***
Нечистая Юдоль гудит растревоженным ульем. Уцелевшие заклинатели собираются в группки, перетряхивают последние новости и сплетни, как выпивохи на постоялом дворе. Лань Сичэнь проходит мимо, вежливо кивает знакомым, но целеустремленно идет мимо, ведя за собой оборванного бродягу, странно замотанного в серые бинты. Цзян Чэн, уже привычный к разным взглядам: презрительным, любопытным, сочувствующим, невольно выпрямляется под похожими взглядами заклинателей. Усмехается про себя. «Никакой разницы. Что праздные зеваки на рынке». Наконец, Лань Сичэнь беспрепятственно проходит во внутренний двор гостевого крыла. – Господин И Ву, можете отдохнуть здесь какое-то время. Располагаетесь. Здесь вы в безопасности. Эта часть помещений выделена под нужды клана Гусу Лань. Позже, вам помогут устроиться. Цзян Чэн растерянно потирает правую руку. Едва ли не впервые с пробуждения в прошлом он не знает, чего ожидать. – Добрый господин слишком щедр. Может ли этот недостойный узнать причины такого великодушия? Лань Сичэнь мягко улыбается. – Помогать нуждающимся в трудное время – долг любого порядочного человека. Господин И Ву разделил со мной бремя невзгод в прошлом, я всего лишь оказываю ответную любезность. Цзян Чэн склоняется в коротком поклоне, мысленно перебирая в голове все, что ему было известно о Лань Сичэне из прошлой жизни, кроме общеизвестных фактов. И не может вспомнить ничего, что бы могло помочь понять его странное поведение. – Благодарю, господин Лань. Обещаю напрасно не беспокоить господина. Лань Сичэнь все так же улыбаясь подходит ближе, подхватывает руки Цзян Чэна. – Не стоит, господин И Ву. Для меня в радость помочь вам. Цзян Чэн едва успевает сдержать рвущийся наружу нервный смешок. «Лань Сичэнь, благодаря тебе господин И Ву теперь под пристальным вниманием даже бродячих собак. А вот за доступ на территорию резиденции – большое спасибо». Лань Сичэнь все еще держит его за руки, наклоняется ближе. – Возможно, господин И Ву составит мне компанию вечером, чтобы насладиться чашкой чая? Цзян Чэн высвобождает руки, возможно чуть поспешней, чем следовало. Не поднимая головы, подозрительно щурится, но голос звучит ровно. – Господин слишком добр к этому недостойному. Этот ничтожный не смеет… Лань Сичэнь не дает ему договорить. – Пустяки. Я настаиваю. Цзян Чэн закатывает глаза, опущенная голова позволяет скрыть столь непочтительный жест. «Лань Сичэнь, откуда такая настойчивость по отношению к болезному бродяге?» – Для меня это честь. Цзян Чэн надеется, что скрежет его зубов слышит только он сам.***
Выделенная для него крохотная комнатка с остывшей водой в бочке для купания, кажутся Цзян Чэну небесными подарками. Кто бы мог подумать, что простое омовение настолько прекрасно. Слуга, что принес старую, но чистую одежду не скрывал свое презрительное недоумение. Но просьбу принести чистых бинтов выполнил, хоть и с явным неудовольствием. Вечером за ним приходит уже другой слуга, чтобы проводить до покоев главы Лань. Показывает дорогу, тайком косится на странного сгорбленного оборванца, замотанного с ног до головы в бинты. Лань Сичэнь поднимается навстречу, радушным жестом указывает на свободное место. – Господин И Ву, рад, что вы наконец присоединились ко мне. Цзян Чэн склоняется в легком поклоне. – Благодарю за приглашение, господин Лань. Цзян Чэн дожидается, пока Лань Сичэнь снова займет свое место, садится тоже. Лань Сичэнь не спешит начать разговор, неторопливо разливает чай. Цзян Чэн нарушает молчание первым. – Возможно у доброго господина в запасе есть и еда? Простым людям в отличие от небожителей требуется регулярные приемы пищи. Лань Сичэнь добродушно улыбается. – Конечно, господин И Ву, закуски сейчас принесут. Неужели вам не