Раздоры в раю

      — Я всё ещё плохо понимаю твою проблему, Марлин, — призналась подруге Рейчел, параллельно беря кровь у молчаливого мужчины средних лет.       Рыжеволосой теперь приходилось отрабатывать многочисленные пропущенные рабочие часы, поэтому поймать её, чтобы обсудить важную проблему, Маккиннон могла лишь в госпитале. Ни одна из девушек не стеснялась пациентов, попеременно то заходящих, то уходящих из смотровой, где должна была дежурить целительница.       — Если почувствуете малейшее недомогание, то скажите мне сразу же, — автоматически пробормотала Макнил, вводя острую иглу в вену пациента, который лишь прерывисто вздохнул от боли. — Ты сошлась с Римусом?       — Да нет же, я что похожа на сумасшедшую, которая возвращается к своим бывшим?! — воскликнула блондинка, заворожённо смотря, как кровь по резиновой трубке медленно поступала в небольшую колбу. — Это только на один вечер, я уже не в первый раз практикую такую обманную технику.       — Если ты хочешь отвадить от себя какого-то настойчивого ухажёра, то лучше обратись к Лохматому, он выглядит более грозно, чем Римус. У вас не кружится голова?       Мужчина отрицательно мотнул головой, а девушка быстрым и точным движением вытащила иголку из его вены, убрав её в сторону и замотав сгиб локтя пациента плотным бинтом.       — Результаты анализа вы сможете получить и обсудить у своего терапевта где-то через пару дней. Всего вам хорошего, сэр.       — Спасибо, доктор, до свидания, — попрощался с Рейчел мужчина, практически находу натягивая на себя куртку и выскакивая за дверь.       Рыжеволосая устало выдохнула, стащив белые хирургические перчатки со своих рук, скомкав их в небольшой латексный комок и кинув в урну, которую ей любезно открыла Марлин. Было видно, что Маккиннон сильно нервничает, с нетерпением ожидая ухода мужчины, чтобы более полно изложить подруге всю суть своей проблемы.       — Ну рассказывай, у меня как раз должен быть обеденный перерыв, — сама развалившись на жёсткой и неудобной кушетке, сказала Макнил.       — Ты же знаешь, что после окончания Хогвартса я переехала от своих родителей на съемную квартиру в соседнем от них квартале? — начала со странного вопроса блондинка, теперь усевшись на стул, который всего минуту назад занимала целительница.       — Я помню это. Ты жила с матерью, отцом, бабушкой и младшим братом, который до сих пор учится на Гриффиндоре.       — Так вот, — уже более воодушевлённо продолжила Марлин, — моя семья придерживается очень, скажем так, консервативных взглядов. Проще говоря, они были просто в ужасе, когда я привела к ним знакомиться Сириуса…       — Чем им не понравился Лохматый? Красивый, умный, богатый, спортивный, пьющий и курящий, чем не мечта любой матери для своей дочери? — хмыкнула целительница, смеясь, когда представляла сцену знакомства Блэка и родни Марлин.       — Очень смешно, Рейч.       Бывшая гриффиндорка не шутила, когда говорила, что её семья «придерживается очень консервативных взглядов», и это распространялось на слишком многие аспекты жизни.       Блондинка была полукровкой: её отец был волшебником, а мать маглой, работающей бухгалтером в одном из филиалов крупной строительной компании. В семье Маккиннонов было двое детей — Марлин и Джонни, который был на пять лет младше девушки и сейчас, как успела узнать Рейчел, учился на Гриффиндоре.       Поскольку дети были полукровками, то они оба хорошо адаптировались под жизнь простых людей, не нуждаясь в том, чтобы лишний раз применять магию. Раньше, пока война полностью не захватила всё её свободное время, у Марлин было много подруг-магл, с которыми они часто встречались летом, когда девушка жила в Лондоне и не посещала Хогвартс.       Маккинноны всегда были честными, приземлёнными и трудолюбивыми людьми, что всячески пытались привить своим детям, желая, чтобы они видели лишь это, как панацею своего на всё своё будущее. Но блондинке было мало, она поняла это практически в тот же момент, когда вернулась с первого курса Хогвартса и увидела, как одновременно близко и чуждо ей стало всё бывшее окружение.       Бывшая гриффиндорка даже не думала о своей исключительности из-за подвластной ей магии и не считала себя ни лучше, ни хуже простых людей, но всё-таки она чувствовала, что между ней и родными появился невидимый барьер, сломав который она могла создать нешуточный раздор в их семейном раю.       Первые проблемы появились, когда достаточно благоразумная Марлин уже не могла скрывать от родителей того, что пользуется чересчур большим вниманием у своих сверстников. Её отцу это казалось опасным и предосудительным, эти мысли подпитывались в нём суждениями матери, которая невероятно беспокоилась за свою единственную внучку. Маккиннон на тот момент устала постоянно скрывать от родных правду и обманывать их на каждом шагу, поэтому была вынуждена слегка приоткрыть завесу своей настоящей жизни.       