летний дождь

Удивительно, как Просто Мария ещё не лопнула от злости. Каждое утро, когда Федя и Катя выходили под ручку из лифтов, было для неё мини-потрясением. Несколько раз она пробовала привлечь внимание Феди какими-то мелочами, один разок попыталась, как и в старые добрые, отправить его за пирожными — но Коротков, чётко усвоив все Катины наставления, в этот раз на Машкины чары не поддался. Пушкарёва видела, чего ему стоит отказывать любимой девушке. Да, сложно, но и Федя пока что был курьером, а не самураем — ему была важна конечная цель. Ради неё можно было и потрудиться. Впрочем, главным событием этих дней стало кое-что другое. Одним прекрасным утром Катя обнаружила у себя в каморке Вику. Та, в своём пиджаке цвета бешеной фуксии, не побрезговала и почему-то оказалась под Катиным столом. Отойдя от первичного шока, Пушкарёва полюбопытствовала: — У тебя новое рабочее место? — хмыкнула она. — Со старого выгнали? — Заткнись, — шикнула на неё Вика, засверкав глазами. — Я прячусь! — Надеюсь, не от кредиторов. — Катя сняла своё лёгкое пальто, которое, к счастью или сожалению, было всего лишь бежевым. — Я тебя защищать не буду, если что. И долги за тебя тоже не отдам. Вика смерила Катю взглядом, полным сарказма. Даже сидя на полу, у неё получалось смотреть сверху вниз. — Нет, дорогуша, — осклабилась она. — Я, в отличие от некоторых, в состоянии найти того, кто оплатит все счета за меня. Ничего ответить Катя не успела: в президентском кабинете послышались мужские голоса. Вика, долго не раздумывая, молниеносно протянула свои длинные руки к ней, и в следующую секунду Пушкарёва тоже почему-то оказалась под столом. — Зачем? — только и смогла спросить она. — Воропаев приехал, — очень тихо ответила Клочкова. — Они с утра все втроём сидели в конференц-зале. Ну а я… — А ты подслушивала? — Ну естественно! Пришлось, правда, подраться за место с бабсоветом, — Вика гордо поправила причёску, — но я, естественно, справилась. В общем, — таинственным голосом сообщила она, — я слышала, как Жданов спросил Александра, не хочет ли он закрутить со мной романчик, а ещё лучше — забрать меня к себе. — А ты что? — удивилась Катя. — Тебе не обидно? — Мне? — фыркнула Вика. — Извини, человеку в моём положении вряд ли можно рассуждать о гордости. Если там будет лучше, то я только рада. И этот Воропаев красивый. И респектабельный. Не то что Жданов — ходит только и рычит на всех. И внимания на меня совершенно никакого не обращает… — Ладно, — прервала её монолог Катя. — А Воропаев что? — Так в том и дело, что они не договорили! Ему кто-то позвонил, а потом они все втроём пошли пить кофе в бар. Ну, в баре точно не подслушаешь. А вот сейчас можно. Вдруг ещё чего скажет? Так что, — Вика хлопнула Катю по руке, — заткнись! Пушкарёва послушно замолчала, но покосилась на Клочкову с огромным сомнением во взгляде. Как оказалось, не зря, потому что Викиных надежд на безоблачное будущее Воропаев не оправдал. Он вообще крайне мало напоминал человека, который может оправдать чьи-то ожидания. — Тема эта гнилая, — послышался его громкий, раскатистый голос. — Виктория — женщина слишком доступная. Так жрёт взглядом, что следы остаются. Ноги у неё, конечно, от ушей, но нет. Такой заниматься неинтересно. Катя не знала, показалось ей или она в самом деле услышала, как от возмущения на Вике трещит её пиджак. — Ну гад!.. — тихонько взвыла