Bleach! Миссия – Ледяные пустоши

Лёд, а затем и вода, соединённые между собой и обращённые друг к другу, постоянно перетекают из одного состояния в другое, поддерживая тем самым неизменное постоянство северных пределов Мира Пустых. Холод здесь, как и везде, свирепый и невыносимый, в воздухе носятся мелкие водяные и ледяные частицы, и большей частью видишь не столько предметы, сколько своё отражение в снежной круговерти. Но и в этом однообразии есть своя красота – уж больно красиво всё выглядит в абсолютной белизне. Влажное дыхание снега и лёгкий ветерок, поднимающийся от земли, заполняют каждую щёлочку в ледяном покрове и нет на севере ни одной спокойной минуты. Приходится щуриться и мигать – от ветра на сетчатке глаз остаются крошечные пузырьки, они сначала увеличиваются и пухнут, потом лопаются, совсем исчезают, приобретая форму снежинок, но не исчезают бесследно, потому что каждая из них оставляет заметную вмятину в сетчатом покрытии. Воздух настолько плотный, что мельчайшие частицы приобретают стабильную структуру, отчего он кажется каким-то образом удерживаемым изнутри. Медленно, практически неощутимо идёт снег, он словно стекает по ветру – оттого он таким и кажется. Пролетаешь надломленным, растянутым в своём движении. Идти по нему нетрудно. – Вон там, – неопределённо шепчет над головой Креол, указывая на тёмный утёс, еле видный за припорошённой снегом каменной поверхностью. – За тем выступом. Иди осторожно, там может быть ловушек… мало ли. И вот ещё что… – он вынимает из-под мантии длинный кусок чёрной замши и заворачивает в него какой-то флакон, густо утыканный острыми шипами. Потом кладёт замш в карман и добавляет: – Внутрь вот это залей. Чтобы гниль не распространялась. Это зелье очистки. Для того оно и делается… Когда начинаешь гнить, нужно выпивать по капле, пока жидкость не иссякнет… Ты чего молчишь? Совсем ничего не чувствуешь? Ну да, конечно, такой воздух. Понимаешь, я когда-то читал, или слышал, про Манако Ошо… Заклинатель внезапно прервал свою речь. Взгляд перекинулся на Рурииро – тот по-прежнему напряжённо вслушивался в окружающую мглу, однако с лица его не сходило настороженное выражение. Он словно говорил стоящему напротив Асанте: «Ты тоже смотри в оба, только поосторожней». Перед самым входом в Ущелье Кругораспятия творилось что-то странное. Земля шла волнами – они расходились кругами, словно в пропасти бурлила какая-то непостижимая сила. Если пройти в Ледяной Замок или к Ледяному Мосту, так и не причинив себе никакого вреда, то оказываешься в самом центре какого-то непрерывного круговорота – словно смотришь в светящийся хрустальный шар, на дне которого медленно возникают и исчезают миры. Но это только на первый взгляд, подойди ближе – и становится ясно, насколько далеко простирается поверхность этого хрустального шара. «Полярная Спираль Жизни… Тысяча бездн, пожирающая себя саму, рассыпающаяся во все стороны…» Иллюзия входа в ледяной лабиринт прекратилась так же неожиданно, внезапно, будто и вовсе никогда не была. Ковер снега под ногами прекратил своё кружение, превращаясь в поток крохотных неподвижных песчинок. Асанте огляделся – вокруг было то же самое, лишь там и сям появлялись продолговатые клочки неопределённой формы – это были неподвижные ледяные вихри, медленно дрейфующие к точке, где, из сведений, собранных Рётой Хаями, должен находиться вход в лабиринт. Иллюзии текли бесконечным потоком – большой разницы между ними не было. У каждого была своя история, свой характер. Каждый походил на что угодно – на отвесный склон, который оползал вниз, оставляя глубокую впадину, глубокую пропасть, которая существовала в памяти самой земли – точнее, её ледяного основания, твёрдого, неподвижного и холодного. Различались только два вида иллюзий – одни возникали прямо в сознании, другие оставались на поверхности земли и становились очевидными, едва успев появиться. Странников накрыло какое-то ледяное поле – оно словно поглотило ту часть разума, которую ещё не поглотил холод. Рурииро уверенно шагал вперёд – казалось, земля под его ногами покрыта невидимым льдом, вместо пыли – множество крохотного крошева, которые при каждом шаге взлетают