***
Почувствовав что-то странное в изменившейся энергии Сэми, Ади решился заглянуть в комнату Непризнанной. На первый взгляд всё в порядке, Реджина всё-таки заснула глубоким сном, хотя ни он, ни ангел на это, если честно, не рассчитывали. Но всё же было что-то странное в том, как Сэми смотрит на неё, по-прежнему сидя на краю кровати, держа её руку в своей и в задумчивости поглаживая большим пальцем нежную кожу. Молчит, просто смотрит и о чём-то без конца думает, позволяя себе едва заметную улыбку, полную горечи и восхищения. - Сэми, пойдем? – негромко позвал его демон, стараясь не разбудить девушку. - Как думаешь, - словно не слыша друга, произнес ангел, продолжая смотреть на Непризнанную. – Какое будущее её ждет? - У нас же ты специалист по будущему, - тихо хохотнул Ади, но видя, что Сэми погружен в свои мысли и откликнется только на слова, касающиеся того, о чем он думает, демон решил попридержать шутки. – Сложно сказать, - почесал затылок Ади. – Далеко пойдет – это точно. До звания адмирона вряд ли дотянет, но архидемон у неё уже в кармане. - А если подумать? – бросил Сэми, словно даже не испытывал интереса в ответах друга. - Сэми, я не хочу думать о Реджине, это твоё любимое занятие, которое никто не разделяет, - вновь попытался увести разговор в шутку Ади, но не получилось. По взгляду, по интонации, по энергии ангела чувствовал, что это не просто рядовой вопрос. Сэм говорил о чем-то более важном. – Страшная она. Не некрасивая, плохая или неприятная, а именно страшная, - наконец-то заговорил серьезно демон. – Дело даже не столько в её силе, которая проявилась, а в… твердости духа? Бескомпромиссности? Не знаю, как правильно сказать, но она как скала в бушующем море, об которую бьются волны, но в итоге разбиваются сами, а скале похуям – она как стояла, так и стоит. Чего только стоит то, что директор и учителя не могут её ни приструнить, ни исключить, тогда как она вполне может поставить на место и Фенцио, и Лорэна. Знаешь, мне кажется дай ей волю, она возьмется призывать к ответу даже серафимов. - Она не откажется, - соглашается ангел, в голосе которого нет и намека на шутку. – Я увидел её жизнь. Она позволила мне заглянуть в свои воспоминания. - Да ладно?! – непроизвольно воскликнул Ади, повысив голос, но тут же стушевался, заметив укоризненный взгляд ангела. – И что там? Расскажи что-нибудь из самого интересного. Сэм усмехается, неодобрительно качая головой. И что-то в его поведении до того странное, что вводит демона в заблуждение, потому что он не понимает, что это, хорошее оно или плохое. Сэми словно… словно повзрослел на десяток-другой лет. - У неё было непростое детство, - расплывчато ответил ангел. – Когда я видел всё это, мне так хотелось обнять её и пожалеть, сказать, что теперь она всегда может положиться на меня. Но чем дальше смотрел, тем отчетливее понимал, что ты прав. - В смысле? - Она страшная. И, возможно, пойдет дальше, чем мы все можем вообразить, - отозвался Сэм, не шутя, не иронизируя, не веселясь и не играя словами. Он был абсолютно серьезен. - Ты что-то видел в своих снах? – нахмурился демон. С пророческими снами шутки плохи, к ним стоит относиться со всей серьезностью. - Нет. Но я верю в неё. Мне хочется увидеть её путь. Это сложно объяснить, Ади, но сейчас я как никогда понимаю, что пока все это время копался в собственных мыслях и чувствах, всё моё существо наперед знало, что однажды мы с ней должны встретиться. Вне зависимости от того, какие отношения нас будут связывать, наши жизни должны были пересечься. Будто вещий сон, который я не видел, но интуитивно всегда знал о нём. Ади молчал, не пытался пошутить или посмеяться над высокопарными словами друга. Потому что ангелам и демонам подобные вещи не кажутся. У них сильно – сильнее, чем у Непризнанных – развита та сверхъестественная интуиция, которая позволяет отличить судьбоносные моменты жизни от обычных. Они происходят так редко, что бессмертный может прожить свою долгую жизнь, так никогда и не узнав это ощущение, но если все же довелось – его не спутать ни с чем. - Знаешь, хоть ты и соглашаешься с тем, что она страшная, но сильно напуганным не выглядишь, - попытался разрядить обстановку рыжий демон. - Потому что знаю, что скорпионы не жалят просто так, - произнес Сэм, поднимаясь на ноги и направляясь к двери. - Что? В смысле? Причем тут скорпионы? – сыпал вопросами Ади, идя следом, но так и не услышав ответ ни на один из них. Умеет же эта Непризнанная всколыхнуть серые будни.***
