Криолан

Нет, он не тонул. Это было очень похоже, так как он находился с головой под водой и практически не мог дышать, но он не тонул. Он ведь научился плавать еще пятилетним ребенком. Полюбил воду больше неба и облаков. И всегда тянулся к ней, к большой бескрайней воде. К рекам, морям и океанам. Хотя осознанное желание жить вблизи нее родилось в нем гораздо позже. А исполнить мечту в полной мере удалось только после двадцати. Поэтому сейчас ему не было страшно. Он понимал, что сможет выплыть на поверхность в любой момент. Все зависело только от него одного. Да и к тому же, это же опять всего лишь сон, где он снова возвращался на то самое побережье. К тому самому человеку. Но сейчас он был все еще под водой. И не мог плыть. Его будто бы держали за руки с двух сторон. И каждый, кто бы это ни был, он пока не видел их, только темные силуэты, тянул в свою сторону. А он стремился вверх, к сизым облакам и блеклому солнцу, к пронизывающему насквозь ветру. Он не хотел пока выбирать никого из тех, кто держал его под водой. Сердце свободно билось в груди. И он в одно мгновение вырвал руки из захватов — его так легко отпустили, но это не показалось сейчас странным, и поплыл к берегу. И увидел вдалеке знакомую фигуру. И улыбнулся. А потом она раздвоилась. И он проснулся. Ближе к обеду волнение все-таки настигло его. Когда он уже собрался, сел в машину и выехал по уже знакомому адресу. Пальцы нервно барабанили по рулю в такт очередной бодрящей песне Флориана. Все случилось так быстро и так внезапно. Еще вчера он пил пиво и беззаботно смеялся, стараясь выведать рецепт домашнего итальянского соуса у Маренго, а уже сегодня, он в светлых брюках, темной рубашке и приталенном клетчатом тренче, вырядившийся, как на свидание, и нет, это точно не свидание, едет домой к Криолану, чтобы потом отвезти его в ресторан, где они смогут нормально поговорить, а точнее, тот сможет, наконец-то, задать свои вопросы. Утром Геррит перезвонил Бенни, и они договорились о встрече. И во время этого разговора у парня чуть сердце из груди не выпрыгнуло, потому что он услышал, как на заднем фоне искренне радуется Криолан, и от его фирменного: «Геррит — моя жизнь и мое счастье. Я увижу завтра Геррита. Как же я счастлив. Криолан очень-очень счастлив и хочет задать Герриту вопросы» он едва не выронил телефон. Потому что каждый раз он не был готов. Невозможно привыкнуть к тому, что кто-то с такой нежностью, трепетом и любовью произносит твое имя. Ведь была же любовь, да? Странная, какая-то особенная и совсем необъяснимая, но была ведь? И Геррит просто не смог не улыбнуться в ответ. А потом судорожно побежал бронировать столик и выбирать одежду на встречу. А еще он немного гордился собой, потому что Криолан прислушался к его просьбе выбрать что-нибудь более приличное из одежды. И каким же он был красивым с собранными в хвост волосами, в серых, немного обтягивающих, джинсах и в свободном длинном чернильном свитере с неровным ассиметричным краем и глубоким вырезом, почти открывающем ключицы. Правда, неизменная шапочка осталась. А еще поверх явно дизайнерского свитера Криолан натянул привычную потертую серую толстовку. Но слава богу, просто накинул, не застегивая под самое горло, как обычно. И любимые кеды. Но Бенни сразу же успокоил Геррита, уверив, что та накануне побывала в стиральной машинке. А кеды выглядели еще вполне себе сносно. И все равно, садясь привычно на заднее сидение, Криолан что-то бормотал о том, что в этой одежде чувствует себя странно. Но просто не может отказать в просьбе Герриту, потому и согласился на эту авантюру. И тот не смог удержаться от улыбки, а в груди приятно разлилось тепло. И черт, он готов был поклясться, что всю дорогу чувствовал это щемящее чувство, словно безостановочно пил большими глотками сладкий кофе с сиропом и нежной пенкой. И все никак не мог перестать подглядывать за Криоланом в зеркало заднего вида в салоне. Тот почти безучастно смотрел в окно, немного