вверх и осыпаются. Неясные тени скользили рядом, кто-то норовил прилепиться к ногам, вцепиться в одежду – предводитель совершенно не обращал на них внимания. Мёртвые товарищи больше не попадались – вероятно, ледяная зона протянулась дальше. Тут почти не осталось воздуха, от которого могли бы возникать призрачные фантомы, поэтому остатки трупов остались внизу, их вообще не видно. – Сейчас бы самое время скинуть с плеч ненавистную ношу. Ты же знаешь, Креол, никогда в жизни мне не становилось так тошно, когда я думал, каким бесцельным и бессмысленным бывает наш бег. – Рурииро значительно понизил свой тон, и бегущий рядом Асанте обратил внимание, какая вокруг темень. – Не произноси это слово, мой маленький лживый воронёнок, тебя услышит вся эта тьма… И даже под ледяным панцирем моя зависть к тебе ощутима… Можешь говорить всё, чего пожелаешь. Просто в последнее время я забыл, как надо говорить… – Я вспоминаю тоже, приятель. Ни о чём я не забыл: воспоминания, воспоминания… Сколько ни вспоминаю, всегда одна и та же картинка. Я ещё помню Шигеру, вспоминаю его лицо, глаза… Порой мне кажется, ещё чуть-чуть – может, сойду с ума… Подобравшись к обрыву на краю бездны, они остановились – тут, со слов Рёты, находился вход. Все трое на несколько секунд оцепенели, впившись глазами в пустоту. Ветер закрутил вокруг снежной пыли мириады белых змей, а потом ударил в лица снежной пылью и заставил зажмуриться. – Каков он был, этот Рёта? – спросил Креол, отворачиваясь от мелькнувшей перед глазами трещины. Рурииро не ответил – просто стоял молча. Когда товарищ осмелился снова посмотреть вниз (ветер стих, открыв вид на такое же бесконечное белое поле, по которому теперь медленно шествовали какие-то тени), то ничего, кроме снежных глыб, разглядеть не сумел. Вокруг простиралось бесконечное ледяных пустошей – безжизненных, похожих на кладбище. Их было столько, что в глазах начало темнеть. Потом землю потряс толчок, – стало видно, куда они падают. Айсберг рухнул. Падение было совсем недолгим – за какие-то несколько минут он скрылся под водой. Послышалось мерное шипение – из ледяной воронки вырвался пузырь пара. Леденящий душу вой долго висел в воздухе, растаяв в ледяном безмолвии, после чего наступила тишина. Положение катастрофично. Вокруг огромное ледяно-белое пространство – миллион квадратных километров. Попасть из одного места в другое практически невозможно. Вода сейчас находится на глубине тысячи километров, посреди ледовой шапки, самой глубокой впадины, какую только можно себе представить. Однако смерть была преждевременной. Асанте торопливо сотворил в уме Образ Конца – странное искажение действительности, которое продержалось около минуты. Пространство стало расплываться, уменьшаясь, пока окончательно не выбросило всех троих в подземные недра… Несколькими мгновениями позже ледяную воронку накрыл мрак – дно этой бездны было провалено в вечный холод, выход наружу оказался отрезан. Перед глазами завертелись бесчисленные снежинки. Подняв взгляд на потолок, Креол заметил крошечную тёмную трещину – она походила на пунктирную линию, прямо возле которой не прекращалось метание крошечных снежинок, словно воздух над ней был наполнен острыми льдинками. Рурииро удаётся сохранять порядок в этом хаосе, внимательно следя за образами, мелькающими перед его глазами. Одна мысль сменяла другую, воздух постепенно остывал. Цель путешествия совсем рядом, но где именно? Отследить это направление не под силу даже его собственным чувствам – надо попробовать найти что-то другое. – Довольно, Руру, довольно, хватит. Нас отнесло слишком далеко – теперь ты не в состоянии вернуться. Возвращайся назад, маленький лгун… Рёта обвёл нас вокруг пальца, отнял наши души и поставил нас на колени… Я почти смирился, я уже почти забыл об этом… Никто не желал отвечать. К стене по-прежнему прибивало снежную пыль, снежная буря совсем утихла. Над головой всё так же скрежетали ледяные глыбы – только теперь это происходило медленнее и тише, чем раньше. Асанте вдруг ощутил неприятную тяжесть в животе – почему-то именно сейчас он вспомнил о вкусе своего потерянного эликсирного сердца… Или о том, почему ему так