***
— Если ты опять скажешь, что запланировал очередной выезд, я тебе сверну твою длинную красивую шейку, — потирая глаза, Лиён зевает и видит друга у тумбочки уже одетого. Он снимает телефон с зарядки и явно куда-то намылился. — Ты спи, а мне отойти по делам нужно. — Что у тебя за дела в такое время? — девушка поднимается на локтях. — Не вникай и поспи. Скоро вернусь. Куда этот парень собрался с утра пораньше, Лиён в толк не возьмёт, и мысли эти ей уже уснуть не позволили. Она выбирается из кровати, обругивая полуспущенные пижамные штаны Чимина, и, в очередной раз, напоминает себе купить нормальный женский спальный комплект. Раз уж Чимина нет, можно вздохнуть свободно и в белье походить. Девушка стягивает пижаму и, массируя голову, отправляется в ванную. Завтракать её никто не заставлял, поэтому довольствуется бананом — стандартный вариант. И чем же заняться? Порисовать? Но инструменты в студии и в их с Юнги квартире. Ни туда, ни туда ей не хочется из-за опасения столкнуться с Мином. Чимин говорил у Тэхёна здесь музыка есть. Лиён поискала на полках, но диск с надписью «наша» нашла в небольшом ящичке журнального стола вместе с хреновой тучей смазок разных вкусов. Ан от изобилия гелей рот приоткрыла и, краснея, поспешила захлопнуть явно приватный отсек. Поставила диск и приготовилась танцевать. — Джаз? — покривилась слегка. — Хотя, чему я удивляюсь? Это же Тэхён. Пролистала все треки, но ничего энергичного не нашлось. А так хотелось «подёргаться». Пожалуй, только это Лиён и умеет. «Интересно: когда человек не умеет петь, говорят, что ему медведь на ухо наступил, а когда не умеет танцевать — на ноги, на голову?» — девушка про себя посмеялась. Хорошо, что у Чимина есть док-станция, а у Лиён — офигенный плей-лист с музыкой на Спотифай. Первая — самая любимая Blame My Youth — Tentacles. Ох, как она обожает его наркоманские песни. Они такие безумные и лёгкие одновременно, что, когда слушает их, кажется, что сама под дозой находится. Такой раскрепощённой становится и радостной, что не чувствует ни злости, ни обиды, ни ревности, лишь — эйфорию. Кайф ломается на третьей — дебютной песне Чимина, которую Юнги написал для Лиён, которую она хранила и много раз слушала, восстанавливаясь после его очередного загула. Сейчас она только раздражает. Потому что всё — ложь! А лжи больше не место в жизни Ан. Песня отправляется в корзину, как и настроение. Захотелось взять плоскую, широкую кисть для масла и весь холст замазать чёрной краской, оставив место лишь для своей тени. В моменты злости она всегда так делала, мыслями возвращаясь в старшую школу, когда все её рисунки были мрачны и однообразны из-за погибающей мечты. И тут же следом Шугу вспоминала — светлокожего паренька, с пепельными волосами, изумительно играющего на фортепьяно и гитаре. Который присвоил себе единственный светлый рисунок, написанный ею в момент проблеска надежды, но взамен отдал гораздо больше. Эти моменты и воспоминания давали ей силы верить в чудо, в то, что однажды он изменится и всё будет, как прежде. Верила отчаянно, что где-то в глубине его падшей души живёт тот парень, который обещал весь мир к её ногам бросить и всегда быть рядом. Потому что, если с первым обещанием он справился, то со вторым — не торопится. Она не оставит Юнги, какую бы хрень он не творил, знает, что не изменится, потому что, как прежде уже никогда не будет. Такова природа жизни: ничто и никто не остаётся собой, всё меняется. Но к таким переменам она оказалась не готова. И снова занялась самокопанием. Что она сделала, что любимый так изменился? В какой момент их совместной жизни всё поменялось так кардинально? А, может быть, её вины и нет вовсе, а всё эта музыка и шоу-бизнес виноваты? На задворках памяти вспыхивает отчаянно, внимание своё привлекая, но художница