Уже не в первый раз Ванда испытывает на собственной шкуре все прелести бессонницы, что глубоко впивается в неё цепкими когтями, но каждый раз справляется с ней весьма успешно: люди имеют славную особенность привыкать ко всему. Увы, к плохому тоже. Так что пусть она вновь спутала день с ночью — тем даже лучше для ожившего после густых сумерек Мадрипура. Как следствие, ведьме удастся обрести немало знакомств и совершить достаточно открытий. Искать щепотку хорошего в общем обрушившемся дёгте — дело привычное. А чтобы этот дёготь окончательно разбавить, Максимофф решает расширить свои границы и наконец-то приступить к изучению города. Среди всех неоновых вывесок, кричащих пестрых витрин и гудящих улиц она отдаёт своё предпочтение более скромному и спокойному месту — кофейне. Что может быть лучше согревающего глотка бодрящего кофе после прогулки по морозной ночной погоде?
Женщина проходит в помещение вместе с несколькими молодыми людьми, тотчас ощутив волну аппетитного аромата выпечки и кофейных зёрен. Она практически в тот же момент выдаёт в себе «не местную», так как глаза почти сразу хаотично, с нескрываемой жадностью скользнули по общему интерьеру и о чем-то переговаривающимся людям. Хотя сама Алая даже не рассчитывала на возможную компанию.
И вот очередная встреча с прошлым. Этот акцент он не перепутает ни с чем. Последний эксперимент Гидры, в котором участвовал Гельмут, как психиатр. Аура за этой девушкой витала ещё до того, как учёные Империи познакомили её с камнем, а точнее в жезлом. Земо после выхода из тюрьмы познакомился с событиями в ВестВью и был готов помочь Ведьме, но дела были совершенно другими.
— Прошу прощения, — Барон был вежлив и аккуратен. — Можно я Вас угощу кофе и десертом? — спросил он и сложил руки перед собой в замок внизу. — Мне бы хотелось порадовать столь красивую и знаменитую девушку. Если позволите.
Ее поджарые плечи слегка дрогнули, когда малознакомый голос вырвал Ванду из бурного потока ненавязчивых мыслей. Она спешит заглянуть за плечо и встретиться с лисьим взглядом его обладателя. Первые секунды перед собой женщина видит лишь незнакомую гримасу притворства, но постепенно сквозь него пробираясь, начинает узнавать в чужих чертах призрака прошлого. Гельмут Земо.
— Приветствую, — отзывается чуть рассеянно, но слово слетает с уст с настороженно-скупой интонацией.
Невольно ведьма обхватывает себя за плечи в подсознательном порыве оградиться, защититься, но тем ни менее слегка склоняет голову, чтобы без стеснения оглядеть мужчину с ног до головы. Оценить обстановку — так этому когда-то учила ее Наташа. Предложение со стороны земляка звучит весьма неожиданно, но куда больше пропитывает изнутри подозрением. Впрочем, отпускать его вот так было бы глупо и потому Максимофф негласно вступает в игру, кивая мужчине с согласием. Но красноречием от нее пока что не веет абсолютно.
— Весьма щедро с Вашей стороны, но мне будет достаточно приятной компании на эту ночь, — насколько эту встречу вообще можно было назвать приятной: барона она знала поверхностно, но то, что отложилось в ее голове — отзывалось сейчас яркими всполохами, оседая горечью на языке.
Гельмут уже бы хотел подметить скромность и сдержанность девушки, но лишь сам мягко улыбнулся. Его воспитание всегда было впереди. Осанка и спокойное лицо всегда выдавало в нём европейца, а общение и манеры — аристократическое воспитание. Первое знакомство с Вандой было не самое лучшее, но последующие беседы или просто мимолетные встречи, открывали для Земо новую Максимофф. Да, было жалко её брата, который героически спас Клинта, но это было глупо. Это уже размышление полковника.
— Я был бы рад угостить Вас, мисс Максимофф, — повторился шатен и рукой показал на меню. — Выбирайте, что вашей душе угодно, — повторился он и взял свой стаканчик с кофе. — Как ваша жизнь сложилась после тюрьмы?
