Не пойми кто

      Геральд не понимал: его пытаются разыграть или передразнить? И то, и другое вызывает раздражение, но если первое можно оправдать беззлобным желанием веселья, то у второго будет только одно объяснение, заключающееся в попытке суицида.       Реджина не самоубийца. Весельчак из неё тоже не очень.              Тогда вопрос остаётся открытым: что происходит?              - Так, как ты, поступают только неразумные капризные дети! Глупо, безответственно, не думая о последствиях своего взбалмошного поведения! – предпринимает еще одну попытку провокации демон. – И количество твоих отработок будет только накапливаться! Такими темпами ты эту школу никогда не закончишь. Не думай, что очередное наказание отменит предыдущие.              - Согласна, - вновь смиренно кивает головой Непризнанная, принимая на себя ответственность.              - Ты точно в порядке? – сдается учитель, задавая этот вопрос уже не строгим нравоучительным тоном, а с интересом и толикой беспокойства. Чтобы ученик школы – а в особенности эта девчонка – молча принял весь нагоняй, да еще и согласилась со всем… История из разряда фантастических. – Сэми, выкладывай, что с ней произошло на самом деле?              Ангел всё это время стоял чуть позади Реджины, явившейся к учителю с повинной, и терпеливо ждал, пока она получит все свои выговоры, нравоучения, наказания, чтобы потом они смогли пойти покушать. Ужин, конечно, уже закончился, ведь почти весь день они провели в комнате Непризнанной, разговаривая, обнимаясь, снова разговаривая, вновь обнимаясь, успев несколько раз поцеловаться, будто восполняли всё, что было упущено за то время, пока Реджина артачилась.       А потом она окончательно пришла в себя, и магия происходящего подошла к концу.       Моментально девушка не стала любителем тактильного контакта, нежности и романтики, но хотя бы больше не сопротивлялась так яро своим и его желаниям, как делала это еще несколько дней назад.       К Геральду они выбрались ближе к вечеру, когда уже начались сумерки. Девушка не хотела откладывать на потом, да и совесть требовала проявить к учителю, что прикрыл её, если не благодарность, то хотя бы уважение.       А потом она и Сэм пойдут на кухню, чтобы стащить чего-нибудь съестного.       Какая бы начитанная местными книжками Реджина ни была, она определенно пропустила тот абзац, где говорилось, что бессмертные могут жить без еды и воды, но со временем из-за этого существенно теряют в своих силах – не только физических, но и магических. Пришлось Сэму восполнить ей этот пробел в знаниях. Ему даже жалко немного её стало, когда она поняла, что бессмертие по-прежнему осталось «шляпой» с кучей дыр, а не даром свыше, и это понимание очень красочно отразилось на её лице.              По поводу Геральда… Сэм не знает, как поделикатнее сказать учителю, что исключительная, невероятная, потрясающая своим масштабом покладистость Реджины и не менее поражающее здравомыслие обусловлены решением лишь одной небольшой проблемы.              Тотального недотраха.              Зато сейчас какая! Спокойная, с ясной головой, не злая, не недовольная, умиротворенно-сдержанная, с абсолютно невозмутимым фоном успокоившейся энергии – ну просто глаз не оторвать от этой умницы! Которая несколько часов назад разукрасила ему левое плечо тремя кровавыми полосами, когда он дал ей то, чего она на самом деле хотела, но демонстративно кривила губы, отрицая очевидное.       Вообще-то было больно, кожа левого плеча саднила и зудела под тканью рубашки, которую он надел обратно. Правда, заметил он свою «боевую рану» уже после того, как сам перевел дух и пришел в себя.              Какая, оказывается, страстная натура у его девушки.              Его девушки…              Он ведь уже может называть её так? Хотя бы про себя.              Уголки губ ангела чуть приподнялись в едва заметной счастливой улыбке.              - Она просто проветрилась и привела мысли в порядок, - отвечает Сэм на вопрос учителя. – Клятвенно обещала больше не выкидывать подобных номеров.              - И я должен в это поверить? – скептично отзывается Геральд, складывая руки на груди.              - А что еще остается? – резонно замечает ангел, не скрывая улыбки. Хотел бы своевольно закинуть руку на плечо Реджине и приобнять её как свою девушку, чтобы немного разрядить обстановку и перевести всё произошедшее в неудачную шутку, но вряд ли такой жест оценит сама Непризнанная, и самое главное – делать такое при Геральде как-то… не очень, что ли? То есть он же старше, занятия у них ведет, да и нарушать закон Неприкосновения прямо в присутствии учителя совсем уж наглость. Подозревать может кто угодно и что угодно, но пока никто не поймал их за руку – о чем тут вообще говорить?              Забавно получается: раньше он мог – особенно при попытке взять на слабо – целоваться с Ади у всех на глазах прямо во время занятия, невзирая на присутствие одноклассников и того же Геральда, а сейчас как глупый мальчишка стесняется прилюдно проявлять свои чувства к этой девушке в виде невинного объятия.       Не хочет делиться с другими их отношениями. Это никого, кроме них двоих не касается, и они не цирковые артисты, чтобы устраивать шоу на публику.       Похоже, занудство и консерватизм Реджины заразны. Удивительно, что он не видит в этом ничего плохого, и даже наоборот, находит какое-то необъяснимое очарование.       Это словно кармическое наказание: он полюбил ту, что противоположна ему абсолютно во всем. Пол, происхождение (ведь она была человеком, а у ангелов и демонов между собой и то больше общего, чем с Непризнанными), мировоззрение, жизненная позиция, привычки, предпочтения, отношение к вещам и быту, отношение к другим бессмертным, отношение к понятиям любви и дружбы, они настолько сильно отличаются даже в таких мелочах как дисциплинированность и лексикон, что…              О, Шепфа… Кажется, он только что влюбился в неё еще сильнее. Как это вообще работает?              - Эй, ты еще здесь? – выводит его из грёз голос учителя, заставив встрепенуться на месте и непонимающе уставиться на демона. – Всё понятно, – хмыкает он, решив, что здесь что-то комментировать бесполезно, после чего вновь переходит к разговору с Непризнанной. – Значит так, с Мисселиной я договорился – дружно сделаем вид, что отработки у неё вы двое добросовестно закончили, тем более она сама говорила, что у вас большие успехи, в которые я конечно же не верю.              - Почему? – спокойно спрашивает Реджина, даже не собираясь спорить, а всего лишь интересуясь, где именно они спалились.              - Потому что нутром чую: вы наверняка сжульничали где-то. Мне как раз припоминается одна история с фиолетовым сапфиром и обезглавленной субантрой… - с явным намёком тянет Геральд, на что Реджина многозначительно молчит, при этом хитро ухмыляясь. – Завтра по расписанию не будет практического урока в человеческом мире, а потом начнутся выходные дни, свободные от учебы, поэтому к выполнению заданий с людьми вернётесь с началом новой учебной недели.              - Наконец-то! – в сердцах выдохнула Реджина, в порыве эмоций даже сжав руку в кулак в человеческом жесте «Yes!», тем самым вызвав тихий смех у Сэма, и покровительственную усмешку у Геральда.              - Рано радуешься, - прервал её веселье демон. – По официальной версии ты себе едва ли не пятую точку рвешь от усердия, тренируясь, чтобы сдать экзаменационной комиссии свои непревзойденные навыки полета, которые приведут всех в неописуемый восторг. Намек ясен?              Реджина послушно кивает головой в знак согласия.              - Отлично. Собственно, это единственное условие. Занимайся, проси помощи у кого хочешь, хоть с птицами научись разговаривать, мне всё равно, даже если ты в лепешку расшибешься, но чтобы экзамен был сдан на высший балл. Ты всё поняла?              - Да, - вновь послушно кивает головой Реджина. – Как я должна буду отрабатывать пропущенные три дня занятий? – задает она свой вопрос.              - Я тебя умоляю, - закатывает глаза учитель. – Твоя успеваемость позволяет закрыть глаза на подобные эксцессы, поэтому можешь выдохнуть. Всё-таки то, что ты заучка, принесло свои плоды, - насмешливо добавляет Геральд. – С Фенцио будь осторожна, - предупреждает учитель. – Он, естественно, ничему не поверил, и может начать провоцировать, задавая каверзные вопросы, чтобы вытянуть из тебя правду. Будь внимательна с ним, не сглупи.              - Запомнила, - вновь кивает она головой. – Спасибо за помощь, Геральд. Буду тебе должна.              Демон хмыкает, глядя на этого воробья – весь из себя такой взъерошенный, важный, но крохотный, из-за чего на смех пробирает. Геральд хорошо относится к этой девчушке, но она… внешне она такая хрупкая крохотуля, а маленькая собака – всегда щенок, поэтому воспринимать её как кого-то взрослого и серьезного, даже опасного, просто невозможно. По крайней мере для него.       Она же, наоборот, была абсолютно серьезна, и слова про должок являлись не пустым словоблудием. Быть должной она не любит, поэтому и благодарность вышла не столько искренней, сколько необходимой и правильной в данной ситуации.              - Тогда на этом всё, - подводит итог демон. – Я могу рассчитывать, что твоё «больше не повторится» означает именно то, что и должно значить?              - Даю слово, - со всей серьезностью говорит она.              - Хорошо. Время покажет, но я всё же поверю тебе авансом, - улыбается уголком губ учитель. – Можешь идти. Сэми, задержись на пару минут, у меня к тебе разговор.              Реджина хмурится, тогда как ангел непонимающе моргает, но всё же они не противятся учителю, и девушка послушно покидает кабинет Геральда, ожидая Сэма снаружи.              Парень же в свою очередь послушно ждёт, когда учитель заговорит о том, ради чего он его задержал.              - Буду предельно прямолинеен, - начинает Геральд строгим тоном, который дает понять, что время шуток кончилось, и он задержал своего ученика не для того, чтобы спросить, как у него дела. – Тебе нужно научиться контролю. Одно дело, когда вся школа полнится слухами про вас двоих, которые, что называется, из крайности в крайность, и совсем другое, когда у тебя самого на лице всё написано.              - Я не…              - Я ничего у тебя не спрашиваю, Сэми! – перебивает его учитель, давая понять, что у них будет не дискуссия. Геральд говорит, Сэм – слушает его, и никак иначе. – Ты должен осознавать все риски. Она, - кивает он в сторону закрытой двери, - может держать лицо при необходимости и строить невозмутимый вид. Ты – нет, по тебе сразу видно всё. В том числе и то, что ты влюблен в неё как мальчишка. Не знаю, насколько у вас всё серьезно и взаимно, да и знать не хочу, уже устал от идиотии малолетних несдержанных бессмертных, но если тебе не всё равно на свою и её безопасность – даю искренний совет: научись контролировать себя и свои чувства, а лучше – дождись выпуска и уговори её выбрать сторону ангелов, когда придет время проходить обряд инициации. Ладно я или Мисселина, и даже учитель Лорэн, вопреки всей своей нелюбви к девчонке, тоже не захочет лишаться основного участника одной из команд по Крылоборству, а «фантазии» других учеников никого особо не интересуют, пока нет весомых доказательств, но если директор Кроули или ангел Фенцио – особенно второй! – заподозрят вас в нарушении закона Неприкосновения, у обоих будут большие проблемы. Сам понимаешь, они к вам особой любовью не пылают, поэтому если надо будет – хорошенько испортят вам жизнь. Всё это может кончиться заточением в темнице Ада – в лучшем случае, в худшем – лишением крыльев и изгнанием в мир людей. Ты меня услышал?              - Да, - кивает головой Сэм, заметно поникнув из-за слов учителя. Потому что они правдивы. Геральд его не задеть пытался, а наоборот помочь, предупредить, дать совет. Как и его дед. Торендо тоже не так давно говорил ему, что талант изображать напускное хладнокровие обошел Сэма стороной.              Приятного мало, но они все правы: ему нужно что-то делать с собой, если не хочет навлечь на себя и Реджину беду.              Особенно на Реджину.              - Тогда можешь идти, - благодушно разрешает Геральд.              Сэм негромко благодарит и уже собирается покинуть кабинет учителя, но останавливается. Есть еще одна вещь, которую он хотел бы спросить хоть у кого-нибудь, но кому задавать подобные вопросы ангел не знает. Отцу? Деду? Можно, но до них добраться надо, чего Сэм в силу обстоятельств не может сделать прямо сейчас, а вопрос давно грызет изнутри. И коли Геральд помогает им обоим в любой передряге… Разве преподаватель не сможет помочь еще в одном вопросе? Чуть более деликатном, чем другие. В конце концов Геральд хоть и демон, но он ведь тоже мужчина.              - Учитель Геральд, а если я… дело в том, что я… - тушуется Сэм, смущаясь заговорить на столь личные темы с учителем. И всё же ему нужен совет. – Нормально ли то, что я испытываю, или это какая-то нездоровая зависимость, граничащая с одержимостью?              - С чего вдруг такие мысли? – спрашивает Геральд, со всей серьезностью отнесшись к словам парня, который тоже явно собирался с духом, прежде чем признаться в своих сомнениях.              Наверное, что-то подобное испытывают отцы, когда к ним приходит сын за советом как к более опытному, к тому, кто повидал больше и что-то да понимает в этой жизни. А учитывая, что сыновья редко когда засовывают гордость куда подальше и приходят за советом, такими редкими моментами откровений нельзя пренебрегать.              - Просто я никогда так сильно… Ну, не влюблялся настолько, чтобы аж искры из глаз, понимаете? Не знаю, как правильно объяснить, но иногда мне действительно кажется, что я немного спятил и только рад этому.              - А что плохого в том, что мужчина сильно любит женщину? – уточняет и в то же время задает наводящий вопрос демон. Вопрос закона Неприкосновения отложен лишь временно, поэтому пусть ангел сильно-то губу не раскатывает.              - Да это как-то ненормально, - неуверенно тянет Сэм. – То есть… Вы же сами понимаете, что с ней чертовски сложно – было, есть и будет, что мы с ней совершенно разные во всём. Нормальные влюбленные пары весело проводят время, им клёво вместе, они ходят на свидания, за руки держатся и целуются, занимаются чем-нибудь забавным в хорошей компании, развлекаются в конце концов, а не тратят совместное время на что-то… ну совсем серьезное, понимаете? А меня это даже не отталкивает, а наоборот. Зная, какой – простите – пиздец меня ждёт впереди вместо нормальных отношений, я всё равно с радостью бегу ему навстречу. Вот это нормально?              - Нормально, если взглянуть на ситуацию с другой стороны, - спокойно говорит Геральд. – Как тебе такой вариант: ты просто перестал быть безнадежным – простите – недоумком, растрачивающим свою жизнь и таланты в никуда, и положил глаз на самодостаточную, умную, надежную во всех отношениях женщину, с которой, конечно, не – как вы там говорите? – «потусуешься» на вечеринке в пьяном виде, зато можно вместе многому научиться, развиваться в чем-то полезном и построить крепкие долгоиграющие отношения. Правда, не знаю, приветствуется ли подобная система ценностей тобой и твоими сверстниками, я, знаешь ли, довольно старомодный, и считаю подобный расклад исключительно положительным, а молодые больше предпочитают ломаться как телки и без конца ныть о том, как сложна жизнь.              Ангел определённо загрузился, слегка даже запутавшись. И по выражению его лица видно, что он всерьез размышляет о том, похвалили его только что, унизили или дали совет?              …ныть о том, как сложна жизнь.              Сэм будто наяву услышал голос Реджины, который в своей привычной агрессивно-ультимативной манере говорит: «А схуяли она должна быть простой? Если для тебя слишком сложно, то иди и сдохни – проще некуда!».       Мотнув головой, ангел попытался выбросить из головы слишком реалистичную картину. Она ведь так и сказала бы! И вместо пожелания счастливого пути, назвала бы вдогонку неудачником или лохом.              Угораздило же из всего многообразия бессмертных влюбиться в маленькое злое чудовище.              - Это называется взросление, - со снисходительной усмешкой разжевывает Геральд свои слова Сэму. – Не очень-то и страшная вещь, зря так боишься, - с легкой издевкой добавляет он, веселясь от вида обиженно насупившегося ангела. – Сэми, любовь – это не когда «клёво вместе». Клёво вместе детям в песочнице, у взрослых всё несколько сложнее. Кстати, не припомню, чтобы тебе было сильно скучно с Реджиной, особенно в мире людей или на драконьей ферме.              Сэм улыбается, вспоминая всё, что они творили.              - Потому что с ней не соскучишься, - мягко говорит он.              - Тогда что тебя пугает?              Парень прикрывает глаза, вновь собираясь с духом.              - То, что мы знакомы чуть больше двух месяцев, а я уже пару раз думал о женитьбе, - честно сознается Сэм в том, что не давало ему покоя последнее время. Геральд так и замер на месте, с удивлением смотря на ангела. – Умом понимаю, что это слишком быстро, что такие решения не принимаются спонтанно, и потом я могу пожалеть о поспешно сделанном выборе, но ничего не могу поделать с тем, что всерьез задумываюсь об этом, и не вижу ни одного существенного минуса. Хотя еще совсем недавно я относился к браку как к концу счастливой беззаботной жизни и началу бесконечных обязанностей. И бытовой рутины, из-за которой я со временем возненавижу свой брак, свою пару, и себя самого.              Геральд не сразу ответил, потому что ему требовалось тщательно подобрать слова, ведь фраза «откуда вы такие инфантильные чмошники беретесь?» или «еще совсем недавно ты к браку вообще не относился, потому что испытывал тягу к мужикам» не подобает учителю, будь он хоть сто раз демоном. И насчет второго это даже не подъёбка, потому что несмотря на наличие среди бессмертных помимо гетеросексуалов еще и геев, лесбиянок, бисексуалов, это всё-таки Небеса, однополые браки здесь – табу. Официально жизнь в ангельском обществе идёт строго по заветам Шепфа, по факту – ложь, лицемерие, разврат и гордыня. Лишь одно крохотное «но» не даёт всем вконец обнаглеть: всем плевать на тебя ровно до тех пор, пока ты не отсвечиваешь (а официальный брак – это тот еще «прожектор»), но как только станешь причиной волнений в обществе – добро пожаловать на эшафот.       И не то, чтобы сам Геральд осуждал такую позицию, всё-таки он демон, а не поборник справедливости, защитник обиженных и угнетенных.       Но Сэми – неплохой парень, потенциал определенно есть, особенно на фоне некоторых других совершенно безнадежных учеников, поэтому не хотелось бы подарить ему сейчас дополнительный букет комплексов неосторожным словом.              Н-да, быть учителем нелегко. А демоном-учителем – ещё сложнее. Приходится во многом сдерживаться, а это противоречит самой сути его природы.              - Тяжелый случай… - в итоге выдыхает Геральд, качая головой. – Но я понял, о чем ты. Расскажу историю: у меня есть один друг, мы знакомы чуть ли не с детства, и в юности у него была просто неземная любовь с одной шикарной демоницей. Сама красивая, натура страстная, эмоции могли снести всё на своём пути – такая банальная классическая идеальность, аж скука берет. Дальше всё по классике: куча страстей, драмы, бесконечного кутежа, вечеринок, вроде как счастья на фоне скандалов и недопониманий, сто раз расставались и столько же сходились, страдали друг по другу как… в общем-то как идиоты, – рассказывал учитель с неприкрытым сарказмом в голосе, словно он был тем единственным, кто изначально знал, чем всё закончится, и в итоге оказался прав. – Четверть века продолжали свою мелодраму, и все наши общие знакомые были уверены, что они наверняка будут вместе до конца вечности, такие-то чувства чтоб прошли – это же невозможно. Когда они в очередной раз разошлись после пустяковой ссоры с истерикой, я познакомил его со своей хорошей знакомой-демоницей, пока этот простофиля не вернулся обратно под каблук своей змеи – а ведь порывался! В итоге поженились через полгода после знакомства. Мой друг по сей день радуется жизни в окружении верной любящей жены и четверых детей. Врать не буду – не всегда всё у них гладко, тем не менее ни разу не слышал ни от одного, что он жалеет о своем решении. Видишь разницу между двадцатью пятью годами ярких отношений, которые вместе с поцелуями и общим весельем вытягивают из тебя всё желание жить, и шестью месяцами, обернувшимися счастливым браком? Я веду к тому, что, когда понимаешь, что нашел того самого, кто нужен именно тебе, решаешься на серьезный шаг очень быстро и очень легко. Это не отменяет всех моих предыдущих слов об осторожности и хотя бы призрачном соблюдении закона Неприкосновения, но в твоих желаниях нет ничего странного или необычного. Мечтать о браке – вовсе не женская прерогатива, мужчины тоже нередко искренне желают жениться, если есть кто-то на примете. Это абсолютно нормальное явление.              Сэм едва слышно выдыхает, почувствовав некоторое облегчение от слов учителя. Получается, он не поехавший от любви псих, а нормальный парень, просто немного влюблен.              Немного, ага.              