Криолан

Ресторан оказался в Хафенсити, рядом с небольшим милым парком, в котором Геррит уже давно мечтал как-нибудь посидеть со стаканчиком кофе и полюбоваться новым современным кварталом и поблескивающей на солнце Эльбфилармонией, но все никак не мог выкроить время, и даже с тремя звездами Мишлен. Похоже, не только он здесь был избирателен в еде. Или же таким образом Лоуренц хотел произвести на него впечатление? Но зачем? Столько пафоса ради простой встречи с малоизвестной моделью. Сам же Геррит даже не стал особенно задумываться над одеждой для встречи. Ну в самом деле, не свидание же это? В интернете черным по белому было сказано, что у Бенджамина Лоуренца есть жена и двое детей-подростков. Да, он был неплох собой, и пригласил вдруг внезапно в ресторан, но цели встречи, наверняка, были совсем не романтического характера. Дизайнер встретил Геррита уже за столом, накрытым для двоих, у самого окна. Выглядел мужчина так же изысканно и стильно, как и вчера. Простой на вид белый свитер с горлом и классические светлые брюки неимоверно ему шли. А украшения на запястьях и явно дорогие часы добавляли той самой изюминки, яркой детали, говорившей, что перед ним человек творческий и любящий изысканные дорогие вещи. А также прическа: аккуратно собранные волосы на затылке с выбивающимися длинными прядями. Даже сам Геррит, будучи моделью, в обычной жизни предпочитал просто собирать волосы в хвост, не устраивать у себя на голове фирменный беспорядок. Бенджамин уже сам по себе вызывал интерес и симпатию, с ним хотелось разговаривать. Хотелось сесть напротив и заглянуть в глаза. И узнать, наконец-то, причину скорой встречи. — Добрый день, Геррит. Я пока не делал заказ. Только что освободился со встречи. Перейдем на ты? Ты голоден? — Так ты просто совмещаешь приятное с полезным? Хорошо, я не против. И я с удовольствием посмотрю меню. Никогда здесь не был. Вполне неплохо. — Но с Лондоном, наверно, не сравнить, да? — Оу, тоже умеешь гуглить, Бенджамин? Намекаешь на Гордона Рамзи? — То, что ты долго жил и работал в Лондоне, не секрет в наших кругах. И да, про тебя я знаю достаточно. — У Рамзи вкусно, но он не единственный шеф-повар, который мне нравится. Так, о чем разговор будет? — Сделаем заказ, ок? И потом ты обо всем узнаешь. — Ок. Мне стоит заказать себе вина в середине рабочего дня или можно воздержаться? — Воды с газом будет достаточно. Бенджамин все-таки улыбнулся, не смотря на общую напряженность и волнение. И нет, Геррит не замечал, что смущает его или каким-то образом заставляет чувствовать себя неловко. Мужчина был обеспокоен своими внутренними мыслями, а на собеседника смотрел открыто и даже как-то уже совсем дружелюбно. И будто бы с надеждой. Ну да, сказал же ведь, что тот его последний шанс. Интересно, все-таки, шанс для чего и на что?  — Ладно, Геррит Хейнеманн. Начну с того, что ты правильно нагуглил. Я и правда, дизайнер. И сбил ты на Репербане вовсе не бездомного. Более того, у этого человека есть не только хорошая квартира почти в центре Гамбурга, недалеко отсюда, кстати, но и еще дом, на Зюльте. И этот человек — мой самый хороший друг. Ты сможешь много о нем прочитать в сети, если я скажу тебе его имя. Но я хотел бы сам тебе обо всем рассказать. — Как его зовут? — Я скажу тебе. — Скажи. Я хочу знать. И представлять его, — и с этими словами Геррит достал телефон и приготовился печатать, чтобы сразу увидеть фотографию своей жертвы. — Ну? — Кристиан Хармс, — тихо, но довольно отчетливо произнес Бенджамин, не сводя заинтересованного взгляда с собеседника. Геррит быстро вбил в поиск имя и стал просматривать фотографии. Он