Что? Что?

      Холодная ночь окутала леса Корвуса. Грогу уже мирно спал на корабле мандалорца в отведённой ему «кроватке», когда Дин решил зайти к Асоке, чтобы ещё раз обсудить план проникновения в город на рассвете.       Несмотря на то, что ситуация была достаточно напряжённая, дверь летательного транспорта Тано оказалась не заблокированной. То ли эта безумная джедайка-тогрута так хотела показать, что доверяла Джарину, то ли настолько опасалась вероятного нападения врага извне, что готова была рискнуть своей безопасностью относительно него, мандалорец выяснять не стал.       Дин лишь медленно взошёл на корабль и негромко позвал женщину, желая привлечь к себе внимание. Асока не ответила. Детали, которые Джарин хотел обсудить были крайне важными, и выяснить всё нужно было сейчас, прежде, чем начнётся проникновение, однако, мысли об этом, почему-то посетили мандалорца лишь потом, после отбоя.       Тано по-прежнему не отзывалась, и это начинало слегка нервировать. Впрочем, кораблик был небольшой, и при необходимости, Дин мог обыскать его весь, что он и сделал. Заглянув в кабину пилота, в парочку других технических помещений, мандалорец наконец-то оказался в последней из кают, которая служила личной комнатой тогруты. Дин не сразу решился войти, но молчаливое давление на нервы настораживало. Не исключено было, что женщина обманула его и куда-то ушла одна, или и вовсе стала жертвой врага, пока Джарин отвлёкся на возню с Грогу. Делать было нечего, пришлось войти.       Глубоко вздохнув, мандалорец нажал на панель, открывающую створки двери и шагнул внутрь. В помещении царил полумрак и строгая аскетичная почти джедайская обстановка. К счастью Дина, как только он оказался в каюте, его подозрения рассеялись, а сомнения растворились в небытие. Асока мирно спала крепким непробудным сном на небольшой койке, прямо в одежде, слегка прикрытая слишком тонким для здешней холодной погоды одеялом-простынёй. Мягкая синевато-белая ткань легко сползла по предплечью отдыхающей тогруты, слегка оголяя оранжевое плечо.       В загадочном фиолетоватом полумраке ночи, сквозь тусклый свет серебряных звёзд через небольшое окно, кожа тогруты показалась Дину такой нежной и мягкой, что к ней захотелось прикоснуться, попробовать пальцами её на ощупь…       Поначалу Джарин собирался просто разбудить тогруту, но она так крепко спала, мило улыбаясь пухлыми карамельными губами, что мандалорцу в один миг все его вопросы по проникновению стали казаться глупыми и не важными, слишком жалко было её будить.       Сейчас, в ночной полудрёме, этот сильный джедай, эта опасная женщина казалась такой умиротворённой и нежной, что её хотелось не допрашивать о каких-то нелепых боевых глупостях, о ней хотелось позаботиться, уберечь, защитить, обнять.       Край тонкого белого одеяла сполз чуть дальше, когда Асока легко пошевелилась, и, даже сквозь броню в этот момент почувствовав местный холод Корвуса, мандалорец, внезапно, ощутил желание позаботиться о Тано. Подойдя чуть поближе к ней, Дин ещё раз невольно взглянул на тогруту, она была утончённой и изящной, с острыми точными чертами лица и исключительно женственной внешностью. Кто бы мог подумать, что за столь брутальным и сильным воином, скрывается, нежная грациозная красавица? В бою, когда время делилось на секунды, это было трудно рассмотреть, сейчас же, когда холодный полумрак ночи таил в себе целую вечность, это было слишком явно, чтобы не заметить.       Не став больше разглагольствовать и не став будить сладко спящую женщину ради обсуждения какой-то ерунды, мандалорец лишь легко подцепил пальцами край одеяла, чтобы получше укрыть тогруту, при этом не разбудив её. И откуда в нём было столько желания заботиться об остальных?       