***
Что ж, приходилось признать, что Колин был прав. Сценарий оказался скучным и переполненным штампами. Но что-то в общей идее все-таки было. К тому же и сценарист, и режиссер в два голоса заверяли, что положительно относятся к импровизациям на камеру. Братья-близнецы, которых Дженсен пока не различал, оба были бетами, судя по отсутствию запаха. Возможно, их второй пол и сподвиг на эксперименты с гендерными ролями. — У меня два вопроса, — начал Дженсен. — Постельная сцена вообще не прописана, только указано, что она должна быть. Если я играю альфу, значит, должен... м-м-м... взять актера, который играет омегу? Братья переглянулись. — Нам бы хотелось именно этого. И мы уже утвердили актера на роль омеги. Он не против полноценного полового акта. С проникновением в него. И сам заранее подготовится. У тебя могут быть с этим сложности? — мягко поинтересовался режиссер. Дженсен никогда не представлял себя в роли ведущего с альфой. Да он и не задумывался даже о подобном, предпочитая следовать своей природе и принимать то, что альфа может ему дать. Ну, когда этот альфа у него появится. А потому он где-то надеялся, что сейчас ему скажут, что актеры просто друг другу отдрочат или потрутся друг о друга — и на этом все. Но от одной мысли о том, что он — омега! — возьмет кого-то — альфу! — как альфа, внизу живота потеплело, а член потяжелел. Дженсен и не предполагал, что подобное может его возбудить. — Думаю, что сложностей не будет, — отчаянно покраснев, честно признался он. — Главное, чтобы съемки этой сцены были вне моей течки и его гона. — Конечно-конечно, — бодро закивал режиссер. — Мы согласуем ваши графики и отснимем все в спокойные периоды. А второй вопрос? — Вы дали мне полный сценарий? Я не увидел развязки, словно пара страниц куда-то пропала. — О-о-о, — протянул сценарист и заулыбался. — Все верно, — как китайский болванчик, снова закивал режиссер, — все верно. В твоем сценарии нет финальной сцены. Мы гарантируем тебе полную безопасность на съемочной площадке как физически, так и морально, но нам бы хотелось именно на эту сцену получить от тебя, как бы правильно выразиться, реальные, живые эмоции. Понимаешь? Мы хотим отснять финал одним дублем. И зафиксировать ту реакцию, какую ты выдашь. Если не получится — что ж, переснимем. Но пока мы надеемся — очень надеемся! — на то, что все получится именно так, как нам видится. Дженсен глубоко вздохнул и, не раздумывая ни секунды, подписал контракт на съемки.***
Он фатально ошибся. Этот актер на роль омеги — Джаред Падалеки — был настолько альфой, что, даже если просто сидел с закрытыми глазами и терпеливо ждал, когда его закончат гримировать, каждой клеткой своего тела источал такую властность, что Дженсену хотелось опуститься рядом с ним на пол и надеяться, что этот шикарный альфа захочет потрепать его по волосам. А уж когда Джаред улыбнулся ему и пожал руку, Дженсен и вовсе чуть позорно не возбудился. Его уже одели для съемок, и узкие брюки, заправленная в них рубашка и короткий жилет никак не смогли бы скрыть его конфуза. Чертов организм. Чертова пустая течка. Чертово желание сохранить себя для мужа. Будет ли он вообще — этот муж? Может, давно стоило бы найти себе кого-нибудь просто на эти трудные три дня и не маяться неудовлетворенным желанием еще пару недель. Вот как теперь — течка хоть и закончилась несколько дней назад, а все равно тело хотело тепла и ласки. Хорошо, что сегодня у них первый день съемок и будут только разговоры и раздельные сцены. Думать о том, что ему нужно будет трахнуть Джареда — настолько высокого, что даже он сам смотрел на него слегка снизу вверх, — Дженсен не мог. Все внутри сводило от ужаса и совершенно противоположного желания. За широченные плечи Джареда хотелось держаться, пока он сам втрахивает Дженсена в кровать. А надо будет нагнуть его у стены какого-то сарая. На фоне трех трупов в лужах крови. Самому вымазанному в крови. И вымазать попутно в этой крови Джареда. Художественно. И это при том, что он не убийца. Ну, вроде как. И, если Дженсен правильно понял сценарий, Джаред тоже. Но они каким-то образом постоянно натыкаются на еще не остывшие тела жертв и друг на друга. А потому вместе и расследуют зачем-то эти убийства, не вызывая шерифа. Хотя шериф и два помощника в ближайшем захудалом городке есть. И они регулярно наведываются на ярмарку и в парк, когда пропадают люди. Но работников этого парка — в частности Джареда и Дженсена — не опрашивают и словно бы вообще не замечают. Странный сценарий. Зря он согласился.***