Следующие дни принесли Реджине парочку неприятных сюрпризов. Её проявившая себя во всей красе способность, благодаря которой девушка уже начинает воспринимать директора Кроули как родного деда из-за слишком частых визитов к нему, решила, что она слишком хороша собой, чтобы её легко было освоить. Пара-тройка шустреньких электрических «бегунов» на ладони и всё. Светового шоу как на занятии Мисселины больше не было и не предвиделось в ближайшее время, пока Реджина не научится вызывать прошлый эффект с той же легкостью, что и сделать щелчок пальцами. О, и теперь с такой способностью она может раз и навсегда забыть об исключении – хрен её кто отпустит. Серафим Кроули так и сказал: «Будет кощунством пренебречь таким талантом. Я знаю, что ты – девочка хорошая и порядочная, и вряд ли доведешь ситуацию до того, что мы будем вынуждены тебя исключить». А то, что она головы субантрам рубит, прогуливая уроки, и крылья ученицам сжигает, всего лишь «издержки учебного процесса и вспыльчивости молодой души», как назвал их старый серафим. Ну да, ну да… Читай это так: «Доучишься в этой школе хоть со связанными руками, ногами и крыльями, выпустишься и пойдешь батрачить на пользу ангельского сообщества, мелкая спиногрызка. Я уже подыскиваю богатенького и влиятельного спонсора, которому тебя впарю взамен на положительные отзывы о директоре школы Ангелов и Демонов, который за версту видит ценные таланты». Какая банальщина… Кстати, на тренировках способностей с ней больше никто не вставал в пару. А учителя не принуждали, опасаясь, что очередной ученик превратится в запеченного цыпленка. Да и в целом её стали немного сторониться, понимая, что на данный момент девушка может непроизвольно «пальнуть» в любой момент из-за плохого контроля. В целях безопасности даже во время приемов пищи в обеденном зале все садились минимум за два стула от Реджины. Что не мешало пернатым клоунам периодически улыбаться ей, махать рукой, обращаться по всяким идиотским поводам с расстояния четырёх шагов, воспринимая игнорирование с её стороны как само собой разумеющееся, полностью укладывающееся в характер девушки. Должны же быть привилегии у Царицы ангелов? Её имя стало любимейшей хохмой среди учеников. Без злости, надменности или презрения. Просто весело. Каламбуры с её именем приобрели статус традиционной игры в местной деревне, коей выступала школа Ангелов и Демонов. Мол, кто остроумнее придумает, тот и лидирует сегодня в общем соревновании. Но также были и положительные стороны. Например, Ости впредь благоразумно помалкивала, делая вид, что это не ей чуть не поджарили мягкое место, а она перестала замечать существование Непризнанной. Но все прекрасно знали правду… С Геральдом восстановились отношения двух сообщников, хотя он содействовал всяким авантюрам не так активно, как раньше, но все же… Люцифера к ней близко не подпускал – уже за это большое ему спасибо. Реджине сообщили, что сам Сатана на полном серьезе требует её к себе на ковёр – директор Кроули рассказал, добавив, что нечего ему общаться с учениками не-демонами, поэтому пусть она игнорирует это приглашение, словно и не знает о нём, а главного посыльного правителя Ада с татуировками на руках они уж смогут держать от неё на расстоянии. Еще из положительного был Сэм. Да, звучит немного странно, но как есть. Она знала, что теперь её жизнь для него не секрет, но, к своему удивлению, не испытывала от этого злости или негодования. Ладно-ладно, первый час после того, как проснулась, готова была ему голову открутить за то, что полез в те воспоминания, куда не приглашали. И всё же потом положение вещей было принято с удивительной легкостью. Да и он стал вести себя с ней несколько… серьезнее. Спокойнее. Не как глупый подросток, увивающийся за ней хвостиком в поисках веселья и приключений, которого штормит из одних эмоций в другие, а как взрослый юноша. До мужчины еще не дотягивает, уж не в обиду будет сказано. И всё равно её привлекало такое более сдержанное и в то же время несколько игривое поведение. Перестал смотреть на неё украдкой как глупый мальчишка с щенячьим взглядом, но теперь не таился, если смотрел в её сторону. И взгляд этот был не щенячьим, не наглым или дерзким, а скорее… откровенным? Но не в смысле развратным, а откровенным. И добрым. Словно говорил: «Я хочу, чтобы ты знала, что я смотрю на тебя и думаю о чем-то хорошем, когда делаю это. Потому что в этом нет ничего постыдного». И это не говоря о том, что