очерки разные

майлз кладёт руки фениксу на шею, на плечи, на талию, упирается ими в стол, в который райт вдавливает его, так ещё и ставит колено между его ногами — майлз дышит быстро и прерывисто, кусает губы и жмурится; феникс целует его в кадык, в ключицу, пытается расстегнуть пуговицы на жилете, когда пиджак и жабо уже лежат где-то позади. майлз пытается ближе, ближе и ближе, хотя феникс и так уже настолько рядом, что воздуха не хватает; он жалобно мычит, утыкаясь носом в чужую шею, и трётся о райтовское колено. ему хочется чувствовать руки феникса везде, но они пока только крепко держат его за бёдра и не дают сдвинуться, пока сам адвокат кусает оголённое плечо — рубашка смялась, и как ехать потом домой в таком виде, эджворт понятия не имеет, но думать об этом он будет потом — не сейчас, не сейчас, не сейчас, потому что райт, господи, райт целует прямо в губы, так уверенно, так _по-особенному_. майлз стонет и феникс почему-то улыбается и заглядывает ему в глаза — точно скажет что-то; скажет что-то, что определённо выбьет эджворта из колеи, заставит сердце разбиться, и неизвестно, в хорошем или плохом смысле. поэтому майлз не даёт; он кладёт руки ему на щеки и целует сам впервые, потому что знает, что не выдержит, если райт скажет что-то. феникс зарывается пальцами в растрепавшиеся эджвортовские волосы и надавливает ладонью ему на грудь, чтоб тот лёг. под спиной прокурора мнутся бумаги, какая-то ручка падает на пол, а рядом ещё и кружка из-под чая стоит, наверняка разобъётся, он знает, но сейчас без разницы. майлз хватается за его плечи и разводит ноги; откидывает голову назад, позволяя райту прильнуть к шее и ниже-ниже-ниже, сжать сосок в пальцах и заставить стиснуть зубы. у феникса широкие горячие ладони и голую грудь они буквально обжигают. эджворт практически дрожит, но тот, кажется, специально медлит — в своём чертовски сексуальном костюме, и то, как он красив сейчас, сверху, над ним, майлзом, слепит не хуже поймавшего отсвет фонаря адвокатского значка, и заставляет дыхание сбиться, что аж кажется, будто ещё чуть-чуть — и задохнётся. райт полностью одет, а эджворт перед ним беззащитен, но от этого впервые не тревожно; от этого как-то по-своему хорошо. майлз переводит затуманенный взгляд на белый потолок и находит руку феникса своею; перекладывает её с бедра прямо на член, без лишних слов — он точно умрёт, если попробует сказать хоть что-нибудь, однако… — р-райт, — он отчаянно кусает губу; феникс, похоже, не дышит вовсе. — пожалуйста. чужая ладонь на члене давит, но недостаточно — надо сильнее, ещё, больше. пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — пожалуйста что? сердце у майлза пропускает удар — феникс такой… господи. — пожалуйста, р-райт… я… — я не слышу, майлз. эджворт всхлипывает и выгибается в спине, стоит тому совсем немного, совсем чуть-чуть продвинуть ладонь ниже. — в… возьми ме… меня… пожалуйста. — прямо здесь? — феникс наклоняется, выставив одну руку справа от головы майлза и горячо выдыхает ему в ухо. — да, пожалуйста, райт, господи, — райт пробирается рукой под брюки эджворта тот мычит, приподнимаясь, чтоб ближе и больше. — прямо здесь, пожалуйста, трахни меня, я хочу тебя. — хорошо, — улыбается, зараза, и целует, но майлз в ответ улыбнуться не может — не до этого сейчас. райт стягивает с прокурора штаны, а потом бельё, не церемонясь, и гладит голые, съежившиеся от холода бёдра, оглядывает эджворта и довольно улыбается снова — это его. только его. и он сам, конечно, только эджворта. феникс берёт его член в руку, но майлз вдруг ёрзает и приподнимается, хмурясь. руки от возбуждения дрожат, и всё равно это не честно — эджворт весь перед ним раздетый, а тот даже пиджак не потрудился снять. райт умилённо улыбается тому, как сосредоточенно майлз пытается расстегнуть пуговицы на рубашке, и берёт его руку в свою, целует тыльную сторону и продолжает сам. майлз кусает губы, думая, что ему чертовски повезло — не с тем, что ему не пришлось судорожно помогать адвокату раздеться; с самим адвокатом. повезло. дико. феникс смешно запинается об ногу, чуть не падая, когда