Джаред был отличным актером. Он будто жил этой придуманной жизнью, а не работал на камеру. Дженсену было легко подхватывать свои реплики или импровизировать там, где просила душа и ситуация. Он и сам забывал о камере, пока в их диалоги не встревал режиссер с криком «стоп, снято!». И если первыми в начале дня снимали сцены с Джаредом или хотя бы удавалось перекинуться с ним парой слов в гримерке, то и сцены с другими актерами снимались с минимумом дублей. Даже с тем самым актером, который играл шерифа, и был откровенно деревянным. То ли по роли, то ли по жизни. Но день «Х» неумолимо приближался, и Дженсен все больше нервничал. Почти не мог спать ночами, хотя уставал днем так, что едва доплетался до трейлера. А если и засыпал, то ему снился Джаред. И в этом сне Джаред шептал ему на ухо самые желанные слова, те, от которых все внутри счастливо сжимается. И медленно, аккуратно, неизбежно натягивал на свой узел.***
Дженсен в очередной раз проснулся, проклиная собственное воображение, потому что на самом деле понятия не имел, как может узел ощущаться внутри. Он не был девственником, конечно, было бы странно в 25 лет оставаться совершенно нетронутым, но все течки проводил в одиночестве, и ни одному альфе до сих пор не позволил к себе прикоснуться. Только время от времени встречался с такими же омегами, как он сам. И секс был мягким, ласковым, абсолютно не таким, как хотелось. И какого черта он был таким самонадеянным, что согласился играть альфу?! Да еще и в фильме со сценой секса! Он понятия не имел, какими должны быть альфы во время секса. И даже порноролики не помогали этого уяснить. Все в них было слишком утрированно и наигранно. И узел. У него же нет узла! Если ему что-то будут надевать, какую-то имитацию, значит, им нужно будет начать съемку, прерваться, чтобы его член сделали более похожим на член альфы, продолжить съемку, снова прерваться, чтобы снять этот фальшивый узел, потому что не заставят же они пихать его в Джареда? Дженсена прошиб холодный пот. Нет. Нет-нет-нет. Ему бы вообще это все отыграть. А навредить партнеру он не хотел ни в коем случае. Любому партнеру. А тем более Джареду.***
Режиссер в удивлении поднял бровь, когда Дженсен в десятый раз запорол банальную сцену разговора. Даже непробиваемый Джаред уже начал нервничать и смотреть на него с непониманием. — Перерыв, — бросил режиссер и движением руки прогнал всех со съемочной площадки. Дженсен не заметил всего этого и не сдвинулся с места. Так и стоял, уставившись в одну точку, ждал, когда начнется очередной дубль. И вздрогнул от неожиданности, когда на плечо опустилась чья-то теплая ладонь. — Что происходит? — мягко спросил режиссер. — Я... не выспался, — признался Дженсен. — И нервничаю. Странно все сегодня как-то. Но я справлюсь, Шон. Режиссер посмотрел на него долгим внимательным взглядом. Не тяжелым, нет, словно бы сочувствующим. — Я Стив, — тихо поправил он, и Дженсен почувствовал, как начинают гореть щеки. — Шон сценарист, его сегодня на площадке не было. — Боже, прости, Стив, я как-то сегодня... не собрался. — Я вижу, — улыбнулся Стив, подвел его к стульям и заставил сесть. — Расскажешь, что тебя тревожит? Может, нужна помощь? — Нет. В смысле... Все в порядке, — соврал Дженсен. — Я соберусь, правда. Я смогу. Я... — Дженсен, — прервал его Стив. — Я понимаю. Ты боишься того, что должно произойти завтра. Это совершенно нормально. И если тебе