Но ведь… Даже история про друга Геральда напоминает чем-то ситуацию самого ангела. Он состоял в отношениях несколько раз, да того же Ади вспомнить можно – они были вместе не один год, но у Сэма никогда даже призрака желания чего-то большего не возникало. А с Реджиной он уже через два месяца знакомства – даже не отношений, а простого знакомства! – всерьез задумывается о том, смогли бы они ужиться в семейной жизни.              - Надеюсь, ты ей не говорил, каким мыслям предаёшься на досуге?              - Думаете, пошлёт?              - Естественно. Нет, когда-нибудь тебе возможно повезёт, но сейчас определенно пошлёт.              - Я тоже пришел к такому выводу, поэтому не говорил.              - А ты вправду стал умнее. Может, и Ади стоит найти девушку, чтобы дурь из головы выветрилась?              Покидал кабинет ангел в смешанных чувствах, но с улыбкой на лице.       Реджина ждала его снаружи, ничего не спрашивала, просто смотрела на него. Интересно, а как она вообще относится к браку и всему, что с ним связано? Не в смысле именно с ним, а вообще в целом: хочет ли сама выйти замуж, стать матерью… По тому, что он видел в её сознании, она, как и Геральд, довольно старомодна в данном вопросе. Как Сэм сегодня уже успел подметить, Реджина консервативный человек. Точнее Непризнанная.              - Нет, - неожиданно говорит она.              - Что «нет»?              - У меня почему-то стойкое ощущение того, что ты хочешь то ли что-то спросить, то ли предложить, то ли просто сказать. Я тебе сразу отвечаю: нет.              - Но я ведь еще ничего не сказал, - обреченно прикрывает глаза ангел, едва сдерживая истерический смешок. Ну точно знак свыше! Очевиднее не придумаешь. Лучше действительно молчать, как ему и посоветовал Геральд.              - А у меня уже нехорошее предчувствие. Ты сегодня говорил про кухню, - шустро меняет она тему разговора.              Сэм решил ответить таинственным молчанием или обиженным игнорированием – кому какая трактовка больше нравится.              Первым направившись в сторону кухни, он боковым зрением поглядывал на идущую рядом Реджину. Нутром чуял, что она так и хочет что-то сказать или подколоть, но сдерживается.              А вот он не сдерживается – сносит её в сторону взмахом одного крыла. У него будет около пары секунд, чтобы ринуться со всех ног в сторону кухни, пока она не осознала произошедшее, что он и сделал.              Не зря Геральд заметил, что он поумнел – Сэм всё рассчитал.       

***

      Ангелы-повара, которые как раз покидали кухню, не особо были рады двум голодным ученикам. Под клятвенные заверения Сэма, что они всё уберут за собой, они всё же пустили двух студентов, «похомячить» всё, что смогут найти. Остатков блюд на школьной кухне не бывает, всё всегда готовится день в день, и на следующее утро никогда ничего не оставляется. Куда и как утилизируется – коммерческая тайна, к которой ученики школы не допускаются, потому что не их это дело. Продукты разве что остаются. Не будешь же ты выбрасывать целый круг сыра из-за того, что отрезал небольшой треугольничек.              Сэм решил побыть джентльменом и поухаживать за дамой, поэтому она сидела в ожидании на высоком барном стуле возле огроменной столешницы, расположенной посреди кухни, а он носился маленьким смерчем туда-сюда.       И спустя буквально пять или десять минут, перед ней оказывается тарелка с аккуратно нарезанной дольками клубникой, бананом, и несколько маленьких канапе из треугольничков сыра, напоминающего Камамбер, и крупных розовых виноградин.              - Мило, - озвучивает она свою оценку стараниям ангела. – Ты не умеешь готовить, - выносит она безжалостный вердикт, без права на оспаривание.              - К-как ты поняла это? Здесь где-то на тарелке написано? – всерьез начинает верить в собственную теорию парень, рассматривая тарелку со всех сторон. Это единственное объяснение, как она по идеально нарезанным долькам фруктов и нескольким канапе поняла, что он с готовкой не на «ты», а на «мсье, никогда с Вами не имел дела, но много слышал о Вас и видел воочию издалека». – Не вижу смысла спорить. Да, ты права, я не умею готовить. Никогда не было ни желания, ни нужды. Дома всегда готовили родители – они оба любят это дело, еще и соревнуются друг с другом кто первый займет кухню. Я предпочитал им не мешать, а вкусно есть, когда всё уже готово. Здесь же готовит целая команда поваров, так зачем мне путаться у них под ногами?              - Хитрый как опоссум, - хмыкает Реджина.              Парень проигнорировал колкость, продолжив как ни в чем ни бывало.              - Что насчет тебя? – спрашивает он, отправляя в рот одно маленькое канапе.              - Умею, но только по рецепту. Сама что-то придумать не смогу – я не творческая личность, - отвечает Реджина, не прикасаясь ни к чему на тарелке, делая вид, что увлечена разговором, а не брезгует сраным сыром с белой плесенью – как ебаная плесень или какая-нибудь морская сопля в ракушке могут быть деликатесом? – и гребанными фруктами, которые она с юности терпеть не может из-за слишком яркого и насыщенного вкуса. Её нежные рецепторы, непривыкшие к таким вкусам в силу ограниченного рациона питания в детском доме, испытывают шок даже от банальной клубники, которая из-за непривычности кажется раз в пятьдесят слаще или кислее, чем есть на самом деле. Во взрослой жизни изменить свои вкусовые привычки Реджина не только не смогла, но и не хотела – её всё устраивало, особенно деньги, которые оставались нерастраченными на «пожрать и захрюкать от счастья».              - Ладно, я понял твой выразительный взгляд, - с легкой усмешкой говорит Сэм, отодвигая тарелку подальше от девушки, чтобы не вызвать у неё рвотный рефлекс. – Можем попробовать что-нибудь приготовить, - предлагает он. – Чего бы хотела?              - О…              - Только не говори «омлет», - умоляет ангел, но, видя, как нахмурилась – или насупилась? – Непризнанная, понимает, что для пророчеств ему и сны уже не нужны. – Почему всегда именно омлет?              - Мне нравится. Это вкусно. Это сытно. Это легко и быстро готовится. А еще это сбалансированно, а значит полезно, и все необходимые ингредиенты можно достать без труда по цене, соответствующей качеству. Не вижу у блюда ни одного минуса. И я нахожу занимательным процесс разбивания яиц.              Слова «чудовище» и «одумайся» он решил оставить при себе. Во избежание, так сказать…              Вместо этого он подцепляет еще одно канапе и отправляет его в рот, попутно говоря:              - Тебе надо было попробовать себя в рекламе.              Всё же его мольбы были услышаны, и они обошлись без омлета. Было решено, что раз уж из них двоих только Реджина умеет хоть как-то готовить, то выбор блюда, рецепт которого она знает, остается за ней. Затем девушка ходила по кухне, заглядывая в каждый шкафчик, знакомясь с содержимым, посмотрела, что есть в холодильном шкафу, и ничего не вызывало у неё особого воодушевления, кроме двух куриных яиц и венчика для взбивания.       Ничего.       