предложили обед? Цзян Чэн, вновь входя в роль брюзжащего старика, особенно по отношению к этой юной версии Лань Сичэня, не удерживается от ноток сарказма в голосе. – Добрый господин забывает, что бедный калека здесь только по его большой милости. Только это удерживает слуг не выставить несчастного бродягу прочь. Лань Сичэнь вздыхает: – Мы слишком привыкли встречать людей по одежке, думать, что внешний блеск определяет внутреннюю суть. Порыв ветра доносит обрывки фраз идущие со стороны тропинки, ведущей к покоям Главы Лань. – Лань Чжань! Зачем нам к твоему брату? Мы можем сами все решить… Лань Чжань, иду я иду. Может отпустишь уже руку? Цзян Чэн не заметил, как сжал пиалу до побелевших костяшек при звуках голоса, что преследовал его всю жизнь, во сне и наяву. Значит он уже здесь. Вместе с Лань Ванцзи. Цзян Чэн приходит в себя, когда чувствует легкое касание к руке. – Господин И Ву, с вами все в порядке? Вам плохо? Лань Сичэнь внимательно смотрит на него, сочувствие плещется на дне глаз. Цзян Чэн с силой выпускает воздух из легких, оказывается он задержал дыхание. – Все хорошо, господин Лань. Прошу откланяться. Скромному бродяге нужно немного отдыха. Лань Сичэнь не успевает ответить, как в комнату входят двое. «Ну конечно, неразлучная наша парочка» Ядовитые мысли проносятся в голове прежде, чем Цзян Чэн успевает осадить себя. Это не его дело, пока Вэй Усянь будет в порядке. Лань Ванцзи церемонно кланяется. – Брат. Сидящего рядом человека удостаивает едва ли взгляда. А вот Вэй Усянь на мгновение замирает и останавливает серьезный сканирующий взгляд на забинтованном человеке, кажется даже забыв поздороваться с Лань Сичэнем. У Цзян Чэна зудела рука дать ему хорошего подзатыльника, чтобы не забывал о манерах, особенно когда он представляет орден. Но вот Вэй Усянь отводит взгляд и расплывается в совершенно безумной, счастливой улыбке. – Приветствую главу Лань. Мы с Лань Чжанем, кажется помешали важной встрече? Говорил я ему, не тревожить главу по пустякам. Лань Ванцзи издает неопределенный звук, а Лань Сичэнь улыбается и жестом указывает на свободные места. – Прошу присаживайтесь. Вэй Усянь с готовностью плюхается на свободную подушку, рядом с Цзян Чэном. Лань Ванцзи же садится рядом с братом, бросив на неизвестного нечитаемый взгляд. Лань Сичэнь продолжает приветливо улыбаться. – Ванцзи, молодой господин Вэй, познакомьтесь с моим хорошим другом. С господином И Ву, что любезно согласился составить мне компанию на этот вечер. Господин И Ву, это мой младший брат – Лань Ванцзи и молодой господин Вэй из ордена Юньмэн Цзян. Цзян Чэн определенно подавился бы, если бы было чем. Закуски так и не принесли, а он умирал с голоду. После обмена приветствий, повисает неловкая тишина. Кожа под бинтами готова воспламенится от взглядов, что бросает в его сторону Вэй Усянь, демоны его покусай. Лань Ванцзи же напротив, пытается заморозить его нечитаемыми взглядами. И только Лань Сичэнь, кажется, искренне наслаждается ароматом чая. Цзян Чэн поднимается со своего места, незаметно косится на Вэй Усяня. Тот не отрываясь смотрит на него, а на губах блуждает совершенно дикая улыбка. – Добрые господа, пожалейте бедного калеку. Вынужден вас покинуть, иначе могу омрачить остаток вечера своей голодной смертью. Лань Сичэнь поднимается следом и с неизменной улыбкой прощается, говоря, что надеется на новую встречу. Лань Ванцзи же реагирует на его уход только тогда, когда Вэй Усянь вскакивает следом со словами: «Я покажу дорогу на кухню!» Он порывается встать следом, но Вэй Усянь останавливает его. – Лань Чжань, ты ведь можешь сам все рассказать главе Лань? Цзян Чэн внутренне подбирается, сейчас Вэй Усянь ляпнет какую-нибудь глупость. Но путь до пустующей