Она отчетливо видит, что скрывается за этими обманчиво приветливыми очами плута. Его глаза — жадные до каждой детали; под такой тяжестью взгляда невольно начинаешь чувствовать себя загнанной и безоружной овечкой. Но едва ли ведьма была таковой. Земо ныне не представлял для неё опасности от слова совсем — она его не боится, пусть и меж лопаток пробегает неприятный холодок прошлого. Ванда меняет положение: расправляет плечи, словно горделивая белоголовая орлица, вскидывает немного подбородок и выпрямляет спину по струне, оставляя свой взор невозмутимым. Пусть теперь попробует ее прочесть.
— Я почти сыта Вашей деланной любезностью, — и все же ради приличия она кивает на какой-то десерт, даже толком не взглянув на витрины или меню, — но ведь это неспроста, верно? Какую цель Вы преследуете, барон? — попытки бесцеремонно залезть в душу, прикрывшись добродетелью, она не намерена спускать и потому пресекает в самом начале. От дерзкого вопроса неизбежно возросло острое желание оставить Гельмута, но Ванду, к счастью, на слабо взять не так-то просто.
— Жаловаться мне не приходится. А Вы, полагаю, по ней скучаете?
Земо знал, что реакция будет агрессивной, но сдержанной. Да, многие, очень многие, так и не простили ему тот день. Как назвали это по новостям «террористическое нападение на ООН», «Дело по «Соковианскому договору» сорваны из-за теракта. Умер король Ваканды». А ведь это был не просчёт Гельмута, а ошибка чертежей. Но Барон не жалеет о сделанном. Старк узнал правду, а Капитан на какое-то время усомнился в своей правоте. Мстители распались на время и это было даже к лучшему.
— Я аристократ и манеры мне привиты с самого рождения. Я родился с золотой ложкой во рту, — напомнил мужчина с мягкой улыбкой и оплатил заказ Ведьмы. — Вам ведь ничего не мешает залезть ко мне в голову и узнать все мои планы, — добавил Гельмут, а потом пошёл к столику, но на миг задержался рядом с Вандой, шепча почти на ухо. — Или ВестВью был лишь розыгрышем фокусника? — вопрос был риторическим.
Барон не ожидал на него ответа, а поэтому пошёл к столику и отодвинул стул, чтобы Максимофф составила ему компанию на вечер, а сам уселся напротив. Ему был интересен разговор с той, что не поддалась на манипуляции программ Гидры и осталась вменяемой. Более-менее вменяемой. У каждого есть травмы, которые терзают не только сердце.
Полковник обладал редким и недюжинной силы стержнем, не позволяя подорвать своё самообладание обстоятельствам или же окружающим; не давал с лёгкостью заглянуть дальше того, что он желал показать сам. Впрочем, как им же было верно подмечено, для Ванды границы чужих разумов ничтожны, при малом желании она способна перемахнуть через любую. Одурманить светлый ум, впуская в тот ядовитую дымку; пронзить от угла до угла гибкими алыми нитями, чтобы после вероломно манипулировать самыми сокровенными тайнами, талантливо дергая за оплетённые частицы, как бы это делал искусный кукловод в своё удовольствие. Коим Ванда и была, филигранно расщёлкивая из раза в раз головы тех, с кем имела дело: кого намеренно стремилась сломить и кого задела рикошетом по неосторожности. Но в этом сейчас попросту не было нужды.
— Могла бы. Не будь у меня жестоких принципов, через которые в угоду кому-либо я не переступаю. Вам знакомо это чувство, Гельмут? — она чуть щурит взгляд и его вопрос встречает даже излишне холодно, безразлично, словно не понимая, к чему он клонит. — Не имею и малейшего представления, о чем Вы, — отстраненно хмыкает, не находя отклик в душе или воспоминаниях в ответ на упомянутый городок, пока взгляд ищет свободный столик, чтобы к тому и направиться, — но куда больше меня волнует иное: отчего моя судьба кажется Вам такой занятной? — ведь земли бывшей Соковии и общее горе — все, что могло их связывать. И не сказать, что Земо готов обсуждать именно это.