хмурил брови и поджимал губы, жмурился на солнце — сегодня было удивительно ясно, и молчал. И в такие секунды Геррит просто не мог отвести от него глаз. Скользил взглядом от темных бровей по носу, до линии челюсти по скулам и чуть ниже, на светлую шею, бледность которой еще хорошо подчеркивалась чернильным свитером. Мужчина побрился под строгим наказом Бенни, хотя Геррит ни слова не сказал, что хочет этого. Единственное, что он смог, так это неловко запинаясь, предложить Бенни попросить Криолана надеть что-нибудь приличное в ресторан. Хотя, он и не стал сегодня останавливаться на дорогом престижном месте и выбрал заведение попроще. А потом и Бенни с ним согласился, рассказал, что Криолан просто не сможет оценить высокую кухню с ее причудливыми подачами и количеством соуса на тарелках, точнее, почти полное его отсутствие. Поэтому было немного даже неловко видеть такого Криолана — модного, гладковыбритого и совершенно спокойного. Таким он гораздо больше напоминал Кристиана Хармса, и сердце у парня сжималось еще сильнее. С каждой новой секундой он все отчетливее понимал, что любуется. Что эти черты так сильно ему нравятся и цепляют, что кажется, будто этот мужчина создан специально только для него. Потому что нравилось абсолютно все. До тех пор, пока он не встречался с ним взглядом и не видел вновь эту невозможную улыбку. Черт. А ведь Кристиан, наверно, никогда не сможет так ему улыбнуться. Так открыто и искренне, так наивно и так трогательно, так мило и так нежно. Так можно улыбаться только любимому человеку. — Криолан? — Да, Геррит? — Ты так внимательно смотришь в окно. — Я думаю, что бывал на этой улице. Но я совсем ее не помню. Это грустно, Геррит. А я не должен сегодня грустить, ведь сегодня я с тобой и смогу задать тебе вопросы. Я так хочу поскорее начать. — Ничего, скоро приедем. Я стараюсь ехать осторожно. — Геррит — хороший водитель. Он во всем самый лучший. И самый красивый. Снова выслушивать нескончаемый поток комплиментов не было сил — руки и так уже предательски подрагивали на руле, а подушечки пальцев покалывало от желания прикоснуться к красивому лицу — слишком долго он его разглядывал. Поэтому Геррит решил поддержать разговор. Все-таки, Криолан говорил не только приятности. Отчего он вдруг загрустил-то? — Почему тебе грустно сейчас? И почему ты думаешь, что бывал здесь? Расскажешь? — На этой улице, вон там, за тем красивым белым зданием, находится студия компании, с которой он сотрудничал. Спортивная одежда. А значит, я точно здесь бывал. Он бывал. Но я не помню. — Ты совсем не помнишь… Кристиана? Ну, таким, каким он был. Не именно воспоминания о чем-то, а может, чувства? Внутренние ощущения, понимаешь? Геррит и сам не заметил и не понял, зачем вдруг заговорил о таком. И уже даже успел пожалеть. А вдруг сейчас у мужчины снова голова разболится? И придется тогда прервать их встречу. А ведь так хотелось побыть с ним наедине подольше. Не просто смотреть на него, но и разговаривать, слушать приятный тихий голос, чувствовать, что они действительно проводят время только вдвоем, как хорошие друзья. Или настоящая пара. Да. Потому что каждый раз, когда Криолан начинал вдруг беззаботно ни с того ни с сего сыпать комплиментами, у Геррита начинали гореть щеки. И он ощущал себя на свидании, пусть и на таком странном. А он ведь после возвращения в Гамбург так и не был ни на одном нормальном свидании. Хотя его ведь приглашали. Но никто не вызывал интереса. Криолан немного прищурился, задумавшись, а потом повернул голову и уставился на Геррита в зеркало. И выглядел серьезным и сосредоточенным. И так сильно захотелось протянуть к нему руку и разгладить пальцами морщинку на лбу. А потом мягко поцеловать, чтобы больше так не хмурился. — Я думал и над этим, Геррит. И пытался вспомнить. Почувствовать, как ты говоришь. Но вместе с памятью исчезли и чувства. Я только понимаю, что хочу видеть тебя на экранах и на фотографиях. А его я совсем-совсем не чувствую. Это