Родители блондинки не имели ничего против Лили или Алисы, которые даже не раз приезжали в их дом на каникулы, но принять существование Сириуса, Римуса и Джеймса, как людей почти всегда находящихся в компании их дочери, было для них слишком тяжело. Особенно большое недоверие у Маккиннонов вызывал Блэк, который к тому же активнее всех проявлял свою заинтересованность Марлин. Но если девушка понимала и часто принимала поползновения друга за шутки, то родные видели в нём лишь потенциальную угрозу для её добродетели и душевного равновесия.       Блондинка вряд ли смогла бы перечислить каждый отдельный раз, когда бабушка или родители пытались повлиять на неё, открыто намекая на то, что Сириус ей вовсе не пара, а важнее будет сосредоточиться на учёбе, не отвлекаясь на друзей и отношения. Но девушка была своенравна, сообразительна и решительна, поэтому только делала вид, что разговоры старших хоть как-то на неё влияют, потом практически сразу же убегая на встречу с подругами или свидание с новым ухажёром.       Но и родители Марлин не могли долго терпеть такого отношения к своим наказам, поэтому однажды выдвинули ей вполне понятный и жёсткий ультиматум, который сразу же спустил девушку с небес на землю: либо она берётся за голову и бросает все свои многочисленные развлечения, либо ей больше не позволено будет жить под родительской крышей.       Бывшая гриффиндорка, получив такое предложение перед самым своим отъездом в школу, где должна была проучиться последний год, ещё очень долгое время раздумывала над этими словами. Никого из своих друзей она никогда не посвящала в отношения с родителями, поэтому в один день, незадолго до Рождества, просто поразила всех объявлением, что после окончания Хогвартса сразу же переедет и начнёт подготовку в мракоборцы.       Отношения с Сириусом на тот момент уже давно прекратились, а Римус начинал чересчур настойчиво добиваться её симпатии, к тому же, война всё больше и больше заботила Маккиннон, поэтому она позабыла о своём решении, пока окончательно не вернулась домой после сдачи последних школьных экзаменов. Её родители были крайне удивлены таким выбором дочери, поскольку считали, что она вероятно примет их условия, а не станет идти своим обособленным путём, но их ждал не самый приятный сюрприз.       Однако, вовремя осознав, что перечить блондинке бесполезно и это вызовет лишь новые более опасные ссоры, Маккинноны сами помогли ей найти подходящую небольшую квартиру, находящуюся всего в паре минут ходьбы от их собственной. Девушка часто заглядывала в родной дом, когда у неё находилась свободная минута, там ей всегда были рады и каждый раз устраивали настоящий праздник из-за её прихода.       Марлин знала, что и родители, и бабушка любят её, но им было слишком тяжело принять тот факт, что она нашла для себя другой жизненный путь, где большой роли вовсе не играли их привычные моральны устои. Блондинка хотела жить так, чтобы потом было, что вспомнить и рассказать, она не собиралась растрачивать свою жизнь понапрасну на смирение, простоту и заурядность. Ей нужно было куда больше, и это больше она теперь получала в лёгком доступе, когда не чувствовала всевидящих и осуждающих взглядов родных.       — Можешь, пожалуйста, сразу перейти к той части, где тебе вдруг понадобился Римус? — попросила со своего места Рейчел, смотря в потолок, чтобы освободить свой разум от нежелательных воспоминаний со свадьбы Лестрейнджей.       — Мои родители считают, что мы с Римусом встречаемся с самой середины седьмого курса. Я не говорила им, что мы уже давно расстались.       — Почему?       — Потому что Римус — идеальный зять в представлении моей семьи. Он умный, добрый, воспитанный, спокойный, рассудительный, приятный, общительный… а ещё он вовсе не похож на Сириуса, которого они на дух не переносят, — ответила Маккиннон, а в её голосе целительница уже могла уловить раздражительные нотки.       — Ты не хочешь рассказывать родителям о своей личной жизни? Я могу это понять, потому что у меня есть надоедливый старший брат, который готов отпугнуть любого моего парня, неугодного ему, — хмыкнула рыжеволосая, с улыбкой вспоминая, как Эйдан откровенно издевался над Фабианом. — А почему ты просто не можешь сказать, что не ищешь пока отношений?       — Тогда начнутся вопросы, почему, — устало покачала головой бывшая гриффиндорка, уже пытавшаяся прибегнуть к этой задумке. — Или ещё хуже. Они сами захотят найти мне ухажёра, который наверняка будет страшнее любого гоблина и зануднее Слизнорта, но зато у него есть финансово-стабильная работа, здоровая психика и совестливость.       — Мерлин, какой ужас, я бы скорее пустила себе непростительное в грудь, чем связалась с таким, — брезгливо дёрнула плечами Макнил, перед которой снова появился образ Эйвери в тот момент, когда они танцевали. — Даже убийца будет лучшим вариантом по сравнению с таким офисным планктоном.       — Ты думаешь, я не знаю? Поэтому в представлении моих родителей я до сих пор состою в счастливых, долгосрочных и прочных отношениях с Римусом, — в отчаянии всплеснула руками блондинка, не выдержав и вскочив со стула.       — Так тебе нужно будет на днях явиться на обед к родителям со своим «парнем», роль которого сыграет безотказный Люпин?       — Именно, но это невероятно меня раздражает!       — Марлин, ты взрослая, самостоятельная девушка, которая может обвести любого мужчину вокруг пальца, неужели ты не можешь противостоять родителям в таком вопросе?       