обиженная девушка. — Ну а кем интересно? — весело спросил Малиновский. — Пушкарёвой, что ли? Ты, Сашенька, по-моему, пресытился и обнаглел. Внимание красивых женщин надо воспринимать, как благо, а не как должное. Тогда и будет счастье. — Счастья нет, — огрызнулся Воропаев, — есть только его имитация, причём очень короткая и редкая. И да, ты зря шутишь по поводу Пушкарёвой. Ей бы я занялся. — Жданов, — последовал изумлённый возглас, — ты ему ничего в кофе не подмешал? Воропаев, а ты в уме? — В полном осознании. — В любом случае, это поблажка самому же себе! Все знают, как легко можно закадрить синий чулок. Пара ласковых слов — и всё, она уже представила, как вы вместе бежите под венец. Платье уже начнёт выбирать, марш Мендельсона скачает!.. Тут стараться-то нужно ещё меньше, чем с Викторией. «А вы, Роман Дмитрич, не только озабоченный, но ещё и тупой», — мстительно подумала Катя. И этот человек ещё мнит себя знатоком женской психологии!.. — Малиновский, — встрял Жданов, — ты выражения-то подбирай. — Нет, ну а где я неправ? — Ты в самом деле неправ, — с неким удовлетворением ответил Александр. — Такие девушки, как ваша Катя, не будут размениваться на кого попало. Я таких особ знаю. Вечные идеалистки и, как правило, девственницы. Будут ждать любовь хоть до сорока лет — но чтобы один раз и на всю жизнь. Тебе, Малиновский, точно ничего не светит. Бабников её мозг откидывает сразу, как непригодный материал. «А Александр Юрьич чуть менее тупой, — подумала Катя уже не так мстительно. — Впрочем, все вы хороши!» — Это я-то непригодный материал? — ожидаемо возмутился Роман. — Саш, родной, все они принципиальные, пока до дела не дойдёт… — Хочешь поспорить? — тут же предложил Воропаев, и Катя даже смогла представить его улыбку в этот момент. — Посмотрим, с кем она быстрее окажется в постели? Послышался громкий хлопок: это было рукопожатие, означавшее начало пари. — Отсчитывай часы, Воропаев, — хмыкнул Малиновский. — Потому что уже этим вечером наш чулок пойдёт на свидание со мной. — Я тебе с радостью уступлю этот вечер, — не стал сопротивляться Александр. — Не терпится узреть твой позор. А потом показать, как надо. — Вы оба дебилы, — рявкнул Жданов, вынося вердикт, — и не лечитесь. — Палыч, отвянь! Лучше разбей! — Катя вообще-то у нас местная Ванга. Я вам рассказывал. Вот приснится ей там что-нибудь — оба взвоете. Если она на вас порчу наведёт, я, знаете, только поаплодирую. «Навела бы, — с тоской подумала Катя, — обязательно навела! Если бы умела». Что ж, Босса с натяжкой, но можно было назвать душкой. Хотя бы он остался в стороне от этого бедлама. — Это ты про ту историю с Лариной? — фыркнул Воропаев. — Жданов, вроде взрослый мальчик, а веришь в такую ересь! Пушкарёва твоя, если пишет такие отчёты, явно не глупа. Ей ничего не стоило спланировать весь этот фарс. — А если всё-таки не фарс?! — Поверю, если только она предскажет точную дату смены власти. То есть когда я стану президентом «Зималетто» вместо тебя. Вот тогда можно будет задуматься!.. — Такого она даже под дулом пистолета не предскажет, — хвастливо ответил Андрей, — потому что не бывать такому! Понял, Сашенька? Не бывать! — Действительно, не бывать, — тихо сказала Катя, стиснув зубы. — А вот от того, что будет, даю слово, охренеете… — Что ты там шепчешь?! — тихо взвизгнула Виктория, дёргая её за руку. — Ну как? Как?! Почему опять ТЫ оказалась