плохо, Геррит? Бенни говорит, что это нормально. Но нормально — это не помнить свои сны. А вот себя — нет. И Бенни. Бенни грустит, что я его не помню. Я знаю. Слова Криолана прозвучали в салоне автомобиля как настоящее откровение, потому Геррит решил больше не задавать никаких вопросов. Они только встретились, еще даже до ресторана не доехали, а он уже готов разрыдаться и, наплевав на все правила, сжать Криолана в крепких объятиях и ни за что не отпускать. Глупец. В ресторане они заняли самый дальний столик у окна — Геррит успел при бронировании выбрать хороший вариант для долгой беседы, чтобы поблизости никого не оказалось и никто не посмел им помешать. Да и в зале сейчас было совсем не многолюдно. Никто не обратил на них внимания. Даже немного жаль, ведь плакаты и реклама с его крупным лицом висели почти по всему городу. Ну ладно, Скарлет бы точно не одобрила эти тщеславные мысли, поэтому лучше сосредоточиться на встрече. И на таком дорогом сердцу собеседнике. Криолан удобно устроился напротив, сразу же стянул шапку и толстовку, и, Герриту не показалось, да, почти кокетливо пригладил растрепавшиеся волосы и поправил свитер на плечах. Такое простое действие, а у Геррита аж дыхание перехватило. Потому что это было словно из другой реальности: бездомные не хотят выглядеть красиво, не беспокоятся о своей внешности перед другими. И на мгновение показалось, что перед ним сидит дизайнер Кристиан. Но нет. Мираж быстро рассеялся, когда к ним подошел официант и попросил сделать заказ. — Я буду то же, что и ты, Геррит. И Кока-колу. — Ты уверен? Может, посмотришь меню? — Уверен. Я знаю, что мне понравится твой выбор. Геррит во всем хоро… — Нам, пожалуйста, два салата с моцареллой и два лосося «сувит» со спаржей. Спасибо. И Кока-колу. А мне просто воду минеральную без газа. «Хорошо бы вина, что бы не мерещилось всякое, но надо еще будет доставить Криолана живым и невредимым домой на машине. Эх». Официант благодарно улыбнулся и испарился. А парень, наконец-то, выдохнул. Потому что одно дело выслушивать сладкие речи про себя наедине, а другое — при посторонних людях. Этого еще не хватало. — Тебе все равно, что ты ешь, Криолан? Почему ты не захотел выбирать? — Я не знаю, Геррит. Я все ем, когда голоден. Но Бенни сам выбирает, что мне есть. Заказывает доставку. Иногда жарит мне яйца на завтрак. А с Никласом и Классом мы едим готовую еду из супермаркета. Мне нравится салат с помидорами и моцарелой. Ты тоже такой заказал. Да? — Да, верно, — Геррит немного усмехнулся и окончательно расслабился. — И думаю, что он понравится тебе больше, чем тот, что из супермаркета. — Почему? — абсолютно серьезно спросил Криолан и начал выкладывать на стол сразу три блокнота с ручкой. — Это же очевидно. Еда из хорошего ресторана всегда вкуснее. — Мне не очевидно. Еда везде одинаковая. Еда — это просто еда. — Вот здесь я с тобой не соглашусь. Да ты и сам в этом убедишься, как только нам принесут салат. А что это за блокноты, Криолан? — Здесь у меня все вопросы к Герриту. Я уже могу начать? — Оу, понятно. Думаю, что можешь, да. Геррит никогда не любил интервью. К нему начали приставать с вопросами о личной жизни и карьере лет с пятнадцати. Как только он снялся в успешной рекламе. Одно дело, болтать обо всем с друзьями. Не боясь, что кто-то тебя неправильно поймет или осудит. Все равно, ведь вы ровесники и готовы вместе совершать ошибки и познавать сложный мир. А взгляды со стороны всегда пугали и заставляли нервничать. Да и не хотелось делиться самым сокровенным с незнакомыми. Потом, спустя годы, он уже немного привык. Свободно рассказывал про рабочие планы и даже некоторые свои увлечения, размышлял о моде и фэшн-индустрии. А в Лондоне уже откровенно наслаждался, наблюдая за разочарованными лицами интервьюеров, когда те слышали частое: «Без комментариев» или «Я не говорю о своей личной жизни, давайте следующий вопрос, пожалуйста». Сейчас же, перед Криоланом, засучившим рукава, таким