Земо снова не был удивлён такой реакцией девушки. А что с неё взять? Перед ней человек, который был наблюдателем эксперимента над близнецами, даже вёл их психологические декадники. Он не ожидал, что Ванда встретил его с объятиями, поцелуями в щеку и чувством благодарности. Барон понимал, что сможет ответить на многие вопросы, но мучают ли они Максимофф спустя столько времени?
— Ванда, я не пытаюсь втереться к Вам в душу. Я лишь хотел угостить Вас кофе и поинтересоваться Вашим самочувствием, — признался шатен и закинул ногу на ногу, оставаясь в открытой позе. — Я тут не для совершения новых преступлений или коварных планов. Я ни раз уже объяснил для чего поставил на колени Старка и Роджерса. Смогу ещё раз, но уже лично, если Вы оставляете обиду на меня из-за этого, — Гельмут оставался любезным и элегантным, сохраняя лицо аристократа. — И я не жалею о сделанном. И не буду никогда. А что насчёт нашего Серебро Града…в каком районе Вы жили?
— Вы поставили на колени не только их. Скольким пришлось пожертвовать, Вам ли не знать… — она, впрочем, не требует ответа на вопрос.
Возможно, потому что считает, что во многом не имеет права тыкать в нечто, чем и сама когда-то согрешила. Близнецы Максимофф. Однажды их имена были в числе тех, кто смог сокрушить Мстителей. Ведомые прожорливой жаждой мести за сломанную жизнь, они были готовы изничтожить Старка и все, что ему дорого. Его команда не стала исключением, но неопытными игроками фигуры на шахматной доске выбраны опрометчиво. Одурманенные дети, тем не менее, сумели выбраться из болота ненависти, но цена того оказалась слишком велика. В тот день под обломками НовиГрада было погребено и сердце ведьмы. И, возможно, цена, которую вложил в свой план Земо, была также оправданной и незаменимой. Максимофф горько усмехается и понимает, что держит обиду не столько на Гельмута, сколько через него — как через призму — осуждает ошибки прошлой себя.
— Мы жили… Почти недалеко от центра города, — ее слова пропитаны саднящей тоской, которая нарастает плотной коркой по мере того, как барон расставляет акценты, финальной нотой все же надорвав струну ее выдержки, упомянув то ли намеренно, то ли просто по ходу дела их родину, — ничем непримечательный жилой район, но такой живой и… Само собой, военные действия тогда мы заставали с лихвой, пусть и детские умы воспринимают все значительно иначе, — в душе все еще тлеют угольки прощального костра, в котором погорели все детские надежды на мир в их стране.
Они с братом окончательно надломили свои юные души ради зыбких обещаний прекратить войну, которым было не суждено сбыться. И эту надломленность ведьма не могла исправить, кажется, даже спустя время.
— Ваша семья… — осторожно начинает Ванда, однако не позволяет обманчивой мягкости овладеть ее голосом, — жила за городом, не так ли?
Гельмут вспомнил тот день, будто он был вчера. Воспоминания нахлынули на него и мужчина будто сжался, но лицо оставалось таким же спокойным, хладнокровным. Аристократ посмотрел на Ведьму и мягко улыбнулся и взял аккуратно за руку, а потом поднес к своему виску. Он знал как работает магия Алой Ведьмы, так как один раз она напомнила ему судный день между сыном и отцом. Когда Земо старший жестко напомнил о том, кто в Гидре управлял всем.
Почувствовав как магия хаоса проникают в голову, Гельмут открыл Максимофф самый страшный день из его жизни. Он бы всё отдал, лишь бы этого не было.
***
— Хель, опять задание? — спросила девушка, стоя на пороге кабинета Земо, но заходить не смела, так как это была его территория.
— Катарин, что ты хочешь от меня услышать? — немного возмутился шатен и посмотрел на жену, сняв очки. — Это моя работа.
