Как-то летом на рассвете

Адам лег поближе к Джону, притираясь пахом к его крепким подтянутым ягодицам. Собственные действия казались ему несусветной глупостью, однако утреннее возбуждение давало силы и решимость быть более настойчивым. Они с Джоном никак не пытались обозначить или ограничить свои отношения, так что каждый раз Адам все с большим размахом проверял на прочность невидимую границу между ними — и, что удивительно, Джон всегда принимал его. Вот и сейчас, когда между ними было уже столько прикосновений, поцелуев и долгих томительных взглядов, Адам решил сделать еще один шаг вперед. Он хотел Джона, хотел так сильно, что от жажды перехватывало дыхание и дрожь предвкушения охватывала все тело, и это расслабленное воскресное утро давало отличную возможность сделать нечто большее, чем прежде. Адам продолжал двигать бедрами, прекрасно зная, что Джон давно проснулся и все это время молча лежал, ожидая того, что он скажет или сделает. И Адам нарочно молчал в ответ, вжимаясь лбом в тыльную часть шеи Джона и кусая губы, чтобы подавить рвущиеся с губ безобразно откровенные вздохи. Убедившись в собственной безнаказанности, Адам протянул свободную руку и обхватил такой же напряженный член Джон. Обычная физиологическая реакция? Что ж, пусть будет так — Оцелоту даже не понадобится искать подходящее оправдание, если что-то пойдет не по плану. (Был ли у него план на самом деле? Очень смешно.) Джон ощутимо напрягся и едва слышно охнул, когда Адам начал двигать рукой на его члене в такт собственным движениям. Внутри Адама все тут же сладко заныло, и волна жара поднялась в груди, расплываясь по щекам и ушам ярко-красными пятнами румянца. Реакция Джона была для него намного лучше и весомее всяких слов, и Адам, распаленный этим, почти сразу кончил, пару раз по инерции двинув бедрами. Следом за ним кончил и Джон, не продержавшись и пары минут от того, как к нему прикоснулся Адам. Они продолжали вот так лежать, медленно переводя дыхание, пока ощущение нереальности происходящего и сладкой истомы внутри не исчезло само по себе. Адам невесомо поцеловал Джона в плечо и, будто мелкий злодей, первым убежал в ванную.