сосредоточенным и безбожно красивым — татуировки на оголенных предплечьях, определенно, ситуацию только ухудшили, Геррит не чувствовал неприязни и раздраженности. Он был весь во внимании и немного волновался. О чем захочет его расспросить Криолан, прочитавший все его интервью и днями и ночами любующийся его изображениями? — Почему именно Лондон, Геррит? Почему ты выбрал Англию? Насколько знаю, в то время тебе предлагали и Италию. И Францию. — А я разве не отвечал на этот вопрос в интервью? Прости, я не помню просто. — Конечно, отвечал. Ты сказал, что так сложились обстоятельства. И что ты даже и не выбирал, в какой стране работать. Но я не понимаю такого ответа. — Не понимаешь? — как-то уж слишком жалостливо переспросил парень, откидываясь на спинку дивана. — А что именно тебе не понятно? — Я не знаю. Но я уже очень давно написал этот вопрос. А значит, у меня нет ответа на него. — Хорошо, я попробую объяснить. Ох, попробую вспомнить. Мужчина напротив весь напрягся, выпрямился и приготовился слушать. А Геррит понял, что хочет удовлетворить его нездоровое любопытство. Потому что давно никто так него не смотрел. И легкий трепет снова возник внутри. Хорошо, что принесли салат. Но парень ни в коем случае не собирался увиливать от ответов. Просто теперь можно было без зазрения совести иногда опускать глаза в тарелку с разноцветными помидорами и не смущаться под внимательным взглядом Криолана. — Впервые я попал в Лондон, когда мне было десять, кажется. И я сразу влюбился в этот город. Уже тогда я активно учил английский язык с отцом и смотрел мультфильмы и фильмы с английскими субтитрами. Кстати, а ты знаешь язык? Помнишь? — Странно, но да. Помню. Я читал какую-то статью о тебе, и Бенни мне вдруг сказал, что она на английском. А я даже не заметил. — Это здорово. Это же тоже воспоминания. — Да. Я могу больше прочитать о Геррите. — И это тоже, разумеется. Так вот, я любил Лондон и всю Великобританию с детства. Потом список пополнили и фильмы, и музыка. В школе я активно интересовался культурой. А позже, модой, разумеется. Лондон интересен во всех аспектах. Я хотел там работать еще до того, как мне сделали предложение. Понимаешь теперь? — Понимаю. Наверное. А почему тогда так быстро вернулся? Пять лет всего. — Этот вопрос у тебя тоже записан или ты придумал его сейчас? Все, что угодно, но только не рассказывать о причинах возвращения. Об одной истинной и самой больной причине. Об этом он не сможет сейчас рассказать. Сны все еще его преследуют. Может быть, когда-нибудь позже? — Записан. Ты ни в одном интервью на него не отвечал. А ведь тебе предлагали контракт с Барберри Бьюти. Ты ведь сегодня в тренче от них, да? — Вау! Ты прав. Это подарок был. Не смотря на отказ. Ты разбираешься в брендах одежды? Ты что-то помнишь, все-таки? — Нет. Я не помню. Я читал в журналах. Я все знаю про те компании, с которыми ты работал или собирался работать. — Понятно. Прости. — Геррит не сделал ничего плохого. Он не должен извиняться. Так почему ты вернулся? Врать он точно не сможет. Так что придется как-то выкручиваться. — Мне предложили интересный контракт здесь, в Гамбурге. Да и я, вообще-то, не собирался там оставаться навсегда. Тогда мне было всего двадцать, я не видел никаких преград — только открытые горизонты. Я наслаждался исполнением своей мечты. А потом мне стукнуло двадцать пять, и я понял, что пора возвращаться. Вот так, наверное. — Геррит. — А? — Ты не договариваешь. Я не понимаю. — Криолан, я… — Но если ты не хочешь, то я не смогу тебя заставить. — Вот ничего себе. Заставить меня? Да все ж и так ясно. — Ты стал там успешен. И вдруг вернулся в город, где не было таких возможностей. — Меня заметил «Криолан», напомню. — Это произошло уже после твоего возвращения, спустя полгода, где-то. — Откуда ты знаешь? — Я читал статью от компании, там были даты. — Все правильно. А общаться они начали со Скарлет гораздо раньше. — Но уже здесь, в Гамбурге. — Просто моего решения