в этот час кухни, они проделывают в молчании. Цзян Чэн то и дело бросает взгляды на непривычно молчаливого Вэй Усяня. А тот идет впереди, насвистывая легкий мотивчик, и, кажется, забыл, что он не один. Как только двери кухни закрываются за ними, а Цзян Чэн уже нацелившись на корзинку, источавшую невероятно соблазнительный аромат, делает шаг. Вэй Усянь стремительно разворачивается и с решительным видом крепко обнимает Цзян Чэна. – Ты жив. Цзян Чэн шокировано замирает. Неожиданные объятия выбивают воздух из легких, а в голове поднимается ураган из мыслей. Потом, все же, в ответ неловко похлопывает Вэй Усяня по спине, отрицать очевидное уже кажется бессмысленным. – Ты тоже, смотрю еще топчешь землю, – после паузы продолжает – Как ты меня узнал? Вэй Усянь отстраняется, смотрит в глаза и серьезно отвечает, но в глазах пляшут искорки веселья. – Я всегда тебя узнаю… Только ты можешь так драматично закатывать глаза и недовольно сопеть, когда думаешь, что я сделал очередную глупость. Вот прямо как сейчас. Даже бинты этого не скроют. Цзян Чэн хмыкает, возразить нечем. Под сканирующим взглядом Вэй Усяня передергивает плечами. – Что? – Тебе… тебе больно? – Больно. А будет еще больнее, если я не съем что-то прямо сейчас. Цзян Чэн отодвигает Вэй Усяня с пути к заветной корзинке. Наконец впивается зубами в самую лучшую паровую булочку, что он пробовал. Несколько дней без еды сказываются. Вэй Усянь садится тут же, прямо на стол, тянет другую булочку себе. Цзян Чэн наслаждается передышкой перед шквалом информации вперемешку с десятком-другим вопросов, который Вэй Усянь на него обрушит. – Господин И Ву, может расскажете своему новому знакомому, какие отношения вас связывают с благородным Первым Нефритом? Знает ли господин, какие слухи поползли среди заклинателей, когда Цзэу-Цзюнь вернулся из города не один, а в сопровождении загадочного человека, скрывающего лицо? Цзян Чэн морщится и проглатывает одним махом остатки булочки, чтобы ненароком не выплюнуть ее от возмущения. – Вэй Усянь, и ты туда же. Какие еще отношения, просто случайная встреча. Вэй Усянь улыбается и не отрываясь смотрит на Цзян Чэна. Тот решает не обращать внимания на странное поведение своего шисюна. – Как сестра? – В безопасности. Беспокоится о тебе. Павлин оказался не таким уж безнадежным. Мимолетная саркастичная улыбка вызывает ответную у Цзян Чэна. Возможно, его старания были не напрасны и преследователи шли по ложному следу. Цзян Чэн прикрывает глаза, чтобы скрыть мелькнувшую вину. Разворачивается, направляется к выходу. У самых дверей, не поворачиваясь, бормочет: – Рад, что с тобой все в порядке. – О, ты беспокоился обо мне? Голос раздается над самым ухом, и, тут же, Цзян Чэн чувствует, как рука Вэй Усяня ложится на плечи в знакомом жесте. Цзян Чэн передергивает плечами, чтобы ее скинуть, но Вэй Усянь только крепче обнимает его. – Что? Так и пойдем? – дергает плечом снова, – Иди уже спать или куда ты там обычно ходишь. Твой Лань Ванцзи упокоит меня не разбираясь. По лицу Вэй Усяня пробегает легкая тень, которая тут же сменяется широкой улыбкой. – Господин И Ву, вы боитесь Лань Чжаня? Или ревнуете? Цзян Чэн толкает того под ребра. – У господина Вэя слишком бурная фантазия. Я больше тебя не слушаю, и иду спать. Поговорим завтра. Цзян Чэн скидывает руку Вэй Усяня с плеч, надеясь на благоразумие Вэй Усяня. Но благоразумие и Вэй Усянь глупо употреблять в одном предложении. Тот следует за ним по пятам. Захлопнув дверь комнатки прямо перед его носом, Цзян Чэн опирается на нее спиной и тут же слышит царапанье в дверь. – А-Чэн. Впусти меня. «Да все демоны ада! Что ж ты такой неугомонный!» Цзян Чэн досадливо морщится и распахивает дверь. Вэй Усянь змеей просачивается