***
Сознание возвращалось неохотно. Запах лекарств, и неизвестных благовоний будоражил память. Почему в его комнате пахнет так странно? Открыв глаза, он стремительно поднялся с кровати. Попытался, во всяком случае. Все, что ему удалось, это приподняться на локтях, чтобы тут же со стоном упасть обратно. Тут же, где-то сбоку, послышались шорохи и приглушенные голоса, которые стремительно приближались. Цзян Чэн пораженно замер, он бы ни с чем не спутал этот голос. – Сестра, – тихо, прошептал он. Она часто снилась ему, но никогда Цзян Чэну не удавалось с ней поговорить. Сестра всегда растворялась, как туман, оставляя его в одиночестве. Тут же перед ним возник и обладатель второго голоса. – Хэй! Наконец-то ты очнулся! Шицзе, посмотри. Нашего А-Чэна никому не сломить! Вэй Усянь. В своем теле. С неизменной улыбкой на лице. Глаза предательски защипало. Сестра с нежной, печальной улыбкой склонилась над ним. – А-Чэн, ты очнулся. Цзян Чэн почувствовал, как из глаз покатились слезы. Но он не стал отворачиваться, не теперь. Он смотрел на них не отрывая взгляд. Слезы мешали ясно видеть, но кажется он даже перестал моргать, боясь, что они исчезнут, стоит только закрыть глаза. Молча потянулся рукой, чтобы прикоснуться, обнять. Если это сон, он не хотел просыпаться. Сестра осторожно взяла его за руку. Вэй Усянь помог ему сесть, внимательно заглядывая в глаза, спросил: – Как ты? Где-то болит? Подожди я позову… Вэй Усянь уже дернулся к выходу, но Цзян Чэн поймал его за рукав, удерживая, отрицательно мотнул головой. – Стой! Вэй Усянь, ты... Даже сейчас он не мог произнести слов извинений. Потому что никакие слова не склеят разбитой чаши. Но он будет пытаться. Снова. Снова. И снова. Пусть и только во сне. Хотя бы во сне. – Расскажи лучше, что случилось пока я валялся без сознания. Вэй Усянь бросил на него обеспокоенный взгляд, переглянулся с сестрой, постарался придать лицу беззаботное выражение. – Конечно. Только все же, пусть тебя осмотрит целительница. Тебе здорово досталось. – Я в порядке, – усмехнулся, – Буду в порядке. Не суетись. Сестра, все еще держащая его за руку, мягко высвободилась и осторожно погладила по волосам. – А-Чэн, хочешь я приготовлю тебе суп? Боюсь здесь не найдется лотосов, но… Цзян Чэн замер под давно забытой лаской. Нахмурился. Не хватало еще разрыдаться. Молча кивнул. Вэй Усянь снова окинул его встревоженным взглядом. Пусть. Лишь бы задержаться в этом мгновении еще немного. Но боль по всему телу для сна была слишком реальной, кружилась голова. Цзян Чэн обессиленно опустился обратно на кровать. Он так устал.***
В следующий раз он проснулся глубокой ночью. Снова попытался встать. Боль разлилась по внутренностям. Стиснув зубы, он все же поднялся. Этот сон слишком был похож на прошлое. И боль была слишком знакомой, за столько лет он не забыл. «Неужели?..» От внезапной догадки он покрылся холодным потом. Если это не сон… То он в прошлом? Во времени, когда его знакомый мир сгорел дотла. Цзян Чэн горько рассмеялся. Он просил у Небес шанс, чтобы все исправить, и он его получил. Если ценой будет его сила, он ее заплатит. Он не допустит, чтобы сестра и Вэй Усянь страдали. Больше нет. Обойдя комнату по периметру, он вернулся к кровати. Эта небольшая прогулка отняла много сил. К этому придется привыкать, без ядра он слишком слаб, стоит помнить об этом.***
Цзян Чэн восстанавливался медленно, но благодаря Вэнь Цин с ее братом, дело шло хорошо. Стоило бы продумать свои дальнейшие действия. Клан Цишань Вэнь в это время был на пике своего могущества. И теперь у него нет сил, чтобы отомстить. Цзян Чэн до хруста сжал кулаки. Ему нужно еще одно чудо. Когда целительница в очередной раз пришла проверить его, он задал вопрос, который не давал ему покоя: – Они знают? Вэнь Цин нахмурилась. – О чем ты? – Об этом? Он похлопал себя по животу, над местом, где располагался даньтянь. Вэнь Цин подняла на него глаза. Пристально считывая выражение его лица, как будто пыталась прочитать его мысли. Затем покачала головой. – Нет. Не в моих правилах раскрывать секреты пациентов. Вэнь Цин убрала руку с его пульса, достала иглы. – Тебе решать, что им говорить. Но правда все равно выйдет наружу, рано или поздно. Цзян Чэн прикрыл глаза. Он так и не решил, что будет делать. Внутри снова поднялась волна злости и бессилия. Усилием воли, он сдержался, чтобы не выругаться. Перед глазами всплыл образ Вэй Усяня в храме предков. Цзян Чэн кивнул, соглашаясь с ее словами: – Я знаю. Я сам. Позже. И…– Цзян