пытается снять брюки, и эджворт, лёжа на спине, усмехается его тихим ругательством. тот подходит к нему и снова наклоняется, чтобы поцеловать — поцелуй выходит немного смазанным, потому что райт вдруг дёргает майлза ближе к себе, не поднимая — их члены соприкасаются и прокурор давится воздухом, выгибается, чтоб ещё раз, потому что приятно до жути. феникс берёт оба в руку и неспешно гладит вниз-верх, дышит, чтоб совсем не слышно, чтоб слышать только дыхание эджворта, частое и беспокойное. феникс смотрит ему в глаза, а тот — на его руку, и когда адвокат ускоряется, майлз опрокидывает голову назад и хватается за запястье другой руки райта, сжимая. в какой-то момент он вдруг ладонь убирает — узёл возбуждения где-то внизу живота больно стягивается и майлз разочарованно стонет. щёлкает крышка смазки, которую феникс достал, ещё когда раздевался. эджворт закрывает глаза руками, поэтому не видит, чем тот занят, пытается восстановить дыхание, и даже получается, но райт вдруг весь собранный воздух выбивает, кусая его ключицу и вводя один палец сразу полностью. майлз мычит, закусив губу — сначала неприятно с непривычки и холодно от смазки, потом ничего и никак, а затем феникс добавляет второй палец, и эджворт бы точно застонал в голос, если б он его не поцеловал. потом майлз ещё долго будет затыкать феникса, когда тот будет говорить об этом вечере — потому что эджворт наверняка не по-эджвортски выглядит, выгибаясь и насаживаясь на чужие пальцы, умоляя надрывным шёпотом и подстраиваясь под касания. но это потом; сейчас хочется, только чтоб быстрее и ритмичнее, чтоб ближе. майлз садится и кладёт лоб на плечо феникса, и, когда тот добавляет палец третий, стонет и хватается за него отчаянно. — р… р-райт, я… всё, — выдыхает он ему в шею и жмурится. райт остраняется буквально на сантиметр, но эджворту всё равно становится холодно даже так; он рвёт упаковку презерватива и снова щёлкает тюбиком смазки. майлз ловит взгляд феникса. он ему улыбается и кладёт руку на его щёку, целует в краешек губ; эджворт тает от этой глупой нежности и тянется за другим поцелуем. райт тянет его за руку на себя, заставляя встать, а потом разворачивает спиной к себе. майлз ложится грудью на стол и вдыхает. выдыхает — феникс входит только головкой. через секунду — наполовину. через вторую — эджворт стонет в дерево стола и жмурится так, что перед глазами вспыхивают звёздочки. феникс выцеловывает его шею, гладит лопатки и прижимается губами к дрожащим плечам. его руки — горячие всё ещё, господи — на бёдрах, сжимают, что почти больно, но почему-то хочется, чтоб сильнее. он двигается совсем медленно, отдавая всего себя майлзу, чтобы тому было не больно, не неприятно, не некомфортно. чтобы ему всё это запомнилось чем-то хорошим… майлз толкается навстречу. феникс сдавленно стонет ему в спину — возбуждение стягивает так, что действительно больно становится; феникс оставляет засос на его плече и криво улыбается, жмурится, начиная двигаться. эджворт мычит и сжимает руку райта своею, когда он выставляет её рядом. и пока он набирает скорость, выбивая из прокурора тихие, но, всё же, стоны, майлз опускает руку на свой член и беспорядочно надрачивает. — феникс, феникс, я… — он перестаёт сдерживаться, стонет громко и протяжно, даже зная, что в коридоре могут услышать, но дверь закрыта на ключ и до этого дела особо нет. райт рвано дышит ему в шею, вбиваясь до конца и мычит, потому что каждый раз, когда майлз называет его имя становится только хуже. — быстрее, господи, ещё… и под конец эджворт — громко ахает, кончая себе в ладонь, а феникс — стонет ему куда-то в плечо, и где то минуты две они просто громко дышат и не двигаются. и теперь им придётся надевать прямо так смятые рубашки и пиджаки, ехать примерно полчаса до дома и только там суметь помыться. потому что заниматься сексом в кабинете майлза, в прокуратуре, которая от его (да и фениксовского) дома находится в огромном количестве пробок, — весьма опрометчиво. феникс закатывает, улыбаясь, глаза на это недовольно майлзовское ворчание и целует его в щёку. на полу лежит разбитая кружка из-под чая.