дверь ту закрывает, даже не взглянув на воспоминание, которое сознание хочет ей показать. Из размышлений Лиён вырвал телефонный звонок. Она смотрит на экран, где высветилось «Хан Юми» — имя её старшей помощницы в студии, которая занималась в это время непосредственно подготовкой к выставке. — Да, Юми, — спокойно произнесла Лиён, но внутри беспричинную тревогу ощущает. До дрожи боится услышать, что Мин там всё разгромил в её поисках. — Госпожа Ан, всё пропало, — в панике кричит помощница. Интуиция ещё никогда не подводила художницу. — Успокойся и нормально объясни, что стряслось, — пытается оставаться спокойной Ан. — Я не знаю, как это произошло. Пожалуйста, приезжайте. Я не знаю, что мне делать, — тараторит Юми. — Да что случилось? — выкрикнула Лиён и на том конце воцарилась тишина. — Госпожа Ан, картины уничтожены, — немного успокоившись, всхлипывает Юми. — Я сейчас пришла, а они все мокрые, — снова заревела и сквозь неразборчивые стенания помощницы Лиён ничего не поняла. — Жди. Сейчас приеду, — рявкнула хозяйка и убежала в спальню за одеждой. Впопыхах, ничего не обдумав, прыгает в такси и несётся почти на другой конец города в студию. Юми больше не звонила и Лиён невольно задумалась. Помощница с ней уже сравнительно давно работает и художница успела понять, что та достаточно профессиональна, поэтому крайне исполнительная и ответственная. На сегодняшний день все картины должны были быть уже упакованы и таким образом защищены от влаги и огня. Лиён уверена, что Юми знает об этом и давно так сделала. И что же получается — прокол? Или что-то другое? — Остановите здесь, — просит таксиста, не доезжая до самой студии. Всего пара сотен метров Лиён отделяют от места назначения, и она решила проверить свою изначальную теорию. А вдруг это ловушка Юнги? Наблюдение за входом прервал очередной звонок от Юми. Девушка уже не плакала и интересовалась, когда хозяйка подъедет. Ан решила схитрить. — Такси в пробке. Я на другом конце города. Думаю, не раньше, чем через пару часов приеду. Пришли мне фотографии, хочу оценить масштабы урона. — Х-хорошо, госпожа Ан, — помощница начала заикаться от неожиданности. И в этот момент Лиён всё поняла, однако наблюдение продолжила. И каково было её удивление, когда из ворот вышла Юми, а за ней — Юнги. Они недолго о чём-то говорили, после помощница поклонилась и Мин уехал. Художница дождалась, пока незнакомая ей корпоративная машина, на которой репер додумался приехать, скроется за линией горизонта, и набрала номер Юми. — Где фотографии? — строго спрашивает она. Девушка начала мяться и уклоняться от ответа. — Значит так, — прервала её Лиён. — Я полагаю с картинами все в порядке? В ответ тишина. — Значит, я права, — выдыхает художница и облегчённо, и негодуя. — Слушай внимательно. Свои обязанности и полномочия передашь Тане. — Этой русской растяпе? — перебила Юми. — А я? — А ты, Юми, уволена! — Но… — Я видела, что Юнги только что вышел из студии. Я больше не желаю иметь никаких дел с такой предательницей, как ты. Сбросила звонок. — Вот же суки продажные! — выругалась Лиён и до слез обидно стало. Вызывает такси снова и звонит Тане. Даёт девушке распоряжение, чтобы та выпроводила Юми и сообщает той о повышении. Таня благодарит начальницу за честь и обещает всё сделать в лучшем виде. Художница с русскими корнями пришла в студию к Лиён несколько лет назад, будучи старшеклассницей. Ан заметила её и пригласила к себе. Потому что та очень её саму напоминала. И не прогадала. Таня очень талантливая и, как оказалось, обладает неплохими организационными способностями. Кого попало Ан своей правой рукой не делает. Хотя, как уже выяснилось, да. Потом позвонил обеспокоенный Чимин и Лиён сказала, что дома всё объяснит. Пак мельтешил в прихожей. Девушка держалась в такси, но, увидев