Чэн выдавил из себя вполне искреннее, – Спасибо. Вэнь Цин промолчала. Она сделает все возможное, чтобы излечить то, что поддается лечению, но все остальное не в ее власти. Вэнь Цин невольно вызывала уважение. Теперь, когда наконец пелена ненависти и обиды больше не застилала его разум. Все виделось в другом свете. История повторялась. На этот раз Цзян Чэн сдерживал свое отчаяние. Днём – был примерным пациентом: покорно принимал лекарства, ел безвкусный бульон. Чем немало пугал Вэй Усяня, судя по тому, как тот почти не отходил от него. От чего в душе поднимался взрывной коктейль злости и облегчения. Вэй Ин рядом. Пока рядом. И сестра снова жива. Ночами же, когда он оставался один, холодная пустота в груди душила его, затягивала все глубже в темный омут. Что же ему делать? Мелькнула малодушная мысль, плыть по течению, но он с ужасом ее подавил. Ни за что. Он не примет такой жертвы от него. Не снова. Лучше смерть. Цзян Чэн с силой ударил себя в грудь. «Жалкий!» Ногтями впился в недавно затянувшийся шрам от дисциплинарного кнута. Боль давала облегчение. Тихо, страшно завыл на одной ноте. Подошедшего Вэй Усяня заметил только тогда, когда тот осторожно коснулся его плеча. Цзян Чэн вздрогнул, затравленно обернулся, безуспешно пытаясь прикрыть шрамы на груди. – Что ты здесь забыл? – голос оказался осипшим, в конце предательски дрогнул. «Плохо». Вэй Усянь было открыл рот, чтобы что-то ответить, замер. Проследив за его взглядом. Цзян Чэн увидел у себя на груди кровавые полосы от собственных ногтей. – Цзян Чэн... Что с тобой происходит? Вэй Усянь потянулся к его груди. Цзян Чэн зло оскалился: – Ничего. Видишь я в порядке. Добавляю парочку шрамов для ровного счета. Вэй Усянь потерянно улыбнулся, тихо проговорил: – Перестань. Прекрати это. – Что именно? Я послушно выполняю все указания по лечению целительницы из клана этих собак. Что ты ещё хочешь? – Цзян Чэн сорвался на крик. «Отвратительно». Вэй Усянь тоже повысил голос: – Вот именно! Ты и покорность! Что с тобой происходит? Скажи мне! Вэнь Цин тоже молчит. – Вэй Усянь! Это тебя не касается! Почему тебе обязательно до всего есть дело?! – Цзян Чэн загнанно дышал, как будто пробежал многие ли без отдыха. – Еще как касается! – Хватит с меня твоей вымученной заботы! Я в порядке! – Цзян Чэн сжал в кулаки дрожащие руки. Вэй Усянь отшатнулся назад, снова с этим своим покорно-виноватым выражением лица. – Прости… «Как же бесит». – Вэй Усянь! Ну почему ты всегда такой?! Все играешь в героя? Никому твои жертвы не нужны! Цзян Чэн понимал, что ему надо остановиться. Или он снова все разрушит. Замолчав на полуслове, он глубоко вздохнул. Раз. Другой. Бросил на замолчавшего Вэй Усяня быстрый взгляд. Он не знал, злиться ему или смеяться , когда услышал от того облегченный вздох. Цзян Чэн впервые после пробуждения сорвался на нем. Сейчас Вэй Усянь уйдет и все закончится. Из погружения в темные воды бескрайнего чувства вины его выдергивает мягкий голос: – А-Чэн. Ну ударь меня, побей, если от этого тебе станет лучше. Только не замыкайся в себе еще больше. Цзян Чэн дернулся, сел на кровати, чтобы не смотреть на Вэй Усяня снизу вверх. Но тот все равно возвышался рядом. Темной глыбой нависал над ним в полумраке комнаты. Цзян Чэн сглотнул несуществующую слюну, неуклюже перевел тему. – С каких пор ты снова меня так зовёшь? – С тех самых, как ты очнулся. И ты заметил это только сейчас? Как жестоко! - Вэй Усянь сложил руки на груди, отвешивая поклон. – Приношу свои извинения, моему дражайшему шиди. Позволит ли он этому недостойному узнать, как обращаться к нему? Цзян Чэн не сдержался, криво улыбнулся, фыркнул, скрывая болезненный смешок. В груди разлилось непрошенное тепло. Он так долго гнал от себя мысль, что скучал по этому болвану. И отчаянно ненавидел за то, что его не было рядом. – Называй как хочешь. Вэй Усянь осторожно улыбнулся, прищурился, совсем как кот. – А-Чэн. – Что? – А-Чээн! – Думаешь, это весело? – Конечно. Ты так мило смущаешься. – Вэй Усянь! Цзян Чэн кинул в него подушкой. «Как по-детски». Вэй Усянь ловко увернулся, тут же преувеличенно покорно снова сложил руки в коротком поклоне. – Этот недостойный примет любое наказание. Цзян Чэн замер. Поспешно сложил вновь задрожавшие руки в замок. Глухо ответил: – Этого недостойного не за что наказывать. Свое наказание он уже получил сполна. Перед глазами стояла картинка, как Вэй Усянь, едва стоя на ногах, уходит прочь из места, которое больше никогда не назовет своим домом.