Шиворот-навыворот

Нет, они не умерли от голода, но Илья умудрился привести в полную негодность арендованную машину. Когда всё улеглось, в кузов был похож на решето с пулевыми отверстиями, а двигатель взорвался. Прямо посреди тихой сельской дороги неподалёку от Афин. Габи применила новые навыки и смогла взломать простой сейф, спрятанный в стене. Наполеон по-отцовски ею гордился. Она светилась, глядя на учителя. — Я знал, что у тебя есть талант, — отметил он. — А ещё у тебя лучший в мире наставник. — Так в себе уверен, Соло? — мило ответила она, очень довольная собой. — Я непревзойдённый мастер, — Наполеон продолжал улыбаться. — Несомненно. Габи легко хлопнула его плечу, качнула головой и направилась к мини-бару. Налила себе выпить и взболтала в стакане прозрачную жидкость. — Что теперь? — Доставим груз и по домам, — проворчал Илья. Он проверял снаряжение, уже готовое к транспортировке. Движения были точными, почти автоматическими, будто он уже миллион раз это делал. Впрочем, так и было. Экономно, как говорил Наполеон. — У нас впереди несколько часов, — сообщил американец, — под прикрытием темноты и всё такое прочее. Отсидимся, накал спадёт и двинем в точку передачи груза. Он снова был сосредоточен на деле. — Ждать может быть опасно, — сказал Илья. — Или не быть. — Будете тянуть жребий? — раздражённо спросила Габи, прислонившись к стене у бара. — Мы знатно наследили, и лично я предпочла бы убраться подальше. Наполеон с подбешивающей улыбкой покачал головой. — От нас ждут, дорогая Габи, что мы побежим. Поступим наоборот. Останемся и насладимся тихим греческим вечером. Молодожёны немного прогуляются, а я украду машину и вскоре присоединюсь. — Он ярко ухмыльнулся. — Потом посмотрим, не провалена ли явка. — А когда всё пойдёт наперекосяк, будешь на ходу придумывать, что делать?  — Один из лучших моих навыков. — Спорно.  Габи вопросительно посмотрела на тихого и задумчивого Илью. Наполеон вздохнул. — Ополчились вы на меня. Страж коротко хмыкнул, потом кивнул Габи. — План хорош. — Ну, спасибо! — отозвался Соло.   Импровизировать не пришлось. Передача прошла почти без происшествий, за одним исключением. — У нас хвост, — шепнул Наполеон, пока они шли к машине. Илья показал, что засёк мужчину в тёмном костюме. Габи ушла первой и взяла такси, ей придётся самой о себе позаботиться. А им надо оторваться от наблюдателя. Который работал не один. Второй парень двинулся следом. Наполеон ненавидел такое попадалово. Обычно на этом заканчивался не только прекрасный денёк, но и очередной сшитый на заказ у модного портного костюм. И он был прав. — Илья Курякин. — Знакомый? — поинтересовался Наполеон. Переулок для засады был выбран грамотно. Тупик, мусорные ящики и коробки. Пожарными выходами из зданий давно не пользовались, а стена была слишком высокой, чтобы быстро перебраться на другую сторону. Илья ощущался по связи как сплошной сгусток темноты. Он усилил зрение и слух, чтобы засечь малейший шум. Они встали спина к спине, не дотрагиваясь друг друга. Илья целился в русского, судя по акценту. Наполеон присматривал за головорезом, заранее притаившимся в тупике. — Кирилл Белевич, — тихо сказал Илья, с затаённой яростью в голосе. Наполеон повернул голову, чтобы видеть незнакомца боковым зрением. Чуть ниже, чем Соло, темноволосый, лет на десять постарше и жутко не идущими усами. — КГБ? — предположил он. — Да, — усмехнулся Белевич, — как и мой старый товарищ. До того, как его перевели в вашу маленькую конторку… после феерического провала. Отвратительно. Илья промолчал, но чтобы понять, как он напряжён, не нужно было смотреть. Дуло пистолета с глушителем было направлено на Белевича, и руки Стража не дрожали. — Чего надо? — неласково спросил на русском Илья. Наполеон без проблем понимал напарника. Они часто переходили на разные языки для тренировки, хотя в основном общались на английском. И только когда учили Габи, принципиально говорили по-русски. Она в ответ многократно повторила, как их ненавидит. На чистом матерном. Схватывала она быстро. — Зачем грубить? Мне стало любопытно. Никто не ожидал, что ты не справишься с заданием достать