Королевство дикого зверя

      Фейт осела на пол. Сила, что бурлила в ней еще каких-то пару секунд назад, бесследно исчезла.       Фейт была готова отдаться Тамлину, каждая частичка ее тела желала этого, хотела его. Но Тамлин отверг ее. Вот так просто бросил и ушел. Это в очередной раз подтвердило — Тамлин ничего не чувствует к ней. Он сопереживает другу, которого не признает его истинная пара, но сам со своей делает ровно тоже самое.       Да, Тамлин и Фейт были истинной парой. Знала об этом Фейт уже пару недель… хотя, может знала она это с их самой первой встречи, просто из-за свалившихся проблем у нее не было ни секунды спокойствия, чтобы осознать собственные желания и чувства. Чтобы увидеть в глубине своего сознания едва поблескивающую связывающую нить. Она вышла замуж по расчету, но теперь судьба подкинула ей возможность изменить свою жизнь, сделать свой брак счастливым и настоящим, таким о каком она мечтала всегда. Но ей не хотелось принуждать Тамлина, не хотела ставить его перед фактом того, что они истинная пара и деваться им попросту некуда. Ей было необходимо увидеть какие-то проблески чувств в нем, увидеть, что он излечивается от одиночества и душевной травмы, что остались в нем после прошлых отношений.       Сегодня они оба поддались порыву. Фейт и не осознавала насколько нуждалась в Тамлине, насколько мечтала, чтобы он коснулся ее, чтобы он действительно хотел это сделать.       Растерев лицо руками, пытаясь отогнать от себя стыд и полную неразбериху в собственных мыслях, Фейт встала на ноги. Надо было переодеться и привести себя в порядок, а еще не забыть обязательно нацепить на лицо маску спокойствия. Сколько ей еще предстоит делать вид, что ничего не происходит одной Матери известно!       Ифис то и дело бросала взгляд в распахнутые стеклянные двери, откуда было видно готовящиеся костры на холмах. Два месяца пролетели незаметно и уже ночью должен был состояться Каланмай. Фейт неуютно поерзала, когда взглянула на костры, и опустила взгляд в отчеты перед собой:       — Я тебя не задерживаю, Ифис, можешь идти готовится к празднованию, — не поднимая головы, холодно сообщила Фейт.       Как бы Фейт не относилась к девушке, но она просто не могла не признать, что та все схватывала на лету и, не окажись они в такой неприятной ситуации, Ифис и правда могла бы статься настоящей помощницей и опорой для Фейт.       — Госпожа, я… — из-за того каким тоном были сказаны эти слова Фейт подняла взгляд.       Фейт не могла назвать Ифис капризной или чрезмерно эмоциональной, пуска та и старалась такой казаться первое время. Но чем больше Фейт погружала ее в мелкие вопросы управления и давала все более и более сложные задачи, тем спокойнее и уравновешение становилась девушка. И скоро Фейт перестала видеть в ней угрозу, она видела лишь загнанного обстоятельствами ребенка, который оказался втянут в грязную политическую интригу.       Вот и сейчас Ифис сидела в кресле, удерживая на коленях стопку писем, на которые готовила ответы, а ее глаза были широко распахнуты и в них читалось сомнение. Фейт знала причину сомнения — Элинор сегодня поручил дочери участвовать в Каланмае и та любой ценой должна была добиться того, что Тамлин выбрал ее в пару.       От этих мыслей Фейт передернуло. С Тамлином, после поцелуя и всего, что произошло в кабинете, они почти не разговаривали, обменивались лишь короткими ничего не значащими фразами.       — Хотя, — задумчив протянула Фейт. — Давно не могу свести пару десятков счетов, что мне прислали с деревень. Есть чувство, что кто-то пытается меня обмануть. Не посмотришь?       Ифис улыбнулась сначала неуверенно, но как только она забрала из протянутой руки Фейт стопку счетов и пролистала два первых, ей едва удавалось усидеть на месте от довольства, ее распирающего.       — Можешь продолжить работать у себя, надеюсь, получить отчет уже утром.       Впервые Фейт видела, как кто-то радуется скучной и монотонной работе, которая займет не один час. Но теперь Ифис однозначно могла написать своему отцу, что злобная госпожа Двора весны завалила ее работой и не позволила явиться на Каланмай. Фейт до конца не понимала, для кого она это сделала больше: для Ифис — чтобы девочке не пришлось делать того, что она не хочет или для себя — чтобы эту ночь Тамлин провел с кем-то кого она, возможно, никогда не увидит и не узнает.       