ведь так и не видел до сих пор сбитого им мужчины. В темноте тогда было совсем не рассмотреть, да и к тому же, на том было много грязной одежды, шапка. Да тогда и не до разглядываний было. Сейчас же с экрана на парня посмотрел привлекательный мужчина с темными, очень красивыми выразительными глазами и мягкой улыбкой. Первые попавшиеся фотографии были, похоже, из какой-то недавней фотосессии в студии. Светлый фон, яркий свет, мужчина в строгом костюме, с собранными длинными волосами в хвост. Много ретуши и коррекции. Просто красивое лицо. Ничего особенного. Потом мелькнуло фото с серым морем, на фоне которого кто-то запечатлел свои вытянутые ноги в черных джинсах и в золотистых модных кедах на толстой платформе. Забавно. Потом снова этот же мужчина, только уже с темными волосами, в толпе каких-то людей. — Потом еще насмотришься, если хочешь. Он вел инстаграмм, я тебе дам ссылку, не переживай, — с легкой грустью и иронией в голосе. — Так это был он? Ты же понимаешь, что у меня миллион вопросов, почему этот Кристиан, кто он, тоже дизайнер или модель, бросился под мою машину? И почему он так выглядел? — Закрывай интернет, я расскажу. И Бенджамин рассказал. О том, что Кристиан Хармс — тоже дизайнер и его лучший друг. Давний, еще со времен юношества. И все у них было неплохо, если посмотреть в общем. Кристиан, правда, три года назад переехал в дом на Зюльте, отказавшись от городской суеты, но работать не прекратил. Создавал и свое, абсолютно новое и эксклюзивное, и помогал средним и большим брендам. Реже, правда, стал появляться на показах, меньше ездить, но в затворничество не ушел. Да, творческий, да, со своими тараканами, но можно сказать, что просто захотел пожить на берегу Северного моря. Может, и временно, ничего конкретного он Бенджамину не рассказывал. А три с половиной месяца назад случилась страшная авария. Кристиан просто возвращался на машине из Берлина в Гамбург. Что там на самом деле произошло, так до сих пор и не выяснили. Удивительно, но руки и ноги, как говорится, остались целыми, но случилось нечто похуже обычных переломов. — Что произошло? — Кристиан потерял память. Не частично, не фрагментами. А полностью. Белый лист был у человека. — Такое разве возможно? — Ха, я тоже думал, что только в сериалах придумывают. Но нет, человеческий организм полон сюрпризов. А уж как работает мозг, вообще, загадка та еще. Друг потерял память, а моя жизнь превратилась в сущий кошмар. Родных у Кристиана нет, у него есть только я. Точнее, я решил, сам так решил, понимаешь, что его не брошу. Хоть он меня и не помнит совсем. Тебе про лечение его подробности хочется узнать? — Не знаю. Нет, наверно. Это все так ужасно. Был человек, жил. И в один миг, все, как будто и не было его. Даже мурашки побежали. — Это еще не конец истории, как ты понимаешь. — Да. Я пока совсем не понимаю, при чем же здесь я. — Ты попей водички, а я. Эх, я продолжу. В общем, почти месяц была терапия по восстановлению памяти, приспособлению к жизни. Кстати, с последним, вообще, не возникло никаких трудностей. Кристиан словно все помнил и знал заранее. Но память, именно воспоминания о себе самом и о других, обо мне в том числе, не возвращалась. Что только мы не пробовали. Подсовывать ему планшет и швейную машинку — это меньшее, что мы могли. Я думал, такое только в книгах и фильмах бывает, но нет, черт возьми, жизнь еще страннее и ужаснее. Мне разрешили потом забрать Кристиана к себе, под строгим контролем, разумеется. Я живу с ним в соседних домах, мне это было не сложно. И правда хотелось помочь, быть с ним, не бросать. Хотелось верить, что однажды он посмотрит