захотелось его вспомнить? Как будто забытые мысли становятся причиной боли… А может быть, именно они и являются её причиной? Злые намерения проникли в сознания всех трёх соратников – они уже забыли о Полярной Спирали Жизни, полностью сосредоточившись на своих страданиях. Очень скоро на их лицах появилось выражение ненависти и отвращения. Они явно начали жалеть, зачем вообще ввязались в эту авантюру. Увы, обратной дороги всё равно нет – всё предопределено судьбой… Через минуту эти трое уже не сомневались – им просто не пройти дальше… Хорошо, хоть над головой остался слабый свет – он поможет продвинуться хотя бы на полметра… Ободрённый этим, Креол подошёл к стене и с размаху ударил кулаком по небольшому ледяному выступу. Тот подался, лопнул, его поверхность покрылась трещинами и проломами – и вскоре в её центре остался только чёрный провал. Пройти по нему не составило труда – далеко внизу горело слабое оранжевое сияние. До дна бездны оставалось совсем немного, когда зрение Рурииро вдруг помутилось. Он внезапно ощутил неприятный запах – одновременно горький и противный, сырой и застоявшийся, заставляющий морщиться и отворачиваться. В носу появился непонятный зуд, изо рта пошёл чёрный дым. Ещё через несколько мгновений мужчина потерял равновесие и упал, ударившись головой о пол. Раздался хлопок – перед удивлёнными товарищами с громким шипением вверх вырвался огромный ледяной шар. Ударив в пол перед ними, он разлетелся на кусочки, превратившись в белую пыль, смешанную с чем-то непонятным. Со всех сторон донеслось громкое жужжание – в снежном хаосе проступили несколько гигантских големов, сотканных из облаков, тумана и ледяного пара, каждый размером с небольшую гору. Воздух между ними стал нестерпимо холодным, давление воздуха упало на целую тонну. С налитыми кровью глазами, с острыми клыками, напоминающими секиры, они подступали всё ближе – раздавался тихий треск, который постепенно нарастал, становился всё громче и громче, а затем пошёл волной. Наотмашь ударило по полу несколько ледяшек – но те не встретили сопротивления. Бешено закружившиеся снежные струи, вызванные чудовищной порчей Креола, превратились в чистую воду, совсем не причинив никакого вреда. Под напором этой ледяной бури они даже не упали – лишь немного поднялись в воздух. Из дула каждого голема ударило несколько световых лучиков – над пустыней поплыл холодный туман. Это было страшно. С каждым мигом мороз становился сильнее. Через секунду над ледяной пустынью раскинулась настоящая метель. Тело Рурииро замело снегом, дыхание прекратилось, глаза остекленели. Холод перехватил горло, в котором было полно ледяных иголок. Отвратительная усталость вытеснила из головы все мысли. Мгновенно всё покрылось ледяным инеем. Вой ветра превратился в жуткий визг. Удар голема по ближайшему ледяному столбу отозвался в голове страшной болью – всё вокруг на секунду словно бы взорвалось, разлетевшись на тысячи кристаллических осколков, пронзивших череп. Асанте поставил Воздушный Щит, точнее, попытался. Его с такой силой отбросило назад, что он едва не вышиб себе мозги. Северянина с немалым трудом удалось поставить на ноги – потом в дело вступил Креол, магией переместив товарища на несколько метров вправо. – Всё-таки оно тебя продавило, – глухо сказал напарник Асанте, отряхиваясь от льдистых осколков. – Но всё же нам сильно повезло, да? Теперь эти глыбины не смогут до нас добраться. Ты ведь тоже видишь? Эти гады на нас больше не нападут… Но что с тем Руру, так и лежит? – Ты меня пугаешь, старик, – хмуро ответил Асанте, стряхивая с головы и волос снег. – Я просто хочу понять, куда он делся… – Я сам хотел бы знать, где он, будь он проклят… Столько времени искали его ауру – а где же она, как ты думаешь? Креол со злости пнул большой ледяной валун, чуть не развалившийся на куски – с пальцев заклинателя сорвалось кольцо оранжевого света. Увидев это, остальные големы шарахнулись назад. Их глаза полыхнули ослепительным светом, по стенам пробежали тысячи мелких молний, и лёд в нескольких местах раскололся, раскрошился. Внезапный удар проломил огромную брешь в стене – наружу вылезли белые колонны, увенчанные удивительными