в центре внимания? Ты же моль молью! — Да тихо ты! — не вытерпев, шикнула Пушкарёва. — Можно подумать, мне это надо! — А, можно подумать, не надо!.. — Заткнись! — Сама заткнись! Когда мужчины вновь покинули кабинет, явно решив не утруждать себя сегодня рабочим процессом, девушки, кряхтя, выползли из-под стола и начали разминать затёкшие конечности. — Довольна, да? — мрачно спросила Клочкова, испепеляя коллегу тяжёлым взглядом. — Целых два мужика из-за тебя бороться будут. Хотя должны были из-за меня! — Вика, — воздела руки к небу Катя, — господи! Когда бог тебя делал, он всего тебе додал, кроме одного — мозгов! — Затем она устало плюхнулась на своё кресло. — Они вообще-то не бороться будут, а спорить, и не из-за меня, а на меня, улавливаешь разницу? Думаешь, это очень приятно? — Ой, — Вика махнула рукой, отчаянно хохотнув, — только не говори, что нет! Нашлась тут святоша. Радуешься небось, только показывать не хочешь. — Виктория, — холодно ответила Катя, — отставить истерику. Во-первых, не суди по себе. Во-вторых, мне меньше всего хочется терпеть фальшивые ухаживания. В-третьих, если ты знаешь, как можно их двоих быстро отвадить, то я слушаю предложения. Наверное, Пушкарёва вписывалась в Викину картину мира, как может вписаться «Король и Шут» в программу детского утренника. Та в очередной раз посмотрела на девушку с изумлением — то ли как на восьмое чудо света, то ли как на просто дуру. — Отвадить? Ты в самом деле хочешь их отвадить?!.. — Да, Вика, хочу! — нетерпеливо вздохнула Катя. — В свиданиях у меня опыт очень скудный. Так что будь добра, расскажи, как мне сегодня вести себя на свидании с Ромой, чтобы он вздрагивал при одном упоминании моего имени. Клочкова, отойдя от шока, тут же расцвела. Пушкарёва с удовлетворением подумала, что стоит чаще делать из Вики союзника — тогда её неуёмную агрессивную энергию можно будет перенаправлять на других людей. Благо, было на кого. — Ну смотри, можно сделать так… *** Вечером того же дня Малиновский очень быстро и стремительно выпадал в осадок по частям. Через час после спора он, приторно улыбаясь, пригласил Катю в «Ришелье»; Катя, мило хлопая ресницами, не стала отказываться. Она ведь, простая и скромная девушка, никогда не была в «Ришелье»? Правильно, не была. Фондю всякие там и лобстеров в жизни не ела — только мамины отбивные с пюре. Упускать такую возможность было бы просто глупо. А уж возможность вдоволь поиздеваться над озабоченным вице-рудиментом компании «Зималетто» — тем более. Катя даже представлять не хотела, с какой птицефабрики Вика отжала её сегодняшний вечерний туалет, но результат того стоил. Малиновский, сидящий за столиком напротив неё, был сражён наповал — попадал вилкой в рот через раз. Пушкарёва же поочерёдно поправляла то свой фиолетовый шарф, то ярко-жёлтый жакет, разглаживая невидимые складки. Затем принялась одёргивать пёстрое клетчатое платье известного бренда «ЯСПС». (Расшифровка простая — Я Сегодня Против Секса.) Волосы тоже пострадали — от беспощадного гофрирования, которое Вика ей устроила прямо в туалете в конце рабочего дня. Да и лицо не получилось спасти: Катины веки покрывал густой слой фиолетовых теней, а ни в чём не повинные губы — блеск цвета ещё более бешеной фуксии, чем костюм Клочковой. Когда Катя смотрела на итоговый результат в зеркало, она даже подумала, что в целом-то, в повседневной жизни, она очень