Маккиннон встала, как вкопанная, посреди смотровой и тихо засмеялась, удивив целительницу, не ожидавшую такой реакции от подруги. Девушка запустила пальцы в свои светлые распущенные волосы, нервно принявшись их ворошить.       — Я не хочу их волновать, Рейч. Пусть они живут в своём ограниченном мирке, где их больше волнуют какие-то бессмысленные бумажные отчёты, а не реальная угроза со стороны Реддла. И если мои родные узнают, что их дочь совсем не такая, какой им и так удалось с большим трудом её принять, то это принесёт им много боли. Поэтому я готова терпеть эти неудобства несколько раз в месяц, чтобы они оставались в счастливом неведении.       Рейчел села на кушетке, смотря на блондинку своим обычным гипнотизирующий взглядом янтарно-зелёных глаз, всегда заставляющим её собеседников выдавать все их секреты и тайные мысли.       — Ты осуждаешь меня? — дрожащим голосом задала вопрос Марлин.       — Ни за что на свете. Ты замечательная и заботливая дочь, которая поняла, что теперь пришло её время оберегать свою семью. Ты такая молодец, Марлин, я горжусь тобой.       Бывшая гриффиндорка слабо улыбнулась, подойдя к Макнил и сев рядом с ней, положив свою светлую макушку на её плечо. Рейчел вложила ладонь Марлин в свою и крепко сжала, давая девушке понять, что она рядом и никуда не уйдёт, пока не даст выговориться ей до конца.       — Где-то два раза в месяц мои родные устраивают ужины, на которые мы с Римусом должны ходить вместе, чтобы подтвердить, что всё ещё встречаемся и не давать им лишних поводов для беспокойств. На этих выходных как раз будет такой вечер, но я устала играть свою роль рядом с ним, мне так стыдно за это, стыдно именно перед Римусом.       — Он наверняка знал, на что шёл, когда соглашался тебе помогать, — справедливо заметила Макнил.       — Он сам предложил этот план, когда случайно узнал о том, как мои родители относились к нему, когда мы встречались. Но дело не в этом, — блондинка на мгновение замялась, подбирая слова, чтобы лучше донести свою мысль. — Понимаешь, Римус сильно любил меня, так было всегда, даже когда мы не состояли в отношениях. И я чувствую эту пугающе сильную любовь и сейчас, я знаю, что его чувства ко мне ещё живы, он не смог меня отпустить. Поэтому каждый новый такой спектакль для моих родителей и бабушки наверняка приносит Римусу много боли, когда ему приходится играть роль счастливого влюблённого с девушкой, которая уже давно отвергла его. Мне ужасно неудобно перед ним, я пыталась найти какой-то выход, но пока все мои идеи нереальны или бессмысленны, поэтому приходится прибегать к помощи Римуса, который не может мне отказать, как бы некомфортно ему не было сидеть на таких ужинах.       — Тяжело так близко находиться рядом с тем, кого любишь, но с кем не можешь разделить эту любовь, — пробормотала целительница, сразу же вспомнив Поттера, который из-за дружбы с её старшим братом ещё чаще стал появляться в их квартире.       — Я пришла просить у тебя помощи, Рейч. Мне всё ещё стыдно думать об этой просьбе, но я знаю, что ты мне точно не откажешь и не станешь отговаривать, как Лили или Алиса, — резко переключилась Марлин, к которой быстро вернулась её обычная активность.       — Конечно же я помогу тебе, если это только будет в моих силах.       — Мне нужен Эйдан.       Рейчел удивлённо уставилась на подругу, которая теперь поджала губы и густо покраснела из-за смехотворности собственной просьбы. Но рыжеволосая тут же поняла, о чём хотела у неё простить бывшая гриффиндорка, тут же задумавшись о том, выйдет ли осуществить этот план.       — Ты уверена, что мой брат станет достойной заменой святому Римусу? Эйдан вовсе не обладает такими качествами, как Люпин, у него взрывной характер, он нетерпелив, не любит лгать и притворяться… я сделаю всё возможное, чтобы уговорить его, но почему твой выбор упал именно на него?       — С Джеймсом мои родители знакомы, Сириуса они откровенно недолюбливают, ни один из Пруэттов просто не подходит, жениха Алисы я забирать не хочу, а Аластор староват для такой задачи, так что из всего Ордена Феникса остаётся только твой старший брат.       — Но ты же его совсем не знаешь.       — Я знаю, что после пары вечеров в моём обществе, он не влюбится в меня и не захочет видеться чаще. Твой брат элементарно не умеет любить, и это делает его идеальным вариантом для меня, — напрямую призналась Маккиннон, выдавая подруге все свои соображения насчёт Макнила.       Целительница лишь покачала головой, ведь её всегда угнетал тот факт, что Эйдан настолько невосприимчив к такому светлому и возвышенному чувству, как подлинная любовь. Но Рейчел не могла осуждать старшего брата, сама никогда не любя, про себя часто даже осуждая и высмеивая подобные чувства, когда примеряла их на себя.       — Я поговорю с Эйданом, — повторила Макнил. — Но рассчитывай на то, что он извлечёт всю возможную пользу из того, что вас примут за пару. Мой брат никогда не упустит возможности поцеловать красивую девушку, так что я тебя предупредила.       — Твоя подруга, между прочим, тоже не прочь, чтобы её поцеловал храбрый мракоборец, — засмеялась Марлин.