внутрь. – Да, скромненько, как для «особого гостя главы ордена Лань» Вэй Усянь с удобством располагается на кровати. – Кровать ничего, мягонькая. Цзян Чэн, а ты разве не собирался спать? – Вэй Усянь, можешь изображать идиота где-нибудь в другом месте? Вэй Усянь улыбается еще шире, хотя куда уж дальше. – Не могу. В другом месте я – правая рука главы ордена Юньмэн Цзян. И там нет тебя. Цзян Чэн садится на кровать, бесцеремонно сталкивая Вэй Усяня на пол, под его возмущенный вскрик. – Эй, А-Чэн, будь понежней. Цзян Чэн игнорирует его возмущения, усталым взглядом сканирует расположившегося на полу Вэй Усяня. Заострившиеся черты лица, темные круги под глазами. Опять он взвалил на себя больше, чем сможет унести. Цзян Чэн потирает пустующее место на пальце. – Хорошо, что ты еще помнишь кто ты такой. И что от тебя зависит наш орден. Вэй Усянь грустно улыбается. – Это – то, что я никогда не забуду. Потом встрепенувшись, вскакивает на ноги и подходит совсем близко. – Цзян Чэн, как долго ты планируешь прятаться? Тебе пора вернуться и занять свое законное место. Протягивает ему руку с Цзыдянем на пальце. – И забрать себе то, что по праву твое. Цзян Чэн долго смотрит на кольцо, не отвечая. Потом легко касается Цзыдяня, но не чувствует ничего, кроме тепла, исходящего от руки Вэй Усяня. Растянув губы в подобии улыбки, смаргивает, надеясь убрать непрошеное пощипывание в глазах. – Оно твое. Твой глава уверен, что его Правая рука станет его мечом и щитом на пути отмщения и возвращения Юньмэн Цзяну былого величия. Вэй Усянь ошарашенно молчит. Второй раз Цзян Чэн отказывается от семейной реликвии. Цзян Чэн наконец поднимает голову и сжимает все еще протянутую руку Вэй Усяня в своей. Тепло их сомкнутых рук резко контрастирует со жгучим холодом в голосе Цзян Чэна. – Больше не поднимай этот вопрос. Цзыдянь признал в тебе нового хозяина. Ты не должен сомневаться. Ты – полноправный его владелец и ты – Правая рука главы ордена Юньмэн Цзян. Никто не смеет сомневаться в этом, даже ты. Особенно ты. Вэй Усянь смотрит на него не отрывая взгляд. Он будто хочет что-то рассмотреть за слоями бинтов, в глазах, что непривычно спокойно и строго смотрят на него в ответ. Цзян Чэн не дает себе остановиться, он должен сказать наконец, то, что копилось так долго. В неподходящее время, в неподходящем месте. От Вэй Усяня зависит многое, но его сомнения и чувство вины могут сожрать его и тогда он натворит глупостей. Хотя излишняя самоуверенность тоже не доведет того до добра. – Ты славно потрудился за это время. Орден Юньмэн Цзян восстал из пепла благодаря твоим усилиям. Цинхэ и Гусу Лань теперь освобождены. – Тем более тебе пора вернуться. Нам предстоит еще долгий путь. Цзян Чэн кивает и продолжает: – Раз уж ты здесь. Выкладывай, что ты там задумал на пару со Вторым Нефритом. И активируй заглушающий талисман. Вэй Усянь прячет лукавую, чуть виноватую улыбку. – Почему ты просишь меня? Цзян Чэн пожимает плечами. – Потому что из нас двоих ты лучше разбираешься в них. – Цзян Чэн, это точно ты? Настоящий Цзян Чэн никогда не сказал бы чего-то подобного. Цзян Чэн усмехается. – Кто-то совсем недавно уверял меня, что всегда узнает своего шиди. Или это было пустое бахвальство? Вэй Усянь наконец активирует талисман и с самодовольной улыбкой произносит: – Конечно нет. Ты – это точно Цзян Чэн. Ну вот. Теперь нас никто не услышит. Хочешь я расскажу тебе последние новости? Цзян Чэн кивает. Хоть примерно представляет, о чем ему может рассказать Вэй Усянь. – …и вот мы с Лань Чжанем сожгли святилище в Цишань. Ах, да – Вэй Усянь спохватывается, – Я ведь забрал и твой меч. Подожди сейчас. Вэй Усянь тянется к своему мешочку цянькунь. Цзян Чэн ловит его за руку, останавливает. – Вэй