на меня с узнаванием во взгляде. Но ничего подобного не происходило. Но он смирился, что я его «друг из прошлого» и даже стал называть меня Бенни и искренне радоваться моей компании и помощи. И однажды он увидел тебя. Да, не удивляйся, это был какой-то экран с рекламой. По-моему, как раз на Репербане. И его будто перемкнуло. Я испугался не на шутку. Он хотел видеть тебя, требовал, чтобы я его снова привез на Репербан к тому экрану. Мы с его врачом, Марком Бенеке, чуть сами с ума не сошли. Но это был хоть какой-то сдвиг в лечении, какие-то изменения в его состоянии, поэтому мы решили попробовать. И знаешь, что мы выяснили? — Нет. Даже предположить не могу, после всего услышанного. — Когда он смотрел на тебя, он был словно в измененном состоянии. Ну знаешь там, пульс учащался, эндорфины в кровь выбрасывались. Он становился абсолютно счастливым, как влюбленный. Сплошная химия, по сути. Но при этом он просто на тебя смотрел. И все. — Ты же понимаешь, что я тут абсолютно ни при чем, Бенджамин? — И понимаю, и честно говоря, ни черта не понимаю. И мы уже были готовы тебя искать, даже. Чтобы понять, что же такое происходит с Кристианом. Но меня в последний месяц буквально разорвала работа, в конце сезона, как обычно бывает. А Марк сказал, что вряд ли живой ты подействуешь на его мозг как-то иначе, нежели чем рекламные ролики и фотографии. Да, фотографий твоих у нас теперь в избытке. И не только на ноутбуке. Кристиан очень ценит вырезки из журналов, как в прошлом веке. — Но почему он выглядел, как бездомный? Как ты это допустил? — Я просто смирился, а Марк мне позволил. Понимаешь, сейчас заканчивается очередной этап терапии, когда мы решили дать ему полную свободу. Он сам ездил на Репербан, чтобы смотреть на тебя. И он сам решил, что в этой одежде ему комфортно. Я упирался и отговаривал, пару раз сам его возил на машине, но ему надо иначе. Конечно, это не безопасно. Он доверчивый, как ребенок. Пару раз его избивали, поили алкоголем, обворовывали. Я возил его в больницу, запирал в квартире. Но все это приводило к истерикам, головным болям и прочему. Я плюнул и разрешил ему. Ведь он все-таки по факту взрослый человек, и я ему никто, даже. Но Марк сказал, что в следующем месяце снова заберет его в больницу. И мы уже будем снова думать, как же нам жить дальше. И что, вообще, делать. О том, что избавить его от зависимости мы не сможем, мы уже смирились. — Это поэтому ты так хотел, чтобы он ударился головой? Думал, что память к нему вернется? — Глупо, я знаю. Но ты только представь, какого мне было узнать, что его сбил именно ты. Да я чуть чувств не лишился. — Могу себе представить. И что ты теперь от меня хочешь? — Хочу показать тебя Кристиану. Он сейчас снова у Марка на обследовании после аварии. Память к нему не вернулась, и он все так же рвется на Репербан. Сказал, что видел в магазине картонного Геррита и был абсолютно счастлив. -Эм, да, там новая акция с лаком для ногтей. — Поехали? — Сейчас? Я даже не знаю, готов ли я. — Ты моя последняя надежда. Раз уж у нас такая фантастика тут приключилась, то почему бы не попробовать вам познакомиться? А вдруг? — А если, нет? — Мы ничего не потеряем, если попробуем. Только немного времени. — Хорошо. Поехали. За окном пролетали знакомые краснокирпичные постройки Гамбурга и редкие, все еще зеленые деревья. Ехали не быстро и в полной тишине. За рулем сидел Бенджамин, так как его машина еще рано утром была оставлена на парковке лечебного центра — у Кристиана ночью возникли осложнения. Падало давление, не прекращались головные боли, он всячески отказывался от еды и питья и как