Ласковая тонкая ткань плавно скользнула вверх, казалось бы, всё шло по плану, но Джарин почему-то на мгновение замер, всматриваясь в лицо Асоки, как будто изучая каждую черту её экзотичной внешности. Синевато-белое одеяло в один миг выскользнуло из рук Дина, как будто он и вовсе позабыл о нём, и безумное желание утолить своё любопытство взяло верх над мандалорцем. Грубые пальцы аккуратно, слегка дрожа, прошлись по мягкой гладкой коже плеча и предплечья тогруты, как будто изучая её, пробуя на ощупь. Она была точно такой, как ему представлялось… А тогрута, в этот самый миг, приятно улыбнувшись сквозь сон и обвив кистью запястье мандалорца, внезапно, перетащила его ладонь к себе на грудь…       Перед тем, как идти отдыхать, после разговора с Дином и Грогу у костра, Асока решила немного помедитировать. Ну, как помедитировать, скорее погрузиться в Силу перед сном, чтобы вновь… Увидеть его…       Только в состоянии полного единения с Силой, Тано могла почувствовать былое присутствие учителя, как будто вновь ощутить с ним ту самую, старую неразрывную связь и где-то глубоко-глубоко в сознании прокрутить все тысячи тренировочных видео, которые она уже засмотрела до дыр. Только так она могла быть рядом с тем, кого рядом уже небыло.       Мягко улёгшись на койку в просторной, но аскетичной каюте, тогрута поудобнее устроилась на спине, слегка прикрывшись тонким синевато-белым одеялом-простынёй, и закрыла глаза, все её мысли, все её чувства сейчас были сконцентрированы на отрешении от реальности, все они были сейчас о нём…       Туманные расплывчатые очертания и образы, неясная реальность, и вот мир вокруг стал собираться в единую картину. Асока была в тёмной, чёрной и пустой комнате дворца Вейдера, почему-то здесь, в плену.       Она, в возрасте на тринадцать лет младше, чем теперь, одиноко лежала на гладком полу своей тюремной камеры и пыталась заснуть. Дверь в помещение отворилась, и уверенными шагами вошёл он. Тано не надо было открывать глаз, чтобы узнать Вейдера, она чувствовала его присутствие каждой клеточкой своего тела, особенно с того момента, как узнала, что он был её учителем. Впрочем, как и беспокоиться, хаотично дёргаться, пытаться сбежать.       В её ситуации это было невозможно. Да и хотела ли этого Асока сама?       Визит Дарта Вейдера к ней в камеру не предвещал ничего хорошего, сейчас последуют допросы, новые пытки, боль, страх, смерть… Асока не могла спастись из этой ситуации, не могла ничего сделать, не могла этого предотвратить… Так стоило ли вообще сопротивляться?       Едва шелохнувшись на месте, чтобы занять более удобную позу и пытаясь скрыть свой страх, Тано даже не открыла глаз. С закрытыми глазами принять ужасающую неизбежность проще. Самообман, но почему-то так хорошо работает. Она лежала молча неподвижно на полу и ждала. Ждала чего?       Впереди ничего небыло кроме страданий, как и позади, в прошлом, в котором Асока совершила столько ошибок. И им уже не прощения.       Вейдер молчал, не предпринимая каких-то конкретных действий, лишь неумолимо приближаясь к ней. Тано чувствовала это, странная, будоражащая кровь смесь страха и трепетно-страстного желания оказаться рядом с тем, к кому испытывала столько эмоций и чувств за все эти годы. Ситх медлил с пытками, а Асока боялась даже шелохнуться, она лишь тяжело дышала, по-прежнему не открывая глаз, и каждой клеточкой своего тела чувствовала, что тёмный лорд был уже совсем рядом.       Ещё лишь миг, и последует нестерпимая боль…       Тано зажмурилась чуть сильнее, когда рука ситха потянулась к ней, но, как ни странно, боли небыло, ничего небыло, только лёгкое ласковое касание сильных пальцев по плечу и предплечью, ровно такое, о каком тогрута всегда от него мечтала. Слишком аккуратное, слишком ласковое, чтобы быть просто вражеским или деловым. Ситх как будто гладил её мягкую оранжевую кожу, пробуя на ощупь, изучая. И, вопреки всему, всей ситуации, это было приятно. Тогрута довольно улыбнулась, сама не понимая, чему она радуется, и её кисть почти уверенно переместилась на его запястье.       Энакин никогда не трогал её так, Вейдер никогда не трогал её так, но сейчас это происходило в реальности, в её реальности. Женщина могла мечтать об этом в своих самых смелых фантазиях, но даже представить себе не могла, что это произойдёт наяву. А в данный момент, с учащённым биением сердца, сама поддавалась на странную провокацию.       