человеческими головами. Такие же лица виднелись и в десятке других коридоров. Големы, столпившиеся у входа, повернули головы. Один за другим каменные изваяния медленно поползли вперёд – вот это было уже совсем дико… Удар за ударом рассекала молния, валились каменные головы, но голему всё было нипочём. Жуткие твёрдые лица приближались, делали один шаг за другой – проходили мимо, словно их огибала невидимая стена. Больше никаких препятствий. Этот мрачный ледяной мир оказался лишь обманом, пустой иллюзией. Креол и Асанте обменялись недоумёнными взглядами, после чего у северянина возникло нехорошее предчувствие. В тот момент, пока он пытался понять почему, слева в стену ударила ещё одна молния. Между каменными лицами открылось несколько проходов – те, кто остался внутри, пошли на прорыв. Не колеблясь, Рурииро подскочил к одному из них и двумя взмахами меча снёс голову – та не успела даже упасть. Однако этого хватило, чтобы остальные ледяные статуи заколебались, отступая назад и роняя глыбы льда. Снег между колоннами окончательно исчез – так быстро, будто его кто-то разом смёл метлой. Теперь на полу образовалась огромная лужа тёмно-красной жидкости. Проём между двумя каменными сводами закрылся – големы окончательно оказались отрезаны от внешнего мира. Лёд вокруг них быстро таял. Асанте наконец удалось восстановить душевное равновесие, хотя всё ещё не было понятно, чему оно больше – радости или печали. Их ранее потерянный товарищ оказался здесь – и он жив, цел и невредим. А вместе с ним – какая-то непонятная мощь, ледяной вихрь… Неужели то был Рурииро? Живой, целый и сильный? Или это опять игра воображения, морок, наведённый миражами? Да, теперь уже не скажешь… Есть только предположение… Очень опасное предположение. Но не проверить его было нельзя. – Надо посмотреть, нет ли кого в других коридорах, – предводитель северян шагнул вперёд, поднимая оружие. Креол что-то неразборчиво пробормотал, видимо, выражая согласие. Даже во время боя он оставался сильнее, чем можно было судить по его виду – уже через несколько секунд Рурииро стоял в большом куполе. – Никого нет, клянусь во имя самого Кумои! – резко выкрикнул старший северянин, подняв руку, сжатую в кулак. – Пусто, лишь пятно крови, вот здесь… и это… Неосторожно взмахнув мечом, Асанте разрубил пустой воздух. За ним не оказалось ничего, кроме мёртвого льда и трупных пятен. Везде была одинаковая картина – лишь один труп с расколотым черепом, лежавший прямо у выхода из тоннеля. Он был, пожалуй, самым необычным – его тело напоминало… человеческое, только в нём не осталось плоти. Рурииро достаёт наполовину пустой флакон, держа его за пробку. Капает чем-то на обнажённую грудь трупа – на ней появляется огромное пятно чёрной слизи. По краям кожи начинает расти чешуя. Это не кожа – шкура, похожая на змеиный панцирь. Роли крупных чешуек точно не играют – они сидят на упругих пластинах и венах, идущих от огромного черепа. Они растут очень быстро – через минуту чудовище выглядит так, точно его обкорнали наголо. Затем начинается самое интересное. Склизкая белая масса отрастает на костях, лёгких и других органах – причём растут буквально на глазах. С телом творится что-то невообразимое – кожа срастается, перетекая друг в друга, мышцы сгибаются, формируются новые кости, мускулы и сухожилия. Щетина становится короткой шерстью, зубы вытягиваются, исчезают следы былой бородки… То, что получилось в результате, не очень-то похоже на человека – пусть и говорит совершенно по-другому. Особенно то, во что превращался мозг – теперь он постоянно работает, переходя из состояния оцепенения в состояние движения. Сознание начинает пробуждаться. – Я буду у тебя в должниках, Креол… – пробует улыбнуться Рурииро, делая приглашающий жест. – Зелье это возвращает человека к жизни мгновенно – наверняка ты не раз пользовался им в жизни. – Ты был вторым подопытным, смертник, иначе я совсем не понимаю, почему ты остался жив… И это после того, сколько ты выпил… – Это плохо? – нахмурился Рурииро. – От такой дозы я бы точно умер. Я думал, ты хотел сказать что-то другое. Или я ослышался? Если так – извини… – Ещё раз извинишься – ты лишишься головы! Внезапное