Когда Ифис ушла, игнорировать гул и грохот со стороны, где возводились костры к Каланмаю, стало просто невыносимо. Фейт встала и захлопнула двери в сад.       Тамлин у Фейт не спрашивал ничего касательно Каланмая, лишь уведомил, что праздник состоится завтра. Это были единственные слова, произнесенные им в ее адрес за последнюю неделю.       Ночь опустилась быстро. Фейт зажгла две свечи на краю стола и всеми силами старалась игнорировать звуки, доносившиеся со стороны холмов. Но настойчивая барабанная дробь не позволяла себя игнорировать. Звук казался странным, проникающим под кожу и отдающийся в костях, побуждающий какие-то путанные мысли в голове, отчего Фейт не могла собрать воедино прыгающие перед глазами буквы.       Стоило признать, работать она сегодня не сможет, но и мысль о том, что она сейчас придет в свою комнату и попытается уснуть казалась еще более смехотворной. Тихо простонав, Фейт опустила голову на скрещенные руки на столе.       Чем занимался сейчас Тамлин? Готовился к Каланмаю или уже участвовал в ритуале, впуская в свое тело древнюю магию и отправляясь на охоту.       Фейт тяжело выдохнула. Тоска заполняла не только ее мысли, но и сердце. Чтобы с ней было, если бы не было войны в Ефраде, если бы вся ее семья была жива и здорова? От мыслей об отце и брате сердце болезненно сжалось. а глаза защипало от слез.       Фейт резко дернулась, откидываясь на спинку кресла и запрокидывая голову, часто моргая и не позволяя себе разрыдаться. Копание в прошлом и фантазиях ни к чему не приведут, теперь она живет во Дворе весны, замужем за тем, кто относится к ней едва ли лучше, чем к прислуге в доме, а ее подданные с каждым днем выказывают все больше недовольства.       — Ужасно мешает сосредоточиться, да? — от звука голоса Тамлина Фейт едва не подпрыгнула.       Дверь кабинета была приоткрыта, Тамлин стоял в проеме, облокотившись плечом на косяк. Он выглядел совершенно как обычно: брюки, рубашка с расслабленными завязками на груди и небрежно накинутый поверх камзол светло-зеленого цвета. Вряд ли в ритуале можно было участвовать в такой одежде.       Фейт небрежно смахнула выступившие на глаза слезы и неуверенно улыбнулась. Как долго он уже стоял и наблюдал за ней? И как она могла настолько сильно закопаться в собственные мысли, что не почувствовала его присутствия?       — Да, такое чувство, что звук барабанов пробирается под кожу и отдается где-то в костях, — голос Фейт прозвучал хрипло.       Вопрос, который казался безумно логичным, она озвучить почему-то не могла: Почему Тамлин находится здесь, а не исполняет ритуал, как того требовали традиции?       — Ты что-то хотел?       По выражению лица Тамлина было сложно определить его мысли или эмоции, он казался совершенно бесстрастным.       — Я хотел попросить у тебя прощение за мое поведение в последние недели и за… мой ужасно трусливый поступок, я не имел никакого права вот так тебя бросать, ничего не объяснив, — искренности в его голосе сопротивляться было просто невыносимо.       — Я думала, извинения приносят в ближайшее время после конфликта, а не через несколько недель после, — Фейт не была готова его вот так прощать, он мучал ее все эти недели непониманием, может и она ответить ему тем же.       — Я… — Тамлин замялся. — Я пытался разобраться с самим собой.       — Почему ты здесь, Тамлин, а не там на холмах, исполняешь свой долг верховного правителя? — голос у Фейт звучал жестко, но она мучительно хотела знать ответ на этот вопрос.       — Пойдем со мной, и я отвечу тебе на это вопрос. Стоя здесь, ощущая себя нашкодившим мальчишкой, которого отчитывает мама, — на последних словах на губах Тамлина мелькнула быстрая улыбка.       — Если откинуть всякие формальности, почти так и есть, — Фейт дернула бровью, но несмотря на свое саркастичное настроение, решила поиграть по правилам игры Тамлина, а уж после решать, прощать его или помучать еще пару дней.       