— Почему? Просто ответь. Почему? — продолжала жена Барона. — Почему ты не можешь этого сделать?
— Потому что они моя команда. Им нужно кормить свои семьи, а без меня они не смогут выйти оттуда, — напомнил аристократ и покачал головой.
— Почему именно таким способом? Вы опять исчезните на неделю. Две. А скоро день рождения у Карла. Я не могу одна с двумя детьми находиться, — и блондинка сделала шаг в кабинет, заставив тем встать Гельмута с кресла за столом. — Я устала.
— Хватит! — рыкнул Земо и кулаками ударил по столу. — Я делаю то, что нужно. Прошу. Хватит давить на меня детьми. Без тебя прекрасно знаю многие. Карл переживет, а София ещё мала, чтобы объяснять какая у меня работа.
— А я? Я не заслуживаю капельки внимания? — поинтересовалась жена, скрестив руки на груди от обиды.
— Не забывай причину нашей женитьбы, дорогая, — напомнил Гельмут и сел обратно за стол, возвращая очки на лицо. — И прошу…кабинет…
— Да-да, твоя территория, — кивнула блондинка и встала снова за порог. — Когда улетаете?
— Через час за мной приедет Роберт, — монотонно ответил Земо, уставив в монитор компьютера, чтобы закончить отчет.
— Хорошо…
Это был последний разговор Гельмута и жены перед его отъездом. Да и, вообще, в живую. Каждый день он напоминал семье, что жив и всё идет по плану, что он скоро вернется домой. День за днем всё затягивалось, а нужная информация была неподходящей. Каждый день длился будто месяц. И вот Барон уже готов вернуться домой. Он слушает последнее голосовое от жены, которая явно устала от долгой разлуки, но не говорил об этом:
» — Я знаю, что ты занят, но решила позвонить. Да, ты снова не взял трубку, но ничего. Дети скучают, как и я. Тут какая-то бойня ещё намечается, но ты не волнуйся. Мы поехали к твоему отцу за город. Он сказал, что здесь нас никто не достанет. Кстати, у Карла скоро день рождения. Нужно что-то придумать. Он сказал, что ты обещал ему какой-то Xbox. Он ее ждёт. Вот ложусь спать, — и девушка замолчала на пару секунд. — Я люблю тебя. Возвращайся скорее. Кард не даёт себя поцеловать на ночь. Скуксился, ты бы его видел, — и снова молчание. — Ладно, я спать. Целую» .Это было последнее, что услышал Земо от своей жены. Той, что подарила ему семьи и надежду забыть про Гидру и ссору с отцом.
На следующий день, Земо прибыл в НовиГрад, но вместо города он увидел руины. Семейный дом был безнадёжно разрушен. Да и весь город тоже. Жена, как и отце не отвечали на звонки. Почти каждый из ЭХО Скорпион потеряли свой дом, но не семью. Их эвакуировали ребята из ЩИТ. Им повезло. С тяжёлым сердцем и беспокойством, Гельмут рванул к отцу, а с ним и несколько подчиненных, которые были готовы помочь.
— Нет-нет, — начал тараторить тихо аристократ, когда увидел только фундамент дома отца. — Нет.
— Земо, они живы, — сказал Джон и похлопал по плечу полковника. — Верь в лучшее.
— Не могу не согласиться, — добавил Ромеро.
И это была ошибка. Они втроём разбирали глыбы, пока не подоспели ещё несколько из отряда, когда узнали про семьи поклонника. Каждый пытался найти что-то живое, но все было безуспешно. И вот, спустя пять дней, Алекс поднимает глыбу и вслед спину. Мужскую спину.
— Я кого-то нашёл! — крикнул парень лет двадцати и помахал рукой. — Не знаю кто…
Барон сразу же ринулся из другого конца руин и подбежал к Алексу, надеясь, что там живы его родные. Но это был последняя нить, за которую цеплялся Гельмут. Он увидел спину отца.
— Нет! — заорал Земо, понимая, что отец уже мёртв. — Пожалуйста, — он встал на колени и снял перчатки, начиная быстро разбирать обломки.