немецкую плёнку. А совсем интересно мне сделалось, когда ты не вернулся, чтобы чутка остудить голову в… более прохладном климате. Илья тихо выдохнул. Наполеон не шевельнулся, держал глазами боевика и одновременно потянулся к напарнику по связи. Дела могли пойти очень плохо. — Твоя фамилия — синоним бесчестья, — жёстко продолжил Белевич, — а ты сам недоразумение. — Ей-ей, — вмешался Наполеон, — будь помилее, товарищ. Мы все тут добрые друзья. Белевич его напрочь проигнорировал. Как грубо. — Эти… из АНКЛ… ты привлёк их внимание. Как и твой американец. АНКЛ набирает лучших людей из других агентств, и они соглашаются. Как же вы попали в этот список? Наполеон в кои-то веки промолчал, решив понаблюдать за развитием событий. Опасно, но захватывающе. — Я отпустил девчонку-посыльную, хотя мог бы перехватить. — Как благородно, — съязвил, не выдержав, Наполеон. В хорошие намерения он не верил. Он почувствовал, как Ильи стало больше, мгновенный всплеск, но потом ничего не произошло. Быстрый пик и сразу же полный контроль. Чудно, подумал Наполеон. Не дай ему вывести себя. — Я решил, Олег даст команду на ликвидацию, — продолжил Белевич, — но нет. И я задумался: почему? Ты его лучшее орудие, сильнейший Страж. Так зачем оставлять то, чем мы не управляем. — Он засмеялся и покачал головой, — а потом я услышал, что ты больше не работаешь на органы. Наш лучший Страж, полностью независимый от Проводников, вечно в строгом ошейнике. И вдруг не на службе? Курам на смех.  — Чего тебе надо? — снова спросил Илья. Наполеон приготовился реагировать, услышав слишком безмятежные интонации напарника. Это было предупреждение. Илья сорвётся, если Белевич продолжит давить. И убивать товарища будут медленно. Ничего ты не сорвёшься, решил Наполеон. Пока это зависит от Соло. Он крепко вцепился в напарника по линии связи. Убивать агента КГБ неразумно. И подался чуть ближе, всё ещё не касаясь Ильи, но увеличив ощущение собственного присутствия. — От тебя? Если честно, товарищ, ты так долго был для меня занозой в заднице, что почему бы, наконец, тебя не прикончить? Тёмный вихрь взвился, пронёсся по линии и достиг Наполеона. А он нежно прикоснулся и заземлил энергию. Тьма бесновалась и дёргалась, яростная от бесящих попыток запугать Стража. Острые грани, рвущиеся убить, разорвать… бешенство. Нет уж, снова подумал он. Нет, нет и нет. Не делай этого. Соло сконцентрировался и забрал контроль, отсекая острым щитом их присутствие. Наполеон медленно улыбнулся. С превосходством и полной уверенностью в себе. — Очень неумный выбор, товарищ. Белевич прищурился. — Как ты заметил, агент Курякин — один из Стражей. Хладнокровные убийства которых не одобряются в любом обществе. Белевич язвительно заржал. — Стражи всё время гибнут на заданиях. Никому нет до этого дела. Белая приливная волна гнева взметнулась в полной темноте. Наполеон нажал. Совсем чуть-чуть по сравнению с волной, но больше и не требовалось. Точка сосредоточения оставалась стабильной. Внешне Илья казался совершенно спокойным, только едва-едва перекатывался с пятки на носок. — Не думаю, что ты поставишь на карту международные отношения из-за бывшего агента, — доброжелательно и рассудительно продолжил Наполеон, — и вряд ли твоё начальство придёт в восторг. Дурацкая месть может стоить тебе ссылки. — Никто не узнает, что это был я, — фыркнул Белевич. Наполеон усмехнулся, показывая, что ситуация его не волнует. — А вот в этом, товарищ, ты ошибаешься. У АНКЛ не только лучшие агенты, но и новейшее оборудование. Ты подловил нас в конце задания. На нас обоих прослушки. Соло повернулся и отогнул полу пиджака. Стал виден провод, уходящий куда-то под одежду. Судя по проклятьям, его хорошо рассмотрели. Белевича аж перекосило. — Врёшь, поганый америкашка!  — Хм, — ещё радужнее улыбнулся Наполеон, — а ты докажи. Возможно, запись уже на пути к твоему куратору. Угрожать боевому расчёту — дурной тон. Крайне невежливо. — Ты ему не Проводник! — слова сочились ядом. — А ты докажи. Илья оскалился. — Он мой Проводник, Белевич. Они застыли. Белевич явно прикидывал, насколько блефует Наполеон и врёт Илья. И блефует ли. — У Курякина никогда не было пары, — закричал кгбшник, — он всех разрушал. Он отклонение! Курякин не способен к связи, не человек, а просто орудие. Попользоваться и выкинуть. — На твоём месте я бы помолчал, — заметил Соло, чувствуя гнев Ильи. — И ушёл подобру-поздорову. Или умрёшь. Твой выбор. Белевич скривился. — Завёл себе игрушку? Мальчика для удовольствий? Ильи стало вдруг ошеломительно много, Наполеон почти решился дотронуться до Стража, чтобы успокоить, но не осмелился. Они могли справиться и так. — Всегда знал, что ты ненормальный, Курякин, — продолжал разоряться Белевич, — и как сотрудник, и как силовик. Мы-то знаем, для чего хороши Проводники! Извращенцы! — Я испытаю крайне извращённое удовольствие, пристрелив тебя, — мило улыбнулся Наполеон, но в голосе ясно звучало предупреждение. — И спрятав труп. Даже в союзе не разбивают однополые пары, а используют их. Все так делают. — Вы все психи! — Это как посмотреть, — легко ответил Соло. — Я вот наслаждаюсь. Белевич был зол и полон отвращения. — Десять, — сказал Наполеон. — Девять, — продолжил Илья, наводя пистолет. — Восемь, — Соло вперил взгляд на подельника Белевича. — Семь. Наполеон поднял бровь и оценивающе посмотрел. — Шесть, товарищ. — Ты не выстрелишь, — выплюнул Белевич. — Я бы не рассчитывал. Пять. — Ты на мушке! — ярился кгбшник, — и умрёшь! Илья скривил губы в полубезумной ухмылке. — Он сможет убить только одного из нас. Второй успеет пристрелить вас обоих. Сегодня ты тоже умрёшь. Слова Ильи не вызывали сомнений. — А если принять во внимание, что выстрел может быть неточным, — подхватил Наполеон, — ну… Четыре. Внутренняя борьба Белевича закончилась смачным матюком. — Ну и язык, — укорил Наполеон. — Ты продался капиталистам! — Три, — ответил Илья, плотнее прижимая палец к курку. А потом русский ушёл. Наполеон оглянулся через плечо, снова посмотрел на боевика и сделал ему стволом знак проваливать. Тот поспешил исчезнуть. — Ну, — заявил Соло, — вот и всё. — Он может вернуться, — очень медленно успокаиваясь заметил Илья. Наполеон хмыкнул. — Или нет. Я не врал, всё работает. Думаю, Уэверли будет крайне интересно послушать данную беседу. Илья улыбнулся в ответ. — Возможно. — Он спрятал пистолет в наплечную кобуру, — но твой акцент по-прежнему ужасен. Соло хмыкнул и вышел на аллею. — Мне просто нужно больше практиковаться. Страж держался чуть позади и сбоку, от него волнами шло желание защитить. — Возможно. — Итак… старый знакомый? — Старый недобрый знакомый. — Это я уже понял, — Наполеон вопросительно глянул на напарника. Илья смотрел прямо. — Белевич… амбициозен. Он презирает саму мысль о силовиках на службе КГБ. Он не стеснялся выражать неудовольствие, когда меня взяли на работу, самого молодого агента в истории. Когда я за три года стал лучшим, прыгнув через несколько голов, довольнее он не стал. Соло кивнул, продолжая оценивать обстановку на улице в поисках необычного. Или подозрительно обычного. — Он так хотел, чтобы я провалился. Но до Восточного Берлина осечек не было. Наполеон самодовольно улыбнулся, но Илья не стал комментировать. По связи доносилось только тепло. Провал давно перерос в принятие и уважение. — Я не выполнил задание, но меня не наказали. Не отозвали. Оформили в АНКЛ. А потом Уэверли совершил невозможное. Сделал так, что меня отдали насовсем, вывел из-под контроля КГБ. Они пересекли дорогу и зашли в отель, хотя жили в другом месте. Нужно было сбросить возможный хвост. — Насколько он опасен? — спросил Наполеон, когда они стояли в тени высокого здания. — Очень. Он хрюкнул. — Прямо сейчас начинать беспокоиться? Илья не ответил, только на миг сжал кулаки. — Давай сделаем его заботой Уэверли, — дипломатично предложил Наполеон. — Возможные международные конфликты по его части. Илья коротко кивнул, придвинулся ближе, но тут же отпрянул. Наполеон склонил голову, а потом сократил дистанцию и обхватил сильное запястье. Напряжение стекло как вода. Всего секунда, но её хватило. — Нужно закончить работу, — ровно сказал Илья. Наполеон слышал по связи жажду напарника. И контроль. Сейчас они не могли себе позволить роскоши отвлечься. — Да.