О важности самоконтроля

Ло’Гош никогда не был особо придирчивым человеком. По крайней мере, он не помнил ничего из своей жизни, связанного с наличием острого чувства привередливости, которое было свойственно каким-нибудь напыщенным аристократам. Но воспоминаний у него было хрен да маленько, амнезию никто не отменял, посему он не отрицал, что мог ошибаться. Тем не менее, любой был бы как минимум недоволен, если бы его периодически охватывали подземные корни деревьев, желающие обездвижить, придушить, и прикончить! — Бролл! — человек кинул в ночного эльфа какой-то удачно попавшийся под руку камень. Однако, тот лишь глухо ударился об один из рогов друида и улетел восвояси, не заставив объект удара ни очнуться, ни даже чуток шевельнуться. Эх, а вроде совсем недавно всё было так хорошо, думает Ло’Гош. Развели костёр. Приготовили ужин. Поразмыслили над тем, сколько ещё осталось лететь до этой Терновой Крепости, хранящей в себе амулет Ремулоса, источник всех бед с самоконтролем. Потушили костёр. Улеглись спать. И никаких покушений на его жизнь! Но нет, Броллу обязательно надо было внезапно проснуться, ярче засветить своими эльфийскими глазами, да снова захотеть убить своего друга. В любом случае, ему не привыкать. Такое происходило настолько часто, что он уже успел выработать схему избавления себя от участи погребённого заживо силами природы. Первым шагом являлось безжалостное уничтожение как можно большего количества этих корней. Благо с верными клинками это не составляло труда. Вторым шагом являлась попытка достучаться до друида словами. — Бролл! Хватит! Ты снова потерял контроль над своей яростью! Сначала ты погубишь меня, а потом себя. Ещё не поздно очнуться, идиот! Показалось, что ночной эльф немного шелохнулся, но больше ничего. Никакой реакции. Только огонь в захваченных гневом зрачках. Что-ж, если словами достучаться не получалось, то можно было достучаться рукоятью оружия. Но вот тут-то возникли проблемы. Корни вдруг стали жёстче, свирепее, так что выполнять их аннигиляцию становилось всё труднее, а соответственно добраться до повелителя природы представлялось всё менее возможным с каждым срубленным ростком. Чёрт. Корни опутывали шею, перекрывая доступ к кислороду; руки, блокируя возможность продолжить ликвидацию растений; ноги, лишая единственного оставшегося способа выжить; всё тело обзавелось «заботливым» покровом. Некоторые из них были с шипами, болезненно впивавшимися в открытые участки кожи. Ло’Гош нервно сглатывает, когда корни начинают ползти по бёдрам, издевательски щекоча. Они схватили его за панталоны, стянули их вместе с нижним бельём, и в голову бывшего гладиатора мгновенно пришла безумная мысль, что у этих лиан есть свой разум. Потому что назвать это действиями Бролла язык не поворачивался даже со знанием того, что друид физически не способен был управляться с самим собой сквозь спонтанно захлёстывающую его ярость. И догадка о вероятности того, что это произошло не специально тут же отпала, стоило корням схватить его за член, вызывая гулкий стон, вырвавшийся скорее из-за неожиданности, нежели от чего-то другого. Затем из головы вылетели вообще все мысли, не говоря уже о всяких догадках, ибо растения шустро задвигались сверху вниз по уже вставшей плоти, грубо, но почему-то так хорошо. Укутывающий шею корень только насыщал ощущения, то лишая возможности дышать воздухом, ставшим таким драгоценным, то возвращая эту возможность. Ло’Гош тяжело дышит сквозь болезненно стиснутые зубы, бросает взгляд на Бролла, но ничего не видит через пелену приближающейся разрядки. И, наконец, с рыком кончает, краем сознания замечая, что растения начали его отпускать. Более менее придя в себя он видит, что так оно и есть: последние корни уже вернулись в землю, приведя её в надлежащий вид так, словно на их привале ничего и не происходило. Такое же впечатление создавал и друид. Но бывший гладиатор слишком занят одной мыслью, чтобы акцентировать на этом должное количество внимания, а именно: «Бролл Медвежья Шкура, в этот день, в этот момент, ты подписал себе необратимый приговор».