— Хель, давай…- рядом уже был Джон и хотел помочь.
— Не трогай, — остановил его мужчина под метра два с позывным «Мотомото». — Он сам.
— Пожалуйста, нет, — и самостоятельно доставая отца, судорожно и дрожащими руками разбирая развалы, Барон увидел и жену с детьми, которых закрыл собой Генрих. — Нет! Нет! — Гельмут не выдерживает.
Он встаёт и уходит, держа себя в руках, чтобы не расплакаться. Его бойцы не должны видеть слабости, но это было другое. Каждый из подчиненных сами сдерживались, чтобы не пустить слезу, но они принялись за работу. Им нужно было достать мертвых и помочь справиться с болью. Джон взял на себя самое трудное. Бездыханное тело Софии. Девочке и года не было, а она уже повидала все. Карл обнимал её, а сам скрывался в объятиях мамы, которая укрывала их своим телом. Та война не пощадила никого. Ни детей. Ни взрослых.
— Почему я? — начал терзать себя Барон, встал на колени деревянного помоста, который выходила прямо к небольшому озеру. — Почему…
Внутри пустота. Сердце будто остановилась. Разум отказывался принимать такую боль, пытаясь уберечь от последствий. Душа, что грела тело - улетела. Внутри ничего не осталось. Гельмут плакал на разрыв пытаясь унять боль, разрывающую изнутри. Гнев и злость начали заполнять пустоту. Не сразу. Эмоции, что давили, вышли наружу. Кажется, все слышали душераздирающий крик тишину к убитого горем мужчины. Слёзы лились рекой, а крик не унять. Пальцы сжимали толстовку на груди и пытаясь разорвать, как разорвалась внутри надежда и вера.
Джон долго не мог слушать это и держать в руках крестницу, поэтому оставил это и ушёл, чтобы перенести эту боль в одиночку.
И кажется, Гельмут чувствовал рядом присутствие мамы, которая умерла давно. Небо затянулось грозовыми облаками и природа разделила горе вместе с Земо. Пошёл дождь. В этот день Полковник похоронил всю свою семью. НовиГрад начал просыпаться, но не сердце Барона. Он был настроен решительно, чтобы покарать каждого виновника в смерти его родных. Кто посмел посягнуть на его сердце. Жизнь.
В день похорон, никто не подходил к Земо. Джон загородил его собой и никому не давали слова сказать. Но это был последний день, когда Гельмут общался с ним. Их больше ничего не связывало. Ни София. Ни ЭХО Скорпион. Барон покинул отряд. Ему это было уже не нужно. Защищать уже некого.
— Хель, — Джонатан подошёл и встал рядом, держа в руке длинный свёрток из ткани. — Думаю, что ему пока веренуться в руки хозяина, — и он передал его другу, которого похлопал в последний раз по плечу, покидая навсегда.
И шатен теперь держал в руках то, что всегда будет напоминать ему про то, что он Земо. Барон Гельмут Генрих Земо Двенадцатый. Наследник Империи. Одинокий и убитый.»
***
Барон сам отодвинул руку Ванды от себя и опустил взгляд на стол, стараясь не расплакаться. Он шумно сглотнул и выдохнул, собираясь с силами.
— Через неделю после этого ЭХО Скорпион был подорвал на вертолёте. На границе Сербии. Там был мой лучший друг Джонатан. Мотамота, с которым по силе никто не мог равняться в Соковии. Ромеро, а ему и двадцати трёх не было. Джамбо. Гуччи. Алекс, тоже был молодым. Джордж. Прапор, а он был самым лучшим снайпером, — продолжил Земо. — И всё из-за кучки болванов, что не смогли унять своё ЭГО, — потому он снова смотрит в глаза Ванды, заглядывая глубоко своими черно-карими глазами. — Теперь ты чувствуешь мое сердце, Алая Ведьма? Ты держала на руках бездыханное тело собственного ребёнка? А жены? Отца? — дыхание Гельмута стало учащаться и кажется от аристократа сейчас ничего не осталось.