ненормальный, по-настоящему одержимый, рвался на Репербан. Тогда-то Бенджамин и уговорил окончательно лечащего врача Бенеке, что надо попробовать привести Геррита. Ведь они до сих пор не могли понять, почему после не сильного удара Кристиан потерял сознание. Возможно, из-за шока. А может, он увидел того, кто его сбил. И, конечно же, узнал. От слов, что мужчина снова рвется на Репербан к рекламным роликам и страдает после аварии, у Геррита как-то неприятно кольнуло внутри чувство вины. Да, он тут точно не при чем — камеры показали, но все же. А теперь, он сидел на пассажирском сидении в своей машине, пялился почти бездумно в открытый инстаграмм Кристиана Хармса и не знал, что и думать. С кем он встретится сейчас в больнице? Кем будет этот человек? Уж точно не этим уверенным и дерзким, ухмыляющимся красивым мужчиной в серой шелковой рубашке, что сейчас смотрел на него с какого-то модного показа. — Да не переживай ты так, Геррит. Я знаю, что шанс минимален. Но никто не запретит мне надеяться. — Я никогда еще не встречался с людьми, потерявшими память. — Ты и не встретишься, я надеюсь. Уж тебя-то Кристиан точно узнает. И кстати, ты отлично сегодня выглядишь. Что это за кожаная куртка? Шанель? — Эйчэндэм. Они снова, наконец-то, посмотрели друг на друга и засмеялись. Но вскоре показалось и здание лечебного центра. Бенджамин упрямо не называл это место больницей, хотя, по факту, больницей это и являлось. Но здесь было очень даже неплохо. Больше даже походило на гостиницу. Современная мягкая мебель в холле, приятные бежевые стены, живые растения. Да и появившийся вдруг доктор Бенеке, высокий худощавый мужчина с цепким взглядом и мягкой улыбкой, в очках с темной оправой, в светлых брюках и в простой однотонной голубой рубашке тоже совсем не походил на врача. Но обо обратном, конечно, красноречивее некуда сообщал его бейджик на груди. Доктор мягко поздоровался, задержавшись взглядом на Геррите чуть дольше, чем того требовали приличия, и быстро увел их к себе в кабинет. Усадил за стол и предложил выпить чаю и все обсудить. — Кристиан, я думаю, еще спит. У него было сложное утро, поэтому нам пришлось дать ему успокоительное. Но сейчас показатели уже в норме. Не волнуйтесь, Бенни, я думаю, что мы вполне можем привести к нему герра Хейнеманна. Вы же в курсе всего, да? — Да, мне…мне все рассказали. И я пребываю в некотором шоке, если честно. — Что ж, должен сказать, я тоже, мы все, тоже удивлены не меньше. Я и подумать не мог, что так скоро встречусь с вами живьем. Поймите, до этого я видел вас исключительно на фотографиях. И пару раз проезжал мимо магазина, где крутят рекламу. И должен сказать, банально, да, но в жизни вы немного другой. — Без косметики и фотошопа, — усмехнулся Геррит, уже расслабляясь и из-за горячего вкусного чая, и из-за вполне благосклонно к нему настроенного доктора Бенеке. — Ой, да вам не нужна косметика. Вы молоды и красивы. А естественная красота — бесценна. — И может быть, именно она способна творить чудеса, кто знает? — Скоро мы об этом узнаем, Бенни. Но все же, я хочу еще раз спросить. Вы точно, герр Хейнеманн, до этого не встречались с Кристианом Хармсом? Может, вы просто не помните? Может, это была какая-нибудь незначительная, недолгая встреча, на каком-нибудь мероприятии? Может, такая, о которой вы просто не хотите вспоминать? Поймите, это очень, очень важно знать. Мы так и не выяснили природу одержимости вашим изображением. Ведь должно же быть хоть что-то. Вот черт. Только стоило расслабиться, и пожалуйста. Это что, сейчас доктор так завуалировано и осторожно намекнул, что они до этого с Кристианом напились и