Асоке было страшно и одновременно приятно, но она смогла, осмелилась ухватить его за руку. В прошлой жизни Тано никогда бы не посмела просить учителя о продолжении, но только не сейчас, когда в эта маленькая чёрная камера была целым миром для них двоих. Вейдер должен был сам почувствовать, как сильно бьётся её сердце. Хотя, тогрута и не знала, насколько реально чувствительным был его механический протез.       Кисть женщины ловко соскользнула в сторону, настойчиво таща за собой руку ситха. Тёмный лорд не стал сопротивляться, лишь с интересом наблюдая за тем, что происходит, при этом ничуть не теряя своего устрашающего вида. Может, для других он был страшным, но для Асоки, в данный момент самым желанным и вожделенным.       Адреналин зашкаливал, вместе с тем, как на упругую округлую грудь легла рука ситха, сквозь кипящую кровь превращаясь в бурное страстное желание. Пальцы тёмного лорда чуть крепче сжались на груди бывшей ученицы.       — Ты согласна? — грозным тоном переспросил он, подразумевая переход Асоки на тёмную сторону.       Каким ещё мог быть её ответ? Ради него она готова была на всё, всегда, почти с самого первого дня их знакомства.       — Да, я хочу быть твоей… Во всех смыслах этого слова… — глубоко вздохнув прошептала тогрута, мягко взбираясь вверх по сильной руке, а затем дальше, к жёстким краям металлического шлема, как будто сама притягивая и провоцируя ситха.       Властно склонившись над ней, тёмный лорд по-хозяйски обнял Тано свободной рукой, просовывая мощную кисть ей под лопатки и прижимая женщину к себе поближе, а второй интенсивнее и похотливее сдавливая её грудь, настойчиво массируя её, игриво задевая сосок. Тогрута чувствовала желание Вейдера, его неудержимую страсть, которая абсолютно чётко скрывалась визуально и совершенно глубоко въедалась потоками тёмной стороны Силы в светлые потоки стороны Силы самой женщины. Она тоже хотела его, хотела не меньше, чем он, жаждала, чтобы учитель взял её прямо здесь и сейчас.       Дин, откровенно говоря был шокирован от того, что хорошенько не получил по шлему от джедая за то, что вообще посмел её трогать, и ещё более удивлён от того, что она сама переместила его руку на грудь. Не то, чтобы Джарин был против, как раз наоборот, ему даже очень хотелось бы попробовать её на ощупь, но вот так… И тем не менее, остановиться уже было невозможно. Мандалорец слишком далеко зашёл, чтобы у него было желание всё это беспоследственно остановить, чтобы у него небыло желания продолжать.       Пальцы сами собой чуть крепче сжались вокруг груди Асоки, она была на ощупь просто идеальной, несмотря на возраст тогруты. Вожделение в этот момент просто зашкаливало, и, тем не менее, Джарин решил уточнить:       — Ты согласна?       Ответ последовал незамедлительно, такой, которого нельзя было никак ожидать, такой, что просто сносило крышу, и никакой шлем не мог от этого уберечь.       К слову о шлеме, сразу за безумными словами, сквозь томное дыхание, последовал ещё один жест к приглашению к дальнейшим действиям. Дерзко вцепившись в твёрдые металлические края пальцами, тогрута чуть потянула мандалорца на себя, абсолютно готовая ко всему и совершенно не сопротивляющаяся.       Дин не знал, что здесь происходит, да ему уже, откровенно говоря, и не хотелось знать. Он не пытался взять эту женщину силой, не настаивал и не уламывал её, да и вообще едва знал, но она совершенно не собиралась разбивать ему визоры в головном уборе за то, что Джарин посмел дотронуться до неё. Она хотела его в данный момент так же сильно, как мандалорец хотел её, и предоставляла ему полную свободу действий.       Вести себя как светский джентльмен на заседании сената уже просто небыло никаких сил. Асока была невероятно красива. Говорили, что джедаям запрещены привязанности и отношения, но в данный момент Дин искренне хотел верить, что это только слухи.       Неудержимое желание перебороло остатки наигранных правил приличия, и мандалорец полностью отдался их обоюдной страсти.       Властно склонившись над Тано, он крепче обнял её, всем стройным телом притягивая к себе, а второй рукой стал интенсивно ласкать упругую грудь. Какое же это было удовольствие прикасаться к изящной тогруте со столь экзотической для него, необычной красотой.       