даже ничего. Всё познаётся в сравнении… — О, заказ принесли! — громко обрадовалась девушка, завидев официанта с подносом. — Ну что же вы так долго? Я сегодня, между прочим, даже не обедала! — Извиняюсь за ожидание, — вежливо ответил официант, поставив перед ней большую тарелку. — Очень много заказов. Приятного аппетита! Если честно, Катя не знала, как этот бедный молодой человек сдерживал смех. Катя и сама его с трудом сдерживала. Не до смеха было только бледному Малиновскому. Пушкарёва продолжила неистово тупить. — Ой, а что это? — спросила она, вглядываясь в тарелку. — Похоже на сырое мясо. Вы же, Роман Дмитрич, — хохотнула она, — не сыроед, я надеюсь? — Это сырное суфле, — еле слышно отозвался Роман. — Из сыра пармезан. Просто соус такого цвета… — Ааа! — воскликнула Катя. — Нет, ну сыр-то я люблю! Особенно, знаете, в пицце «Четыре сыра». Или, вот, с бутербродами. Только чтобы сыр обязательно был снизу, а колбаса сверху! Лучше, конечно, докторская — мама на рынке такую хорошую покупает. Вам, кстати, адрес не подсказать?! — Адрес чего? — совсем перепугался Малиновский. Дома сумасшедшего, чего ж ещё!.. — Рынка, конечно. Не пожалеете. — Спасибо, — отпил Роман воды из стакана, — но я не ем колбасу. Это вредно для желудка. — Как знаете, — пожала плечами Катя. — Ой, вы извините, но я не совсем понимаю, как это есть. Сыр же. Значит, руками?.. — Лучше вилкой и ножом, Катенька, — нервно усмехнулся мужчина, — впрочем, думаю, вы и руками делали бы это совершенно очаровательно… Смотрите-ка! Не сдаётся, всё ещё пытается флиртовать! Это он молодец, конечно. Стойкий оловянный солдатик. — Вкусно! — с набитым ртом прокомментировала Катя. — Никогда не ела таких деликатесов! Спасибо вам, Роман Дмитрич. — Затем, прожевав, она крайне глупо хихикнула: — А это всё… ну, вот, то, что мы с вами тут сидим вдвоём, едим, музыка играет… Это типа свидание, да? — Типа, Катенька, — почти с явным ужасом ответил Малиновский и снова попытался вымученно улыбнуться. — Вы мне сразу… «Вы мне сразу понравились», — хотел, наверное, сказать он, но Катя тут же его перебила: — А я так и поняла, что сразу понравилась вам, Роман Дмитрич! — кокетливо потупилась она. — Вы очень наблюдательны, Катенька. — Да тут и наблюдательной быть не надо! — заливисто рассмеялась Пушкарёва. — Что вы, Роман Дмитрич! — Здесь она понизила голос и сказала таинственно: — Ваши взгляды сложно было не заметить… Так здорово, что вы набрались смелости… От обморока Малиновского спасло вмешательство со стороны: к их столику стремительно приближалась Маша Тропинкина, а за ней шёл ничего не понимающий Федя. — Здрасте, Роман Дмитрич! — отрапортовала Мария, встав возле столика. — Извините за вторжение, мы ненадолго! — Она тут же повернулась к Фёдору: — Вот! Я же говорила! Пока ты по делам мотаешься, твоя ненаглядная уже на свидания ходит! Смотри-смотри, любуйся! — Добрый вечер, — очень кисло поздоровался Малиновский, явно понимая, что о его сегодняшнем рандеву с Пушкарёвой назавтра будет знать всё «Зималетто». — Мария, вы не девушка, вы ходячее информ-бюро. У каморки, что ли, подслушивали? — Нет! — гордо ответила Тропинкина, не сводя взгляда с Фёдора. — Я слышала их разговор с Викой, когда они шли в туалет наряжаться. Вот, видишь?! А ты всё — Катя, Катя! Женщина лёгкого поведения твоя Катя — да ещё и с ужасным вкусом. — Так, — Малиновский, хмурясь, отложил столовые