друга, бросилась ему на шею и расплакалась. Уже двое за эту неделю её предали. Рассказала ему всё, тот и не удивился даже. — А ты где был? — Сюрприз. Пошли в комнату, — таинственным голосом проговорил и, схватив подругу за руку, потащил в спальню. — Закрой глаза. Закрыла. — Та-дам! — дверь открылась, Лиён подняла веки и запищала от восторга, подпрыгивая на месте. Возле окна стоял мольберт, а на полу краски и кисти. — Ты в магазин ездил? — вымолвила хоть что-то членораздельное, подходя к инструментам, и поняла, что они принадлежат ей. — Я у вас дома был. Оттуда забрал, пока Юнги, как оказалось, в студии тебя караулил. — Ты самый лучший. Знаешь это? — снова обнимает друга и благодарно в щёку целует. — Знаю-знаю. А ты знаешь, что у тебя фигурка — отпад? И бельишко ничё так, — играет нагло бровками. Лиён вот сейчас не поняла. Отстраняется и вопросительно смотрит на друга. — Откуда… — У меня камера стоит над входной дверью. Охватывает гостиную… Я разве не говорил? — улыбается паршивец и пятится из комнаты. — Ах, ты… — не знает, что добавить и хватает подушку с кровати, бросая в друга. Тот хохочет над ней и попутно извиняется. — Не переживай, запись хранится только сутки. Я пришёл, тебя нет. Мало ли, Мин вычислил. Вот и посмотрел, чем ты тут утром занималась. — Ты офигел? Предупреждать надо. А если бы я голая ходила? Ииии… — рот прикрыла в изумлении. — А я ведь хотела из ванной голая выйти, — лицо красное закрывает, садится на пол и колени подбирает. — Нуна, расслабься. Я Тэхёна никогда не предам. Даже с очень соблазнительной тобой, — садится рядом и чмокает подругу в висок. — Иди порисуй, а вечером в клуб поедем. — Гей-клуб? — настороженно спрашивает, всё-таки опасается таких мест. — Если хочешь, можем и туда. Но я предлагаю к нам, в Art. — Я не поеду! — категорично заявляет. — Не волнуйся, я договорился с Сокджином, он сообщит, если Юнги приедет. Но не думаю, что у него будет время. Минхо в отпуске же, забыла? Хён не хуже рикши сейчас вкалывает. Ну, не считая его провальный план в студии. Бедняга, за последнюю соломинку цепляется. — Ага, бедняга, — негодует Ан. — Он на сокровенное моё, самое больное место решил надавить, сволочь! Знает же, что за картины свои горой стоять буду и в огонь брошусь. — И, тем не менее, прости, подруга, но я его понимаю, — Лиён хотела возразить и рот открыла, но друг её перебил, — но не оправдываю. Всё, давай не будем о плохом. Что с клубом решила? — А Намджун? Его тоже не хочу видеть. — Да, госпожа. И о нём Сокджина спрошу. Давай, взбодрись! Лиён подняла один уголок губ и отправилась в комнату. Художница что-то прекрасное творить будет.***
В клубе сегодня не многолюдно. Больше всего народу бывает с пятницы по воскресенье, когда у всех выходные и они выбираются поглазеть на знаменитых гостей или попытаться попасть внутрь. Не то, чтобы эта тусовка была только для избранных, но это так. Кто попало сюда не пролезет. Особенно здесь не жалуют журналистов и блогеров, которые только и вынюхивают, какой бы очередной сплетней сегодня порадовать читателей и подписчиков. Как уже понятно, секретов у элиты этого клуба полно и цветок в душе у каждого таит частичку зла в большей или меньшей степени. Чон Хосок потягивает мартини за барной стойкой, обводя взглядом танцующих людей на первом этаже. Сокджин внимательно слушает клиента, который уже изрядно набрался и изливает бармену душу. Намджун только что пришёл и сразу направился в кабинет. — Привет, Хоби. Я скоро подойду, — бросил Джун на ходу и скрылся за тёмной дверью своего небольшого офиса. Оттуда он решал все важные вопросы и принимал не менее важных гостей. Секретарём, управляющей и просто — палочкой-выручалочкой была его жена, только сейчас она в отъезде и Киму приходится самому бегать по инстанциям, а так же заниматься документацией