Мунго. Теперь она вылечит и вас, она крайне одарённая и талантливая целительница, — представил девушку бывший гриффиндорец, продолжая крепко держать ту за локоть, словно боясь, что она убежит.       — Здравствуйте, доктор, — произнесла женщина, попытавшись улыбнуться, но у неё вышла лишь вымученная гримаса весёлости. — Мой муж спит под действием каких-то успокаивающих лекарств, которые ему дали доктора. Из-за кашля он не спал уже несколько суток, совсем вымотался…       — Ну же, Рейчел, приступай к осмотру, — слегка подтолкнул Макнил вперёд Джеймс, но девушка успела заметить, как дрожали его руки.       — Здравствуйте, миссис Поттер. Мы не будем пока будить вашего мужа, пусть он набирается сил, пока я осмотрю лишь вас. Насколько я поняла по словам вашего сына, течение болезни у вас с мистером Поттером идентичное, поэтому мне достаточно только вас.       Рыжеволосая подошла к кровати Юфимии, обездвиженной страшной болезнью, но всё-таки продолжавшей крепиться ради сына, до сих пор не терявшего надежды на её скорейшее выздоровление. Лицо женщины было нездорового бледно-серого оттенка, а воспалённые глаза грустно смотрели на Рейчел из-под линз круглых очков.       Симптомы болезни, которые Макнил отдалённо помнила из медицинских учебников, необычно проявились у обоих супругов. Привычная зелёно-пурпурная сыпь, которая должна была покрывать всё тело больных, отсутствовала, зато вместо неё были многочисленные тёмно-фиолетовые кровоподтёки. На губах миссис Поттер виднелась запекшаяся кровь, свидетельствовавшая об уже продолжительном кровохаркании. Истощённые болезнью светло-карие глаза, как у самого Джеймса, смотрели затуманено и словно мимо целительницы.       Рейчел хватило одного взгляда на женщину, чтобы понять, какая участь её ждёт.       «Она проживёт не больше двух дней, прогнозы целителей были слишком обнадёживающими», — пронеслось в голове у девушки, но она ничем не выдала своих мыслей.       Рыжеволосая сделала вид, что меряет пульс миссис Поттер, который едва прощупывался, а сама в это время представляла, как скажет Джеймсу то, что он точно не готов сейчас услышать.       Тут в палату влетела Лили, заспанная и помятая, какой обычно выглядела Макнил, когда возвращалась после ночного дежурства. Видимо, бывшая гриффиндорка теперь оставалась ночевать в больнице, то ли чтобы находиться ближе к больным Юфимии и Флимонту, то ли чтобы не встречаться лишний раз с Поттером, считавшим её молчание предательством.       — Рейчел? Что ты тут делаешь? Кто провёл тебя в палату? — удивлённо воскликнула Эванс, всплеснув руками и бросившись к недоумевавшей миссис Поттер.       — Доктор Макнил, вас отправила к нам не Лили?       — Её привёл я. И она останется, Лили, а вот тебе следует уйти… тебе уж точно не следует здесь быть, — едва сдерживая своё раздражение, сказал парень.       — Но, Джеймс…       — Уходи, Лили. Ты уже сделала достаточно, скрыв болезнь моих родителей. Теперь черёд Рейчел сделать для них хоть что-то.       — Джеймс! — в один голос хотели урезонить Поттера Макнил и Юфимия, но, переглянувшись, смолкли.       Рыжеволосая выпустила запястье женщины из своей хватки и подошла к кровати её мужа, взяв в руки папку с историей болезни и принявшись делать вид, что читает. Те чувства, что связывали её и Джеймса, не могли позволить ей уйти из этой палаты, предварительно не попробовав хотя бы с ним переговорить.       Девушка не понаслышке знала, что такое хоронить родителей в таком юном возврате, поэтому старалась не давить на Джеймса. Пусть он уже и перешёл некоторые границы дозволенного, которые должны были установиться в их «дружеских» отношениях, но Рейчел не могла оставить его одного наедине с предстоящей болью потери.       Макнил не злилась на Поттера, ей было наплевать на драгоценные, отнятые часы сна и даже на крайнюю усталость, уже сковавшую её по рукам и ногам. Она просто знала, что нужна ему, это говорило её сердце, слишком часто молчавшее в последние годы. Поэтому девушка усиленно продолжала притворяться, что воспринимает мистера и миссис Поттер как обычных пациентов, хотя она уже видела, как на них легла неотвратимая печать смерти.       — Джеймс, ты не можешь ворваться в Мунго посреди ночного дежурства и привести с собой Рейчел, которая даже не является сотрудницей этой больницы! — не выдержала Лили, в отчаянии принявшись доказывать своему жениху бессмысленные в данной ситуации правила.       — Врачи этой больницы не смогли помочь маме и отцу, а Рейч сможет. То, с чем тебе справится не дано, она одолеет всего за пару часов, — уверенно твердил Поттер, не зная, что каждое его новое слово уязвляет бывшую гриффиндорку всё с большей и большей силой.       Эванс знала, что виновата перед ним. Знала, что поступила неправильно и несправедливо, с самого начала не рассказав ему всю правду о болезни родителей. Знала, что большинство упрёков, наносимых в её сторону, вполне заслужены. Но всё равно не могла смириться с тем, что Джеймс будто нашёл ей замену в лице Макнил.       — Я не спорю, что Рейчел более опытный специалист, но всё же…       — Я по-моему сказал, что ты должна уйти, — холодно заметил Поттер, не желая слушать никаких оправданий своей невесты.       — Джеймс, не смей так разговаривать с Лили! В конце концов, это я просила её хранить нашу с твоим отцом болезнь в тайне! — сильный приступ кашля не дал Юфимии возможности договорить.       Мелкие капельки крови попали на белоснежную простыню, которой были укрыты ноги женщины. Джеймс и Лили в исступлении уставились на эти алые пятнышки, даже не подозревая, что в тот момент их мысли о возможном близком конце женщины сходятся.       — Джеймс, налей миссис Поттер воды из графина.       Чёткое и рассудительное указание целительницы вывело бывших гриффиндорцев из ступора. Сдерживая дрожание в руках, Джеймс налил матери в стакан питьевой воды, которую та едва пригубила. Поттер аккуратно забрал стакан, так и не отпустив его во время всего будущего разговора.       — Я должна сказать вам двоим нечто важное, пока у меня ещё есть на это силы, — прошептала Юфимия, стараясь сберечь голос, чтобы снова не закашляться.       — У тебя ещё будет время, мама. Я не хочу слышать никаких прощаний, ты не должна переставать верить в своё выздоровление ни на секунду, — упрямо твердил Джеймс, самообладание которого начинало исчезать с каждым новым взглядом на увядающую женщину.       Миссис Поттер взяла в одну руку свободную ладонь сына, а в другую ладонь Лили, самостоятельно соединив их между собой. Этот жест Юфимии был понятен всем присутствующим в палате и без слов. Умирающая волшебница просила лишь о том, чтобы жених и невеста помирились на её смертном одре. Парень прерывисто выдохнул, а бывшая гриффиндорка уже успела проиграть борьбу слезам.       — Вы так любите друг друга. Не позвольте этой любви пройти мимо вас, не упустите ни секунды.       Пока Джеймс и Лили сфокусировали всё внимание на последнем наставлении Юфимии, Макнил принялась осматривать мистера Поттера, чтобы не выглядеть ненужной на фоне разворачивающейся душераздирающей картины.       Рыжеволосая привычным жестом взяла отяжелевшее запястье мужчины, чтобы измерить его пульс. Осознание заставило девушку крепко зажмуриться, поборов желание вскрикнуть и отстраниться, Рейчел аккуратно вернула руку Флимонта на белоснежную простыню.       — Джеймс, мой любимый и единственный сынок, — шептала миссис Поттер, для которой весь мир теперь сконцентрировался в одном бывшем гриффиндорце, — прости нас, что должны тебя оставить. Один Мерлин знает, как я мечтала увидеть вашу с Лили свадьбу, но, видимо, судьба захотела распорядиться иначе. Ты всегда был, есть и будешь самой главной гордостью и счастьем для нас, о лучшем сыне мы не могли и мечтать. Спасибо, что ты просто был с нами всё это время и дарил нам свою любовь.       — Мама, — голос парня дрогнул и он отвернулся, не в силах пока смотреть на женщину.       — Ничего, сынок, я понимаю, это тяжело. Но Лили будет рядом с тобой, я уже просила её об этом, она пообещала мне. Вы всегда будете друг у друга, чтобы обратиться за помощью или спросить совета, ведь брак это не только любовь до крышки гроба…       Рыжеволосая была готова поклясться, что смогла почувствовать, как кровь отхлынула от её лица, когда она слушала миссис Поттер. Рейчел и раньше корила себя за чувства и мимолётную связь с Джеймсом, но именно теперь, после слов умирающей волшебницы, она почувствовала себя как никогда плохо. Её одолевал не просто стыд за содеянное, не было никаких слов, чтобы описать, какое раскаяние и самобичевание накрыли целительницу. Она одновременно ненавидела и мысленно ещё больше уничтожала себя.       — Даже на пороге смерти человек остаётся эгоистом, — слабо улыбнувшись, шёпотом заметила миссис Поттер. — Я хочу просить вас не откладывать свадьбу на весну или лето, сыграйте её в конце февраля, в мой День Рождение. Быть может, так вы почувствуете, что я нахожусь к вам чуть ближе, чем это есть на самом деле.       — Для нас это будет невероятно памятная дата, — без лишних уговоров согласилась Лили, чуть пожав руку будущей свекрови.       — Джеймс, а теперь настало мне время поговорить с тобой.       — Я же сказал, что не хочу прощаться, мама.       — Ты прав, прощаться ещё рано. Не сегодня, сынок, но уже скоро. Прошу, лишь выслушай меня, мне не нужно ничего большего.       Джеймс наконец развернулся к матери, параллельно снимая очки, из-за чего Рейчел смогла отчётливо увидеть слёзы стоявшие в глазах бывшего гриффиндорца, готовые пролиться в любой момент.       — Не злись на Лили. Она ни в чём невиновата. Ты же знаешь, как я могу быть убедительна, когда захочу этого, у неё просто не было шанса отказаться. Нельзя начинать семейную жизнь с недосказанных обид, Лили заслуживает большего, дорогой.       — А я не заслуживал знать правду, мама? Я не заслуживал провести с вами чуть больше времени? — тихо проговорил парень, впервые за всё время признавшись самому себе, что вскоре придётся отпустить родителей раз и навсегда.       — Это было наше с отцом взвешенное решение, виноваты тут лишь мы, Лили нельзя считать даже соучастницей. Ты не должен видеть нас такими, Джеймс, тебе слишком тяжело, ты пытаешься бороться, пытаешься совершить невозможное… Разве не поэтому ты притащил с собой в палату несчастную девушку, которую наверняка выдернул из дома посреди ночи?       — С Рейчел у вас могла появиться надежда!       — Нет, Джеймс, — покачала головой Юфимия, проницательно посмотрев на сына, а затем и на Макнил, не сводившую взгляда с женщины. — С Рейчел надежда появилась у тебя. Причём ещё задолго до нашей болезни. Рейчел — твоя надежда, Лили — любовь, запомни. Больше я помочь тебе никак не смогу.       Эванс не придала словам волшебницы большого значения, позабыв о них до определённого времени, когда в её голове наконец не смог сложиться целостный пазл. В тот момент бывшая гриффиндорка пыталась стать для жениха опорой и поддержкой, не зная, что он искал этого вовсе не в её лице.       Изначально, узнав о нахождении своих родителей в Мунго, первым человеком, о котором подумал Поттер была Рейчел. Макнил виделась ему утешающим и понимающим другом, сумевшим превзойти даже Сириуса, не способного понять боли и страданий парня. Рыжеволосая прошла через те же испытания сама и стала той, кто она есть на сегодняшней день, той, ради кого он был готов в некоторые моменты оставить Лили — свою первую и, долгое время, единственную любовь.       Поэтому было неудивительно, что бывший гриффиндорец обратился именно к Макнил. Девушка стояла в стороне от кровати мистера Поттера, нервно теребя уголок больничной спецовки и кусая губы.       — Рейчел.       Целительница подняла голову и посмотрела на Джеймса, по её взгляду тот понял всё и покачнулся, едва устояв на ногах и выронив стакан с водой. Стекло разбилось на десятки мелких кусочков, усеяв весь пол острыми осколками и каплями воды.       Рыжеволосая тут же подлетела к Поттеру, чувствуя необъяснимую потребность оказаться рядом с ним. Когда парень опёрся на её плечо, а Лили и Юфимия удивлённо смотрели на них двоих, Рейчел едва смогла найти в себе силы, чтобы профессионально и чётко произнести:       — Миссис Поттер, ваш муж умер во сне около часа назад. Он не мучился ни секунды, находясь под действием сильных лекарственных препаратов. Примите мои соболезнования.       Юфимия громко и болезненно вскрикнула, схватившись за сердце, но не проронила ни единой слезы. Женщина не отрывала взгляда от сына, который теперь бесстыдно сжимал в своих объятиях Рейчел, шепча ей что-то на ухо, пока та гладила его по вздрагивающей от рыданий спине.       — Я с тобой, Джеймс.       Эванс, переставшая сдерживать громкие рыдания, уже собиралась занять место Макнил подле своего жениха, но миссис Поттер удержала её рядом с собой, отрицательно покачав головой.       — Он её не отпустит, Лили. Она — это его, уже теперь последняя, надежда. Оставь их пока, скоро он придёт в себя, — прошептала Юфимия, ненавидя свою проницательность.       — Но я же…       — Сейчас ему нужна она, Лили. Смирись с этим желанием убитого горем сына из-за смерти отца.       Ни Джеймс, ни Рейчел не слышали этого разговора волшебниц, слишком занятые друг другом и несчастьем, постигшим семью Поттеров в ту роковую для них ночь.