***

Бролл не знал точно, сколько конкретно, или почему конкретно это продолжалось. Может уже целую неделю, а может всего день. Но он был абсолютно уверен, что в самом начале их путешествия на гиппогрифе этого не происходило, более того, не было даже намёков на то, что это могло произойти. Его спутник всего-лишь спокойно сидел позади него, наслаждался невиданными доселе пейзажами, иногда, бывало, сваливался с седла, оказываясь в свободном падении и грозясь разбиться насмерть. Однако, несмотря на то, что в последствии он всё же оказывался спасённым, благодарности Бролл удосуживался только после напоминания о её необходимости как таковой. Впрочем, это уже было чем-то обыденным, чем-то, с чем можно было, пусть и нелегко, но смириться, в отличии от наглого прижимания к его спине! Не то чтобы ночного эльфа настолько сильно выводил из себя факт наличия обычного близкого контакта с другом. Но, зная Ло’Гоша уже на протяжении достаточно значительного количества времени (по человеческим меркам, разумеется), Бролл ни раз убедился в том, что бывший гладиатор никогда ничего не делает просто так. Крепкие руки, нескромно обвивающие живот. Ровное дыхание, вызывающее волны мурашек по шее. Тяжёлая голова, лениво положенная на плечо… На инстинктивном уровне друид понимал, что каждый выполненный жест определённо что-то значил. Но вот что? На уровне разума же Бролл этого не понимал. И с каждой прошедшей секундой его нервы от этого непонимания лучше не становились, а наоборот, всё утончались и утончались! Бролл невольно вздрагивает, почувствовав, как чужая рука погружается в его туго заплетённый хвост, сопровождаемая еле слышимым смешком из-за спины. Бролл роняет поводья, теряя управление над гиппогрифом, когда осознаёт, что перебирающие волосы шершавые жилистые пальцы ощущаются странновато приятно. — Поаккуратнее с полётами, — удивительно спокойно шепчет на ухо человек, приблизившийся ближе, чем когда-либо, горячими нотами голоса распространяя бурю внутри своего друга, которая и стала последней каплей. — Что это такое?! — с трудом возвращая контроль над зверем, и с ещё большим трудом сохраняя контроль над собой, друид оборачивается. Однако видит он перед собой лишь живое воплощение самоуверенности и дерзости. — Ты о чём? — Ло’Гош только сильнее прижимается своим неестественно мощным для человека прессом, одновременно с этим вновь сцепляя руки на животе Бролла. Глаза его сужаются, а на лице начинает проявляться тень победоносной улыбки. Яростный вдох. Спокойный выдох. Нет, надо действовать по-другому. Чтобы обхитрить Ло’Гоша нужно думать как Ло’Гош. — Я об этом, — ночной эльф резко положил свою ладонь поверх человеческой, одарив её природным теплом, и упоённо залюбовался, как теперь пришёл черёд наглеца быть смущённым. Вспыхнувшие щёки. Напряжённо удерживаемая невозмутимость. Откровенный конфуз в глазах. И хоть эта реакция была не такой красноречивой, как хотелось, было вполне достаточно для того, чтобы насытиться ею вдоволь. Видимо, что-то пошло не по плану, да, Ло’Гош? К сожалению, удовольствие продлилось не долго, потому что уже через пару мгновений бывший гладиатор состроил ухмылку похабнее прежней. — Так и что, собственно, тебя не устраивает? Ну всё. Сам напросился. Больше он сдерживаться не намерен. Бролл Медвежья Шкура устремляет взгляд вперёд, а гиппогрифа вниз, в густые дебри пышного леса, где собирается сделать с нахальным человеком то же, что тот сделал с ним. В конце концов, нет смысла разбираться в причинах, если можно, пусть и не сразу, перейти к следствиям. А Ло’Гош только грубо целует своего друга в шею, прекрасно понимая, что в очередной раз победа досталась ему.

***

Валира, в принципе, не считала себя слишком сложной кровавой эльфийкой. Она видела загадку — она без колебаний принималась её разгадывать. Прямо как сейчас, стремительно передвигаясь по нижней палубе корабля, да с кинжалами наготове, изрядно старавшись не нарушать ночной тишины. Однако, она уже нарушалась вполне громкими для эльфийского уха звуками, похожими то ли на крики, то ли на стоны. Именно это, а также то, откуда конкретно доносились звуки, разбойница и хотела выяснить. Валира была наслышана от Ло’Гоша… Точнее, от Вариана Ринна. Нет! К этому просто невозможно было привыкнуть! Стоит ли говорить, каким шоком было для юной эльфийки со слегка воровскими наклонностями узнать, что этот незатейливый, но тем не менее очень любящий выпендриться гладиатор, вдруг окажется королём, мать его, Штормграда?! Ладно, справедливости ради, человек был не таким уж и простым. Но скорее если бы ей внезапно сказали, что она теперь орк, а не эльфийка крови, то это было бы куда правдоподобнее. Да даже внезапное превращение Бролла из бешеного, надоедливого ворчуна в улыбчивого наставника выглядело в разы реалистичнее. Хотя, так оно и произошло. Правда, менее надоедливым ночной эльф не стал. А жаль! В общем, именно про Бролла Ло’Гош и говорил. «Всякую хрень по ночам вытворяет». Вот только какую конкретно «хрень», Валира так и не смогла выудить из этого человека. То ли случайно, то ли специально, но он постоянно менял тему разговора. Ну да ладно, похождения лунатика-друида Валиру особо не интересовали. Вряд-ли они могли создавать такие звуки. В конце концов, он же ночной эльф! Делать что-то под покровом ночи было в его природе. По крайней мере, разбойница была в этом уверена. А та тайна, что происходила прямо сейчас, всё ещё нуждалась в раскрытии. Валира Сангвинар обязательно докопается до истины!