переехать сюда тебе не хватит? Криолан замер и как-то снова внимательно посмотрел на Геррита. А потом задумался. Принесли горячее, и на какое-то время они отвлеклись на рыбу и обсуждение соуса. Геррит чувствовал свою вину перед собеседником. Но ничего не мог с собой поделать. Даже, если он сейчас расскажет всю правду, Криолан ведь его попросту не поймет. Он не сможет прочувствовать. А чувств тогда у Геррита была целая палитра цветов: от белой безысходности до черного отчаяния. И Скарлет терпеливо с ними боролась изо дня в день, чтобы он снова смог нормально жить. Кажется, это все длилось почти целый месяц. Или чуть меньше. Началось на том проклятом побережье, где он хотел остаться навсегда. А продолжилось уже в Гамбурге, в его новой квартире. И потом еще преследовало те полгода, пока он был почти без работы и бездумно смотрел в дизайнерский навесной потолок с переливающимися лампочками, меняющими цвета. И до сих пор ничто не закончилось. Сны никак не хотели уходить. Наверно, он немного повысил голос, не сумев скрыть раздражение на самого себя — что не справился, что умолчал и по факту, соврал, но Криолан смотрел все так же доброжелательно и даже снова улыбался, листая блокноты. — Геррит, твои ответы очень мне нужны. И Криолан больше не будет спрашивать про возвращение в Гамбург. Ответ получен. Давай теперь про фотосессию на побережье, летнюю. У меня есть комментарии, а ты скажи, прав я или нет? — Подожди, ты про джинсовую одежду? С девушкой, которая? — Да, там была девушка. Но я смотрю только на Геррита. Геррит самый красивый и… — Криолан, а какая у тебя любимая фотосессия? Моя, разумеется. Может, есть любимый образ, а? Очень хотелось бы узнать, каким именно он больше всего нравится Криолану. Он будет даже готов как можно чаще так одеваться тогда. И если надо, то и прическу сменит. Черт. Он точно сходит с ума под влиянием этого вкрадчивого ласкового голоса и темных глаз. — Любимая? Не знаю, Геррит. Я все люблю. Я не могу выбрать. — Ну ведь должна же быть любимая. Та, что больше всего нравится. — Я понял. Но нет, у меня нет любимой. Я люблю все фотографии Геррита одинаково. Геррит всегда самый красивый. И везде. Я не мыслю такими категориями. Кажется, Криолан даже немного растерялся и слегка поник. Он больше не улыбался и от того выглядел еще милее и трогательнее. Герриту снова захотелось его обнять. Кажется, теперь это уже слишком навязчивая идея. Это плохо. — Может, это только в отношении меня? А что скажешь, например, про еду? Какое у тебя любимое блюдо? — У меня нет любимого. Я ем все. — Но ведь есть салат с помидорами и сыром. Ты любишь салат, так ведь? — Да, люблю, Геррит. Но это не мое любимое блюдо. Рыба тоже очень вкусная. — Ясно. Ну что ж, я понял. А, и кстати, что скажешь про салат? Он ведь вкуснее, чем в супермаркете, правда? — не сдавался Геррит и уже совсем откровенно с легкой безумной улыбкой пытал собеседника вопросами в ответ. Но для того его настойчивость была — как камням вода, не действовало. Он даже позу не менял и смотрел прямо и открыто. — Салат вкусный. Но и в супермаркете тоже вкусный. Давай вернемся лучше к вопросам, Геррит. Тот покорно кивнул. И больше не пытался говорить о еде. А ведь ему так хотелось обсудить с кем-нибудь этого идеально приготовленного лосося и правильно почищенную и сваренную хрустящую спаржу. Но похоже, с Криоланом лучше всего получается говорить только о своей работе. И в последующие полчаса ему пришлось вспомнить еще несколько далеких интервью и фотосессий. Удивительно, как Криолан обо всех помнил, ведь он сам уже многое подзабыл, детали стерлись, а разум неблагодарно подменивал и тасовал воспоминания. Пришлось даже кое-что погуглить. Время за разговорами летело незаметно. И вскоре за окнами напротив стали видны сумерки. Получается, они часа три провели здесь. Ничего себе. И все это время Геррита не покидала одна навязчивая идея. Она зародилась в нем с самого первого взгляда на Криолана, когда он сегодня