clamped.

      Это был его очередной выходной цикл, который он был вынужден провести в архиве, перебирая датапады с обновлённой информацией. Ему не нужно было их вычитывать или что-то в таком духе, нет, ему нужно было лишь расставить их на полках в определенных секциях. Вроде ничего сложного, но эта работа так растягивалась из-за количества этих самых планшетов.       Проходясь к очередной секции, Орион набрал на панели нужный ему номер стеллажа и, нажав подтверждение, стал ждать, когда он выдвинется к нему. Эти клики показались ему вечностью. Когда что-то такое незначительное по времени кажется таким — это первый признак переутомления. За последнее циклы Паксу начало казаться, что он одним своим видом олицетворяет значение слова «переутомление». После работы он кое-как добирался до своей кварты, чтобы залить в себя немного энергона перед тем, как сразу же отключиться, стоив опуститься на платформу. О личной жизни можно было смело забыть. С такой нагрузкой, возложенной на него Альфа Трионом, Орион не находил и пары брийм, чтобы просто-напросто ответить на сообщения своего друга.       В тот момент, когда Мегатронус появился в его активе, Орион перестал быть уверенным в своих знаниях об отношениях. Не то чтобы он разбирался в них когда-то.       Вначале от внимания гладиатора было неловко, потом от его ухаживаний было неловко, а на свиданиях Орион чувствовал себя так, что слово «неловко» не подошло бы для обозначения его состояния. Такого слова попросту ещё не придумали.       Но теперь сюда добавилось чувство стыда. Паксу очень хотелось найти время, чтобы ответить на сообщения Мегатронуса, но как только он собирался это сделать, как на него тут же наваливалась ещё стопка дел и похвальный взгляд наставника. Орион всегда вымученно улыбался ему и бежал выполнять работу, пока это новое чувство скреблось где-то в Искре.       Размышления о свойственном виде донимали Ориона даже на работе. Он до конца не мог поверить в то, что знаменитый гладиатор обратил внимание на тихого, замкнутого и неказистого архивиста. Пакс часто ловил себя разглядывающим свой корпус: обводил его манипуляторами вдоль и поперёк, и неловко дергал антеннами, при этом задаваясь вопросом «что в нем такого нашли?» Мегатронус бы сказал ему «много что», дополняя это пошлостями, поцелуями и крепкими объятиями.       От мыслей об этом невоспитанном на первый взгляд мехе фейсплейт архивиста тронула тёплая улыбка. Хоть Мегатронус никогда ему этого не говорил, но Орион был уверен, что тот любит его также сильно, как и он его. В груди становилось спокойнее от этого, а мысли о собственном внешнем виде словно улетучивались. Он уверенный в себе мех и никому не позволит забрать своего гладиатора!       — Шлак!       Орион подскочил от громкого ругательства и насторожился. В архиве никого не должно быть в такое время кроме него и охраны.       — Кто здесь? Назовите себя, иначе мне придётся вызвать охрану, — его голос дрогнул. Не хватало ему ещё грабителей в его рабочую смену.       — Пакс, давай без этих мер!       — Ме… Мегатронус! — маленький мех подскочил к месту, откуда доносился голос, но стоило увидеть знакомого, как Орион заразительно и так по-спарковски засмеялся над положением, в котором застал друга. — И как тебя угораздило?       Гладиатор оказался, наверное, в самом неловком положении в своем активе: план, что был основан на романтическом уединённом моменте с Паксом в архиве провалился в тот миг, когда эти шлаковы стеллажи стали съезжаться и по итогу зажали его между собой.       — Орион, хватит смеяться, — в голосе серого меха проскользнули нотки недовольства, но искренний смех друга заставил улыбнуться и его. Он даже немного посмеялся вместе с ним над ситуацией. — Радуйся, в твоём активе я буду единственным, кто попал в такую ситуацию, пытаясь поймать тебя на пару брийм для воркования и партнёрских нежностей. Я ведь заслужил?       — Мегатронус, ты неисправимый мех, — Орион тепло улыбнулся ему и подошёл к торчащей из стеллажей голове, обхватывая ее, чтобы в тот же клик соприкоснуться с ней своей. Его поля распустились и кинулись в нетерпении к полям гладиатора, чтобы слиться, чтобы почувствовать его ещё ближе, чтобы почувствовать его любовь, заботу и желание защитить. От неприятных чувств не осталось ни следа. — Но именно таким ты мне и нравишься…       — Это признание? — он прозвучал так воодушевленно, что и забыл, в какой позе сейчас находится перед своим милым, прекрасно так смущающимся от собственных слов.       Мегатронус ещё долго мог слушать эти «ох», «ах» и «я не это хотел сказать». Ему нравился этот наивный и сладкий голосок, но в данный момент Ориона хотелось заткнуть чём-то приятным. Подавшись вперёд, истерзанные и шершавые губы накрыли терпкие, одурманивающие своей сладостью, словно крии, губы его архивиста. Да, именно его и только его.