Усянь, подожди и включи голову. Я сейчас никто, для чего мне меч заклинателя, к тому же такой узнаваемый, м? Цзян Чэн отказываясь от Саньду, чувствует себя предателем. Вэй Усянь неловко смеется. – И правда. Просто ты никогда не расставался со своим мечом раньше, я думал ты обрадуешься получить его вновь. – Я рад, что ты вернул его. – Цзян Чэн переводит взгляд на пояс Вэй Усяня – Но где тогда твой меч? Вэй Усянь похлопывает себя по бокам, как будто только сейчас замечает, что Суйбяня нет на поясе. Улыбается чуть смущенно, или Цзян Чэну лишь показалось? – Хм. Оставил в своей комнате? Цзян Чэн обреченно вздыхает: –Вэй Усянь-Вэй Усянь, и зачем тебе меч, если ты вечно его забываешь носить с собой? – делает паузу, собираясь с мыслями, – Ладно, а теперь поговорим серьезно. Когда вы с Лань Ванцзи шли к главе ордена Лань, вы что-то хотели обсудить с ним? Вэй Усянь вяло кивает. –Да. – и замолкает. Цзян Чэн нетерпеливо подгоняет: –Да и все? Такому красноречию ты заразился от Лань Ванцзи? Вэй Усянь касается кончика носа и продолжает: –Я хотел отправиться в Юньмэн. Там, и в Илине еще стоят надзирательные пункты. Но Лань Чжань сначала решил посоветоваться с братом. Цзян Чэн кивает в такт слов, попутно вспоминая подробности из прошлой жизни. Пока все идет, как и тогда. Значит в Илине, в темнице сейчас Вэнь Цин и Вэнь Нин. Если они поторопятся, то можно успеть освободить их обоих. – Эй, Цзян Чэн, о чем ты так задумался? Вэй Усянь машет рукой у него перед глазами. Тот, досадливо цокнув, отводит его руку. – Я тебя внимательно слушал. А о своих героических планах ты поведал главе ордена Не? – Хмм, нет… Да мы и вдвоем с Лань Чжанем справимся. Цзян Чэн вновь раздраженно потирает правую руку, где когда-то всегда находился Цзыдянь. – Вэй Усянь! – Ну вот. Как знал, что ты не одобришь и не хотел тебе говорить. Цзян Чэн открытой ладонью хлопает по столу, кувшин с вином, прихваченный Вэй Усянем с кухни, падает на пол и разбивается. – Вэй Усянь! А теперь послушай меня. Скажи мне, кто ты? Вэй Усянь с сожалением смотрит на разбитый кувшин и не сразу переводит взгляд на Цзян Чэна. – А? Цзян Чэн сдерживается из последних сил, чтобы не задать этому паршивцу хорошую трепку. – Я спрашиваю тебя еще раз. Кто. Ты. Такой? – М-м, первый ученик ордена… – Вэй Усянь бросает взгляд на мрачного Цзян Чэна, осекается, – Хорошо-хорошо. Я – Правая рука временно отсутствующего главы ордена Юньмэн Цзян. – И что это значит? – Пока не вернется глава, от меня и моих решений зависит будущее ордена… – Вэй Усянь почти дословно повторяет слова, когда-то сказанные ему Цзян Чэном. Тот раздраженно отбрасывает порванные на мелкие лоскутки бинты с правой руки. – Хорошо. – и все-таки выдержка изменяет ему, – Так какого демона, ты собираешься героически сдохнуть, сунувшись в логово к врагу?! Ты знаешь сколько их там?! Какое оружие у них есть, а?! Знаешь?! Почему ты так стремишься умереть, не думая о тех, кто будет потом тебя оплакивать?! Цзян Чэн резко замолкает, сжимает кулаки, чтобы успокоиться. В комнате воцаряется гнетущая тишина и только его тяжелое дыхание нарушает ее. Вэй Усянь смотрит на него, и на дне глаз плещется вина пополам с решимостью. Цзян Чэн вдруг вспоминает, как ненавидел и скучал по этому придурку тринадцать лет. И он точно не собирается терять его теперь, даже если Вэй Усянь радостно мчится в объятия смерти. –Демоны тебя раздери, я иду с вами. – голос Цзян Чэна хрипит, после недавней вспышки, – И только посмей сделать что-то идиотское. Я сломаю тебе ноги и посажу на цепь. Вэй Усянь облегченно улыбается. Привычный, орущий на него Цзян Чэн, такой неожиданно родной, особенно в сравнении с тем ледяным незнакомцем, что очнулся в Илине несколько месяцев назад. – Вэй Усянь, я