нужен психолог, он в штате есть. Жар добрался до кончиков ушей, и Дженсену не нужно было смотреть в зеркало, чтобы понять, что даже через грим он красный, как помидор. От стыда, от волнения. — Завтра на площадке будете только вы, я, осветитель и оператор. Больше никого. Все остальные все подготовят и уйдут в трейлеры. И мы будем достаточно далеко, камера подъедет к вам на самом длинном штативе. Да, разумеется, мы все будем видеть на экранах, но над ухом дышать не собираемся и движения подсказывать не станем. Дженсен нервно хмыкнул. — Если не получится непосредственно акта, импровизируйте. Просто сделайте нам сцену секса альфы и омеги. Людей, которые друг друга подозревают, но при этом хотят. Приоткрою тебе маленькую тайну. Сыграйте нам людей, которые не разочаруются друг в друге при любом исходе событий. Потому что они истинные друг для друга. Во всем. Этого в сценарии не было. Но эти слова позволили Дженсену взглянуть на отношения героев несколько под другим углом. Хотя и не убрали нервного напряжения. Он кивнул, но не знал, что сказать. — Если тебе будет нужна помощь, ты же нам с Шоном скажешь? Дженсен снова кивнул. — Отлично. — Стив помолчал, улыбнулся и продолжил чуть более тихим голосом: — Когда мы только начали обдумывать этот фильм, когда Шон писал сценарий, нам все казалось, что мы что-то упускаем, что нам чего-то не хватает. Но мы решили, что нащупаем это на съемочной площадке. И знаешь, так и вышло. Благодаря тебе, Дженсен. Ты — то, чего нам не хватало. Ты даешь фильму все то, что мы хотели в нем видеть с самого начала. Шон не перестает восхищаться, только я не подпускаю его к тебе, чтобы не перехвалил. Дженсен снова ощутил, как жар покалывает уши. Но теперь он покраснел от смущения и удовольствия. Даже если все это было ложью, сейчас, как выяснилось, ему было просто необходимо услышать, что он нужен, что все делает правильно. — Ты просто подарок неба для нас, Дженсен. Конечно, все остальные актеры тоже хороши, но ты — ты для нас лучший. И даже если фильм снова раскритикуют, провалят в прокате и все подобное, мы все равно всегда будем тебе благодарны за то, что ты для нас сделал. За нашу воплощенную мечту. Стив потрепал его по колену. Какой-то не по годам мудрый, источающий такую уверенность, что стало тепло. Словно Дженсен поговорил с кем-то из родителей или дедушек. Даром что Стив был старше его всего на пару лет. — А теперь иди в трейлер, прими душ, пообедай и отдыхай. Для тебя на сегодня съемки закончены. У тебя выходной. И ты сделаешь вот что. Ты откроешь бар, выберешь в нем алкоголь, который любишь, и выпьешь ровно одну порцию. Не для того, чтобы напиться, а для того, чтобы расслабиться. Затем ты ляжешь и проспишь до ужина. А после ужина — до утра. И завтра — о, я уверен! — завтра ты выдашь нам именно то, за что мы будем тебя боготворить. Дженсен открыл было рот, но Стив замахал руками. — Нет. Ни слова. Никакой «я постараюсь оправдать ваши надежды» или другой подобной чуши. Ты просто придешь на площадку и сделаешь. Я это знаю, Дженсен. Просто знаю.***
Бокал вина после обеда действительно был нужен, хотя Дженсен редко пил алкоголь — предпочитал жить без этого дурмана и легкого шума в ушах. Но почти четыре часа он просто валялся в полудреме на кровати и представлял себе что-то очень приятное. А когда подошло время ужина, и Дженсен уже почти собрался выйти из трейлера, в дверь постучали. За ней оказался Джаред с подносом в руках. — Доставку заказывали? — с теплой, едва заметной улыбкой спросил он. От его голоса по спине опять побежали мурашки. Каждый раз одно и то же. Каждый. Чертов. Раз. Дженсен кивнул и пропустил его внутрь. — Стив сказал, что тебе нездоровится, вот я и пришел тебя проведать, — спокойно сказал Джаред, переставляя на стол тарелки и снимая с них крышки. Дженсен смотрел на его спину — даже под футболкой было видно, как перекатываются мышцы, — на узкие бедра и идеальные длинные ноги, хоть и скрытые сейчас джинсами, но Дженсен видел их, когда они переодевались. Дженсен хотел Джареда. Так хотел, что во рту скапливалась слюна, коленки дрожали, а пальцы ног машинально поджимались. Хотел. Но не так, как нужно было все сделать завтра. — Джаред, я... — Ужин. Потом поговорим, — перебил его Джаред. И Дженсен вдруг заметил, что кончики пальцев у того чуть подрагивают. Не он один волновался.***