рычание подопытного звучит настолько страшно, насколько это вообще возможно – от него содрогается весь купол. Избавившись от лишних костей, голова становится значительно больше, и теперь Креолу приходится поднять меч на уровень лица. Череп становится ещё больше и буквально вот-вот взорвётся – но несколько быстрых движений клинком приводят к желаемому результату. – На сей раз я не намерен жалеть о потраченном времени, поэтому убери эту гадость с глаз долой! Странники ступили дальше. На одном из поворотов Асанте неожиданно захрипел и, обернувшись, вонзил в Рурииро длинное жало. Иллюзии развеялись, стальной меч, пройдя сквозь тело, перерубил ему позвоночник. Северянин опрокинулся на пол, превращаясь в груду шевелящихся ледяных обломков. Прежде чем поубивать друг друга и забыться вечным сном, все трое успели выплюнуть страшное заклятие – ледяная мгла сомкнулась над их головами, отрезая от окружающего мира, а над головой вспыхнул огромный кристалл льда, распространяя вокруг ледяной холод. В самом центре ледяного купола появилось то самое пятнышко света, которое Рурииро видел в проходе между мирами. Размером с огромный утёс, оно медленно вращалось, постепенно приближаясь. Несколько секунд все ждали, затаив дыхание. Наконец оно остановилось. Загадочная сфера источала ясный и чистый свет – он был похож на прожекторный луч, направленный на что-то очень далёкое. Сердце северян никогда ещё так не билось. Говорить никто не мог – единственным звуком, который можно услышать, было их испуганное дыхание и звон в ушах. Асанте протянул руку к сфере, но тот, кто послал её, неуловимым движением выбросил к его раскрытой ладони сжатый кулак, словно остановил опускающуюся на него косу смерти. Ледяные обломки обагрились кровью – над кистью появилась небольшая трещина. Тогда Асанте сдался. Выпучив глаза, он уставился на кровавую полосу на ладони и медленно покачал головой. У него на лбу выступил пот, в носу и в горле что-то заклокотало – северяне услышали странный и непонятный звук, похожий то ли на смех, то на всхлипывание. Когда через некоторое время он умолк, на его ладони не было ни крови. Ни следа. Лишь кристаллическая сфера продолжала вращаться, испуская ровный, пульсирующий свет. Упал на колени, закрывая лицо руками, Креол. В магическом зрении он ощутил слабое жужжание – из сферы вылетело какое-то крошечное создание, которого не замечал ни один из смотревших на неё до сих пор. Тонкие полупрозрачные крылья, обтянутые блестящей пленкой, косо бьют по воздуху. Существо явно летало впервые в своей короткой жизни – оно кувыркалось в воздухе, пытаясь найти устойчивое положение. Но снег и ветер так быстро кидали его из стороны в сторону, кроша крылья в лепёшку, изодрав нежную прозрачную кожу. Сделав над головами странников мёртвую петлю, летун рухнул в сугроб, издав протестующее попискивание. Становилось холоднее. – Пора, – прошептал Рурииро. Он подошёл к краю ледяной сферы, внимательно всмотрелся в пространство за ней и широко раскинул руки. Земля задрожала, сминаясь. Волна леденистого воздуха прокатилась по куполу, ледяной покров вокруг трещины стремительно пророс – и сверху вдруг упала толстая цепь с огромным крюком на конце. Остановилась, поднимаясь, как колонна, медленно поднялась в воздух – цепь натягивалась, тихо скрипя и поворачиваясь на скрытых во льду канатах. Она становилась всё длинней, вот она уже вытягивается в шестикилометровую ось – вместе с ней поднималось всё заметнее ледяное поле. Сила тяжести росла. Прикоснувшись к ледяной стене, человек теряет равновесие и падает вниз – крюк падает точно туда, где он только что был, прибивая несчастного к земле. Молитва и вздохи, полные страха, сливались со стонами и хрипами – на месте расколовшейся хрустальной сферы теперь поднималась вторая, такая же, только сколоченная из отдельных кусков. Виднелись даже плети льда между ними, свитые в одно целое так прочно, что казались единым целым. Рука Рурииро не разжималась. Словно не замечая замерших рядом Креола и Асанте, северянин впился в кусок льда мёртвой хваткой и уставился в неподвижную ледяную глыбу, которую медленно рассекало огромное ледяно-трёхгранное