Вейдер склонился над Тано, настойчивее и интенсивнее лаская сначала одну, а затем вторую грудь. Сейчас он был как никогда близко к Асоке, так, как не был даже в годы её падаванства. Тогрута могла чувствовать жар его слегка сбивающегося от вожделения дыхания. Она с радостью улавливала эти едва заметные нотки во вздохах своим невероятно чутким слухом, и чуть сильнее поддавалась властному сиху, прижимаясь хрупкой спиной к полу.       Он был так близко, что оставался лишь миг вечности, чтобы они могли слиться воедино. И последней преградой являлся этот дурацкий шлем. Как же Тано ненавидела его в этот момент, за то, что он мешал ей полностью и беспрекословно отдаться тёмному лорду, за то, что он мешал ей жарко, страстно, со всей любовью целовать Вейдера, сливаясь с ситхом воедино.       Ловкие оранжевые пальчики уверенно подцепили шлем за края. Асока больше не боялась ничего, ей хотелось придаваться страсти, а не убегать от реальности. И одним настойчивым движением она попыталась стянуть шлем с ситха. Но, он её остановил.       Сильные руки вовремя ухватили Асоку за тыльную строну ладоней, как будто предостерегая от ошибочного действия. Вейдер что-то произнёс о важности шлема, но тогрута уже не хотела его слышать. Ей было всё равно на всё, она хотела тёмного лорда и одновременно хотела полностью принадлежать ему. Бесполезная более железяка под властью тонких оранжевых рук Тано полетела прочь, и ситх, как будто освободившись от сковывающих его доселе кандалов, сам склонился над тогрутой, даря ей настойчивый, страстный, обжигающий поцелуй в губы, один, второй, третий. Медленно, чуть дрожа от желания спускаясь правой рукой от спины по талии, всё дальше и дальше к низу живота женщины, забираясь пальцами под ткань одежды и интенсивно лаская самые чувствительные зоны клитора.       Лишившись шлема Дин дарил Асоке один обжигающий поцелуй за другим. В бою, в повседневной жизни мандалорец чувствовал крайнюю необходимость этого атрибута брони, сейчас же, в такую холодную ночь, в таких жарких объятьях, эта железяка теперь казалась ему абсолютно ненужной, мешающей и раздражающей. Он хотел чувствовать Асоку полностью, губами, руками, каждой клеточкой своего тела и души.       Правая кисть как-то невольно стала спускаться вниз, сквозь череду жарких поцелуев, и ловко скользнула Тано между ног. В другой ситуации Джарин десять раз бы подумал, прежде, чем трогать джедая там. В этой ситуации, мандалорец десять раз подумал, в каких местах ей будет приятнее, чтобы он её трогал.       Не разрывая их соприкосновение губ, Дин настойчиво скользил пальцами по самым чувствительным местам головки клитора, надавливая, массируя, поддевая и лаская его. Не слишком нежно, скорее страстно, но так, чтобы тогруте было приятно, одновременно с этим, левой рукой чуть раздвинув полы кофты Тано и активно сдавливая уже абсолютно обнажённую грудь, умело стимулируя набухшие соски.       Асока томно стонала от грубо-страстных ласк Вейдера до крови закусывая острыми зубами нижнюю губу. Так хорошо её тело не знал ещё ни один мужчина, как он. Да и много ли их у неё вообще было? Нет, для Тано, у неё был только он!       Тогрута извивалась всем телом, словно змея, интенсивно реагируя на каждую новую ласку, слегка подвигаясь навстречу пальцам ситха вперёд, буквально позволяя проникать им глубже в поверхность своей кожи, и с силой вдавливая собственные в массивные мускулистые плечи тёмного лорда.       Вейдер не остановился на достигнутом и, спустившись чуть ниже клитора, проник внутрь тогруты. Два пальца настойчиво погрузились во влагалище женщины, заставив ту вскрикнуть и томно выгнуться от соприкосновения с ещё одной из наиболее чувствительной точкой её тела.       Поддеваемая их умелыми ласками, Асока уже была полностью готова отдаться воле своего желания. А был ли готов он?       Тано чувствовала его желание всё сильнее и отчётливее морально, ментально, и где-то в районе между внутренних сторон своих бёдер физически, но ей одновременно хотелось, чтобы и тёмный лорд был на пике своего вожделения, когда он войдёт в его ученицу по-настоящему.       Отвечая на жаркие поцелуи ситха и одной рукой продолжая сжимать его сильное плечо, второй рукой женщина быстро сбежала вниз, забираясь под лишние преграды его костюма на пути к их обоюдному, взаимному удовольствию.       