Сэм реально стал находиться рядом всегда, кроме случаев, когда ей хотелось побыть одной, а он очень тонко чувствовал, когда наступают такие моменты – не когда надо помолчать, а именно оставить её одну. Не навязывался. Его было много и в то же время в меру. Он аккуратно приучал её к своему постоянному присутствию, к незначительным прикосновениям к кончикам пальцев, плечам или крыльям, которые уже почти зажили на шестой день, после чего ей разрешили вернуться к выполнению заданий с людьми. Еще ангел любил с ней поболтать: иногда о чем-то повседневном и несущественном, иногда об учебе, а иногда просто что-то рассказывал, создавая ей фон из приятного шума. Но еще, что она оценила больше всего, он научился молчать с ней. Обычно в такие периоды помалкивания они тренировались в умении ощущать и различать энергию – не только друг друга, но и всей школы, стараясь расширить диапазон своей чувствительности за пределы и без того немаленькой школы. Она узнала, что способность Сэма – видеть пророческие сны. И что он это умение не очень-то любит, потому что редко когда видит что-то хорошее. Реджина решила проявить чудеса эмпатии, сказав, что понимает его, потому что тоже со своей способностью редко когда сможет сделать что-то хорошее с точки зрения морали, а не собственного душевного удовлетворения. Попытка была, откровенно говоря, стремная, но ангел развеселился. Девушка выспросила у него несколько старых снов, которые уже сбылись, стараясь собственным умом догадаться об их значении, а Сэм потом должен сказать, правильны её догадки или нет. Он сказал, что сны его зачастую аллегоричны, неясны, и Реджина находила в их разгадке что-то поистине увлекательное. Они были для неё вроде задачек на логику и смекалку. Надо признать, получалось у неё очень даже хорошо. Сэм говорил, что, бывает, видит несчастья, горе и утрату, потому и не любит свои видения. Реджина утверждала, что пророкам посылают видения не для того, чтобы они грустили с пришедшими знаниями в одиночестве, а направляли, подсказывали и предупреждали других. Естественно, если сидеть на жопе ровно, то предсказания сбудутся. Но будущее – штука переменчивая. Если бы оно было предопределенно и неизменно, то в способности Сэма просто не было бы смысла: зачем заведомо показывать то, что изменить невозможно? Это же бессмысленно. Однако Шепфа зачем-то даровал ему именно такую способность. Наталкивает на мысли, что не для того, чтобы он видел будущее и хандрил. Сэму лишь нужно научиться правильно пользоваться своей способностью. Это как если бы Реджина могла заставлять молнии появляться только на руке и считала это пределом своих способностей, не имеющих дальнейшего развития. Но нет, она знает, что может вспыхнуть так, что парящий остров разнесет, надо лишь научиться делать это. Ангел же как минимум должен проспойлерить кому-нибудь будущее. За это можно и в Ад попасть – для спойлерщиков наверняка есть отдельный котёл, но вдруг устроить всем кровавые водопады из ушей и есть скрытая возможность способности парня? Сэм в ответ на такое предположение смеялся на весь школьный двор, привлекая внимание других учеников, пока Реджина делала вид, что не знает этого дурака. Кстати, этот самый дурак в один прекрасный день совсем поехал крышей и подсел к ней за завтраком, притащив большую тарелку со всякой неведомой хуйней. Ну ладно, это были две большие брускетты с авокадо и лососем, яйцом пашот, сливочный круассан, рядом с которым лежала клубника, голубика и порезанный дольками киви с бананом. Помимо мыслей о соседстве сомнительной радости с пернатым гурманом, голову Реджины невольно одолевали размышления о том, что ангелок жрет как бизон. Одолевали до того момента, как он пододвинул тарелку к ней, подхватил пальцами голубику и с улыбкой поднес ягоду к её губам. И весь обеденный, блять, зал наблюдал за этим. - Ты болен. Сходи в лечебный корпус, - хмуро бросает она, возвращаясь к своему стандартному омлету, абстрагируясь от всего мира и смущения, вызванного жестом ангела. А тот даже бровью не повел. Как ни в чем не бывало пожал плечами, взял одну из брускетт с тарелки, и начал есть. - Захочешь попробовать – не стесняйся, бери, - бросил он с набитым ртом, но даже так чертов ангел выглядел как гребанное совершенство, особенно, когда небрежным движением большого пальца убирал с уголка губ хлебную крошку. Повторившаяся на обеде и ужине картина способствовала тому, что по школе поплыл слух, якобы ангел, который считался