переступил порог его квартиры и поприветствовал Бенни, пожав ему руку. А потом хотел так же поздороваться и с ним, без задних мыслей, забыв об условиях неприкосновенности, но мужчина только улыбнулся ему и спрятал обе руки за спину. «Криолан рад видеть Геррита. Но нельзя к нему прикасаться. Геррит — моя жизнь. Это будет неправильно». И пришлось только неловко кивнуть в ответ. И с сожалением вздохнуть. И от внимательного взгляда Бенни не удалось этого скрыть, потому что тот подошел и похлопал по плечу. «Не расстраивайся. Ты же ведь особенный для него». Но в тот момент очень хотелось быть, как все. — Криолан. А можешь положить руку на стол? Вот так, как я. — Конечно, могу. Если Геррит просит. Мужчина положил руку на стол, слегка вытянув вперед. Так, что до руки Геррита оставалось несколько сантиметров. Это оказалось гораздо волнительнее, чем парень себе представлял. Но стоило ведь хотя бы попытаться. А сейчас как раз самый подходящий момент. Они уже так давно наедине, уже привыкли друг к другу, никто из них, точнее, Геррит, не испытывает неловкости — потому что Криолану, похоже, это чувство было сейчас недоступно. — Только не убирай руку, хорошо? — Хорошо, Геррит. Не буду. — И глаза закрой. Пожалуйста. Криолан покорно прикрыл глаза и, кажется, глубоко вздохнул. Геррит же еще несколько секунд медлил, мысленно себя ругая и отвешивая пощечины, а потом медленно потянулся к пальцам мужчины, непроизвольно вновь засматриваясь на татуировки и тут же вспоминая, что все его руки покрыты замысловатыми узорами. И наверное, не только руки. Но в сети не нашлось ни одной фотографии с обнаженным торсом — а ведь он искал очень тщательно и долго. Был только один соблазнительный снимок со спины с распущенными волнистыми волосами, до середины лопаток. Но на спине татуировок не наблюдалось, не считая только узоров, стекающих с плеч на руки. Очаровательно. Он очень легко погладил кончиками пальцев тыльную сторону ладони, а потом и подрагивающие пальцы. Это было похоже на первое касание прохладной воды к утопающим в мягком раскаленном песке ступням. Приятно до дрожи. И хочется сразу же еще, больше, глубже зайти в воду. Чтобы сразу до щиколоток, а потом и до коленей. Щекотно. И Геррит накрыл руку Криолана своей, мягко прихватил пальцами. И задержал дыхание, словно уже нырнул с головой. Криолан открыл глаза и уставился на их руки с абсолютно нечитаемым лицом. Но даже не попытался вырваться из мягкого теплого захвата. А парень ощутил, как его ладонь вспотела и нагрелась. Но тоже боялся пошевелиться. Пусть это длится как можно дольше. Хотя нет ему никаких оправданий. — Геррит не должен трогать Криолана, как и Криолан Геррита. Пожалуйста, это неправильно. Сказал без единой эмоции, ровным и спокойным голосом. И только пальцы едва заметно дрогнули. Его задело. И что-то явно изменилось. — Тебе? Тебе не нравится? Неприятно? — Я не знаю, Геррит. Но это неправильно. — Хорошо. Прости. Я больше не буду. И едва рука исчезла, Криолан тут же спрятал и свою под столом. И заметно занервничал — словно в нем какой-то переключатель сработал. Он молча накинул толстовку и уже взялся за шапочку. Движения его были быстрыми и точными, ни капли сомнений. На Геррита он даже не смотрел. И тот, все еще находясь под сладким воздействием прикосновения, не сразу и сообразил, что происходит. Его собираются покинуть? — Криолан, что случилось? Прости, я правда не хотел. Я …я забыл. — Я не понимаю тебя, Геррит. А мне срочно надо на Репербан. Там автобус, автобус скоро проедет. Я должен успеть. И предупредить Никласа и Класса. — Автобус? Какой еще автобус? Теперь я тебя совсем не понимаю. Подожди, объясни, пожалуйста. И Криолан прекратил собираться и снова сел перед Герритом. Он уже застегнул кофту поверх свитера и напялил шапочку. Оставалось только закрыть до конца спортивную сумку и все, можно убегать. — По улице поедет автобус с Герритом и рекламой мюслей. Я вычислил его маршрут, я знаю, где и во сколько его