и вести дела с поставщиками. За последние две недели он вымотался и мечтает уже поскорее обнять любимую женщину. Единственный свободный день и вечер у него выдался в конце прошлой недели, который был испорчен выходкой одного Важного Кота. Лиён с Намджуном говорить отказывалась и, что скажет его жена, когда приедет и узнает обо всём этом, подумать страшно. Тем более, как старший, он чувствует ответственность за произошедшее и разрыв пары, на которую все молились в их компании и поистине считали самой сильной несмотря ни на что. Потому что десять лет отношений без брака — это очень долгий срок. Но в любой сказке есть конец, и в оригинале он не такой счастливый, как описывают в детских книжках. Зёрна цветов зла есть даже в самых невинных душах, и прорасти они могут в любом возрасте — шесть лет или двадцать шесть. Даже в солнечном человеке, таком как Джей-Хоуп, рано или поздно появится плодотворная почва для них, а может быть уже… — Давно пришёл? — Намджун вернулся быстрее, чем ожидал Хоби. Или время пролетело незаметно в созерцании безобразия, что творилось на танцполе. — Пару часов где-то, — лучезарно улыбнулся Хосок и Джун ему улыбкой ответил, проявляя милые ямочки. — Ваших — никого, и тебя тоже не поймать. Какие-то проблемы? — Да всё, как всегда. А пропадаю, потому что раньше жена всеми делами внутренними и внешними занималась. Не привычно. Рассказывай, какими судьбами на родину? Надолго? — Перерыв решил взять. Давно здесь не был. По родне соскучился. Да и в армию пора. — Не боишься перерыв брать? Потом сложнее вернуться в строй. — Да знаю. Только я уже давно свою мечту исполнил и добился всего, чего желал. Может быть студию танцев открою. В общем, пока ещё не решил. У парня и правда не было чёткого плана действий. Пока лишь про службу знает наверняка. Если бы не она, возможно, даже и не вернулся бы, продолжил и дальше брать высоты, тусуясь в танцевальной среде. Но однажды проснувшись под боком очередной красотки, имя которой даже не отложилось в голове, вдруг понял, что пора, и такая грусть на него накатила в тот момент, что не хотелось больше ничего. Жизнь вдруг бессмыслицей обросла. Мрачной стала. И кому признайся — не поверят. Ведь Чон Хосок слишком позитивный, чтобы поддаваться депрессии. Только вот, это две стороны одной медали, внутри него таящихся. — Ты, конечно, крутой парень. Хёнджин на тебя ровняется, — Намджун руку на плечо Хоби положил и от имени произнесенного помрачнел. Сам сказал Хвану не появляться, но переживает уже давно, что слишком резок был тогда и оттолкнул. — Кстати. Насчёт Джинни. Его не видно. Что у вас тут произошло в тот день? — Мне жаль, дружище, что ты стал свидетелем той сцены, но не думаю, что Юнги понравится, если мы с тобой его личную жизнь обсуждать начнём. Человек ты новый, а Мин и так ко всем подозрительно относится. Так что, со временем всё поймёшь сам. А насчёт Джина, тут та же история и я, — хён затылок потёр, брови поднимая. — Короче, со злости выгнал я его. Не думаю, что появится. Как впрочем и все остальные. — Ничего не понятно, но очень интересно, — засмеялся Хоуп. Хосок продолжил потягивать напиток из своего бокала, а Намджун взглядом провожал пьяное тело, которое выводили из бара охранники. Такие клиенты всегда заранее бронируют комнату на всю ночь, в ином случае Сокджин им не наливает. Таковы правила клуба. Либо уезжаешь сам на такси в состоянии, способом покинуть его самостоятельно, либо снимаешь вип-комнату, если желаешь упиться до беспамятства. Почти сразу после открытия один влиятельный гость не доехал до дома на такси, которое заказал клуб. Затяжное разбирательство, массовые проверки всех инстанций, какие только бывают, разгромные статьи в газетах — и это всего через два дня после открытия. Хорошо, что есть Тэхён. Джун не хотел его