нетрадиционной ориентации, всерьез начал подкатывать к Непризнанной. В смысле не пялиться на неё и фонить энергией на всю школу как подросток, которому надо перебеситься, а реально оказывать знаки внимания. Да еще кого выбрать умудрился! Какой там Закон о Неприкосновении?! Демон Сион в тот же день открыл прием ставок: получится у этого бесноватого закадрить Царицу ангелов или ему поджарят белые крылышки парочкой молний? На второе ставило большее количество учеников, но «за» поставили Дино и Геральд. Последний – неофициально. Учителям не стоило знать про «особый вид спорта», начатый учениками. Реджина держалась особняком, пока в еще один не менее прекрасный день Сэм не пересел к ней на последней ряд на занятиях, обосновавшись там на постоянной основе. Молча. Не спрашивая и не объясняясь. Сделал как само собой разумеющееся. Ей стало необходимо чаще бывать одной, выбираясь на прогулку ближе к Башне Забвения, потому что около неё никто не бродил и не бесил Непризнанную своими идиотскими подмигиваниями, посвистываниями, недвусмысленными намеками на «не трахай его слишком сильно, ангельское сердце может не выдержать» и «будь с ним нежнее, ты у него первая». Заебали? Да не то слово! Вот и сейчас прогуливаясь вдоль озера недалеко от башни, она пыталась сосредоточиться на предстоящем занятии ангела Фенцио. Но сосредоточиться не получалось из-за ощущения чужого взгляда, направленного ей в спину. Как тогда, когда Сэм вытащил её из кабинета всё того же Фенцио. И, если сконцентрироваться, снова можно ощутить чужую энергию, похожу на ванильный молочный коктейль. Прогуливаясь мимо башни с максимально угрюмым видом, девушка бросает безразличный взгляд на архангелов-стражей, охранявших входные двери. Оба понимающе усмехаются, в очередной раз увидев Непризнанную, которая проходила мимо них в кабинет директора Кроули столько раз, словно к себе домой ходит. - Снова что-то натворила, Непризнанная? – с тихим смешком бросает один из архангелов, чьи волосы имели цвет спелой ржи. - Нет, чисто по привычке сюда пришла, - с кислой миной бросила в ответ девушка, вызывая у стражей короткие смешки. - Возвращайся давай, нельзя ученикам здесь бродить, - прервал общее веселье темнокожий архангел. - Именно поэтому я и хожу сюда, - как ни в чем не бывало подтверждает Реджина. – Мне нужны тишина и покой, а не стадо бесящихся великовозрастных идиотов. Архангелы вновь понимающе усмехаются. - Тем не менее… - начинает темнокожий. - Да брось, - перебивает его другой. – Пусть ходит. Её уже столько раз отчитывали в Башне, что выговором больше, выговором меньше – разницы никакой. Уверен, любой, кто увидит её здесь, тоже подумает, что серафим Кроули снова вызвал к себе. Эй, Непризнанная, если будешь вести себя тихо и неприметно, то можешь гулять по округе. Недолго! – тут же выставил условие архангел. Реджина долго не думала – уверенно кивнула головой в знак согласия, и продолжила свой путь, постепенно обходя здание со всех сторон. Башня находилась на самом краю парящего острова, на котором располагалась школа. «Задняя» сторона башни, противоположная той, в которой располагались охраняемые двумя архангелами двери, шла прямиком вдоль обрыва, которым заканчивался парящий остров. Здание имело три основных яруса и «верхушку», в которой Реджина впервые и обнаружила тайного наблюдателя с высоты школьной крыши. Первый ярус – широкое основание, которое напоминает церковь времен эпохи Возрождения. Три фиолетовых красивых витража, средний имел круглую форму, являя собой что-то вроде опознавательного знака для всего здания как самая приметная его часть. Второй – меньше по площади, умещал только два витража. Именно там располагался кабинет директора Кроули. Третий – еще меньше, хватало только на один длинный узкий витраж. По виду там мог бы находиться максимум один кабинет или одна комната, на крайний случай чердак, куда сваливают старое барахло, которое никому не нужно, но и с которым расстаться жалко. Верхушка – самая верхняя часть башни, которая является кому-то смотровой площадкой. А снаружи на высоте каждого яруса несли свою службу архангелы-стражники, внимательно следя за тем, чтобы незваные гости и заблудившиеся ученики школы не забредали к Башне. И взгляды их были устремлены лишь в том направлении, откуда мог кто-то явиться. Зачем наблюдать за той стороной, что граничила с обрывом? Ведь там ничего нет, даже дорожки, ведущей к Башне. Реджина неслышно хмыкнула. Жаль, фиолетовый сапфир сейчас не при