— А ты когда-нибудь пробовал... так? — наконец решился спросить Дженсен. Ужин прошел приятно и спокойно, они впервые разговаривали вдвоем, без гримеров, режиссеров, других актеров. Не по сценарию. Джаред оказался приятным собеседником — остроумным, начитанным, с отличным чувством юмора. Дженсен пропал окончательно. Джаред отрицательно мотнул головой. — Даже и не думал никогда ни о чем подобном. И честно говоря, не собирался сниматься в этом фильме, но проиграл пари. Пришлось согласиться на первое предложение от агента, таким было условие. Первое предложение оказалось вот это, — Джаред усмехнулся и пожал плечами. Дженсен позорно залип взглядом на его шее, когда Джаред сделал глоток кофе. — Но я ни на секунду не пожалел, — тише добавил Джаред, и по коже Дженсена снова пробежали мурашки от его глубокого, неожиданно низкого голоса. Дженсен поднял взгляд и медленно отставил свою чашку с кофе на столик. Джаред смотрел на него. Рассматривал, не скрываясь. И что-то такое было в его глазах, что Дженсену стало жарко. — Если бы не этот фильм, я бы не встретил тебя, — как-то задумчиво закончил Джаред. — И отсутствие метки на твоей шее дает мне призрачную надежду. Дженсен моргнул раз, другой, а потом вдруг спросил: — А что за пари ты проиграл? И сам мысленно дал себе пинка. Как будто больше не о чем было спросить! Как будто это было самое важное из всего неожиданного признания Джареда. Как будто у него сейчас не щипало глаза от едва сдерживаемых слез. Джаред приподнял брови, видимо, тоже весьма изумленный вопросом. — Мы с моим другом Чадом постоянно о чем-нибудь спорим. С детства. Папа всегда смеется, мол, альфы, что с вас взять. А условие такое у нас уже пару лет. Это он всегда хотел быть актером, я собирался идти в медицину, но проспорил в очередном споре и пошел учиться на актерский факультет вместе с ним. Это было лучшее решение. И вот теперь Чад снова перевернул с ног на голову все в моей жизни. И я ему благодарен. — Ты серьезно? — внезапно охрипнув, выдавил Дженсен. — И тебя не прислали ко мне Шон и Стив? Или психолог, разговаривать с которым я не согласился? — Я совершенно серьезно, — чуть заметно улыбнувшись, кивнул Джаред. — Я никогда в жизни не был так серьезен. И теперь понимаю, почему мне раньше не нравился ни один омега. Они не были похожи на тебя. Никто не был таким же бойким, пробивным и смелым. Никто из них и не подумал бы после двух чудесных ролей, которые практически открыли дверь в большое кино, сниматься в подобном фильме. Правда, я еще не успел посмотреть эти мини-сериалы, но несколько серий первого уже видел. Дженсен покачал головой и нервно рассмеялся. — И хоть мы друг друга практически не знаем, — продолжил Джаред, — я уже сейчас готов просить, нет, умолять, тебя стать моим мужем. И жалею только о том, что в этой дыре, где мы сейчас торчим, нет хорошего ресторана, в который можно было бы пригласить тебя на свидание. Все вдруг стало так легко и неважно. Дженсен забрал из руки Джареда чашечку с остатками кофе, поставил ее на стол и забрался к нему на колени. Лицом к лицу. Легонько потерся кончиком носа о висок, не решаясь поцеловать, вдохнул сводящий с ума запах и тихо застонал, не сдержавшись, когда Джаред крепко прижал его к себе, провел рукой по спине от поясницы вверх, зарылся пальцами в волосы и притянул ближе, наконец-то касаясь губами губ. И это было слаще, чем могло присниться в любом, даже самом откровенном, сне. Дженсена перетряхнуло — словно током ударило. И он ощутил такую же дрожь, прошедшую по телу Джареда. Джаред целовал его — и становилось абсолютно неважно, что они