«Добрая» ложь

- Тебе не холодно? – в сотый раз заглядывая на балкон, спрашиваешь ты, только приоткрывая дверь. На улице минус, снег, ветер, а я стою в одной пижаме на балконе и курю. Спасибо закрытой отделке балкона, я хотя бы не зарыт босыми ногами в сугроб, хотя мог бы сделать так. Вести себя неадекватно и странно – моя стихия, я бы этого даже не заметил. Только потом бы, вновь будто выходя из своего тела, смотрел бы на себя со стороны и поражался. - Нет, мне не холодно, - отвечаю наконец я. Очередная сигарета, приятный звук чирканья зажигалки, и я вновь курю, облокачиваясь о холодную стену дома. Но вдруг замечаю, что ты ещё не ушёл с балкона, а наоборот зашёл сюда и стоишь, смотришь на меня, будто ждёшь чего-то. Поворачиваюсь к тебе и смотрю в глаза. Никогда не видел столь грустное выражение твоих глаз… - Эй, Тадаши, - окликаю тебя, пытаясь вывести из этого состояния и привлечь к себе внимание. – Что-то случилось? - У тебя, - будто продолжил фразу он, подняв взгляд предполагаемо с области моей шеи до глаз. – У тебя меланхолия? - Да, - спокойно сказал я, делая затяжку. – А что такое? - Ты погряз в этом болоте. Уже несколько дней ты немногословен, часами стоишь на холодном балконе, а когда дома, то часто меня обнимаешь. - Если ты против, то… - Не делай акцент только на последнем, Рютаро, - твой голос так серьёзен, что мурашки бегут по коже. Когда что-то не удаётся на репетиции, ты тоже можешь говорить серьёзным тоном, не спорю, но таким я твой голос даже не представлял. - Не злись только, - я потушил недокуренную сигарету и зашёл в тёплый дом, волоча за собой понурившегося блондина, слабо охватив его запястье двумя пальцами. Дома я обнял его, крепко прижимая к себе. Мои объятия всегда крепки, многие поражаются этому, иногда даже пугаются, но такой я. Тадаши не обнимал меня в ответ – его руки вдоль по швам, голова подбородком на моём плече, а тело как никогда мягкое. И тёплое. Или это я стал холодным. - Я не знаю, отчего такое настроение, - говорил я, чувствуя, как из-за неизвестно откуда взявшейся душевной боли, грудную клетку и сердце рвёт боль физическая. – У меня всё хорошо. Я соврал, чтобы не докучать тебе и чтобы ты отстал с вопросами. А ещё для того, чтобы ты повеселел. Не хочу, чтобы ты думал, что у меня всё плохо, перенимая эту боль на себя. Всю жизнь терпеть меня и мои бредни – сложно, и в благодарность я вынужден врать. Прости меня, Тадаши, но я люблю тебя, и, кажется, я произнёс это вслух. Конец.