ней, можно было бы попытаться раскрыть личность тайного наблюдателя, который даже сейчас смотрит на неё с верхушки здания. Она чувствует его энергию, пропитанную неподдельным интересом, практически детским невинным любопытством и… надеждой? Он думает она поднимется к нему? Знает ведь, что архангелы не пускают чужаков. Но откуда это отчаянное желание встречи хоть с кем-то, пропитавшее собой чужую энергию насквозь? Брови Непризнанной нахмурились. Руководство школы что, держит в Башне ребёнка? У взрослых не бывает настолько чистой, безобидной и «мягкой» энергии – с такого маленького расстояния это чувствуется особенно явно. Это лишь теория, но что если там действительно сидит ребенок, заточенный в четырех стенах? Какой-нибудь внук директора Кроули, или сын кого-нибудь из учителей, например, Мисселины? А то, что это мальчик, не было никаких сомнений. И вот, кроха-ангел мечтательно смотрит в окно, желая играть с другими детьми, которых видит снаружи, а не сидеть в изоляции как птица в золотой клетке, оберегаемый излишне заботливыми родителями. Словно Рапунцель из известного мультика, мечтающая выбраться из своей башни и увидеть мир. Именно мультика, потому что в настоящей сказке про Рапунцель творится форменная жесть, которую ребенку точно не пожелаешь. Реджина, конечно, не Флинн Райдер, он же Юджин Фицерберт, но ребенка ей стало искренне жаль. - Непризнанная! – позвал один из архангелов, что позволил ей немного погулять. - Уже ухожу! – громко бросила она в ответ, еще раз мимолетно взглянув наверх, после чего направилась обратно в школу.***
Реджина считает, что есть что-то ироничное в том, что во время выполнения очередного задания в мире людей она делила с Сэмом одну католическую церковь. У него было свое задание, у неё – своё, но оба оказались в одном и том же месте. Ирония была в том, как всё это выглядело. Храм Божий, где черноволосому ангелу, надевшему рясу католического священника с белым воротничком, который называется колораткой, и взявшему в руки Библию, предстояло наставить на путь истинный одного игромана, проигравшего в карты практически всё, что имел, включая гордость, достоинство и совесть. Ему осталось только заложить собственных детей и жену, чтобы получить путевку на самый глубокий уровень ада. Но цепочка с золотым крестом, что находился на груди святого отца и поблескивал в свете зажжённых в церкви свечей, давал смертному человеку надежду на спасение. Реджина скривилась. И это нужно спасти? Уговорить противостоять соблазнам? Да этот человек настолько жалок, что даже в церковь пришел грехи замаливать, а не искуплять их поступками. В бога он уверовал, ага… «Боже, реши все мои проблемы как можно скорее, я хочу успеть сделать сегодня пару ставок» - так что ли? Ей же в противовес досталась искренне верующая женщина, которая пришла молить всевышнего о терпении, что поможет ей преодолеть все трудности и невзгоды. Реджине предстояло немного пошатнуть веру этой женщины в высшие силы, заставив поверить в себя и наконец-то действовать. И это задание Непризнанная готова была выполнить с огромным удовольствием, не отходя от условий, озвученных Геральдом, заменявшим сегодня Фенцио, который отбыл по каким-то срочным делам в Цитадель. Быстро смекнув, какой у них с Сэмом сегодня будет антураж, Реджина решила последовать примеру – или вернее сказать хитрости парня – и облачилась в закрытое белое платье с длинными широкими рукавами, максимально приближенное к одеяниям монахинь. Стянутое на талии тонким коричневым поясом, оно оставляло открытым только шею и тонкие щиколотки, давай увидеть белоснежные туфли-балетки на тонкой подошве. Белокурые волосы она не стала прятать под головным убором, но цепочку с золотым крестом тоже раздобыла себе. Служитель господа всегда вызывает доверие, особенно у тех, кто верит, а советы его воспринимаются как настоящее откровение. Реджина готова поставить Сэму высший бал за находчивость. А они вдвоем еще так колоритно смотрятся… Им бы крыльями только поменяться и вообще идеально будет. Ну и характерами, разумеется. Лицо Сэма было достойно картины художника, когда он увидел Реджину в одеянии служителя церкви. Идя между рядами лавочек, на которых сидели прихожане – а сегодня воскресенье, людей в церкви было несколько десятков – и молча молились кто о чем, девушка выискивала свою цель. Вон она, сидит на первом ряду, поставив рядом с собой большой крафтовый пакет, наполненный фруктами, овощами и прочими продуктами, и