приборы. — Так. Мария, Фёдор, пока я вас не уволил к чёртовой матери, вы, может, объясните, что тут происходит? Какого чёрта вы оба здесь забыли? Катя, почему Фёдор должен знать о нашей… кхм… встрече? У вас что-то есть? Катя, не в силах как-либо это прокомментировать, повернулась к Феде лицом и посмотрела на него. Федины брови тут же взметнулись вверх, а затем он, не сдержавшись, прыснул в кулак. — Пушкарёва, что с тобой? — спросил он. — Это макияж или ты ударилась лицом? Катя тоже не выдержала — секунд пять старалась удерживать невозмутимое выражение этого самого лица, а потом рассмеялась. — Федя, — сквозь смех сказала она, — я тебе всё объясню. Честно-честно! — Уж потрудись, — фыркнул Федя, утирая слёзы. — Извините, Роман Дмитрич, — обратился он к вице-президенту. — У нас просто на самом деле что-то есть. Ну, по крайней мере, намечалось. — Но Федя! — изумилась Маша. — Ты же сам только что… всё увидел! Ты что, так спокойно забьёшь на это? Она же… была с другим мужчиной! — Пока я увидел только то, что они ужинали вместе, — задумчиво потёр подбородок Коротков. — Ничего предосудительного. Ты же с Женсоветом каждый день ешь. — Господи, — Роман Дмитриевич, совсем уже ничего не понимая, вновь взялся за столовые приборы и принялся жевать. — Что вообще происходит?.. Впрочем, это был риторический вопрос. — Ничего, Роман Дмитрич. — Поняв, что дальше разыгрывать спектакль бесполезно, Катя встала со своего места и улыбнулась. — В следующий раз обсуждайте планы по совращению секретарши тише. А лучше — проверяйте, нет ли кого рядом. — Но Катенька… — тут же всполошился Малиновский. — Катя, вы всё не так поняли! — Александру можете передать, чтобы расслабился. Хотя… можете и не передавать! — Катя улыбнулась шире. — Все вместе посмеёмся над ним. Подумайте, Роман Дмитрич, это может быть очень весело. — Но Катя… — Пойдём? — спросила Пушкарёва Федю, отвернувшись от Романа. — Я тебе по пути всё расскажу. — Прошу. — Фёдор подставил ей локоть, чтобы Катя могла подхватить его под руку, что Катя и сделала. — Господи, инопланетянка, на что ты похожа… — На инопланетянку и похожа, разве нет? — снова прыснула Катя. — Ну, если у инопланетян есть своя сельская дискотека — то, может быть. — Что, не нравится костюмчик? — Нет, ну так-то симпатично… Если не приглядываться… — Федя!!! — послышался за спиной обескураженный Машин голос. — Ты серьёзно? Серьёзно сейчас уйдёшь с ней?! — Серьёзно уйду, — всего на секунду развернувшись, ответил Фёдор со спокойной улыбкой. — Маш, спасибо тебе за наводку, но мы разберёмся. Не в силах совладать с потрясением, Маша опустилась на стул, который только что занимала Пушкарёва. Малиновский, который решил, что ему сегодня терять больше нечего, а также почувствовал в непосредственной близости свой любимый третий размер, снова воспрял духом: — Мария, а не хотите выпить шампанского? — обольстительно улыбаясь, спросил он. — Нет, вам просто необходим хотя бы бокал — чтобы ваши прекрасные, но потухшие глаза вновь засияли! — Шампанское? — надувшись, спросила Тропинкина и закинула ногу на ногу. — Ну… давайте ваше шампанское… Федя же с Катей вывалились на вечернюю улицу, хохоча. Пушкарёва, которая сегодня ещё не видела своего друга из-за того, что тот весь день катался по городу, в деталях рассказала ему обо всех событиях прошедшего дня. — Надо было видеть его рожу! — смеясь, сказал Федя. — А