смотреть. Я уже два раза его видел. Сегодня он поедет снова. Я должен его увидеть. — Реклама мюслей? Ты серьезно сейчас? Геррит почувствовал, как у него начала кружиться голова. А может, это просто безумие Криолана начало через простое прикосновение проникать в него частями? Как еще это объяснить? Про чертов автобус с рекламой он знал, конечно же. Там была отвратительная фотография со злаковым батончиком, на которой он притворно улыбался, а точнее, просто кривил лицо в подобие улыбки. И этот ужас прилепили на парочку автобусов, курсирующих по центру города. Так себе реклама, но Скарлет была в восторге. Хотя фотография ей тоже не особо нравилась. Но выбирать не разрешили, контракт был уже подписан. — Я понял. Давай, я тебя отвезу. Только оплатим счет. И тут же поедем, хорошо? — Хорошо. Я тогда пока в туалет схожу. — Эм. Ладно. Ты сам? — Геррит, я потерял память, но не лишился мозгов совсем. Я скоро вернусь. Жди меня здесь. — Да, конечно. Хорошо, жду. Криолан утвердительно кивнул, слегка улыбаясь, и удалился, ловко перекидывая сумку через плечо. А вот Геррит схватился за голову и крепко потянул на себя волосы, чтобы хоть немного прийти в себя. Почему он так разнервничался? Почему никак не может отпустить Криолана? Ведь поездки на Репербан — это уже не его дело. Это уже не входило в план их встречи. Ехать смотреть на автобус с собственной рекламой — это уже не просто безумие. Это абсурд. Он не должен этого делать. Как и не стоило, наверно, так сближаться с Криоланом. Ни к чему хорошему это не приведет. Все равно у того в голове рекламы и фотографии на первом месте, а сам Геррит — всего лишь способ узнать побольше об этих рекламах и фотографиях. Печаль. В машине, уже когда они медленно подъезжали к Репербану, Криолан вдруг достал из сумки два злаковых батончика и протянул один Герриту. — Это что? — Это полезный завтрак. Я всегда его ем, когда смотрю на автобус. Точно такой же, как у тебя на фотографии, с черникой в йогурте. — Спасибо, Криолан. Ты очень заботливый. Но ответа, конечно же, не последовало. Да Геррит и не ждал. Он уже давно понял, что играл в одни ворота. Странная и нелепая игра. Хоть какие-нибудь чувства к нему: уважение, забота, симпатия? Ничего, к сожалению. Криолан называл его своим счастьем и любовью, но вкладывал в каждое из этих определений исключительно какие-то свои смыслы. И чем дольше они вот так просто разговаривали друг с другом и чем чаще Геррит слышал в свой адрес комплименты, тем было все больнее и больнее. Будто бы в нем постепенно разрасталось что-то новое и светлое, а слова Криолана останавливали рост. Хотя поначалу все было совсем наоборот. Они быстро добрались до места и вскоре заметили нужный автобус. Стараясь не смотреть в боковое окно, Геррит поехал прямо за ним, а потом перестроился, и розово-фиолетовая жертва маркетинга с крупной фотографией его самого, откусывающего злосчастный батончик, с идиотским прищуром и подобием улыбки, оказалась аккурат сбоку. Криолан радовался, как ребенок, едва не вываливаясь через открытое окно. И постоянно восклицал: «Геррит, Геррит, такой красивый. Лучший завтрак и перекус со вкусом черники в йогурте. Попробуйте!». Сам Геррит покорно дожевывал батончик и едва сдерживался, чтобы не засмеяться в голос. И аккуратно ехал параллельно автобусу. Но не долго, так как вскоре появился поворот, и пришлось снова перестраиваться и сворачивать на другую улицу. Так, спустя несколько минут, автобус снова потом показался на горизонте. — Я никогда еще так долго на него смотрел. Спасибо, Геррит! Чего только не сделаешь, чтобы вновь увидеть эту теплую волшебную улыбку, адресованную лишь тебе одному? И эти яркие, горящие от восторга глаза. И раскрасневшиеся от волнения и перевозбуждения скулы. Сердце Геррита вновь забилось быстрее, и он позволил себе еще немного покататься по городу за автобусом. Надеясь, что никто его не рассмотрел и не узнал. Сегодня у него не было защиты от посторонних глаз в виде куртки с