просить ни о чём, но Чимин настоял и Тэ тогда быстро прекратил этот кошмар. Из-за фамилии многие посчитали двух Кимов родственниками. И связываться больше не желали. Это были очень тяжёлые полгода для клуба Art. Но благодаря знаменитости самого владельца и его не менее известным друзьям, заведение вновь начало набирать обороты и достаточно быстро стало популярным у селебрити и прочих богатеев. — Намджун-щи, кажется, на входе нужна твоя помощь, — Сокджин заметил красную макушку, которую охрана отказывалась впускать. И это не удивительно. Ведь в ту ночь Ким не шутил и на эмоциях приказал охране больше ни Хвана, ни Феликса не впускать. — Ты один? — спрашивает Джун, подойдя к не пускающей танцора охране. — Да, — отвечает Хёнджин, опуская голову. Намджун молча кивает охраннику, чтобы впустил гостя, и тут же возвращается наверх. Хван плетётся следом, лениво расталкивая толпу. — Приветствую, хён, — Джин поклонился Сокджину, затем Хоби. — Приятель, где пропадал? — встречает Хвана с улыбкой Хосок. — Да ничего такого. Личные передряги, — улыбается Хёнджин, стыдливо пряча взгляд. Джей-Хоуп ещё не на столько близко знаком с Хваном, чтобы в душу лезть. Поэтому просто предлагает выпить. Намджун поодаль наблюдает за младшими, закусив щёку. Он рад видеть донсена, но первым не подходит. И дело не в гордости или самолюбии. Он сделал первый шаг, когда спустился к охране. Теперь ход за Джином. Но тот лишь изредка поглядывал в сторону хёна, прерывая зрительный контакт каждый раз, встречаясь с его взглядом. «Пф, детский сад», — думает Намджун, улыбаясь. — Ладно, парни, мне уходить нужно. Увидимся завтра, — сказал он и направился к кабинету. Хёнджин понимает, что упустил шанс отличный. Но время ещё есть. В один глоток осушая бокал с крепким напитком, он следует за сонбэ. — Хён, ты злишься на меня? — спрашивает, даже не переступив порога офиса. — Нет, — спокойно отвечает Намджун, собирая документы со стола. — Я тебе нагрубил, — алкоголь ударил по шарам и Хван начал всхлипывать. — Хён, прости, но я не верю. — Не веришь, не надо. Никому не верь, только Феликсу, — монотонно проговаривает мужчина. — Лиён номер два, — усмехается. — Джинни, мне нужно идти. Когда-нибудь ты увидишь его гнилую изнанку. Надеюсь, этот день не заставит себя долго ждать. И я не злюсь на тебя. Уже нет. Ты можешь приходить в клуб, но без него. Желаю хорошо провести время. Я ушёл. — Хён, — слышит Намджун в спину, но не останавливается. Прощается с Хоби, Сокджином и покидает клуб. У бармена телефон завибрировал. Увидев, кто звонит, он улыбнулся и ответил. — Всё в порядке, здесь только Хёнджин и Хосок. Намджун-щи только что ушёл. Кладет трубку и возвращается к работе.***
— Ну всё, можно выдвигаться. Готова? — Чимин спрашивает, стоя за дверью комнаты. — Да, входи. Пак дверь приоткрыл и увидел Лиён в платье коротком и довольно откровенном. Юнги ни за что в жизни не позволил бы ей такое надеть: спина открыта, а длинна почти у самых ягодиц заканчивается. Волосы угольные в лёгкий пучок на затылке собраны, а глаза миндальные благодаря косметике огромными стали. — Дорогуша, я не ханжа, но в таком виде ты из дома не выйдешь, — улыбается Чимин, пытаясь скрыть удивление. — Ты хоть не начинай. Юнги ревностью душил, теперь ты… — Дело не в ревности или Юнги. Просто я как бы за тебя ответственность несу. Так что, лучше тебе переодеться. — А если так? — спрашивает Лиён, надевая полупрозрачную юбку и застёгивая её на талии. Будто она и должна быть здесь изначально, как часть платья. — Совсем другое дело, — немного подумав, присматриваясь и оценивая, отвечает Пак. — Теперь идём.***