друг друга действительно не знают и за два месяца впервые поговорили. И что наверняка будут и споры, и ссоры, и небыстрая притирка. Дженсен был согласен на все и сразу, лишь бы Джаред был с ним, лишь бы целовал вот так и прижимал к себе. — Хочу тебя безумно, с первой встречи, — прошептал Джаред ему на ухо и толкнулся бедрами, прижимаясь крепко стоящим членом. — Чуть с ума сегодня не сошел, когда понял, отчего ты не в своей тарелке. Когда позволил себе подумать, что, может, ты беспокоишься потому, что есть какие-то личные переживания, связанные со мной. А неприязни между нами я не заметил. Я-то, дурак, все хотел подождать до конца съемок, а потом пригласить тебя куда-нибудь. Извелся весь, так хотелось хотя бы просто обнять. Джен... Дженсен, хороший мой. Господи, как же ты пахнешь. Такой чистый, нетронутый, мой. Даже через двойной слой джинсов Дженсен чувствовал член Джареда — твердый и горячий. Плавился от слов. Выгибался, подставляясь под ласки чуть подрагивающих от нетерпения больших ладоней. И улыбался — не мог не улыбаться — осознавая, что не он один все это время маялся от неутоленного желания. — Я готов принять от тебя все, что ты мне дашь, — продолжил Джаред сводящим с ума шепотом. — И сейчас мы отрепетируем завтрашнюю сцену. Потому что если в эту ночь я сделаю то, чего мы оба хотим, завтра ты не сможешь сыграть свою роль. Дженсен закаменел. По телу снова прокатился ледяной страх. — Чш-ш-ш. — Чутко заметивший смену настроения Джаред легко и быстро прикасался губами к его векам, скулам, уголку губ. — Я хочу этого, с тобой. И верю в тебя, Дженс.***
Джаред был горячим — под руками Дженсена и внутри. Сжимался и расслаблялся на члене, подавался навстречу каждому движению и стонал так, что Дженсену крышу срывало окончательно. — Давай, еще, — просил Джаред, — боже, какой ты большой, как же хорошо, — выстанывал он. Он цеплялся рукой за бедро Дженсена и тянул, тянул на себя. И Дженсен не смог бы остановиться, даже если бы начался апокалипсис. Он рычал и впивался зубами в холку Джареда, опускал ладонь на поясницу, прогибая его сильнее. Оба не замечали ни камеры, ни микрофона, ни внезапно пошедшего дождя, размывающего бутафорскую кровь по их телам. В собственной крови Дженсена кипела такая энергия, словно это не он не спал всю ночь, лаская и трахая Джареда и подаваясь, напрашиваясь на его ласки. Ругаясь на то, что Джаред отказывается его взять, пока они не отснимут этот эпизод, и трахая его в отместку со все возрастающим голодом.***
Экран был разделен на две части. Справа стоял альфа, слева — омега. Каждый в своей квартире. С ножами для разделки мяса в руках. У их ног лежали зарезанные — и уже бывшие — любовники. В один голос герои произнесли: — Не стоило тебе мне изменять. В послетитровой сцене парк развлечений «Страна радости» переезжал на новое место. Шериф провожал удаляющиеся повозки остекленевшим тусклым взглядом. Зал, в котором шел предпоказ картины, взорвался аплодисментами.***
— Когда ты понял, что мы оба играем убийц? — спросил Дженсен, укладывая голову на грудь мужа. Даже спустя несколько часов после премьеры он был взбудоражен. — Только в той сцене, на которую нам не выдали с тобой сценарии, — ухмыльнулся Джаред. — До этого я был уверен, что это ты убиваешь всех этих пропавших альф и омег. Дженсен рассмеялся и привычно потер метку. Джаред поставил ее около полугода назад, а Дженсену до сих пор нравилось к ней прикасаться и знать, что он принадлежит лучшему альфе в мире. Джаред это знал и каждый раз, когда вязал мужа, снова прикусывал метку, доводя его до головокружения. — Стив был прав, — вспомнил вдруг Дженсен. — Мы играли людей, которые друг друга не разочаровали.P.S.
На корзинке с цветами, которую Дженсену прислали Стив и Шон, была прикреплена карточка с надписью «Поздравляем с рождением сына». А ниже от руки почерком Шона было выведено: «Главный приз Берлинского кинофестиваля. И угадай, у кого “Серебряный медведь” за лучшую мужскую роль :) ».