капюшоном. Было бы, наверно, забавно, если бы его узнали. «Геррит Хейнеманн на собственной машине преследует автобус с собой любимым» — отличный заголовочек. Скарлет заценила бы. — Ну что, доволен? Теперь я отвезу тебя домой, хорошо? — Геррит, Геррит! — Криолан даже немного задыхался от непрекращающегося восторга и даже потянулся вперед, вцепившись в сидение. — Я хочу еще! Я хочу больших фотографий. Отвези меня на Репербан. Я хочу смотреть на тебя еще. Парень даже сбавил скорость, чтобы обернуться. Просьба буквально выбила у него почву из-под ног. Но как так? Зачем же фотографии, если вот он, сидит совсем рядом, перед носом буквально, такой же красивый и, главное, живой и настоящий. Его даже можно потрогать, погладить, сказать ему все, что думаешь. Но какая ирония. Никто в этой машине не думал так же, как он. Никто не хотел его рассматривать и уж тем более трогать. Криолан рвался к цифровым большим экранам. И это была вовсе не его вина. Но меньше всего Герриту сейчас хотелось оставлять мужчину на Репербане. Если честно, ему вообще не хотелось с ним расставаться. Да, пусть судьба с ним жестока, и окончание свидания не будет таким, как ему бы хотелось — просто крепко обнять на прощание, почувствовать и вспомнить трепет в груди от близости, зажмуриться, вдыхая запах волос и кожи, убедиться, что это особенное объятие, которое хочется повторять вновь и вновь. И запомнить до следующей встречи. И в его затуманенной эмоциями и сомнениями голове вдруг появилась идея, как еще ненадолго продлить встречу с Криоланом. Надо только вспомнить, где же была эта реклама. Пришлось написать Скарлет. И попросить не задавать вопросов. Все потом. Ответ пришел быстро, но менеджер поставила в конце предложения весьма компрометирующий смайл с выгнутой бровью и кучей знаков вопроса. Ладно, он объяснит ей все позже. — Держись, Криолан. Сейчас я тебя кое-куда отвезу. И уверяю, там будет именно то, что ты хочешь. — Я увижу Геррита? — спросил взволнованно мужчина, едва не прожигая парня взглядом. — Хах, конечно, увидишь. Обещаю. На улице стемнело еще больше, но рядом с тем самым домом, где и был сюрприз для Криолана, на удачу горели фонари. И даже показалось, что от их тыквенного цвета стало даже чуточку теплее. Уютнее уж точно. — Выходи и смотри. Когда сам Геррит отстегнул ремень и поправил растрепавшиеся в порыве волнения волосы, вышел на улицу и увидел мужчину, тот уже беззаботно сидел прямо на асфальте, поджав под себя ноги, и блаженно улыбался, рассматривая огромный баннер с рекламой «Криолан» из прошлого месяца на стене дома. И подсвеченный фонарями он казался абсолютно нереальной фигурой в этом дворе, словно сам только что сошел с какого-нибудь плаката. Это было продвижение тональной основы под грим или макияж, и лицо Геррита на баннере поистине огромное. В городе всего в двух местах остались такие баннеры. И, конечно же, Криолан раньше ничего подобного не видел. Парень тихо подошел и присел на корточки позади ничего не замечающего Криолана. Скользнул взглядом по счастливому лицу, по слегка волнистым золотистым волосам, спрятанным привычно в капюшон, находящимся сейчас так близко — только руку протяни, и глубоко вздохнул. И все те долгие минуты, что Криолан неотрывно рассматривал баннер, Геррит не сводил взгляда с него самого. Это было намного лучше, чем в машине в зеркало заднего вида и в ресторане, в легком полумраке напротив. Неяркий свет фонарей художественно подчеркивал все его черты, делал их глубже и притягательнее. Удар прямо под дых. И Геррит не смог дать сдачи. Сердце окончательно сошло с ума, мешая нормально дышать и соображать. И Геррит почти не дышал и не шевелился, замерев рядом с Криоланом такой же красивой неподвижной фигурой. Совсем не обращая внимания на вечерний холод, свет фонарей — та еще иллюзия, ветер, треплющий волосы и расстегнутый тренч, укрывший асфальт, словно клетчатый плед. — Ты счастлив, Криолан? — Очень, Геррит. — Я тоже. Я тоже сейчас счастлив.