***

      Финеас без предупреждения ворвался в дом тётки, одним лёгким движением руки разрушив все защитные чары, которые были наложены на парадную дверь. Эйвери не смотрел на часы, ему было плевать на время, ведь у него был вопрос к Оливии, претендовавший на звание судьбоносного.       — Оливия! — громко крикнул Пожиратель Смерти, выпустив из палочки россыпь ярких, переливающихся искр, разорвавшихся в воздухе подобно салюту.       Это впечатляющее зрелище, как рассчитывал парень, должно было разбудить его родственницу, подниматься к которой он не имел никакого желания.       Дразнящий образ Рейчел, теперь ярче возникший в его сознании, ещё никогда так сильно не сводил его с ума. Эйвери был готов выцарапать собственные глаза, лишь бы не видеть этих хитро прищуренных янтарно-зелёных глаз и не чувствовать этот манящий, свежий, цитрусовый запах, исходивший от девушки в его сне.       — Финеас, что ты тут забыл посреди ночи?! — воскликнула Стефани, первая выбежавшая из гостевой спальни, находившейся на одном этаже с хозяйской.       — И ты тут, дорогая кузина! Тем лучше, ты, возможно, сможешь мне помочь.       — Только не говори, что ты здесь опять из-за этой рыжей девчонки!       Оливия, спустившаяся вниз по лестнице к племяннику вслед за Нотт, гостившей у неё какое-то время, едва сдерживала себя, чтобы не расцарапать Эйвери его идеальное лицо.       — Ты как всегда проницательна, тётушка, и смогла отгадать причину моего раннего визита.       — Это не могло подождать до утра?! Или она опять воткнула тебе куда-то нож?!       — Я бы на это посмотрела, — хмыкнула Стефани, благоразумно решив присесть в кресло, уже догадываясь, что её ждёт интересное зрелище.       Финеас сурово посмотрел на кузину, которая лишь показательно широко зевнула, ни капли не смутившись. Оливия, нетерпеливо теребя пояс своего шёлкового халата, стучала длинным ногтем по деревянной части подлокотника кресла девушки.       — Ты обладаешь даром предвидения, верно? — быстро начал Эйвери, словно боясь упустить даже малейшую секунду, которую можно было потратить на поиски Макнил.       — У меня давно не было видений, и я уж точно ни в одном из предыдущих не видела тебя с девицей, соответствующей твоему восторженному и восхищённому описанию, — раздражённо прошипела волшебница.       — Зато я видел её и себя в будущем, уже во второй раз за последние несколько месяцев.       Оливия тут же позабыла о своём недовольстве и сделала несколько шагов к племяннику, оглядывая его с ног до головы, будто видя в первый раз.       — С чего ты взял, что это было именно будущее?       — Дар предвидения передаётся в нашей семье уже не одно поколение, насколько я помню, — пока проигнорировав вопрос тётки, сказал Финеас. — Кэролайн точно не могла заглядывать в будущее, ведь природа обделила её практически всем, кроме смазливого личика и безупречных манер.       — Финеас!       — Она не обидится, мы совсем недавно зарыли её в землю, — отмахнулся парень, куда более увлечённый своей темой, чем щепетильностью относительно памяти о сестре. — Так вот, получается, что носитель дара предвидения — я.       — Ты одержим этой рыжей, Фин. Ты вполне можешь спутать пророческое видение с реалистичным сном, — справедливо отметила Стефани, внимательно следившая за развитием разговора.       — Когда у меня случилось первое видение, я ещё даже не знал, что эта целительница вообще существует. Она не могла быть простым собирательным образом из сна, я не верю в это. Я впервые увидел её во сне, а потом, спустя какое-то время, встретил и в жизни. Тогда во мне и зародилась мысль о моём даре предвидения.       — Оливия, скажи ему, что он просто одержимый болван! — смеясь, сказала Нотт, не испугавшись, когда Пожиратель Смерти выхватил палочку и наставил на неё. — Я видела эту девушку на свадьбе. Она очень хороша, спора нет, поэтому она и смогла свести тебя с ума. Нет у тебя никакого дара, Финеас, ты просто спишь и видишь как бы заполучить эту бедняжку, вот и всё!       Эйвери начал медленно приближаться к безразличной Стефани, уверенной, что тот не посмеет тронуть её даже пальцем. Но вот Оливия, на время ушедшая в свои размышления, не могла так доверять бывшему слизеринцу, поэтому вовремя его одёрнула, переведя тему.       — Я пыталась раскрыть в Кэролайн дар предвидения, но каждый раз терпела неудачи. Я считала, что она просто слишком молода, а значит дар даст знать о себе позже, но твои слова… Ты достаточно силён, Финеас, чтобы подчинить себе будущее, поэтому я практически уверенна в том, что твоя теория верна. Тебе подвластно видеть события наперёд, это ценнейший подарок судьбы, используй его с умом.       — Я пришёл к тебе не для того, чтобы узнать то, в чём и так был убеждён, тётя, — устало потёр переносицу Пожиратель Смерти, убрав палочку обратно во внутренний карман своей мантии. — Мой вопрос куда интереснее.       — Удиви нас, — усмехнулась Нотт, продолжая слабо верить в способности родственника к предвидению.       — Этой ночью у меня было второе видение, которое во многом должно помочь мне с поисками той девушки со свадьбы Лестрейнджа. Я узнал её точный возраст, а также имя человека из её ближайшего окружения, теперь мне остаётся лишь убедиться, что информация верна. Тут я и собирался обратиться к тебе, Оливия.       — Раз ты так уверен в своём даре, пророк, зачем тебе моя помощь? — не поняла женщина, начиная подозревать, что до сих пор ещё спит, настолько реальность была неправдоподобна.       — В своём даре я и впрямь уверен, но меня занимает другой вопрос, — начал бывший слизеринец, стараясь подбирать нужные слова, чтобы предоставить тётке и кузине наиболее полную картину. — Я был в этом видении участником, но одновременно и видел себя со стороны. Это позволило мне заметить, что на моей шее не было этого шрама, оставленного той девушкой в шатре на свадьбе. Такая малая деталь влияет на правдоподобность моего видения?       Оливия задумалась, потупив глаза в пол, и принялась выстукивать носком своих домашних туфель известную всем мелодию. Женщина с первых слов племянника поняла, о чём он хочет узнать, но чёткого ответа дать никак не могла.       Собственный дар был для неё практически абсолютной тайной, углубляться в которую никогда не казалось ей необходимым. Волшебница предпочитала принимать свои видения, как послание свыше, отказываясь пытаться глубже разобраться в природе своих способностей. А всё потому, что дар предвидения просто пугал Оливию, у которой слишком часто на глазах решались будущие судьбы чужих и знакомых.       — Я могу лишь предположить, ведь со мной никогда такого не случалось, — неуверенно протянула женщина, уже зная, что её ответ вовсе не понравится Финеасу.       — Так просвети меня, — раздражённо отозвался Эйвери, в голове которого в эту минуту опять раздался заливистый смех Рейчел.       — Ты говоришь, что у тебя не было этого шрама?       Оливия указала на бордовый рубец на шее племянника, а его словно заново пронзила та же самая боль, что и несколько недель назад.       — Не было.       — Этот шрам у тебя остался от ножа, которым тебя ударила та девушка, да?       — Ближе к делу.       — Объяснение настолько простое и банальное, я удивлена, что ты не смог догадаться сам. Если у тебя не было этого шрама, значит она не оставила тебе его в прошлом. Твоя девушка не нанесла удар в той реальности, которую ты видел. Твоё видение было об искажённом будущем, а значит то, чему ты стал свидетелем никогда не произойдёт.       Сердце Эйвери будто упало в грудной клетке, он был готов ожидать чего угодно, но только не подобного ответа. Пожиратель Смерти не мог поверить в то, что ему не суждено пережить то ощущение безграничного счастья и безусловной любви, которое он испытывал находясь рядом с Рейчел в видении.       — Но почему я тогда вижу эти видения? Они ведь условное будущее, значит должны однажды воплотиться в реальность.       — Твои видения должны были бы это сделать, но ты влез в условленное течение времени, когда стал искать девушку из своих видений. Ты должен был оставить судьбе распоряжаться своим будущим, но нарушил этот наказ свыше. Ты можешь продолжать видеть подобные видения-сны, но вероятность того, что они исполнятся крайне мала.       «Она может никогда не полюбить меня», — ужасающее заключение пронеслось в голове Эйвери.       — А сведения, которые я мог узнать об этой девушке в прошлом видении, тоже могут оказаться лживы? — ничем не выдав своего испуга, напоследок спросил парень.       — Скорее всего, — пожала плечами Оливия, предчувствуя, какая буря готова разразиться в душе племянника. — Но некоторые твои сны могут быть и правдивы. Ты сказал, что в несбыточном сне этой ночью у тебя не было шрама на шее? Значит, реальными будут те, где он у тебя есть.       Пожиратель Смерти лишь кивнул, вовсе не заботясь о своём новом даре, который стал считать практически проклятьем. Теперь сны вряд ли могли помочь ему отыскать Макнил, снова отдалившуюся от него на недосягаемое расстояние. Бывшему слизеринцу оставалось лишь надеяться на то, что сведения, собираемые Яксли, окажутся более полезными.       — Ты что-то хотел спросить и у меня, пророк? — хмыкнула Стефани, привлекая к себе внимание Финеаса.       — Ты не знаешь никакую Марлин Маккиннон? — не надеясь услышать путного ответа, задал вопрос Эйвери.       — Она какое-то время встречалась с Сириусом Блэком, одна из моих старших сестёр была в него влюблена, поэтому знала всё о его личной жизни.       И снова в глазах Пожирателя Смерти загорелся огонь охоты, жертвой которой теперь суждено было уже стать Марлин.       — Больше тебе о ней ничего неизвестно?       — Она — полукровка, это всё, что я знаю. Можешь попробовать поговорить с моей сестрой Джулианой, но не думаю, что она способна тебе помочь. После того, как она вышла замуж за какого-то канадского чистокровного политика и переехала в Торонто, Джулиана предпочла забыть всё, что хоть как-то связывало её с прошлым здесь, в Англии.       — Теперь, когда ты получил все необходимые ответы, мы со Стефани можем возобновить прерванный сон? — придав своему голосу мученическое звучание, узнала у племянника Оливия.       Не сказав на прощание тётке и кузине ни одного слова, Финеас вышел из их дома, тут же трансгрессировав в свой дом в Брентвуде. Ноги сами привели Пожирателя Смерти в спальню, которую он видел в своём первом видении. Парень оглянулся по сторонам, возрождая в памяти все ощущения, связанные с этим местом.       — Она не сможет не полюбить меня. Я не оставлю ей выбора, я сделаю для этого всё, что понадобится, — пробормотал Эйвери, бросив последний взгляд на стеклянную дверь балкона, в которой, всего на секунду, он снова увидел манящее отражение Рейчел. — Она станет моей и уже очень скоро.       «Осталось только добраться до Маккиннон, но это я оставлю Яксли, мне нужно сначала переговорить с Люциусом», — закончил про себя бывший слизеринец.