Пока взгляд её не упал на поистине шикарные куски красной рыбы. Не стейки, не голова или хвост с частью мяса, а филе – самая «мякотка». Без единой косточки, такие «мясистые» толстые куски, жирненькие, как и положено красной рыбе, цвет яркий, насыщенный, а запах… Не знает она, где и когда их добыли, но они не воняли рыбой, а пахли свежестью моря, словно только что выловили и разделали.              Один из рецептов, который она несколько раз пробовала повторить в своей человеческой жизни, сам собой возник в голове.              - Судя по твоему голодному полыхающему взгляду, ты остановила свой выбор на рыбе, – всплывает на периферии сознания беззаботный голос Сэма. – Мне её даже немного жалко.              - Судя по тому, что ты не дома, а я не твоя мама, ты сейчас пойдешь искать мне чеснок, маленькие красные помидоры, сливки пожирнее, шпинат и сыр Пармезан.              - Какой сыр? Это мне в мир людей за ним идти?              - У вас здесь наверняка тоже есть твердый сыр, похожий на старый камень, который чаще любых других натирают в еду.              - А, теперь понял. Есть такой.              Так и началась совместная готовка. И если Сэм надеялся, что на «принеси-подай» его часть обязанностей закончится, то его ждало сильное разочарование.       На этапе, когда Реджина солила и перчила куски филе, проверяя, чтобы не было никаких скрытых косточек, ангел чистил чеснок, натирал сыр на мелкой тёрке, мыл шпинат с помидорами. И клятвенные заверения в том, что они и так мытые – что являлось правдой – были встречены жестким «тогда помой еще раз, потому что я не видела, кто и как их мыл». Затем она уложила рыбу на разогретую сковородку с горячим маслом, собираясь обжарить их с двух сторон до появления аппетитной корочки, а Сэм в это время послушно нарезал маленькие помидоры на половинки, умудряясь при этом забавляться видом Реджины, которая будто не еду жарила, а древнее магическое заклинание расшифровывала – настолько сосредоточенная физиономия у неё была.              - Так, а зачем я это делал, если ты уже всё приготовила? – спрашивает парень, продолжая измельчать чеснок, когда видит, что Непризнанная достает из сковородки готовую рыбу и укладывает её в тарелку.              - Не переживай, твои титанические усилия не пропадут даром, - ухмыляется негодяйка, за что получает хлопок кухонным полотенцем уже по своему «филе».              Сэм веселится недолго, буквально две секунды, после чего вспоминает, что ждет любого, кто шлёпнет Реджину ниже пояса. Пускай даже полотенцем.              - Предупреждаю: у меня в руках нож, - предпринимает он попытку защиты своих… того самого, чьё разбивание ей показалось бы занимательным. В общем, любой парень его поймёт.              Попытка была бы хорошая, если бы Реджина не достала из стойки с ножами тесак мясника – здоровенный нож прямоугольной формы.       Сэми успевает испуганно вскрикнуть, когда она уверенным рубящим движением отсекает от сливочного масла, которое стояло на столешнице рядом с ним, кусок и с абсолютно спокойным видом бросает его в горячую сковородку, на которой до этого обжаривала рыбу.              - Зачем же так пугать?! – в сердцах негодует ангел, стараясь глубоко дышать.              - Тц, промахнулась, - недовольно цокает она, не отвлекаясь от сковородки.              - Реджина! – обиженно восклицает он.              - Дай мне чеснок, трусишка, - тихо смеется она, поворачиваясь к нему лицом, чтобы он смог увидеть беззлобную усмешку на её лице. – Ты реально подумал, что я попытаюсь зарубить тебя?              - Ты взяла нож мясника!              - Ничего личного, я всего лишь люблю большие ножи. Никогда не держала у себя в доме мелкие ножики. Для фруктов, для овощей, для масла – как они там называются?              - Почему-то я не удивлён, - бурчит ангел, передавая ей тарелку с измельченным чесноком, который она тут же кидает в растаявшее сливочное масло и начинает аккуратно перемешивать всё деревянной лопаткой.              В тишине наблюдая за тем, как она готовит, как аккуратными, но уверенными движениями тонких пальцев опускает в сковороду нарезанные половинками помидоры, Сэм чувствует себя несколько сконфужено из-за того, что даже такие простые повседневные действия в её исполнении кажутся ему сексуальными, провокационными. Так и хочется поприставать к ней…       Он знает, что Непризнанная всего-навсего готовит и всецело сосредоточена на процессе, внимательно следит, чтобы ничего не подгорело, но вопреки этому знанию его фантазия воспринимает происходящее как флирт, мол, ни на чем она не сосредоточена, а просто делает вид, что игнорирует его присутствие, заигрывая, ожидая, что он предпримет, чтобы суметь отвлечь на себя.              Сколько бы мысленно себя ни отговаривал – всё равно подходит к ней сзади и начинает невесомо гладить костяшками пальцев вдоль линии позвоночника, пока она, разок дрогнув от неожиданного прикосновения, бросает в сковороду шпинат, уменьшает огонь и накрывает всё это крышкой, давая минуту потомиться.       Этой минуты хватает ангелу, чтобы успеть еще раз, но уже ощутимо провести ладонью вдоль девичьей спины снизу вверх, после чего аккуратно смыкает пальцы на её плече, медленно притягивая к себе и прикасаясь губами к нежной шее.              - Я не люблю, когда меня отвлекают от дела, - говорит она, стараясь сохранить спокойный тон. Удается ей неплохо, он бы даже поверил, если бы не видел, как её кожа покрылась мурашками.              Подходит ближе, но не прижимается, оставляет между ними ничтожное расстояние, лишь подогревая у обоих ощущение сладостного ожидания.              - Так не отвлекайся, - парирует Сэм, целуя за ушком, затем тонкий хрящик, а пальцами в это время слегка массируя область между шеей и плечом, где лежала его рука.              Она молчит. Можно подумать, что она в привычной манере решила проигнорировать то, что ей не по душе, но дыхание её стало глубже, а голова чуть-чуть наклонилась в бок, словно специально для ангела – чтобы ему было удобнее целовать её.              Еще пару глубоких вдохов спустя, она тянется рукой к крышке сковородки, чтобы снять её, и залить содержимое жирными сливками, в которые потом сразу же бросила натертый сыр, и вновь всё неспешно перемешивает лопаткой, оставляя ещё на пару минут.              Ей неплохо удавалось игнорировать руки ангела, которые уже своевольно устроились на её боках, ненавязчиво задирая края свободной футболки, пока не пробрались под ткань, начав ласкать кожу легкими прикосновениями.              - Всё, хватит уже, - недовольно выдыхает она, но в недовольстве её тщательно спрятано удовольствие, мление, которые он легко читает в её голосе, неспокойном дыхании, взгляде.              - Что «хватит»? – спрашивает парень, лизнув мочку уха, пока его руки поднимаются выше, скользя по нежной коже живота вверх, ласково очерчивая область солнечного сплетения.              - Прекрати меня трогать, - требует она, вновь больше напоминая капризную принцессу, нежели по-настоящему недовольную женщину.              - Прекратить тебя трогать где? – с улыбкой шепчет он, прихватывая зубами нежную мочку. – Здесь? – продолжает дразнить Сэм, пробравшись под ткань бюстгалтера и еле ощутимо проведя подушечками пальцев по небольшой упругой груди девушки. Она молчит, но сжимает пальцами столешницу, пытаясь взять себя в руки и не натворить глупостей. По её мнению, на сегодня уже достаточно. По его… - Или здесь? – говорит ангел, также невесомо проведя указательным пальцем по соску, чувствуя, как тот твердеет.              …ему никогда не будет достаточно.              - Блять, везде! – вспыхивает Реджина, но не успевает вовремя закрыть рот, из которого вырывается короткий стон, когда он сжимает сосок между указательным и средним пальцами.              - Хорошо, как скажешь, - внезапно соглашается он бодрым голосом, после чего быстро убирает руки и возвращается к разделочному столу, на котором осталась тарелка с канапе, за которые он берется с видом, будто ничего не было.              Непризнанная стоит, замерев, еще пару секунд, после чего неслышно выдыхает и возвращается к готовке. Слегка подрагивающими пальцами держит лопатку, которой укладывает поджаренную рыбу в сковороду прямо в сливочную смесь, поливает ею сверху, чтобы филе пропиталось со всех сторон, делает огонь минимальным и вновь накрывает крышкой, оставляя еще на пару минут до полной готовности.              Она возвращается на стул, на котором сидела до этого, игнорируя хитрый взгляд парня, направленный исключительно на неё, и улыбку на губах.              - Будешь меня дразнить – в один прекрасный день повторишь судьбу Ости, - говорит Реджина, словно не к нему обращалась, а куда-то в пустоту посылала эти слова.              - Очень и очень в этом сомневаюсь, – парирует он, отправляя в рот очередное канапе из сыра и виноградины. – Судя по твоей реакции, которую я вижу даже сейчас сквозь ткань футболки, тебе всё понравилось, - с явным намёком говорит ангел, демонстративно опустив свой взгляд на её грудь с напряженными сосками.              - Ты находишь в этом что-то забавное? – многозначительно приподнимает она бровь.              - Лишь отчасти. Меня это больше заводит, чем забавляет.              Она не отвечает, только внимательно смотрит на парня, ожидающего, что она скажет. Но Непризнанная продолжает сохранять тишину, а после манит его к себе пальцем, призывая подойти, что он и делает, не видя ни одной причины отказать.              Сэм тоже молчит, неотрывно смотрит в зеленые глаза, с любопытством ожидая её дальнейших действий.       Она не прерывает зрительный контакт, специально медленно разводит ноги чуть шире, продолжая сидеть на высоком барном стуле, а после хватает пальцами ткань белой рубашки ангела и тянет к себе, заставляя его подойти еще ближе.              - Тоже решила подразнить меня? – спрашивает он, чувствуя, как его обнимают за талию, расположив ладони на спине.              - Получается? – спрашивает она, приблизившись к его губам, но пока не прикасаясь к ним.              Сэм не отвечает, лишь усмехается, многозначительно хмыкнув. А то она сама не видит, получается у неё или нет. Спойлер: да, получается.              Она первая сокращает расстояние между ними, целуя его. Неспешно, без дикости или жадности. Нормальный поцелуй, когда ни один из них не отталкивает другого и не стоит истуканом, ничего не делая. Нормальный поцелуй, когда они в относительно спокойном и адекватном состоянии соприкасаются губами, а не кусают, словно пытаются загрызть, или лижут языками рты друг друга, пытаясь сделать неизвестно что.       Но надолго этого состояния не хватает: Сэм кладет ладонь ей на щеку, чтобы удобнее было притягивать ближе к себе, когда он захочет немного углубить поцелуй. Реджина тоже не сидит спокойно, обхватывает его талию ногами, скрещивая щиколотки, гладит руками мужскую спину, пробираясь все выше, пока не доходит до основания белых крыльев.              - Так, стоп! – резко прерывает Сэм поцелуй, останавливая руки девушки. – На этом лучше остановиться.              - Почему? – спокойным тоном спрашивает она, послушно остановившись, пока не получит ответы. А дальше посмотрит по ситуации.              - Потому что ты тянешь руки к моим крыльям.              - И?              - Это… как бы объяснить?.. Основания крыльев – самая-самая близкая к коже спины часть, по краю которой обычно ломают крылья – это что-то вроде эрогенной зоны. А в то, что мне что-то перепадет сегодня, тем более на школьной кухне, я не верю.              - Правильно делаешь. Эрогенная зона, значит… - задумчиво тянет она. – Только у тебя или у всех пернатых?              Ангел вместо ответа заводит руку ей за спину, добирается до той части, о которой только что говорил, и ощутимо проводит по ней сначала подушечками, потом слегка задевает ногтями, а затем несильно надавливает, при этом массируя круговыми движениями.       Реджина дергается всем телом, словно её изнутри током тряхнуло. Ноги непроизвольно сильнее сомкнулись вокруг талии парня, а руки неконтролируемо вцепились в ворот его рубашки.              - Л-ладно, - сглотнув, сдавленно говорит она. – Признаю: ты был прав.              Сэм негромко фыркает, чтобы не засмеяться, а после легонько похлопывает девушку по бедру, прося выпустить его из «капкана». Не то, чтобы ему не нравится, но в таком положении он не сможет до конца избавится от мыслей о том, что возможно сегодня ему что-то перепадёт на школьной кухне…              Чувствуя некоторую неловкость, повисшую между ними, оба внезапно вспоминают о рыбе, которая дожидается только их, и резко создают вид бурной деятельности, направленной на что-то полезное в этой жизни.              - Выглядит аппетитно, - говорит Сэм, заглядывая в сковородку через плечо Реджины, пока та накладывала еду в тарелки.              Не зная, что на неё вдруг нашло, Непризнанная всё же делает то, чего сама от себя никогда не ожидала: поворачивает голову в сторону и прикасается губами к щеке Сэма в быстром поцелуе, после чего возвращается к раскладыванию блюда, стараясь не отвлекаться на удивлённо-радостное выражение лица парня.              Поздний ужин прошел… как-то легко и быстро. За непринужденной беседой о чем-то повседневном и несущественном, распитием зеленого чая, который они заварили после того, как поели. Сэм не большой любитель чая, ведь этот напиток какой-то… скучный и простой, что ли? Но в этот раз он открыл для себя его необъяснимую прелесть.       После вкусного ужина, приготовленного руками любимой женщины, в тишине и спокойствии вечера, еще не превратившегося в ночь, в уединенной компании с той, из-за которой сердце и душа поют… Без суеты, без шума, так тихо и умиротворённо. Никуда не хотелось бежать, сломя голову, что-то делать, непонятного для чего, искать приключений себе на всем известное место, чтобы получить порцию острых ощущений. Вот именно что суеты больше не было, и это, оказывается, так здорово.       В такой обстановке тёплый чай казался вкуснее, и как никогда к месту.              Но заметания следов их пребывания на кухне было не избежать.              - Через день начнутся выходные. Пойдешь со мной на свидание? – неожиданно спрашивает он, пока вытирал сухим полотенчиком вымытые тарелки.              - Ты задумал что-то определенное? – спрашивает она, протирая тряпкой столешницу в качестве финального штриха их небольшой уборки.              - Нет. А надо было сначала составить точный маршрут?              - Нет, - едва заметно улыбается она, продолжая делать вид, что всецело сосредоточена на уборке. – Ты слышал Геральда – у меня скоро будет сдача экзамена, нужно готовиться.              - Это значит «нет»?              - Я такого не говорила, - говорит девушка, отбрасывая тряпку на положенное ей место, после чего поворачивается лицом к ангелу, продолжая улыбаться уголком губ.              Сэм уверенно подходит к ней, кладёт руки на поверхность столешницы, спиной к которой стояла Непризнанная, слегка наклоняется к ней, замирая в таком положении.              - Думаю, я мог бы помочь тебе с подготовкой к экзамену, - говорит он, глядя на неё. – Скажем, в эти выходные. У меня как раз есть на примете одно безлюдное красивое место, которое идеально подойдет нам для тренировок.              - Для тренировок? – уточняет она, приподняв бровь, выражая весь свой скепсис.              - Именно так.              - Тогда потренируй меня, Сэм, – говорит девушка, обвивая руками его шею.              И у ангела что-то в груди заныло от того, как она произнесла его имя. Так… по-домашнему, по-родному, словно они вместе уже много лет, а не собираются на первое свидание.              Пара неспешных чувственных поцелуев, и они покидают кухню, более не прикасаясь друг другу, чтобы их случайно не застукали в коридорах школы.              И всё бы ничего, если бы возле дверей её комнаты он не услышал то, что едва не заставило его обреченно завыть.       Предчувствуя порцию нотаций, она приглашает его в комнату, не желая устраивать разборки в школьном коридоре, где всегда есть уши.              - Ты пойдешь к нему опять? Сейчас? – не слишком громко возмущается ангел.              - Я обещала его навестить в качестве доказательства, что меня не сожрали сирены. Он ведь действительно подумает, что я могла помереть по его вине.              - Пускай мучается! Не ляпни он про реку Метатрона – ты бы туда не пошла. И ты вроде не оплот дружелюбия, так с чего вдруг так прикипела к какому-то непонятному ангелу?              - Ты понимаешь, что звучишь как ревнующий придурок?              - Потому что я ревную! – воскликнул ангел, разведя руки в стороны, словно показывая, что он как открытая книга, и его чувства должны были быть сверхочевидны. – Я почти два месяца бегал за тобой, чтобы ты мне хотя бы улыбнулась, а ему достается всё задаром, и это..! А что, если он положит на тебя глаз? Внимание твоё привлекать он умеет определенно лучше меня, – ворчит он, складывая руки на груди.              Реджина не знала, как реагировать на такое заявление. Не ожидала она, что в Сэме есть хоть капля ревности, и неважно о ком бы шла речь – его родственнике, друге или любовном интересе. А тут вон что выясняется…              - Иди сюда, - вновь манит она его к себе.              Но на какие бы нежности не рассчитывал Сэм, подходя ближе, несильной отрезвляющей пощечины он точно не ожидал.              - Чтобы я подобной херни больше не слышала, - строгим тоном бросает Реджина, хмурясь в ответ на растерянный взгляд ангела. – Я выбрала тебя. Осознанно! И своим решениям верна, а до интрижек на стороне никогда не опущусь. Если вдруг каким-то, блять, неведомым образом небо и земля поменяются местами, и я передумаю – ты узнаешь об этом первым лично от меня. Тут всё понятно?              - Понятно, - тихо отвечает он, испытывая стыд за собственное недоверие к Реджине, тем более в подобном вопросе. Прав был Геральд: она надёжная. Всё что угодно можно про неё сказать, но то, что она надёжная не сможет отрицать никто.              - Хорошо, с этим разобрались. Теперь ты.              - Что – я?              - В других нам всегда не нравится то, что есть в нас самих, - в очередной раз произнесла она уже знакомую фразу. – Поэтому если ты, дорогой мой любитель целоваться, когда сердце не на месте, поступишь со мной подобным образом… - она замолкает и поджимает губы, тщательно подбирая дальнейшие слова. – Сэм, серьезно, я испорчу тебе жизнь настолько, что ты сотню раз пожалеешь о том, что вообще когда-то связался со мной. Мне будет достаточно малейшего незначительного повода. Это не значит, что я буду силой удерживать тебя против твоей же воли до конца вечности, но со мной лучше разойтись тогда, когда еще будут возможны мирные переговоры. Я ясно выражаюсь? – спрашивает Реджина.              Слова о том, что её не затруднит задеть вдобавок ко всему его родных и друзей, чтобы побольнее сделать, а новую пассию она скорее всего вообще убьёт, девушка оставила при себе. Незачем пугать ангела, ему и так хватит того, что она уже сказала. Тем более таким ни с кем не делятся, если только это не пустые слова.              - Да… - глухо отвечает Сэм, опуская глаза.              - Сейчас эти переговоры пока еще возможны, поэтому подумай, на что именно ты подписываешься. Не надейся, что мои слова были метафорой или преувеличением, я старалась быть с тобой максимально честной, поэтому искренне прошу тебя подумать.              Даёт ему шанс уйти, если он не готов.              Ангел уже открыл было рот, чтобы горячо заявить о том, что никогда не передумает, но остановил себя, встретившись взглядом с глазами Реджины.       Ей не нужен ответ сейчас. Ей нужно, чтобы он подумал, прежде чем сделать серьезный выбор в своей жизни. Она не девочка, с которой можно бегать на свидания, а потом разойтись как ни в чем не бывало, напоследок лишь пожав плечами, мол, не срослось. Не срастутся у него кости потом, если он будет воспринимать то, что происходит между ними, как развлечение, а не союз двух взрослых бессмертных.              С взаимным уважением.       С взаимным доверием.       Чтобы можно было спиной повернуться, не опасаясь получить нож между лопаток.              Это действительно серьезное решение.              Но вот какая штука… Он обо всём этом уже думал. И когда говорил Геральду, что знает о том, что его ждет в этих отношениях, Сэм не приукрашивал.              Порой, чтобы добыть алмаз, приходится спуститься в самые глубины земли, куда не каждый полезет.              - Не забудь амулет, скрывающий энергию, и не попадайся на глаза архангелам, - с мягкой улыбкой говорит он, прикасаясь губами к её лбу, после чего разворачивается, чтобы покинуть чужую комнату.              - Я могу рассчитывать, что ты меня услышал и подумаешь о моих словах? – бросает она ему вслед.              Ангел замирает у самых дверей. Поворачивает голову и смотрит на неё через плечо.              - А то ты не знаешь, что я отвечу, - с усмешкой говорит он, вновь отворачиваясь, чтобы покинуть комнату.              - Эй!              Быстрым движением кидает ему второй амулет, который он ловко ловит рукой, не моргнув и глазом.              Всё-таки иногда его рефлексы поражают её. Такому на тренировках по Крылоборству точно учат?              - И зачем он мне? – спокойным тоном спрашивает ангел.              - Дарю.       