***

      — Девушка примерно лет восемнадцати, особых примет не обнаружено. Среднего роста, длинные рыжие волосы, зелёные глаза…       — Зелёные с мелкими ярко-жёлтыми вкраплениями, — мрачно поправил Яксли Финеас, поведя ладонью по шраму на шее, который теперь остался с ним на всю дальнейшую жизнь.       — Это не сыграет большой роли.       — Если мне приведут не ту девушку, то я лично выколю тебе глаза, чтобы у тебя была хоть одна реальная причина ссылаться на свою безоговорочную слепоту, — угрожающе прорычал Эйвери, отчего его собеседник даже сжался и потупил взгляд в пол. — Она — целительница. Её рост составляет примерно метр и семьдесят пять сантиметров, волосы цвета раскалённой меди, алые губы и на нижней есть небольшой, недавно заживший шрам, нос и щёки слегка усыпаны веснушками, кожа чересчур бледная, нос ровный и слегка вздёрнутый, телосложение худощавое…       — Длинные ноги, упругая задница и большая грудь, это я помню, — перебил насмешливым тоном Пожирателя Смерти Яксли, не заметив, как у того в руках моментально оказалась палочка, из которой тут же вырвалось непростительное.       — Круцио!       Ричард громко вскрикнул, тут же повалившись на пол и корчась от непереносимой боли, которую Финеас с готовностью смог ему предоставить. Смотря на муки своего товарища, Эйвери даже не наслаждался этим, испытывая лишь крайнее презрение и пренебрежение к Яксли, вывшему на полу, как щенок, которого пнул на улице случайный прохожий.       — Не смей больше открывать свой грёбанный рот, когда речь заходит об этой девушке, ты мне понял?       Ричард активно закивал головой, свернувшись калачиком на дорогом старинном ковре в кабинете Финеаса в Брентвуде, куда он успел вернуться ещё несколько дней назад. Бывший слизеринец не испытывал никаких эмоций относительно жалкого существа, изнемогающего от боли у самых его ног, поэтому, если бы он этого захотел, то парень прикончил Пожирателя Смерти в ту же секунду.       Но потребность поскорее отыскать Рейчел пересиливала даже его желание вырвать Яксли язык за те гнусные слова в адрес рыжеволосой, поэтому Эйвери решил проявить милосердие, оставив пока своего товарища в покое.       — Я хочу, чтобы ты, поганое ничтожество, расспросил хоть самого Повелителя об этой девушке и узнал, по крайне мере, её имя и незамедлительно доложил мне об этом. Если она не окажется в моих руках до конца этого года, то не поздоровится не только тебе, но и всем, к кому ты обращался за помощью. Надеюсь, что ты меня понял.       — Понял, Финеас.       — Для тебя «сэр», Яксли, — усмехнулся Пожиратель Смерти, в серо-зелёных глазах которого появилось хорошо знакомое многим его родственникам властное выражение.       — Понял вас, сэр. Я опрошу всех, кого смогу. Я собирался начать с Малфоя и Снейпа.       — Почему именно с этих двух?       Финеас подошёл к небольшому столику, расположенному перед новым тёмно-коричневым, кожаным диваном, и налил себе из хрустального графина порцию огневиски, затем осушив стакан одним разом.       Ещё никогда Эйвери не приходилось испытывать подобные чувства, обуревавшие его в последние несколько недель. Парень просто не мог логически понять, как он может скучать по рыжеволосой, которую видел вживую всего один раз в жизни, к тому же, в тот день всадившей ему нож в горло, чуть не убив его.       Но Финеас изнывал от мыслей о том, что ему совсем ничего неизвестно о её жизни, планах, целях, начинаниях, желаниях, ведь он хотел знать о девушке всё до последней мелочи, чтобы окончательно понять, кого судьба заставила его полюбить. Даже шрам, оставленный ей и время от времени начинавший напоминать о себе острой болью, был для Эйвери своеобразной памятью, ради которой он не захотел даже слушать о том, чтобы попытаться убрать след от ножа с помощью различных бальзамов и снадобий.       Теперь вся жизнь Пожирателя Смерти сосредоточилась лишь на Рейчел, которая даже не могла подозревать о том, какую бурю породила в душе бывшего слизеринца, всегда считавшего себя неспособным полюбить или привязаться к кому-либо.       — Снейп и Малфой учились в Хогвартсе как раз в то время, когда должна была учиться и эта волшебница, — робко ответил Яксли, которого всё ещё била дрожь после давно прошедшей болевой волны.       — По возрасту больше подходит Снейп, я хочу, чтобы ты наведался к нему первым. С Малфоем я поговорю сам, Люциус склизкий змей, который не захочет даже открыть рот в твоём присутствии, пока не узнает, почему меня так интересует эта девушка. Тут понадобятся дипломатические таланты, которыми ты вовсе не обладаешь, поэтому этим придётся заняться мне.       — Я хотел отправиться к Снейпу после вечернего собрания, которое сегодня устраивает Тёмный Лорд, но я могу подождать, если вы сочтёте это нужным.       Эйвери недоверчиво посмотрел на Яксли, который теперь всячески пытался придать своему лицу серьёзное и уверенное выражение, но из-за всепоглощающего страха, одолевавшего его в присутствии Финеаса, он еле мог сдержать свою нервозность.       — Не забудь уточнить, что эта девушка знакома с Сириусом Блэком и находится с ним в хороших отношениях. Это сможет существенно упростить допрос, я слышал, что Снейп на дух не переносит Поттера и Блэка ещё со школьных времён.       — Как вы скажите, сэр, — Ричард вовремя опомнился, уже по привычке наполовину поклонившись бывшему слизеринцу, которого это невероятно повеселило и заставило громко рассмеяться.       — Не переживай, Яксли. Придёт время, когда ты будешь кланяться лишь одному мне. Все вы будете ползать на коленях передо мной, как это уже и так делают многие, — заметил парень, плеснув в свой стакан новую порцию огневиски и дав знак Ричарду, чтобы тот выметался прочь из его кабинета.       Пожиратель Смерти уже собирался со всех ног броситься к массивным дубовым дверям, чтобы поскорее выбраться из поместья Эйвери, ассоциировавшегося у него лишь со страхом и трепетом, когда до него опять донёсся холодный голос бывшего слизеринца.       — Жена Малфоя ведь носит их первенца, так? — даже не обернувшись на Яксли, спросил Финеас, закинув в стакан несколько кубиков льда.       — Нарцисса Малфой и впрямь беременна, правда срок пока маленький, сэр. Но Элинор частая гостья в поместье Малфоев, поэтому ей уже известно, что Люциус уже собирается заплатить большие деньги, чтобы заранее узнать, родится ли у него наследник.       — Его жена беременна, конечно же у него будет наследник, или существуют подозрения относительно верности Нарциссы? — хмыкнул бывший слизеринец, вспоминая новобрачных Малфоев, которых в последний раз видел вместе лишь на их свадьбе.       — Речь идёт о том, кто родится: мальчик или девочка. Люциусу нужен наследник, кто-то, кто сможет перенять его силу и влиятельное положение при Тёмном Лорде и Министерстве Магии. Девочка никогда не справится с такой задачей, она может стать лишь хорошей возможностью для налаживания отношений между древними чистокровными родами, выйдя замуж за какого-нибудь именитого волшебника.       — Как вы ограничены, глупы и невежественны, — усмехнулся Эйвери, сделав небольшой глоток из своего стакана. — Дело не в том, кто родится, а как этого ребёнка воспитают. Девочка сможет даже быстрее и намного успешнее покорить наш мир, если будет знать цену себе и своим силам, а также иметь поддержку со стороны своей влиятельной родни. Мальчики тупоголовы, храбры до глупости, неосмотрительны и недальновидны, так что им легко можно дать фору.       — Вам легко говорить, сэр. Любой ребёнок, чьим отцом вы однажды будете являться, станет невероятно могущественным и опасным волшебником, реализуя магический потенциал всех многочисленных чистокровных поколений вашего славного и древнего рода.       — Тогда мне не стоит даже и думать о том, чтобы заводить детей. Я просто прикончу их, если узнаю, что сила, переданная им мной лично, будет превышать мою собственную, — пробормотал Эйвери, рассеяно указав Яксли на дверь, чтобы тот наконец смог убраться из его дома.       «Но сейчас я могу думать только о тебе. Я найду тебя, где бы ты не была», — подумал Финеас, закрыв глаза, чтобы ещё раз насладиться призрачным и недосягаемым образом улыбающейся Рейчел, какой она запомнилась ему на свадьбе Лестрейнджей.