***

      — О чём ты хочешь поговорить со мной на этот раз, Аластор? — спросил Эйдан, с любопытством оглядывая предметы в кабинете мракоборца. — Я работаю на Министерство уже пять лет, и за это время в твоём кабинете успел побывать всего пару раз.       — Ты работаешь не на Министерство, а на мракоборческий отдел, это разные вещи, — отозвался Грюм, усердно что-то писавший в одном из досье.       — Так зачем я тебе понадобился? Никакие показания свидетелей я переписывать не буду, но можешь обратиться за помощью к Калебу. За лишний галлеон мальчишка готов научиться делать и двойное сальто, — хмыкнул Макнил, заглянув в документы, лежавшие на столе начальника. — Рудольфус Лестрейндж, Беллатриса Лестрейндж, Рабастан Лестрейндж… теперь ты помешался на Лестрейнджах?       — Лишь на одном, — нахмурился мужчина, протягивая тонкую папку, с именем младшего Лестрейнджа, Эйдану. — Что ты о нём думаешь?       Парень быстро пробежался глазами по паре листов, исписанных мелким и убористым почерком Аластора, видимо, только начавшего собирать сведения о Рабастане.       — «Высокий, кареглазый брюнет, рождённый 3 мая 1954 года, 25 лет», — прочитал вслух одно предложение Макнил, неуверенно покачав головой. — Ты бы ещё знак зодиака его написал, Аластор.       — Отнесись к этому более серьёзно, — сухо заметил мракоборец. — Если у тебя есть более важная и обязательная к внесению в досье информация, то я тебя с удовольствием послушаю.       Эйдан быстро расправился с остальными рукописными листами, что было вовсе не сложно, ведь папка состояла всего из четырёх страниц. Парень нахмурился, когда не увидел тех сведений, которые считал ключевыми, относительно Рабастана.       — Эта излишняя щепетильность с твоей стороны просто ни к чему и абсолютно глупа. То, что я убил невесту Лестрейнджа, должно быть необходимо занесено в его личное дело. Это может сыграть большую роль в один момент.       — Кэролайн Эйвери убил отец, закрывшись ей от твоего смертоносного непростительного. Ты придаёшь слишком большое значение этому событию.       — Я убил молодую девушку, на пороге освобождения от диктатуры отца-тирана и старшего брата-психопата. Ты думаешь, что это так легко выбросить из головы?       — Постарайся, потому что твоей вины в этом уж точно нет, — серьёзно сказал Грюм, до этой секунды не подозревая, что «убийство» Кэролайн так сильно повлияло на Макнила.       — Зачем ты собираешь сведения о Рабастане? Он снова вышел на контакт с одним из членов Ордена? — умело перевёл тему Эйдан, не желая слушать нравоучений мракоборца и продолжая считать себя единственным виноватым в смерти девушки.       — Лестрейндж готов предложить Ордену Феникса свои услуги информатора, а также шпиона во вражеском тылу.       — Есть какое-то «но», верно?       Дверь в кабинет Грюма неожиданно открылась за спиной Макнила, словно вошедший ожидал именно этого вопроса. Как и следовало ожидать, это был Лестрейндж, сильно изменившийся с последней встречи с Джеймсом и Эйданом.       Худощавый волшебник ещё больше осунулся, а кости точёных скул отчётливо были видны под фарфорово-белой кожей. Под глазами у него залегли заметные синяки, свидетельствовавшие об остром недостатке сна. Карие глаза потускнели, а вокруг тонкого рта появились слегка заметные морщины. У Макнила сложилось такое впечатление, что Рабастан словно состарился на несколько лет после потери Кэролайн.       — Ты собираешься ставить мне условия? — спокойно спросил парень, обернувшись на Пожирателя Смерти.       — Тебе не кажется, что я могу требовать хотя бы это, после того, как ты нарушил своё обещание? — безэмоционально ответил вопросом на вопрос Лестрейндж.       Он уже давно успел понять, что в смерти его невесты виноват вовсе не Макнил, а Бенджамин Эйвери, но осознание того, что смертоносное заклинание вырвалось именно из палочки мракоборца никак не давало ему покоя. Рабастан не грезил о мести, он знал, что это просто бессмысленно, ведь ни смерть Эйдана, ни старшего Эйвери никак не сможет вернуть ему Кэролайн.       