всегда знал, что в детстве ты повредил не только ногу, но и голову. Чего ты разулыбался, как блаженный? Вэй Усянь в ответ улыбается еще шире и продолжает молчать. Цзян Чэн качает головой. «И как этого придурка уберечь от смерти?» – Когда вы собирались вдвоем идти в Юньмэн? – Завтра… – Завтра… Самоуверенный болван... И чего в тебе только нашел наш святой Второй Нефрит. – Цзян Чэн недовольно ворчит под нос и уже громче продолжает, – И план у вас был какой? – Эффект неожиданности. – Понятно. Никакого плана. Скажи-ка мне, как ты не помер за эти месяцы? Вэй Усянь легкомысленно пожимает плечами. – Моя гениальность и удача. Ну и Лань Чжань был рядом. Цзян Чэн кивает и уже серьезно продолжает. – В Юньмэн еще рано соваться. Для начала стоит спугнуть ублюдков в Илине, сейчас там обосновался Вэнь Чао со своей свитой. Но для начала нам надо освободить Вэнь Цин и Вэнь Цюлиня из темницы там же, в Илине. Вэй Усянь вскидывается. – Откуда ты знаешь, что они там? Цзян Чэн спокойно отвечает, сам же надеясь, что все идет по-прежнему сценарию. – Иногда думаю вот этим – показывая себе на лоб – И тебе советую. Казнить они их не будут – слишком расточительно губить такой талант, а ее брат – идеальный рычаг давления на нее. Поэтому в первую очередь нам надо вытащить этих двоих и спрятать на время. Сколько в твоем распоряжении людей? Когда Вэй Усянь называет примерную цифру, Цзян Чэн с толикой зависти кивает. Почти в два раза больше, чем он располагал в это же время в прошлой жизни. – Часть людей отправь в поселение, рядом с запечатанной танцующей богиней. Пусть уведут людей Вэнь Цин в безопасное место. Вооруженных солдат там не должно быть много. Они справятся. Если кто-то из союзников спросит – забираем в плен, куда – говорить не положено. Я потом разберусь. Туда же отправим Вэнь Цин с братом. – Ты…хочешь их спасти или убить? Цзян Чэн кровожадно улыбается. – Я только этим и занимаюсь, что убиваю стариков и детей. Вэй Усянь недоверчиво разглядывает Цзян Чэна. – А-Чэн, ты стал отвратительно шутить. – Ты всегда говорил, что у меня нет чувства юмора. Теперь о Вэнь Чао и его шавках. Его и Ван Линцзяо легко напугать. А вот с Вэнь Чжулю придется повозиться. Ты слышал истории о темной твари, карающей грешников? Цзян Чэн спрашивает из чистого любопытства, на ходу придуманная история не могла широко распространиться за такое короткое время, но удивляется, когда слышит ответ. – Ты тоже ее слышал? Возможно и правда, есть такой благородный демон, что убивает во имя справедливости. Хотел бы я его встретить. Цзян Чэн недовольно сопит. «О да, только тебе придет в голову познакомиться поближе с демонической тварью» – Неважно есть он или нет. Мы сделаем его реальностью. Цзян Чэн ловит на себе заинтригованный взгляд Вэй Усяня. – Ты же был против использования темного пути. Цзян Чэн резко опускает кулак на столешницу, вслед за кувшином летят пиалы. – Вэй Усянь! Никто не собирается вставать на темный путь. И без этого хватает всякой дряни для убийства. Цзян Чэн делает глубокий вдох. Он собирается раскрыть Вэй Усяню, а потом, возможно, и посторонним одну из строжайших тайн своего ордена. – Есть способ поймать их в ловушку иллюзии. Где их самые потаенные кошмары станут реальностью. Что ты знаешь о колокольчиках ясности, которые есть у каждого адепта клана Юньмэн Цзян? Цзян Чэн терпеливо ждет, пока Вэй Усянь пытается разгадать подвох в вопросе. Наконец он не выдерживает: – Хорошо. Кроме известных свойств, звон колокольчиков Юньмэна может погрузить в кошмар, которому не будет конца, пока попавший под воздействие не умрет или, пока не прекратится воздействие. Глаза Вэй Усяня загораются в предвкушении. – Как это работает? Почему об этом никто не знает? Это же может