Тамлин терпеливо ждал у двери, пока Фейт встанет и выйдет из-за собственного стола. В поместье было поразительно тихо, Фейт знала, многие из ее подданных тоже решили попробовать поучаствовать в праздновании Каланмая, пока они шли по коридору и поднимались наверх в крыло спален, они не встретили никого из слуг.       — Прежде чем я переступлю порог твоей комнаты, я хочу знать, что меня там ждет! — это было шуткой лишь отчасти.       Фейт остановилась перед распахнутой дверью спальни Тамлина, наблюдая, как последний взмахами рук зажигает свечи в комнате.       — Обещаю, держать свои руки при себе, — для убедительности Тамлин вскинул раскрытые ладони. — У меня есть привычка: когда я прошу прощения за свои поступки и поведения у кого-то, я всегда сопровождаю их подарками. Но что подарить тебе я не знал до сегодняшнего утра.       — Какая приятная привычка, — шутливо заметила Фейт, медленно переступая порог его комнаты. — А что касается подарков… я люблю книги, украшения и с недавних пор мне нравится получать цветы. Запиши это где-нибудь, думаю, пригодится.       Тамлин тихо хмыкнул, подходя к простому платяному шкафу и распахивая деревянные дверцы. В целом вся обстановка комнаты была скудной, мебели было мало, и она была какой-то чрезмерно простой, если бы не масштабы комнаты, ей показалось бы, что она вошла в спальню прислуги, а не верховного правителя.       — Присядь, пожалуйста, — присев на корточки, Тамлин что-то доставал со дна шкафа.       Оглянувшись, Фейт не обнаружила ни кресел, ни диванов поэтому пришлось сесть на заправленную кровать, которая, казалось, была в раза два меньше чем ее собственная.       В приятном свете десятков свечей блеснуло дерево скрипки, которую Тамлин достал из шкафа. Фейт не смогла сдержать улыбки, увидя свой извинительный подарок в его руках, сердце почему-то зашлось от волнения.       — Не знаю, можно ли считать это подарком, но я хотел бы сыграть для тебя.       Фейт только и смогла, что кивнуть, ее крылья зашуршали в знак согласия.       Тамлин искренне улыбнулся, от такого его вида сердце в груди Фейт болезненно сжалось. Как редко он позволяет себе улыбаться и как это безумно ему шло!       Тамлин перекинул волосы черед правое плечо, а скрипку положил на левое, уперевшись в нее подбородком. Длинные пальцы левой руки легли на гриф со струнами, а правая с зажатым смычком взметнулась вверх и опустилась на скрипку.       Фейт всегда была равнодушна к музыке, но мелодия, что полилась от инструмента, с которым Тамлин так умело обращался, всколыхнула в душе девушки какие-то самой ей не известные чувства.       Мелодия, что заполнила собой все пространство комнаты и заглушила магическое звучание барабанов с холмов, отзывалась легкими покалыванием в пальцах, забиралась под корку мозга, вытягивая спрятанные там надежно воспоминания. Фейт вздрагивала от каждого тихого взвизгивания и затихания мелодии.       В голове мелькали моменты прошлого, жизни в Ефраде с отцом и братом, в окружении любви и спокойствия. Самые счастливые моменты жизни Фейт неслись перед глазами с сумасшедшей скоростью. На глаза навернулись слезы, Фейт прижала к губам пальцы, боясь всхлипнуть от переполнявших ее чувств и нарушить мерное течение прекрасной мелодии.       Тамлин прикрыл глаза. Смычок словно стал продолжением его руки, а музыка — его голосом, самым прекрасным и чарующим, что Фейт доводилось слышать. Движения стали плавней, смычок надрывисто скользил по струнам, музыка стихла.       Тамлин тяжело дыша, открыл глаза, казалось, что каждую ноту он пропустил через себя. Взглянув на Фейт, он подошел к ней ближе, опускаясь перед ней на колени. Скрипка с тихим стуком отправилась на пол.       Тамлин коснулся пальцев Фейт, которые она все еще прижимала к губам. До это прикосновения она не чувствовала, что ее била мелкая дрожь. Тамлин, отнял от ее губ трясущиеся пальцы и скользнул раскрытой ладонью по влажной от слез щеке.       — Хочется верить, что я играл не так ужасно, что довел тебя до слез, — ласково, заглядывая Фейт в глаза, заговорил Тамлин.       