хочешь, я ему вмажу по этой роже? И Воропаеву тоже вмажу — чтоб неповадно было так по-свински к девушкам относиться. Меня, конечно, уволят, но зато кулаки чесаться перестанут. — Нет-нет, — успокоила его Катя. — Спасибо, но пусть живут. Тем более, тебе нужно находиться близко к Маше. Мы хорошо работаем, она почти сдалась. Видишь, даже в ресторан тебя привезла. — Сдалась-то сдалась, — почесал голову Коротков, — только вон, — кивнул он в сторону входа, — ты сама понимаешь, с кем наедине мы её оставили. — Ага, — вздохнула Катя, — с вице-павлином. — И выходить они, кажется, не собираются. Она и так на него раньше засматривалась. А сейчас ещё и обижена на меня. А у него в руках — слишком лёгкая добыча, тем более, после того, как ты его продинамила. — Хочешь, вернёмся? Поговоришь с ней? Федя задумался на несколько секунд, постукивая при этом по рулю своего мотоцикла. — Нет, не хочу, — в итоге решил он, покачивая головой. — Она, в конце концов, не маленькая, чтобы я её за ручку уводил. Пусть сама принимает решения. — Федь, — Катя осторожно подошла к нему поближе и положила руку на плечо, — ну а если она в самом деле уедет с ним? Тебе плохо после этого не будет? — Будет, — даже не споря, кивнул Фёдор и слабо улыбнулся. — И было много раз. Но, наверное, любовь такой и должна быть. Всепрощающей. — Мысль была ёмкой и вполне законченной, однако, помолчав какое-то время, парень добавил слегка потерянно: — Правда, я уже не уверен, должна или не должна… Что хорошо, а что плохо. И с каждым днём, если честно, всё меньше понимаю. «Караул», — подумала Катя, чувствуя лёгкую панику. Если уж Федя хандрит — то так скоро весь мир скатится в уныние. Надо его как-то отвлечь, чем-то утешить, причём срочно! — Федя, я понимаю, что могу опозорить твоё доброе имя, — громко заговорила Пушкарёва, — но прямо в этом костюме и прямо сейчас я буду тебя обнимать! Придётся потерпеть! Выполнив задуманное, Катя уткнулась подбородком в широкое Федино плечо. Фёдор, слегка растерявшись, тоже заключил подругу в объятия. Его руки, обхватывающие Катину спину, оказались очень тёплыми, и это чувствовалось даже сквозь ужасно безвкусный жакет. — Потерплю, — со смехом сказал Коротков, — даже с радостью. Не каждый день обнимаешься с инопланетянками. — Ты не переживай, Федь. Я же в самом деле немного того. — Пользуясь тем, что не видит его лица, Пушкарёва решила всё-таки рассказать правду. — Без шуток. Я вижу будущее. Иногда. Что произойдёт. Это странно звучит, но реально сбывается. Вот недавно я увидела, как к Андрею Палычу приедет знакомая модель, и она в самом деле приехала. И про то, что в «Зималетто» я без проблем устроюсь, я тоже знала. И ещё я видела, что вы с Машей поженитесь! Веришь? Видела в первый день нашего с тобой знакомства. Всё, что я вижу — всё сбывается. — Кажется, ты всё же ударилась лицом, — прокомментировал Федя, продолжая посмеиваться ей в плечо. — И всей остальной головой тоже. — Ничего, — твёрдо сказала Катя, тем не менее, тоже хихикая. — У нас много времени, чтобы ты поверил. — А точный день свадьбы сможешь сказать? А какая погода будет? А свидетели кто? А на столе какие блюда? — Да ну тебя!.. Так они и продолжали стоять возле ресторана, обнимаясь и вдыхая прохладный осенний воздух — парень в мотоциклетной куртке и девушка в костюме сумасшедшего клоуна. Ехать домой никто не спешил. Маша с Романом выходить тоже не спешили.