Поэтому волшебник предпочёл сконцентрировать всё своё внимание и силы на сопротивление власти Реддла. Ведь именно это и было его изначальным планом. Сотрудничество с Орденом Феникса должно было принести Лестрейнджу благотворный результат, после чего он мог и вовсе позабыть о своей прошлой жизни и обрести новую — спокойную и мирную. Лишь этим теперь и грезил Пожиратель Смерти, рассчитывая тем самым хоть на шаг приблизиться к давно продуманному им счастью, которое, к сожалению, уже никогда не смогла бы обрести Кэролайн.       — Макнил готов выслушать тебя, — дипломатичным тоном сказал Грюм, надеясь снять напряжение между волшебниками.       — Ответь мне сначала на один вопрос: ты считаешь себя повинным в смерти моей невесты? — не сдержался Лестрейндж, задав вопрос, который мучал его уже не одну ночь.       — Да.       В этом коротком ответе, а точнее в серьёзном выражении лица мракоборца, Рабастан смог разглядеть искреннее раскаяние и сожаление о содеянном. Этого было достаточно, чтобы Пожиратель Смерти смог смириться с необходимостью работать с Эйданом в Ордене Феникса. Конечно же, Лестрейндж не стал бы жертвовать своей жизнью ради Макнила, но и подставлять его не собирался.       — Тогда приступим к моим условиям. Первое, я должен считаться официальным членом Ордена Феникса, я готов нести необходимые дежурства, присутствовать на собраниях и работать с другими волшебниками и волшебницами. Мне можно доверять, поверьте, больше мне терять нечего.       Аластор и Эйдан быстро переглянулись и синхронно кивнули друг другу, решив, что слова Рабастана правдивы, а намерения честны.       — Второе, я поступаю к вам на службу, как секретный информатор, но это вовсе не значит, что я буду работать на Министерство. Я готов помогать лишь Ордену, потому что уверен, что вы и остальные его члены сможете сохранить мою личность в тайне.       — Тогда, я предлагаю, познакомить тебя лишь с самым узким кругом, приближённых к Грюму, — сказал Макнил, на что Пожиратель Смерти отрицательно покачал головой.       — Я буду знаком со всеми, но моё настоящее имя будете знать лишь вы двое, а также Поттер, который уже меня видел. Для остальных я буду Саймоном Ньюманом, одним из воспитанников Дэниела Макнила, который до недавнего времени работал мракоборцем в Восточной Европе. Я надеюсь, не надо ещё раз уточнять, что моя личность не должна быть раскрыта до того самого момента, как я сам не решусь на это?       — Мы гарантируем тебе защиту и анонимность, Лестрейндж, — согласился Аластор, которого во многом устраивали требования волшебника.       — И последнее, третье моё условие, — Рабастан теперь обращался к одному только Эйдану. — Но, пожалуй, я начну с предостережения. Финеас Эйвери поднял всё чистокровное общество на уши, пытаясь найти ту девушку, которая чуть не прикончила его на свадьбе моего старшего брата. Я могу лишь предполагать, что это была твоя сестра, Макнил, так что советую присматривать за ней более тщательно. Я давно знаком с Финеасом, если он что-то захочет, то никто не сможет встать у него на пути.       — Как ты понял, что это была его сестра? — не дав возможности мракоборцу ответить какую-нибудь грубость на предостережение Лестрейнджа, спросил Грюм.       — Описание сошлось: длинные рыжие волосы, жёлто-зелёные глаза, совсем юная и очень красивая девушка… К тому же, в Ордене Феникса всего две рыжеволосых девушки — Рейчел Макнил и Лили Эванс. А воткнуть нож в шею одному из самых опасных и жестоких последователей Тёмного Лорда могла лишь дочь Дэниела Макнила. Я всё разузнал о Рейчел ещё до встречи с Макнилом и Поттером.       — Эйвери бы многое отдал, чтобы получить эту информацию. Как я могу рассчитывать на то, что ты не выдашь мою сестру?       — Мы дадим обоюдный непреложный обет, свидетелем которого будет Грюм.       — Эйдан, — предостерегающе начал было мракоборец, но Макнил не собирался его слушать.       В тот момент на первом месте у парня стояла безопасность младшей сестры, на которую объявил охоту главный убийца Волан-де-Морта. Он ошибочно считал, что Финеас грезит свести счёты с Рейчел, лишив её жизни, как только она окажется в его руках. Однако о своём заблуждении мракоборец узнает лишь через очень долгое время.       — В чём я должен поклясться тебе?       — Вот и моё третье условие. Часто мне нужен будет напарник, а каждый раз брать на задание нового члена Ордена Феникса мне не подходит. Поэтому мой выбор пал на тебя, Макнил. Ты силён, ловок, жесток и опасен для всех, кроме своих… грубо говоря, ты — идеальный вариант.       — Я должен поклясться тебе, что стану твоим напарником?       — Нет, что не откажешь мне ни в единой просьбе, касающейся исключительно нашей работы. Если я буду ранен, ты не сможешь меня бросить; если нас окружат, то мы уйдём либо вместе, либо оба погибнем; если мне понадобится твоя помощь, то ты незамедлительно примчишься в любую точку земного шара.       — Я должен обещать тебе, стать твоим верным другом? — холодно поинтересовался Эйдан.       — Говоря твоим примитивным языком, да. Но и я стану твоим товарищем, всё справедливо.       Оба волшебника какое-то время присматривались друг к другу, словно оценивая равносильность своих обещаний. У Макнила не было иного выбора, как согласиться, поэтому он вытащил из кармана брюк свою волшебную палочку и обратился к Аластору:       — Нам понадобится твоя помощь.       — Одумайся, Макнил.       — Ты поступил иначе, если бы оказался на моём месте? Нет, ты бы сделал всё, что угодно, чтобы приблизить нашу победу над Реддлом и спасти Рейчел из лап Финеаса Эйвери.       Не видя возможностей переубедить своего воспитанника, Грюм тоже взялся за палочку и встал между Рабастаном и Эйданом. Волшебники крепко схватили друг друга за предплечья, не прерывая зрительного контакта, словно ожидая, что один из них пойдёт на попятный. Аластор махнул палочкой над сцепленными руками Лестрейнджа и Макнила, после чего их связала будто нерушимая огненная петля.       — Обещаешь ли ты, Эйдан Макнил, стать моим верным боевым товарищем, доверять мне и помогать на самых сложных и невыполнимых миссиях?       — Обещаю.       Петля пламени вспыхнула с новой силой, свидетельствуя о том, что пути назад уже нет.       — Обещаешь ли ты, Рабастан Лестрейндж, не разглашать тайну моей младшей сестры Финеасу Эйвери и прочим, способным навредить Рейчел?       — Обещаю.       — Обещаешь ли ты, Рабастан Лестрейндж, стать для меня таким же верным другом, каким просишь меня быть и тебе?       — Обещаю.       После этого связующие нити петли полностью исчезли, позволив волшебникам расцепить руки. Аластор лишь грустно покачал головой, посмотрев на своего воспитанника, лицо которого до сих пор хранило выражение крайней уверенности в содеянном.       — Твоя сестра не переживёт, если лишится тебя.       — Ей и не придётся, — отрезал Эйдан, даже не желая думать о том, как сообщить Рейчел новость о своём непреложном обете.       — Что ж, теперь, насколько я понял, мы встретимся на следующем собрании Ордена Феникса? — стараясь не выдавать бессилия, одолевшего его после принесения обета, спросил Лестрейндж.       — Пока останься, нам надо кое-что обсудить. А ты, Макнил, можешь идти. Забери Рейчел из нового здания Мунго, я получил известие от Эмметта, что она находится там.       — Что она забыла в Мунго? Она же работает в магловском госпитале? — не сдержал своего любопытства Рабастан.       — Родители Поттера смертельно больны драконьей оспой. Поэтому он вытащил Рейчел из дома, понадеявшись, что та сможет найти выход и спасти Флимонта и Юфимию…       Грюм сделал небольшую паузу, откашлявшись, всё ещё сомневаясь можно ли сообщить Пожирателю Смерти ту информацию, которую он получил из больницы.       — Флимонт скончался во сне несколько часов назад. Джеймс убит горем, а Юфимии осталось совсем недолго.       Макнил тяжело вздохнул, вспоминая, как сам тяжело переживал потерю родителей, о которой узнал лишь через несколько месяцев после их смерти, очнувшись после продолжительного небытия.       — Я не знал, — проговорил парень, позабыв о присутствии Лестрейнджа.       — Попробуй забрать из больницы Рейчел. Она на ногах уже третьи сутки, не спала и больше четырёх часов за всё это время.       — Она не оставит Джеймса, пока её не сменит Лили.       — Эванс уже там… она всё это время была там, но Поттер не подпускает к себе никого, кроме твоей сестры. Он страдает от боли и сходит из-за этого с ума.       — Но как Рейчел может ему помочь, она даже не была знакома с его родителями? Зачем ему понадобилась именно она? — задал вопрос в пустоту Макнил, уже зная, что целительница не покинет своего поста у кровати больной миссис Поттер до самой её кончины.       «Скорее всего, затем же, зачем и Фину. Мерлин, спаси несчастную девушку от преследований этого человека», — подумал Рабастан.