молиться, сложив руки со сжатыми пальцами, надеясь на чудо. С ума сойти, даже в церковь с собой притащила этот тяжеленный пакет, чтобы потом отнести семье еду, вместо того чтобы позвонить этим бездельникам – мужу и детям – и заставить поднять задницы, чтобы как послушные рабы тащили тяжесть в дом, пока мать гордо вышагивает по улице. - Часто приходите сюда? – постаралась как можно мягче произнести Реджина, когда подошла к своей цели. Женщина резко открыла глаза и встрепенулась, посмотрев на того, кто прервал её молитвы. - Сестра? – немного растеряно уточнила она, не понимая, видит она служительницу церкви, что по каким-то неведомым причинам позволила себе оставить волосы на голове непокрытыми, или обычную женщину, носящую крест на груди. - Почти. Я еще нахожусь в пути, - потише, чтобы не привлекать внимания, расплывчато ответила Непризнанная, присаживаясь рядом с женщиной. – Но если захотите открыться мне – я выслушаю Вас, как и положено служителю… - А почему имя Шепфа надо держать в тайне от смертных? Не то, чтобы сильно хотелось рассказать, но всё же. - …господа. Женщина и без этого была на грани – долго упрашивать её не пришлось. Она говорила, говорила и говорила, захлебываясь то словами, то слезами, которые потекли из глаза в процессе рассказа о своей семье дармоедов, коллегах, сваливающих на неё свою работу, друзьях, зовущих к себе на помощь, но никогда не откликающихся на ответный зов, и всего остального в подобном духе. А сам рассказ подавался под соусом того, что во всем женщина виновата сама: недостаточно добра, недостаточно отзывчива и терпелива, недостаточно верит, от того и получает наказание свыше за своё «недостаточно». Реджина внимательно слушала чужую историю, делала максимально участливый вид, и медленно, ненавязчиво, вставляя то тут слово поддержки, то там небольшой совет, искушала женщину пойти по пути чужих страданий, что сделают её саму счастливой. - Подумайте, - шептала ей на ухо Непризнанная, пока женщина смотрела перед собой на алтарь, стоявший в церкви, над которым висело полутораметровое святое распятие. – Разве господь одобряет незаслуженные страдания и несправедливость? Разве может он быть так жесток к возлюбленным детям своим? - Это испытания, которые ниспосланы мне свыше, - тихо всхлипывала смертная женщина. – Я должна их выдержать, должна преодолеть, и тогда мне воздастся по заслугам. - А может, испытание Ваше не в том, чтобы выносить муки, а в том, чтобы преодолеть страхи? Глаза женщины расширились, а взор их тут же обратился к будущей монахине, что сидела с ней рядом на скамье. - Что Вы такое говорите? – в священном ужасе прошептала она, но зерно сомнений уже поселилось в её душе, прорастая с каждым услышанным словом. - Всевышний учит нас бороться с пороками, а страх – один из страшнейших, ведь порождает бездействие. Как же бороться, если бездействуешь? Решимость нужно искать в своем сердце. Знаете, откуда она появляется там? - Откуда? – словно завороженная, повторила женщина, с жадностью внимая каждому слову. - Произрастает из надежды, которую мы берем в вере. В Вас достаточно веры, а надежды и того больше. Как думаете, не пора ли собрать урожай решимости? Показать родным, какую силу дает Вам Ваша вера. Доказать коллегам, что слово Ваше должен слышать не только Бог, но каждый, кто не лишен слуха. И объяснить друзьям, что грех лжи стоит замаливать еще в смертной жизни, потому что во время небесного Суда сделать это не позволят, – словно истинный искуситель науськивала Реджина. – Дайте чувствам, томящимся в Вашей душе, свободу, дабы спасти заблудшие души, что потеряли веру. Покажите им решимость, чтобы и они уверовали. Реджина видела, как вспыхнул взгляд этой женщины. Она отпустит себя – это было так явно и очевидно, что не вызывало никаких сомнений. Ох, как же тяжко придется всем, кто играл на её наивности. Если ей хватило воли так долго терпеть, то что будет, если немного изменить курс этой воли? Да еще убедить в правильности её истинно светлых намерений, что придаст этой женщине непоколебимую уверенность в своей правоте… Каждый, кто обидел её, много лет оставаясь безнаказанным, теперь горько пожалеет об этом. - Вы правы, - уже не затравленным, а уверенным голосом решительно говорит женщина, грубыми движениями вытирая лицо от слез. – Раз близким мне людям не хватает веры, я должна дать им её, и показать, на что способен человек, который не отвернулся от господа. Реджина улыбнулась – довольно, хищно, дьявольски. Вот