переспали на какой-то тусовке? И оба теперь ни черта не помнят. Один — потому что, вообще, потерял память полностью, а другому просто стыдно? Ладно, ничего, дыши, Геррит. Дыши. Доктор точно не хотел тебя как-то задеть. Сейчас ведь не это главное. Не злись. — Я уверен, что раньше никогда с Кристианом не встречался. И я даже предположить не могу, почему он так на меня реагирует. — Что ж, ладно. Тогда допиваем чай и идем. Но сначала я зайду и посмотрю, как он. А уже потом позову вас. Коридор на третьем этаже, где располагалась палата Кристиана, и вовсе походил на какой-то жилой комплекс. Снова огромные растения, картины на стенах с умиротворяющими водными пейзажами, полы со светлым ковролином. Уют, комфорт и сдержанная роскошь. Наверно, пребывание в таком месте стоило тоже немалых денег. Но, глядя на Бенджамина, легко было догадаться, что гораздо больше он оставил в этих стенах не денег, а своих нервов. Представить даже страшно, что же он пережил в первый месяц после аварии. Лучший друг. Такая трагедия. И нет даже представления, в каком направлении искать выход из всего этого кошмара. И кажется, теперь этим самым выходом и должен был стать Геррит. По крайней мере, чувствуя на себе пристальные взгляды доктора и дизайнера, тот понимал, что на него надеются. И это еще больше заставляло нервничать и переживать. Чувствовать вину, от которой, итак, парень не мог уже избавиться с того самого момента, как сбил бездомного. «Нет, известного дизайнера, потерявшего память», — мысленно поправил себя Геррит и остановился перед одной из дверей, вслед за своими спутниками. Кажется, пришли. Доктор Бенеке сразу вошел внутрь. И пока его не было, сердце бедного парня едва не выскочило из груди. В такой ситуации не успокаивали ни реки и моря на стенах, ни ненавязчивая красивая музыка, которую только сейчас можно было, наконец-то, расслышать. А ведь она точно играла все то время, пока они шли по коридору. Но Геррит слышал только стук своего сердца и участившееся дыхание. — Заходите, — Марк слегка улыбнулся, открывая дверь и приглашая войти. И Геррит вошел вслед за Бенджамином. И старался пока никуда не смотреть, кроме широкой спины, обтянутой мягкой даже только на вид тканью дизайнерского свитера. И внезапно захотелось уткнуться в него лицом, от страха, чтобы только не встречаться взглядом с теми самыми темными красивыми глазами, которые теперь совсем не выходили из воспоминаний. А он всего лишь несколько фотографий посмотрел. Но пришлось отказаться от соблазнительного желания и зайти с поднятой головой в палату. Она оказалась ровно такой, какой Геррит ее себе и нарисовал в воображении. Светлой, просторной, уютной, по-домашнему обставленной мебелью и цветами. И с огромной кроватью в центре у самого окна. Но все меркло и было незначительным перед устремленным на него внимательным взглядом. Кристиан полулежал или полусидел поверх одеяла в простых светло-серых спортивных штанах и в белой футболке, и почти сливался бы в единую композицию с постелью и покрывалом такого же светло-серого оттенка, если бы не многочисленные узоры татуировок на его открытых рельефных руках. Они казались во всей этой мягкости и пастельной акварели абсолютно инородными. Резкими, выбивающимися. Кричащими. А еще яркие красные носки. Но даже они блекли перед очаровывающими манящими глазами. Внимательный, но настороженный взгляд не менялся, кажется, уже целую вечность. И все вокруг молчали в ожидании. Геррит тоже не мог ни шелохнуться, ни издать хотя бы малейший звук. А на него все смотрели и смотрели. Не изучали, не оценивали, а просто упрямо прожигали взглядом, кажется, до самых