***

      Идя по школьному коридору в сторону своей комнаты, Сэм потихоньку замедляет шаг, пока вовсе не останавливается. Запускает руку в карман брюк и достает амулет из фиолетового сапфира, подаренный ему Реджиной, разглядывая его на своей ладони.       Шутки шутками, но в этом жесте было намного больше, чем кажется на первый взгляд. Сам факт того, что она кому-то что-то подарила по собственному желанию, а не из-за вынужденной формальности, приуроченной к какому-то определенному событию, уже значит немало.       Но вряд ли она осознаёт в полной мере, что такие ценности как амулет из фиолетового сапфира, который благодаря огранке стоит еще дороже, чем чистый камень, не могут быть просто подарком. И ценен этот амулет не только благодаря своей стоимости, магические артефакты сами по себе вещи необычные, и не так-то легко их достать или добыть.              Ну что за женщина… Там, где обычные парочки дарят друг другу цветы, конфеты, наряды, украшения или парфюм, она дарит ему один из самых ценных и востребованных в мире артефактов. Да еще с таким видом, словно отдаёт ему несущественную мелочь вроде плюшевой игрушки, а не амулет из фиолетового, мать его, сапфира!              О, Шепфа… Действительно: чего он так завелся из-за какого-то Мальчика из Башни? Даже если его слова окажутся правдой, и этот ангел действительно однажды влюбится в Реджину – какая нахрен разница, если она уже выбрала Сэма?       Он не может ручаться за того ангела, но он точно может ручаться за Реджину. Скорее горы рухнут, а небо и земля действительно поменяются местами, чем она посмотрит на кого-то другого без крайне весомой причины, имеющей под собой титановожелезобетонное основание.              И Сэму невольно хочется ей соответствовать.              Хочется быть достойным Царицы ангелов.              Спрятав амулет обратно в карман, парень, вопреки изначальному маршруту, свернул в другую сторону и направился в библиотеку. До отбоя еще есть время, он может успеть что-нибудь почитать.              Поток мыслей так захватил молодого ангела, что он не заметил мелькнувших за углом кончиков белых волос, обладатель которых стремительно покидал место своего пребывания, пока его не заметили.       

***

      Следующий день с самого утра был фантастическим.              Реджина проснулась как никогда бодрой и довольной собой. Вчерашние вечерние посиделки с Бонтом затянулись, и за разговором они плавно перешли к теме вегетарианства ангела, который перерос в культурный спор, в котором победителем вышла Непризнанная. Сначала в ход шли безобидные аргументы вроде того, что не он же убивает ради мяса, и если не Бонт, то кто-то другой съест этот кусок, но так или иначе абстрактное животное всё равно будет убито. Затем в процессе бурного обсуждения был использован более тяжелый аргумент, звучавший как «ты не ешь мясо, потому что тебе жалко животных, но трава, которую ты ешь, тоже живая, так как в ней проходят биологические процессы, но её тебе не жалко, получается ты пренебрегаешь одной жизнью, ставя её ниже другой?». Это оспорить Бонту было уже тяжелее, да и судя по выражению его лица, он испытал шок от осознания. Но всё же стоит отдать ему должное – он пытался как-то защитить свою позицию. Последним гвоздём в крышку гроба убеждений ангела стало утверждение, что его тело никогда не смогло бы быть таким крепким и развитым, если бы он всю жизнь щипал траву, а значит когда-то, возможно до своего долголетнего сна, господин вегетарианец таки баловался мяском, поэтому пусть не пиздит про свой выбор, жизненную позицию и прочий хлам, а налегает на нормальную еду, иначе действительно никогда не окрепнет достаточно и не выйдет из сраной башни.       Бонт на это обиделся, заодно бросив, что мясо он не будет есть теперь не из жалости к животным, а чисто из принципа, чтобы не подтверждать правоту Реджины, которая самодовольно смаковала вкус победы, собираясь уходить – время уже позднее.       Но даже так ангел всё равно просит её навестить его снова, когда будет время.              Уже утро наступить успело, а она всё равно чувствует это приятное послевкусие выигранного спора, которое поднимает настроение.              Следующим, что способствовало улучшению настроения Реджины, стал Сэм, залетевший к ней в комнату как раз в тот момент, когда она вышла из ванной комнаты после утренних процедур.       Казалось бы, ничего криминального: позажимались немного у стены, слегка обслюнявили друг другу губы во время поцелуев, и чуть-чуть полапали за всякие места. Но это тоже благоприятно отразилось на настрое девушки.              А совсем фантастическим день стал за завтраком, когда она, спокойно евшая свой омлет, готова была дважды подавиться. В первый раз, когда Сэм, севший сегодня напротив, с невозмутимым видом делал заметные только ей крайне двусмысленные намёки движениями своих пальцев. Во второй раз, когда Люцифер тихо подкрался со спины, внезапно сжал пальцами её плечи и, наклонившись, чтобы никто посторонний больше не слышал его слов, лилейно промурлыкал ей прямо на ухо…              - Дорогая, надевай парадное платье, кружевное белье и лезь на каблуки – папа хочет с тобой познакомиться. Сегодня.              Непризнанная также тихо, чтобы никто, кроме демона, её не услышал, отвечает:              - Ты вроде принц Ада, а говоришь как сутенер средне-паршивого качества.              - Если бы я был сутенером – продавал бы тебя только ангелам.              - Дай угадаю: потому что демоны себя уважают и не позарятся на Непризнанную?              - На Царицу ангелов позарятся все, и лишь благодаря большому спросу я стал бы частично учитывать твои личные предпочтения. Но если тебя волнует заинтересованность демонов, то могу точно сказать, что Сион и его слащавый дружок Бастиан, который любит погрызться с тобой на занятиях во время очередного спора, уже не раз передергивали на тебя.              - Блять, я сейчас блевану, - кривится от мерзости Реджина, отодвигая от себя тарелку с недоеденным омлетом.              Ей кажется, или Люцифер стал изощреннее? Раньше был горделивым долбоебом, прямолинейным как рельса, а сейчас… хитрой сволочью стал. Не только ловко намекнул ей на её предпочтения, но и аппетит потерять заставил, хотя раньше мог только кукарекать что-то про свой статус, кто где находится в пищевой цепочке, а потом свалил бы в закат как кретин, которого никто не звал.              Ах да, еще и завуалировано своей проституткой обозвал.              Демоном, что ли, становится?