Рука Асоки оказалась под ремнём брюк, двигаясь всё дальше и дальше на пути к цели, освобождая Дина от лишних преград, настойчиво обвиваясь пальцами и сжимая крепко, но не до боли, затвердевшую мандалорскую плоть. От прикосновения в столь чувствительном месте Джарин даже углубил поцелуй, сквозь который довольно улыбнулась тогрута. Она умело орудовала пальчиками своей руки, стимулируя уже эрогенные зоны мужчины, как будто чувствуя, что с каждой секундой он всё больше и больше был готов сорваться окончательно.       Первое игривое слабое возбуждение росло в геометрической прогрессии, быстро сменяясь безудержным ураганом страсти. Сил медлить и дальше уже не оставалось, и мандалорец резко убрал руки Асоки от себя, с силой прижимая их за запястья к подушке, срывая на своём пути ненужную ткань костюма Тано под соскользнувшей простынёй и властно входя в тогруту.       Асока томно вздохнула и подалась навстречу Вейдеру бёдрами, позволяя ему всецело и полностью проникнуть в себя. Она ждала этого долгие-долгие годы, годы любви, страданий переживаний, безответных чувств… А теперь, наконец-то, они были одним целым. Навеки.       Тано вольготно откинулась на пол, даже не пытаясь освободиться и позволяя Вейдеру делать с ней всё, что пожелает, впрочем, он и не стал удерживать её запястья, одной кистью обняв со спины за стройную талию, другой жадно лаская изящное бедро. Тогрута похотливо обвила Дина правой ногой, позволяя прижиматься ещё ближе, когда он начал интенсивно двигаться в ней, крепче и крепче вдавливая спиной в матрас, скользя внутри женщины так, что они оба буквально вздрагивали от каждого его нового движения.       Асока стала страстно целовать Дина в шею, оставляя грубые засосы, а руки её опять переместились ему на плечи, вдавливая в броню пальцы до побеления. Тано было хорошо, и она не хотела, чтобы это заканчивалось никогда.       Тогрута была с Вейдером, с тем, кого она всю жизнь безответно любила, и с тем, кто любил её здесь и сейчас, наконец-то, в ответ. И она была готова отдаваться ему всем телом и душой, чуть сильнее раздвигая ноги, чуть интенсивнее подаваясь бёдрами вперёд навстречу, не переставая целовать, обнимать и почти кричать сквозь эти поцелуи.       Дин ласкал Асоку за бёдра, Джарин ласкал Тано за грудь, сильнее, грубее и настойчивее насаживая её на себя. Она почти кричала под ним, а он упивался её возбуждением-подчинением. Их страсть была сильна, их страсть обжигала бурным огнём посреди этой ледяной ночи, скрытая тайной загадочного полумрака темноты.       Поцелуи становились всё интенсивнее и беспорядочнее, пальцы сильнее вжимались в тела друг друга почти до боли, желание обладать друг другом доводило до безумия, стирая грани реальности.       Асока отдавалась Вейдеру на полу камеры его замка среди палящего пламени лавы Мустафара…       А Дин брал Асоку в небольшой уютной каютке корабля среди холода ночи Корвуса…       И страсть обжигала их обоих, доводя до пьянящего безумия!       Это было так хорошо, потому, что этого вообще не должно было быть.       Последний рывок внутри Асоки, первый, десятый, сотый, тысячный… И мир разлетелся для Тано градом стеклянных осколков блаженства, чередой нескончаемых, выгибающих всё тело, приятных конвульсий. Почти одновременный прилив пика наслаждения, который испытал и он вместе с ней. Теперь тогрута была полностью его, теперь она окончательно принадлежала ему, и телом, и душой, и женщина просто обязана была ему это сказать, тем более, что столько лет скрываемые чувства и эмоции сами рвались с уст.       — Я люблю тебя… Дарт Вейдер, — в громком полусотне, на последнем издыхании, под приходящим в себя от только что всего случившегося Дином, почти выкрикнула она.       И эта фраза откровенно отрезвила обоих.       — Что? — абсолютно сбитый с толку от услышанного имени весь перекосился мандалорец.       — Что? — явно придя в себя после сна-медитации из-за звучания громкого незнакомого голоса, вторила его вопрос открывшая глаза и увидевшая происходящее Асока.       И только Грогу действительно мирно спал этой ночью в своей кроватке, трогательно обнимая маленький металлический шарик.