костей. — К…Кристиан, — не выдержал первым Бенни, слегка склоняясь к другу, и в неприкрытой надежде тоже заглядывая ему в лицо. — Ты здесь? Все хорошо? Ты узнаешь его? Это Геррит. — Бенни, ты тоже его видишь? Я не сплю, да? Геррит Хейнеманн правда здесь? Я не знаю, как ты, а я его вижу. Не на экране, а настоящего. Или я все еще сплю? Мне ведь утром давали лекарство. Доктор Бенеке настоял, я знаю. И теперь я вижу Геррита. Мое счастье и мое сокровище. Мою жизнь. Самого красивого на свете Геррита, — сказано было на одном дыхании. В едином порыве. Но мягко и спокойно, словно боясь спугнуть. Голос лишь немного подрагивал, но был буквально наполнен теплом. У Геррита в прямом смысле рот приоткрылся, но он по-прежнему не мог издать ни звука. И где-то на подкорке сознания уже мигала красным красноречивая надпись, такая же яркая, как носки Кристиана: «Красивый. Почему такой красивый? Красивее, чем на фотографиях. Черт!». — Вижу. Кристиан? — снова с надеждой задал вопрос дизайнер, оттягивая нервно ворот свитера. И тут, наконец-то, мужчина на постели пошевелился. Он упрямо, и как-то даже по-детски сложил на груди руки и развернулся всем корпусом к другу. И посмотрел на него хмуро и сосредоточенно, еще и нижнюю губу выпятил. — Меня зовут Криолан, Бенни. Криолан. Кажется, доктор Марк Бенеке слишком громко вздохнул и даже издал тихий стон сожаления. А потом сочувственно похлопал замершего на месте Геррита по плечу и вышел из палаты. Бенни же скрыл лицо в ладонях и едва не закричал, тоже издав протяжный, но намного более громкий и отчаянный стон. А потом посмел поднять глаза на Геррита. И те были печальны и грустны. — Да, Криолан, я тоже его вижу. Он правда здесь. — Значит, я проснулся. Привет, Геррит. Я Криолан. И ты — моя жизнь. — Привет, Криолан, — почти прошептал Геррит, чувствуя, что начинает краснеть и одновременно сходить понемножку с ума от широченной теплой улыбки, адресованной, определенно, только лишь ему одному. — А почему Криолан? Это же бренд косметики. — Это еще одна странность. Я забыл тебе сказать. Понимаешь, он решил вдруг, что его зовут Криолан. — Бенни, что ты такое говоришь? — а теперь в голосе послышались и нотки недовольства. И от этого нового тона у Геррита едва мурашки не побежали по всему телу. Он был уверен, что если услышит его снова и в свой адрес, то точно лишится чувств. — Ничего, Криолан, прости. Ты хочешь, хочешь поговорить о чем — нибудь с Герритом? — Да. У меня очень много к нему вопросов. Но не сейчас. Сейчас у меня болит голова, и я хочу спать. Снова. — О, дорогой мой, прости. Мы все-таки выбрали не подходящее время. Да? Позвать к тебе доктора Бенеке? — Да. Очень сильно, Бенни, голова сильно разболелась. И словно в подтверждение своих слов, Криолан немного сполз вниз по подушке и зажмурился, хватаясь за голову. От увиденного у Геррита снова перехватило дыхание. А еще стало неимоверно жаль этого мужчину. Он ведь не смог ему помочь. И похоже, наоборот, сделал только хуже. — Лежи, я сейчас. Бенджамин вылетел скорой стрелой из палаты, бросив на ходу все еще опешившему Герриту, присмотреть за другом и никуда не уходить. На кивок парню самообладания хватило. А еще теперь, пока больше никого в палате не было, без зазрения совести еще порассматривать Кристиана. Точнее, теперь уже Криолана. Благо, что тот свернулся на кровати калачиком, поджав под себя ноги в коленях, но, не смотря на мешающую ему боль, не переставал смотреть на объект своего обожания. И улыбаться. Так искренне и тепло, что Герриту даже стало неловко. Распущенные волосы, красивые и блестящие, как из лучшей рекламы краски для волос для