***

      Эйдан шёл по длинному коридору, ведущему в кабинет директора школы, параллельно пытаясь ослабить туго завязанный галстук, который Рейчел не успела поправить. Калеб, лениво семенивший рядом с мракоборцом, время от времени бросал на него изучающие взгляды, хмурясь, сдвинув светлые брови на переносице.       — Учителя до меня постоянно докапываются!       Макнил продолжал идти, про себя проклиная деловой костюм, в который ему пришлось облачиться из-за предстоящей встречи с директором. Он специально делал вид, что не замечает мальчишку, чтобы тот смог наконец выдать свой секрет, а именно, за что он провинился настолько, что его опекунов пришлось вызывать в школу.       — Я не виноват, что школьные правила ущемляют мои интересы!       — Что ты сделал? Лучше скажи мне сразу, чтобы меня вдруг не настиг неприятный сюрприз.       — Не буду говорить. Обещаю, тебе понравится то, что я натворил, — довольно потирая руки, сказал Калеб.       — Ты не должен говорить с Рейч о том, что мне пришлось явиться к тебе в школу. У неё и так завал на работе, дежурства в Ордене и многочисленные новые задания, поэтому пусть лучше она не будет знать об этом, — заранее предупредил мальчишку Эйдан, остановившись перед самой дверью кабинета директора.       Вернувшись пару дней назад домой из школы, Калеб с гордостью вручил мракоборцу короткое письмо от директора Хэмптона, просившего одного из опекунов мальчишки немедленно явиться к нему в кабинет, чтобы обсудить «некоторые нелицеприятные моменты в недавнем поведении мистера Дункана».       Сириус и Джеймс, присутствовавшие при этой сцене, которых, вместе с Эйданом, Калеб собирался впечатлить своим неуказанным, но возмутительным проступком, решили никак не комментировать его поведение, чтобы не вызвать негодования Рейчел или её старшего брата, отвечавших за воспитание мальчишки. Но бывшие гриффиндорцы решили в обязательном порядке позже разузнать всё о шалости ребёнка, чтобы сравнить её со своими школьными розыгрышами, всегда имевшими в Хогвартсе настоящий фурор.       Целительница не была посвящена в секреты Эйдана и Калеба, которые, даже заранее не уславливаясь, держали её в неведении, чтобы не вызвать у девушки новых причин для беспокойства. Из-за вынужденного невмешательства Рейчел, до этого момента полностью занимавшейся почти всеми аспектами школьной жизни мальчишки, Макнилу пришлось добровольно встать рано утром в свой единственный выходной за всю неделю, чтобы сопроводить Калеба в кабинет директора, а также выслушать предстоящие замечания Хэмптона о плохом поведении мальчишки.       Эйдан никогда не придавал большого значения школьному образованию, зная с самого детства, что станет таким же известным мракорборцем, как и его отец, а не гениальным учёным или министерским работником. Макнил вовсе не сердился на Калеба за его проступок, хотя пока и не знал всего его масштаба, ведь мальчишка слишком напоминал ему младшего брата — Мартина, который был главным создателем проблем во всей их большой семье.       Мракоборец даже не знал, как следует правильно отчитать мальчишку за несоблюдение школьных правил, поскольку ему было чересчур любопытно, что такого тот мог учинить. Будь Рейчел на месте старшего брата, то и она бы не смогла подобрать подходящих слов, чтобы отругать Калеба, поскольку скорее всего долго бы смеялась, услышав, какую изобретательную пакость умудрился совершить ребёнок.       Эйдан коротко постучался в дверь кабинета директора и, получив разрешение войти, взялся за ручку. В дверном проёме за высокой и широкоплечей фигурой Макнила было вовсе не видно Калеба, который еле мог сдержать смех, заметив испуг сначала отразившийся на лице тщедушного директора, увидевшего мракоборца.       — Простите, я боюсь, что вы ошиблись…       — Меня зовут Эйдан Макнил, я второй опекун Калеба Дункана.       Директор не смог сдержать облегчённого вздоха, когда мальчишка высунулся из-за спины Макнила, громко прыснув.       — Здравствуйте, мистер Макнил. Признаюсь, я всё же рассчитывал, что мне удастся встретиться с вашей сестрой, ведь именно она изначально привела мистера Дункана в эту школу, — стараясь скрыть своё откровенное разочарование, пробормотал Хэмптон, пожав руку мракоборцу, который сразу же невзлюбил директора после его первого упоминания об очевидном интересе к целительнице.       — Рейчел работает, ей некогда ходить по кабинетам директоров, не способных самостоятельно разобраться с проблемами своих учеников, — довольно-таки резко ответил Эйдан, садясь в кресло перед директорским столом, в котором когда-то расположилась и рыжеволосая.       — Проступок мистера Дункана настолько возмутителен, что я просто обязан был донести это до сведения его официальных опекунов, — слегка опешив от слов Макнила, сказал директор, тоже занимая своё место.       — Видишь, Эйдан, сам мистер Хэмптон оценил размах моего розыгрыша, — хмыкнул Калеб, широко улыбнувшись парню, который лишь покачал головой, тоже еле сдерживая насмешливую ухмылку.       Мракоборец понимал, что вынужден играть роль ответственного и строго взрослого, чтобы у администрации школы не появилось никаких подозрений насчёт законности нахождения Калеба в их с Рейчел семье. Но ему стоило больших трудов продолжать сохранять свою маску, носить которую ему было куда тяжелее и непривычнее, чем младшей сестре.       — Может быть, вы уже назовёте причину, по которой я вынужден сейчас сидеть в вашем кабинете, а не крепко спать в свой единственный и долгожданный выходной?       Директор возмущённо поджал тонкие губы, а его и без того широкие ноздри начали нервно втягивать воздух. Эйдан, к счастью, не мог очаровать Хэмптона также, как это когда-то сделала целительница, но недовольство директора сдерживала очевидная боязнь перед физической силой Макнила.       — Когда все учителя и ученики обедали в общешкольной столовой, мистер Дункан тайком пробрался в мой кабинет, миновав стол секретаря, и воспользовался школьной системой громкоговорителей, которой дозволено пользоваться лишь мне.       — И это всё? — Макнил удивлённо повернулся к мальчишке, спокойно сидевшем на своём стуле. — Калеб, я ожидал чего-то большего. Неужели мне придётся проиграть деньги Поттеру и Блэку, которые ставили на то, что ты не сможешь переплюнуть их школьные розыгрыши?       — Слушай дальше, — обиженно фыркнул Калеб, про себя отметив, что бывшие гриффиндорцы всё-таки не безразличны к его шалости, а даже испытывают к ней интерес.       — Мистер Дункан передал… если можно так выразиться, послание, которое опорочило мою репутацию на всю школу, а также сильно подорвало мой авторитет перед учениками, — сбиваясь от нервов и возмущения, объявил Хэмптон, даже сняв свои очки, чтобы протереть их, лишь бы не встречаться с вопросительным взглядом Макнила. — У меня сохранилась запись, я сейчас вам её включу.       Мокрым от обильного пота пальцем, директор нажал нужную кнопку на проигрывателе, из которого тут же вырвался оглушающе громкий звук весёлого голоса мальчишки.       — Уважаемые учителя и учащиеся этой ханжеской и поразительно скучной школы, с вами говорит Калеб Дункан прямиком из кабинета нашего многоуважаемого директора Хэмптона, где мне удалось обнаружить некоторые интересные вещицы… Могли бы вы поверить, что в письменном столе нашего серьёзного директора может лежать свежий выпуск журнала Playboy, широко известный нам всем? Я пожалуй умолчу о том, насколько уже потрёпаны некоторые страницы, которые едва скрепляет между собой переплёт. Зато теперь нам всем известно, что нужно дарить мистеру Хэмптону на все праздники, чтобы наши подарки были по-настоящему полезными и актуальными для него. Правда нашего директора можно понять, работа у него выматывающая, нервная, неблагодарная… нужно же иногда выпускать пар, пусть даже и на рабочем месте, когда буквально у него за стенкой изучают алфавит начальные классы. Спешу вас уверить, что директор Хэмптон также крайне чистоплотен, поскольку я нашёл в ящике его стола ещё и начатую пачку контрацептивов. Следовательно, на примере директора мы все можем сделать вывод о необходимости предохраняться, чтобы обезопасить свой половой акт, пусть даже он происходит и с напечатанной Милашкой Дженни с пятнадцатой страницы откровенного журнала.       На этом моменте Хэмптон выключил запись, поскольку на заднем фоне уже послышались звуки открывающейся двери, вперемешку с его яростными криками. Покрасневшее от стыда и злости лицо директора стало последней каплей в чаше сдержанности Эйдана. Парень не выдержал и невероятно громко и продолжительно рассмеялся, что за ним повторил и Калеб, очень довольный, что его шалость произвела такое впечатление на мракоборца.       Возмущённый до глубины души директор, вдобавок ещё больше оскорблённый пренебрежительным отношением Макнила к непослушанию ребёнка, не мог выговорить ни одного слова, то раскрывая, то смыкая рот, как рыба на суше.       — Калеб, это же бесподобно! Я даже отдам тебе половину своего выигрыша, который стрясу вскоре с Джеймса и Сириуса! — сквозь непрекращающийся хохот, еле произнёс Эйдан, не в состоянии пока обуздать свои чувства.       — Мистер Макнил, это недопустимо! Вы должны строжайшим образом наказать мальчика! Он нарушил все возможные и невозможные правила школы, уподобился настоящему взломщику, проникнув в мой кабинет, пока я в нём отсутствовал, и во всеуслышание разгласил персональную информацию, касающуюся меня! — практически кричал директор, вскочив из своего кресла и принявшись активно жестикулировать.       — Мир должен знать правду директор, не можете же вы вечно строить из себя святого перед своими учениками и работниками школы, — усмехнулся Эйдан, уже пришедший в себя после неожиданно приступа смеха. — Что ж, как я понял, вы не слишком оценили мою реакцию на проступок Калеба и просите меня строжайшим образом его насказать?       — Всё именно так.       — Тогда я сразу разочарую вас, сообщив, что не только не стану этого делать, но даже не скажу ему ни одного осуждающего слова, — холодным тоном ответил Макнил, наконец снова подчинив свои бурные эмоции, хотя из его груди всё ещё рвался оглушительный смех.       — Мистер Дункан будет непременно отчислен из этой школы! — в ярости воскликнул Хэмптон, хлопнув ладонью по столу, уронив стоявшую на нём чернильницу.       — Может быть, это вы будете уволены за недопустимое поведение в стенах этой школы? — улыбнулся Эйдан, никак не реагируя на приступ гнева директора. — Ваше руководство явно не оценит такого халатного отношения к детям, которое вы так ярко смогли проявить. В данном случае Калеб выступил обличителем ваших пороков, так что вам вообще стоит радоваться, что хоть кто-то смог указать на ваше откровенно оскорбительное и пренебрежительное отношение к своей работе.       — Вы смеете угрожать мне увольнением в моём собственном кабинете?!       — Ни в коем случае, я говорил лишь о том, что вам наверняка не поздоровится, если вдруг мы с сестрой решим передать этот беспрецедентный случай в высшие образовательные инстанции.       Эйдан искусно блефовал, конечно же не собираясь писать никаких жалоб или доносов на директора, ведь у мракоборца и без всей этой бумажной волокиты хватало проблем. Но Хэмптон не смог распознать вранья Макнила, поэтому испугался, начав быстро успокаиваться и трепетать перед парнем.       — Нам стоит замять это дело, — глухо пробормотал директор.       — Мы только «за», верно, Калеб?       — Ну конечно, Эйдан. Только, я надеюсь, мистер Хэмптон не изменит своего расположения ко мне, которого Рейчел пришлось с таким трудом добиваться?       — Спросим об этом самого директора.       Две пары удивительно похожих кристально-голубых глаз впились в лицо Хэмптона, который, уже окончательно признав своё безоговорочное поражение, смог лишь измученно кивнуть, потупив глаза в пол.       — Идите на занятия, мистер Дункан. А с вами я прощаюсь, мистер Макнил, и надеюсь, что это навсегда.       Когда за ними закрылась дверь директорского кабинета, в которую тут же полетела опрокинутая чернильница, Эйдан и Калеб снова засмеялись, еле удерживаясь на ногах.       — Жаль, что нет копии этой записи, чтобы включить её Поттеру и Блэку, они бы явно оценили твою шалость, — досадовал мракоборец, решивший проводить мальчишку до его кабинета, чтобы по дороге поймать большое количество восхищённых взглядов старшеклассниц.       — Вообще-то копия есть, я спрятал её под свой матрас, чтобы Рейчел или Эбигейл случайно на неё не наткнулись и не прослушали раньше времени.       — Ну тогда я просто преклоняюсь перед твоей изобретательностью, Калеб. Ты дал фору самому Мартину, переплюнуть которого сможет далеко не каждый, но тебе это удалось, так что можешь собой гордиться.       — Я постоянно слышу от вас с Рейч, что я похож на какого-то вашего брата Мартина, когда вы уже расскажете мне о нём?       Эйдан положил ладонь на плечо мальчишки, слегка его потрепав и печально улыбнувшись, когда в его сознании всплыл образ погибшего младшего брата.       Макнил уже знал, что сегодня вечером, когда его младшая сестра вернётся с дежурства в больнице, они вместе предадутся счастливым воспоминаниям своего детства, чтобы рассказать Калебу все самые интересные, весёлые и незабываемые моменты, связанные с Мартином, память и любовь к которому всегда будут живы в сердцах выживших Макнилов.       — Когда вернётся Рейч, мы вместе всё тебе расскажем, — пообещал Эйдан, уже слегка подталкивая мальчишку к входу в кабинет математики, в который тот всё не хотел заходить.       — Если вы считаете меня вторым Мартином, который был вашим с Рейчел братом, то значит вы и меня признаёте частью вашей семьи?       Неожиданный вопрос Калеба, который нетерпеливо ожидал решающего ответа Макнила, заставил парня сильно удивиться.       — Ты стал частью нашей семьи, ещё когда Рейч забрала тебя к себе. Неужели ты мог сомневаться в том, что стал для нас двоих младшим братом?       Мальчишка шмыгнул носом, принявшись крутить пуговицу на своём пиджаке, тем самым выдавая своё волнение. Счастливая улыбка, заигравшая на губах Калеба, больно уколола сердце Эйдана, понявшего, что всё это время ребёнок считал себя обузой и чужим в их с сестрой квартире.       — Так значит, я теперь тоже Макнил?       — Мой тебе совет, лучше оставайся Дунканом. Все Макнилы плохо заканчивают, Калеб, — пробормотал мракоборец, не удержавшись и порывисто обняв уже больше не противившегося мальчишку.