и всё, задание выполнено. Нет опаснее врага, чем тот, что тверд в своих убеждениях. - Прошу, возьмите, - произнесла женщина, вытащив из пакета с продуктами прекрасное крупное спелое яблоко красного цвета. – Позвольте мне Вас угостить в качестве благодарности. Я уверена, Вы быстро продвинетесь по службе и станете прекрасной монахиней. Реджина с улыбкой принимает яблочко, чувствуя, как уровень иронии всё растет и растет, и молча наблюдает за тем, как женщина берет пакет и уверенным шагом покидает церковь, собираясь начать действовать прямо сейчас, не теряя драгоценного времени. После чего позволяет себе расслабленно откинуться на спинку скамьи, вертя в руках красное яблоко. Забавно будет, если окажется, что ту женщину звали Ева. Она даже не поняла, что оказалась в руках не послушницы, а змея-искусителя. - Ох, да что же такое… - раздалось от одного из прихожан, что собирался покинуть церковь. – На улице дождь начался, придется переждать тут. В подтверждение его слов за яркими витражами церкви громыхнуло. - Да там целая гроза намечается, - недовольно зашептали люди. Что же, непогода случается, с этим ничего не поделаешь. А как там дела у ангелочка? Реджина с интересом наблюдала за тем, как Сэми, который сегодня исполнял роль святого отца, поднимается с лавочки, закончив говорить с неопрятного вида мужчиной, чье тело сотрясала мелкая дрожь, словно у него была ломка. Мужчина поднялся следом и встал напротив алтаря, опустившись на колени и сложив руки в молитвенном жесте. Сэм подошел к нему справа, положив одну руку на плечо, в другой по-прежнему сжимая Библию, после чего тихо что-то зашептал. А Непризнанная продолжала вертеть в руках яблоко. Как же ей хотелось вмешаться и сказать, что у «святого отца» у самого немало пороков, кого он тут учить жизни собрался? Нашелся святоша… А впрочем, почему нет? Будет ему небольшой тренировкой в умении убеждать без воздействия на чужую волю. К тому же Реджине так хотелось укусить эту нежную лань, что она не могла побороть столь низменное желание. Цапнуть его. Задеть. Вывести из зоны комфорта. Заставить нервничать, волноваться, беспокоиться, метаться, не находя себе места – это даже звучит слаще того яблока, что было у неё в руках. Поднявшись со своего места, девушка медленной походкой направилась к сидевшему на коленях мужчине, вставая возле его левого плеча, оказавшись напротив нахмурившегося Сэма, одним только взглядом спрашивающего: «Что ты делаешь?». - Обещаю, обещаю, я больше не буду играть, - клялся мужчина, не замечая никого и ничего вокруг. – Я начну жизнь заново, и больше никогда… - К чему всё это? – с улыбкой – и только Сэм видел, что это была ухмылка, полная опасности – произнесла Реджина, обращаясь к опешившему мужчине. – Желание будет копиться с каждым днем, и когда-нибудь это может привести к такому сильному срыву, что все плотины снесет этой огромной волной. Разумно ли воздерживаться? - Н-но… - залепетал мужчина. - Пагубным желаниям нужно противостоять, - перебил его Сэм, в голосе которого не было ни капли того веселья, что испытывала девушка напротив. – Это и отличает волевого человека от остальных. - Волевой человек способен поддаваться своим порокам, держа их под контролем, - парировала Реджина. – А пагубные желания известны тем, что от них тяжело избавиться. К примеру сигареты и алкоголь – вещи, о вреде которых знают все, но нельзя просто взять и обрубить все в один момент. Даже врачи утверждают, что это может плохо сказаться на здоровье. - И что же, поддаваться этим слабостям, пока они не приведут к могиле? – стоял на своем парень, не скрывая того, как изменилась его энергия, не на шутку взбушевавшись. Он недоволен. Раздражен. Не согласен с ней. И… испытывает азарт, который не хочет признавать. - Сделать слабость своей силой. Не отказываться, а с каждой попыткой учиться, пока в руках не появится контроль, - не отступала Реджина, также позволяя своей энергии свободно вибрировать в воздухе, чтобы при контакте с энергией Сэма, оба чувствовали, как эти потоки резонируют. А между этими двумя и без того всегда резонировало едва ли не до искр. - Вы толкаете этого мужчину на грех, сестра? - Я предлагаю ему честность по отношению к самому себе, святой отец. – После чего обернулась к мужчине: – Разве не честность одна из основных человеческих добродетелей? Хороша ли жизнь во лжи? - А что хуже: лгать себе или тем, кто тебе безоговорочно верит? – сказал Сэм, также посмотрев на мечущегося мужчину, напоминая