День будний, но снаружи клуба всё же толпятся люди в надежде увидеть знаменитость. Пак и Лиён останавливаются на парковке и заходят в клуб через чёрный ход. — Если хотя бы одно фото просочится в интернет, пёс Юнги тут же пронюхает и Мин на ракете сюда прилетит, — поясняет айдол, отвечая на безмолвный вопрос «А почему не через главный?», который прочитал в глазах подруги. Ан становится некомфортно находиться здесь после всего увиденного и она прижимается к Чимину, хватая его за локоть. — Эй, не волнуйся. Я же с тобой. Он перекладывает её руку в свою ладонь и ведёт за собой к бару. Сокджин им машет и уже готовит коктейли — «Эйфорию» для Пака и безалкогольный для Лиён. Друзья подходят к стойке, ловя на себе взгляды присутствующих, но руки не расцепляют. Присаживаются и принимают свои коктейли от бармена, поблагодарив. К Хвану художница не подходит, пусть сам. Их последний телефонный разговор был достаточно сух, но не она стены строит. — Сокджин, а это кто? — Пак указывает взглядом на Хвана и Хоби, что сидели поодаль. — Где? — Рядом с Хёнджином. Я его раньше не видел тут. — А, это Чон Хосок — звезда. Его Джин привел, но и Намджун с ним тоже знаком. Лиён его видела. Помнишь, когда ты чуть с лестницы не слетела? — Это он меня поймал? — оживилась девушка, всматриваясь в сторону, но красная башка Хвана закрыла весь вид. — Да, — ответил Сокджин. И всё-то этот бармен знает. — Лицо знакомое, — бубнит Пак. — Он артист? Где-то я его видел. — Намджун-щи сказал, что он недавно из-за границы вернулся. Если я правильно понял, он танцор. — О, возможно, обознался, — Чимин быстро теряет интерес, потягивает «Эйфорию» и довольно жмурится. — Отличная штука. Что это? — Коктейль вашего друга Чонгука. — О, тот самый? Горячит! Надо отметить, этот гомофоб знает толк в хорошей выпивке, — Пак улыбнулся и о чем-то задумался. Лиён наблюдает за танцующими людьми внизу и сама хочет к ним, но понимает, что это чревато фотографиями. На вип-этаже за этим следят, а вот внизу это сделать достаточно проблематично из-за большого скопления народа. — Я пойду, поору! — говорит она другу и после его кивка направляется в комнату с караоке. Хёнджин, заметив, что Пак остался один, подошёл к нему. — Хён-и, здорова. Давно не виделись. — Привет, Чимин. Как ты? В клубе уже целую вечность не видел тебя. На работе и подавно. — Да как-то кручусь, то в колесе, то на бёдрах Тэхёна, — захохотал Пак. Всё-таки «Эйфория» Гукова — ядерная вещь. — Всё ясно. Кто-то уже напился, — похлопал Хван коллегу по плечу. Паку, как цыплёнку, много не нужно. — А ты чего без Феликса? — Чимин пьяным взглядом прошёлся по силуэтам и не нашёл его парня. — Ты не знаешь? После случившегося Намджун ему сюда вход закрыл. — А-аа, из-за этого. Ну, это правильно. Давно пора было его приструнить. Хорошо, что вы расстались, — голова еле держится на плечах и, кивнув, она оказалась очень низко от барной стойки, чуть-чуть и ударился бы. — С чего ты взял, что мы расстались? Чимин недоумённо посмотрел на Хвана и усмехнулся. — Наконец-то Лиён поняла, что хватит быть всепрощающей терпилой. А ты когда поймёшь? — Ты о чём? — Юнги и Феликс очень похожи. Только один член в штанах не может удержать, а другой не может перед этим членом устоять, и сразу зад подставляет. — Что ты хочешь этим сказать? — Хёнджину на затылке горячо становится и он еле вязкий ком проглатывает. — Я уже сказал. А ты решай сам, услышать или, как всегда, пропустить мимо ушей, — сказал Пак, сделал последний глоток коктейля и отправился к Лиён в караоке. На Хёнджина осознание уже надавливает, но он упорно всё отрицает, не верит, не может принять правду, не хочет. Хван провожает взглядом айдола и возвращается за стойку. Настроения продолжать этот вечер здесь нет никакого. — Хён, извини, я пойду, — обращается к Хосоку. — Сокджин, до скорого. — Я, наверное, тоже пойду. Тухловатая атмосфера сегодня, — пробурчал под нос танцор. — Пока, Сокджин. Увидимся. Бармен остался один. Достает телефон и, поглядывая на