лезвие, чёрное и ровное, почти невидимое в тусклом свете. Иногда между пальцев мужчины пробивались кровавые капельки – холод был слишком сильным. Рухнула ещё одна глыба, морозный ветер прохватил всех до костей – а Рурииро всё глядел и глядел в пустоту. Он стоит так уже довольно долго – каждый раз, когда он отводит взгляд, вниз падает новая глыбища. Это длится уже давно, странник совершенно перестал чувствовать холод – зато рука всё ещё остается примёрзшей к куску льда. Не двигается даже кисть – кажется, она закоченела навсегда. И он всё стоит и стоит, ибо кто знает, сколько ещё он сможет вот так стоять? Он не чувствует, длится ли это уже несколько часов или несколько дней – происходящее как будто происходит не с ним. Всё вокруг застыло, застыло навсегда – нет даже движения воздуха. Холод властвует не только здесь – там, далеко внизу, тоже холодно. Точно так же и он сам застывает навсегда, неспособный ничего сделать, абсолютно ни на чем не способный, хоть что-нибудь… лишь бы ничего не чувствовать… ничего… Не чувствовать холода… не ощущать… Краски мира начинают терять резкость. Кристаллическая сфера начинает обливать всех странной призрачной зеленцой – становится почти не видно, откуда исходит холодный свет… Рука слилась с ледяным камнем, начиная принимать форму черепа, ещё не треснувшего, а уже полного пустоты. Глазные яблоки светлеют – левый и правый как бы исчезают под чёрными впадинами… Слух тоже куда-то пропадает – по большей части перед взглядом северянина раскрываются бесконечные пустые коридоры, выложенные блестящими ледяными плитами, и бесконечное число уходящих вдаль узких извилистых дорог, утопающих в зелёном тумане… Пространство вокруг него начинает светиться – сперва слабо, потом всё ярче, ярче… Сначала возникает алое сияние, с каждой секундой становящееся всё сильнее – потом оно вспыхивает ослепительно ярко, отбрасывая в стороны зелёную тьму. Обваливается следующий кусок скалы, сквозь который прошло лезвие… Следующий падает с таким грохотом, каким бывает только горный обвал… Ещё один… И ещё… Это уже настоящий обвал, сопровождающийся чередой мёртвых землетрясений. Рурииро стоит посреди глухой чёрной пустоты, постепенно теряя очертания своего тела, становясь всё тоньше и прозрачней… Он уже тает, исчезает, превращается в ничто – но его ладонь всё ещё намертво примёрзла к ледяному обломку, подобно персту судьбы, который не суждено снять никому… Создание делится надвое, наливается недостающим количеством цвета, вбирает в себя льющуюся из невидимого источника светящуюся сине-фиолетовую магию… и над его головой во все стороны разлетается мириады микроскопических молний, озаряя всё вокруг фиолетовым сиянием. Мир стремительно меняется – вскоре сквозь его толщу уже просвечивает морщинистое чёрно-красное небо, рядом вырастает тёмный холм, украшенный костями и обломками скал, вдалеке раскинулось болото… Через несколько минут привычный мир уже не будет тем, чем он был прежде – миру суждено измениться навсегда… Заклинателям удаётся оторвать его пальцы. Но их собственные ладони покрываются многочисленными ранами и ожогами, которые невозможно скрыть от посторонних взглядов. Зелёный туман вокруг смыкается плотнее – прозрачность мира уменьшается ещё сильнее, позволяя увидеть жутковатое образование, выросшее возле него. На этот раз оно похоже на жуткую плоть, покрытую пергаментной кожей, сухожилиями и клочьями длинных коричневых волос, застывших от мороза. Раздаётся взрыв – это взлетают в небо обломки всё той же ледяной сферы, погребая под собой и Рурииро, так и не успевшего попрощаться с жизнью. Туловище его рассыпается в прах вместе со всей скрывающей его одеждой – и быстро исчезает во тьме, которая сменяется мраком. Зелёный череп остаётся парить над развалинами мира. От него доносятся какие-то жалобные завывания, замирающие по мере того, как он удаляется всё дальше. Раскинувшийся внизу мир быстро начинает терять чёткость – несколько секунд, казавшиеся бесконечными, сменяются мгновением. Здесь уже светло, но всё равно темно. Этот мир не знает ночи, здесь нет сумерек, нет утра, на небе никогда не бывает облаков. Он никогда и ничего о себе не знал. Теперь он