ему о жене и детях. - Я… Я н-не… - лепетал мужчина, с силой сжимая пальцами руки в молитвенном жесте. - Если лжешь себе, то уже лжешь другим, - бросила Реджина. - Встать на путь исправления – не значит лгать себе, - не отступал Сэм. - А получится ли противостоять искушениям? И так ли ужасны последствия, если быть честным с самим собой? Например, – вновь ухмыльнулась девушка, подняв руку с яблоком, чтобы мужчина мог увидеть спелый фрукт. – Оно такое красивое и сочное с виду. Неужели не хочется отведать яблочко? Скажите честно, и я дам Вам его прямо здесь и сейчас, ничего не требуя в качестве платы. «Кроме бессмертной души» – мысленно добавил Сэми. Вновь с улицы раздался гром, разрывающий небо на части своей силой, из-за чего пламя церковных свечей дрогнуло, а за расписным окном сверкнула яркая молния, свет которой заставил каждого отбросить тень. Всё здание погрузилось в напряженное молчание. Мужчина, сидевший на коленях перед алтарем, поднял взгляд и вздрогнул. Плечи его затряслись, руки сильнее сжались в молитвенном жесте, а из глаз потекли слезы. И лишь сорвавшиеся с дрожащих губ слова объяснили причину наступившей в церкви тишины… - Ангел, спаси от дьяволицы. Реджина и Сэм тут же подняли головы, увидев, как взгляды всех людей были обращены лишь на них двоих, и в глазах каждого плескались одни и те же чувства: страх, неверие и ужас, рожденные от созерцания картины, где перед молившимся на коленях возле алтаря мужчины, стояли двое. Возле правого плеча на месте священника находился белокрылый ангел с лицом прекрасного черноволосого юноши. Возле левого вместо послушницы в белом одеянии была белокурая дева, которую легко принять за светлого ангела дивной красоты, если бы не темно-серые крылья за спиной, красное яблоко в руках и ухмылка на губах, выдающие дьявольскую сущность. Очередной раскат грома и вспышка молнии, возобновившие ход замершего на несколько мгновений времени. - Святый боже!!! – разрезал тишину церкви громкий истеричный визг одной из прихожанок. Церковь огласили крики десятков людей, в ужасе бежавших к выходу, чтобы быстрее оказаться на улице, не обращая внимания на дождь и ветер, творившие хаос за пределами стен. - Ангелы и демоны спустились на землю! – кричали несколько голосов. - Судный день настал! – в животном страхе вторили другие. Сэми в полнейшей растерянности смотрел на происходящее, не понимая, каким образом могло произойти так, что их оболочки исчезли, явив смертным истинные личины жителей Небес. А люди словно озверели, крича и толкаясь, чтобы быстрее прорваться к выходу, едва ли не до драки доходя, лишь бы как можно скорее убраться из церкви. И Реджине было так смешно от всего этого, что она, не сдерживаясь, расхохоталась в голос, и смех её эхом отражался от стен церкви, делая его поистине зловещим.***
- Вы двое вообще в своём уме?! – бесновался Геральд, который встретил их возле водоворота. – Как?! Черт возьми, как??? - Не знаю, оболочки сами пропали, мы ничего не делали, - пытался оправдаться Сэми, встревоженный последствиями, которые могут настигнуть их с Реджиной. Это был нонсенс. Чтобы смертные узнали о существовании ангелов и демонов – да это даже представить страшно! В законе четко и ясно прописано, что этого делать нельзя! Двое учеников нарушили один из главнейших законов Небес – тут не то, что выговор, тут даже потерей крыльев вряд ли получится отделаться. Это не какой-то гребанный Закон о Неприкосновении, это закон тайны существования бессмертных! - Это ты сделала?! – тут же накинулся Геральд на спокойную Реджину. - Нет, - честно ответила она. – Я не самоубийца, чтобы скидывать оболочку в присутствии людей. Сэм говорит правду: это произошло без нашего вмешательства, мы не причем. - Такое не может произойти само собой!!! – окончательно вышел из себя Геральд, повысив голос на всю мощь, которая была ему доступна. – Вы двое хоть осознаете, что… - Геральд, - раздался встревоженный голос подошедшей Мисселины, по виду которой было ясно, что она не на шутку напугана. – Серафим Кроули прибыл. Он уже обо всем знает и требует их, - кивнула она на Сэма и Реджину, - к себе. - Молитесь, - сквозь зубы процедил демон, обращаясь к ученикам. – Молитесь, как никогда не молились, потому что только чудо сможет вас спасти. - Геральд, - вновь позвала его Мисселина, и он по одному её взгляду понял, что это не все проблемы. – С ним из Цитадели прибыл серафим Торендо. Он тоже ждет. Хуже могло быть, только если бы прибыл сам Шепфа.