комнату караоке, набирает номер. — Привет, ну как ты?.. А они как?.. Да я нормально. Работаю… Хех, с трудом, но справляется… Пока ещё не ноет. Новости? Да, пожалуй, есть. Лиён и Юнги-щи рассорились. Она от него ушла… Лучше ты сама у неё спроси. Я люблю тебя и скучаю… Спасибо. До скорой встречи. Улыбаясь, он трубку кладёт в карман и продолжает дальше заниматься своими делами. Усмехается, когда слышит, как Лиён делает потуги взять высокую ноту. Готовит им ещё по коктейлю и идёт к певцам недоделанным. Увидев бармена, Чимин ему тут же вручил микрофон и заставил петь. И каково же было удивление друзей, когда Сокджин с лёгкостью взял ту самую ноту, которую не смогла Лиён. — Я так и знал, что ты не просто бармен, — Пак хлопнул хёна по плечу. — Признавайся, раньше айдолом был? — Нет-нет. Никогда им не был и не хочу. — Почему? — спросили друзья в один голос. — Ой, не для меня это. Жить под вспышками камер, всем улыбаться. Потом хейтеры, травмы… Не хочу. Я доволен своей работой. — Только не говори, что работать барменом — твоя мечта, — вскинул брови Чимин. — Не мечта, конечно. Но я не жалуюсь. Мне хорошо платят и Намджун-щи ко мне добр. Вы все тоже, — улыбается, но в глазах грусть скрывается, которую не заметили. — Айщ, приятель, — обнимает бармена Пак. — Ты такой милый. — Пожалуй, кому-то хватит на сегодня, — произносит Лиён. — Я только разогрелся, — смеётся Пак. Делает неосторожный шаг назад, падает на диван и отключается моментально. — Кажется, мне будет нужна твоя помощь, Сокджин, — смотрит на бармена Лиён и тот, пожимая плечами, улыбается. — Вы на машине? — Да. Она на парковке. — Это далеко. Поедем на моей. Она возле чёрного входа. — Audi e-tron GT? — замирает Ан. — Да, — смазано отвечает Сокджин, будто не замечая изумление в её голосе. И это не удивительно. Откуда у простого бармена тачка за сто штук баксов, если не больше? Эта мысль не покидала голову Лиён всю дорогу. А ещё то, что теперь он знает, где находится берлога Тэхёна и Чимина. Сокджин, конечно, пообещал держать язык за зубами, но теперь девушка не знала, можно ли ему вообще доверять. Но об этом она решила никому не рассказывать. Лиён поблагодарила Сокджина за доставку пьяного тела до кровати и тот практически сразу ретировался, ненадолго задержав взгляд на картине. Девушка сняла макияж и вечернее платье. Надела Чиминову пижаму и принялась творить. Она рисовала прекрасного ангела в танце, который сейчас мало схожего имел с натурщиком, храпевшем на постели в комнате.***
Пиликанье замка, ключ-карта летит на стол, хлопок двери — Феликс понимает, что Хёнджин снова не в настроении. Хван проходит в зал, молча присаживается рядом с парнем и кладёт ему руку на плечо, обнимая. — Ты рано, — спустя время произносит Ликс. — Что-то произошло? Джин глубоко вздохнул и переместил руку. Ли громко сглатывает. Пока Хван молча массирует его напряженную шею, у Феликса в голове тысяча мыслей, как табун лошадей, проносится и он не успевает даже хоть одну за хвост поймать. Ладонь на шее замирает. — Ты спал с Юнги? — наконец изрекает Хван. — Нет, — испуганно пытается развернуться к парню Ликс, но Хван сильнее шею обхватил. — Не ври. Чимин мне всё рассказал, — не отрывая взгляд от телевизора, Хёнджин продолжил массировать шею, но уже напористее. И понимает, что растает, если хоть раз взглянет на парня. — Пф, он будто свечку держал, — пробубнил Лис, но его Хён услышал. Он вырывается из хватки парня и с вызовом смотрит, так уверенно. Решил до последнего зрителя играть. — Ты кому веришь? Миновой Сучке или мне? — с огнём играет, негодник. — Тебе, конечно, — смягчается Хван, немного подумав. Притягивает парня к себе и обнимает уже с нежностью. — Но перед Лиён ты должен извиниться. Договорились? — Хорошо, любимый, — улыбается довольно Лис, накрывая руку парня своей.