быть опасным для юных адептов! Нам всегда говорили, что колокольчик поможет справиться с галлюцинациями, а не вызывать их. Цзян Чэн кривит губы в саркастической улыбке. – Любое лекарство может стать ядом в умелых руках. Это считается тайной, запретной техникой, потому что наносит огромный вред попавшему под воздействие. Один колокольчик не окажет такого эффекта. Поэтому безопасен. Но если их будет десяток. Верное построение и ритм, и уже безобидные артефакты, превращаются в оружие, сводящее с ума. – Но если техника запретная, то как можно выполнить построение? Необученные адепты могут пострадать. – Техника построения обычно была известна узкому круг лиц: главе ордена и его доверенным помощникам. Но в нашем случае, должны справиться адепты. Схему и инструкции я приготовил, пока добирался сюда. Цзян Чэн достает и рукава сложенные листы и отдает задумчивому Вэй Усяню. – То есть ты заранее знал, что они понадобятся? И неизвестно откуда добыл запретные техники ордена. Цзян Чэн устало улыбается. – Вэй Ин, ты мне веришь? Вэй Усянь без колебаний, серьезно кивает. Цзян Чэн не готовый к такому решительному ответу от этого болтуна, сглатывает внезапно образовавшийся комок в горле. Отбрасывает вновь мелькнувшую мысль об изменениях в поведении Вэй Усяня, он подумает над этим потом, сейчас на это нет времени. – Отбери десяток надежных и довольно сильных людей, объясни и потренируй с ними построение «Горькие иллюзии». Если кто-то попадет под воздействие, прерывайте подпитку энергией формации, ломайте строй и пробудите его звоном отдельного колокольчика. – Ты разве не будешь участвовать? Цзян Чэн ждал этого вопроса. – Нет. Я доверяю тебе и твоим способностям. Было странно наблюдать за вытягивающимся в изумлении лицом Вэй Усяня. Он – прошлый, никогда не сказал бы подобного, да и сейчас слова дались с трудом. Пресекая любые дурацкие комментарии, Цзян Чэн продолжил: – Не обольщайся. Если провалишься – на месяц отправлю под начало Цзинь Цзысюаня, будешь ему чай подавать. – Цзян Чэн! Возмущенный вопль Вэй Усяня благодаря талисманам, оглушил только Цзян Чэна. Цзян Чэн фыркает, и продолжает, возвращая на лицо серьезное выражение. – И еще кое-что. Тебе следует знать, что Пристань Лотоса и весь Юньмэн помимо купола защищала сеть из бронзовых колокольчиков. Они – последняя линия обороны, про которую знало еще меньше людей. Вэй Усянь потирает кончик носа рукой, Цзыдянь мерцает в отблеске свечи. – Бронзовые колокольчики? Ах да, я видел парочку в детстве. Ничего интересного. У них даже язычка не было. Но как тогда ты узнал об этом? Цзян Чэн невольно следит за рукой Вэй Усяня с кольцом, не сразу услышав вопрос, потом отмахивается. – Сейчас это не важно. – Дорогой шиди, у тебя появилось слишком много секретов. Цзян Чэн игнорирует замечание, продолжает: – В будущем мне понадобится твоя помощь, чтобы активировать сеть. В поселение людей отправь с рассветом. Пусть не задерживаются, но и рисковать тоже пусть не рискуют. В Илин отправимся следующей ночью. А завтра устроим мое возвращение. И нет, тебе не удастся теперь отлынивать от своих обязанностей, поумерь свою радость.***
Когда Вэй Усянь уходил, уже занимался рассвет. Цзян Чэн валился с ног от усталости, но времени на отдых не оставалось. Прислонившись спиной о стену, он позволил себе несколько минут побыть неподвижным. Разбудили его солнечные лучи, пробивающиеся сквозь щели в дверях. Цзян Чэн от души выругался, когда разминал затекшую спину. Все-таки уснул. Ослабленное тело после длительного воздействия яда, без должного отдыха подвело его. Подхватив плеть, он стремительно вышел из комнаты. Прятаться больше не имело смысла, но и привлекать лишнее внимание Цзян Чэн не стремился. Пора возвращаться.