блондинок, разметались по подушке. Но похоже, за прической уже давно не следили — черные корни отросли уже на десяток сантиметров. Да, парень помнил, что встречал на фотографиях Кристиана с его естественным цветом — тот был брюнетом. Но блонд тоже ему шел. Но сейчас, когда Криолан так внимательно на него смотрел, он был словно другой. Трогательный, мягкий, даже теплый и ласковый взгляд будто бы сразу менял все его черты. Читавшееся в глазах благоговение обескураживало. И Геррит продолжал молчать. Но не переставал смотреть в ответ. — Ну что тут у нас случилось? Рассказывай, как и где болит? — доктор Бенеке мягко сел на кровать, касаясь пациента, который покорно прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Магия взгляда тут же исчезла, и Геррит смог моргнуть и тоже выдохнуть. Бенджамин мягко прихватил его под локоть и вывел в коридор. — Пойдем. Хочешь присесть? Может, выпьем чего-нибудь в кафе? Ты сейчас выглядишь, будто чудо увидел. — А я и увидел, похоже. Бенни? Могу я так тебя тоже называть? — Конечно. Пошли, здесь очень вкусный чай есть. Я угощу. — Я даже не знаю, что и сказать. Он такой…с ним все там в порядке? — Да. Головные боли — это частое явление. И он явно немного перенервничал. Но не бери в голову. Ты точно здесь не при чем. Даже не думай себя винить. — Но ведь это из-за меня. Да ведь? — Может, и нет. И ты ведь сам слышал, Криолан хочет с тобой поговорить. Но потом. Попозже. — Он так на меня смотрел. — Ты еще не видел, с каким лицом он твои ролики смотрит. И фотографии. Это он еще очень даже сдержанным был. Даже странно, что ты живой не вызвал в нем бурю восторгов. Мы надеялись на более сильную реакцию, если честно. — Что ж, видимо, я его не впечатлил. — Да. Но я еще поговорю с ним об этом. Зато вечером, когда Геррит наконец-то вернулся после поездки в больницу и рабочей внезапно нарисовавшейся встречи домой, он понял, что его самого Криолан очень даже впечатлил. И пока даже было непонятно, в каком именно смысле, аспекте и понимании. Все было, как в тумане. Буквально за сутки ему пришлось принять тот факт, что сбитый им пару дней назад на Репербане обычный бездомный — это известный дизайнер Кристиан Хармс, потерявший память и буквально помешанный на нем самом. Точнее, как теперь выяснилось, до него ему не было, кажется, абсолютно никакого дела. Ему нужны были его фотографии, его большие изображения. Бенни рассказал потом, что они проводили с Марком эксперименты. Пытались понять, почему же Криолан так рвался именно на Репербан. Причина была еще и в размере. В формате изображения. На улице рекламу крутили на огромной плазме. Криолан хотел видеть его лицо в огромных масштабах. Стало даже как-то обидно и немного жаль, что сам Геррит Хейнеманн оказался ему абсолютно не нужен. Да, у него были к нему какие-то вопросы, но головная боль помешала им даже просто поговорить друг с другом. И это все никак не могло уложиться в несчастной голове Геррита. А еще надо было, наверно, обо всем рассказать Скарлет. Можно как раз попробовать завтра, в офисе агентства. Где у них как раз была назначена встреча с планированием дальнейшего расписания и обсуждением новых контрактов. Работа наваливалась все новыми и новыми волнами. И это было чертовски здорово. Все-таки, «Криолан» значительно изменил его профессиональную жизнь в Гамбурге. Но по иронии судьбы, появился теперь еще один Криолан. И он тоже начал менять что-то в жизни Геррита. По крайней мере, этим же вечером, устроившись после душа с тканевой увлажняющей маской на лице, парень погрузился в вечные архивы интернета, вбивая в поиск всего три слова: Кристиан Хармс дизайнер.