обретёт знание. Всё мгновенно меняется. Ничто, некогда наполнявшее этот мир, тухнет, угасает. Бежать остаётся только в никуда. Никто никогда здесь не жил – теперь в его холодной пустоте придётся жить самой сущности. Креол и Асанте приходят в ужас от всего увиденного – они пытаются закрыться, спрятаться, заставить себя думать, что увиденное – просто сон, ночной кошмар, видение. Им приходится поклясться, призвать на помощь все свои силы, чтобы им стало легче… Но постепенно отвратительная пустота мира тоже начинает исчезать – всё, о чём они могли думать раньше, отмирает, тускнеет, растворяется в мерцающем свете, лившемся сверху… Тёмные холмы и овраги исчезают, заменяясь тёмными грядами скал… В этом месте, полном совершенно неизведанного, больше нет ничего и никого… Вокруг воцаряется холодная пустота, даже хуже – здесь некуда падать. Возникает первая воронка, порождающая жизнь… Из пелены мрака рождается ужасный силуэт – отвратительный в своей великолепной безобразности. Что-то бесформенное, бесформенно-аморфное, словно вырезанное из мокрой бумаги. Вблизи становится видно – над этим сгустком тумана скрыт третий глаз, похожий на два соединённых между собой кровавых пятна. Некоторые из этих пятен пульсируют, из них исходит тепло, угрожающее охватить всю его поверхность… У этого человека множество лиц – так много, насколько хватает взгляда. Мёртвые глаза, черепа и черепа… Глаза со зрачками, обтянутыми желтоватой тонкой пленкой. Шеи и челюсти, носы и рты – все эти жуткого вида инструменты претерпевают одну и ту же метаморфозу… Рост – от первых двух метров до примерно трёх метров… Сила – нарастает… Жестокая, ужасная, всепожирающая сила, способная на всё… А потом из тумана показывается голова. Злобно ухмыляющаяся голова, полная лютой ненависти и вселенского равнодушия. Эта голова создана для того чтобы править миром. Такой мир может быть только мёртвым. Это голова великого правителя, погибшего тысячелетиями назад. Она разрушила прежний мир – с той самой минуты, когда ей дали возможность подняться в воздух… Мир, в котором она должна царствовать… Куда бы она ни посмотрела – повсюду хаос и смерть. Где только она не проходила – везде одно и то же… Лучше жить в кромешном аду, называемом жизнью… Пусть лучше мир разрушится… Неживой ум ужасен и безобразен. Его движения кажутся болезненными и скованными – однако это из-за полужизни-полураспада, дремлющей внутри этой жуткой фигуры. Эти движения не направлены ни на что конкретное, кроме самого себя. Метаморфоза заканчивается – светлеет, становятся видны все детали её новой оболочки. Отныне эта оболочка будет служить не ей, а великому владыке, повелителю всех живых существ. Великого владыку ждут великие дела… Его ждёт великая жертва… Весь мир теперь будет подчинён этому ужасному существу… Взмахом руки новая душа закрывает пролом в мироздании, разворачивает воронку… И вот из неё вытекает новая луна. У неё есть свой цвет – зелёный, цвет увядшей листвы. Трещина окончательно исчезает, забирая с собой последние остатки разума Креола и Асанте, раздавленных, сметённых, бездыханных… Они больше не принадлежат этому миру… Отныне они часть нового владыки, повелителя всех живущих… Того, кто послал их сюда… Теперь они будут ждать своей судьбы. Последний акт посмертного творения кладёт конец всему. Родившееся существо вновь превращается в свет, снова поворачивается к небу и издаёт тихий злорадный смех – ибо теперь она видит свою цель. С этой новой луны она начнёт свой путь – трудный, полный опасностей, усеянный жестокими и коварными врагами. Тот, кому служат все остальные души, падёт – но именно это случится с тем, кого она будет ждать. Проходя перед ним, все души будут испытывать страх и трепет – когда он почует их, то заставит все их собраться в одну точку и втянет в себя… Он станет господствовать над ними. Тот, перед кем они преклонятся… Тот и только тот, не кто иной, создаст величайшую реальность в мире… То, чего не существовало раньше… Нечто величественнее богов… Больше того – оно стало новым богом. Так будет и дальше, бесконечно и вечно… Пока в одном из своих бесконечных воплощений не передаст своё сияющее могущество другому…