Фейт приглушенно всхлипнула и растянула губы в улыбке, та вышла кривой и какой-то по-детски глупой.       — Это было очень красиво!       Тамлин закончил вытирать слезы с ее щек и сжал своими ладонями пальцы Фейт, что она сцепила на своих коленях.       — Тогда почему ты плачешь?       Из-за того, что Тамлин стоял на коленях, их глаза находились почти на одном уровне из-за чего Фейт было некуда спрятаться от его испытывающего изумрудного взгляда.       — Сначала ты. Почему ты не на Каланмае и не исполняешь свой долг верховного правителя? — от неожиданно накатившей ярости, Фейт попыталась вырвать свои руки из хватки Тамлина, но тот мягко удержал их на месте.       — Хорошо, сначала я, — согласился он, все еще не сводя взгляда с Фейт. — И я скажу эту фразу уже в который раз! Ты была права, Фейт. Все, что ты мне сказала тогда о Каланмае — правда. И, наверно, все, что ты думаешь обо мне тоже правда. Я боюсь той власти, какой меня наделила сила верховного правителя. И я не умею с ней обращаться. Все годы моего правления я пытался научиться, совершая ошибки я приходил к не всегда верным решениям. Но каждый раз пытаясь что-то изменить, я подвергал своих подданных еще большей опасности, поэтому нет ничего удивительного, что они отвернулись от меня.       Ярость в душе Фейт поутихла, она вывернула одну из рук, и переплела свои пальцы с пальцами Тамлина.       — Я ненавидел Каланмай всей душой. Каждую ночь, что я позволял древней магии распоряжаться своим телом, я словно вычеркивал из своей памяти. На утро просыпаясь с неизвестными мне женщинами, чувствуя их запах на себе, я чувствовал себя совершенно опустошенным. Но я очень боялся отказать от этой традиции, боялся, что мой отказ приведет к тому, что не взойдет урожай, земля начнет умирать… словом, я верил во все те глупости, которыми меня пичкали с малых лет. Но два года назад Ласэн принял участие в Каланмае вместо меня и… ничего не поменялось, словно той магии было все равно, чье тело использовать в своих первобытных желаниях.       Тамлин говорил размеренно и вдумчиво, он к этому разговору готовился.       — Сегодня я великодушно позволил одному из желающих примерить эту роль на себя. Выбор был тяжелый, ты бы видела количество желающих! — на последних словах Тамлин усмехнулся. — Поэтому мне остается только ждать завтрашнего дня и надеяться, что небо не упадет мне на голову, а солнце не перестанет светить.       — Теперь и я буду на это надеяться, — Фейт улыбнулась.       — Видя то, как ты управляешь своими подданными, как принимаешь не всегда легкие решения, как отменяешь вековые традиции и стойко выдерживаешь все неприятные последствия, я хочу тоже становиться лучше.       Фейт лишь тихо хмыкнула. За всем, что Тамлин перечислил, стояли десятки ночей без сна, наполненные огромной работой, которую зачастую приходилось делать самостоятельно, сотни разговор с подданными, сотни криков и истерик, десятки проклятий в спину и столько же жестоких наказаний за оскорбление королевы.       Повисшее молчание Фейт не хотела разрушать. Ей нравилось тепло, что исходило от Тамлина, нравилось, что все в этой комнате было пропитано его запахом. Ей нравилось просто находиться рядом с ним.       — Почему моя близость так волнует тебя? — Тамлин скользнул вверх по обнаженной руке Фейт, отчего ее сердце забилось чаще в подтверждение его слов.       — Я нахожусь наедине с красивым мужчиной и касаюсь его… Было бы странно, если бы это меня не волновало, — попыталась отшутиться Фейт, внутреннее замирая, глядя Тамлину в глаза.       — А почему твоя близость так волнует меня? — неожиданно выпалил Тамлин, уже серьезнее заглядывая Фейт в глаза и подаваясь вперед.       Теперь их разделяло совсем крошечное расстояние. Взгляд Фейт заметался от приоткрытых губ Тамлина к его глазам. Она невольно облизнула нижнюю губу. Тамлин проследил за этим ее жестом и повторил в точности, отчего Фейт забыла, как дышать.       — Я даю тебе последний шанс передумать, — едва разлепляя губы, поставила условие Фейт, внутренне молясь всем известным ей богам, чтобы он остался.       Тамлин не дал ей ответа. Горячее дыхание опалило губы Фейт прежде, чем Тамлин, жадно поцеловал ее.