Избранные и Боги

      — О, Кнайфичка, ты встал довольно рано! — улыбнувшись, сказала девушка, стоя у плиты и что-то помешивая, но обратив внимание на лицо друга, грустно спросила — Что снова снились кошмары?       — Что? — спросил седовласый, что так был в погружён в свои мысли, что и не сразу понял, о чём его спрашивают. — Нет. Это был не то чтобы кошмар скорее.… Даже не знаю, как это назвать, но всё было запутанно. И я словно видел всё глазами одного Бога…       Погрузиться вновь в свои мысли парню не дали руки, что легли на плечи и ощутимо сжимали их.       — Я сейчас доготовлю завтрак и мы поговорим об этом. Хорошо? — серьёзно спросила Лампчка.       — Конечно — вздохнув, ответил Кнайф уже привыкший беседовать обо всём со своей лучшей подругой. — Чем тебе помочь? — спросил парень, повязывая фартук. Это было ещё одной вещью, к которой он привык.       — О, Порежь, пожалуйста, салатные листья.       Так в готовке они провели некоторое время. До завтрака ещё оставалось время, поэтому присев стулья в столовой, в которой было ещё пусто. Вздохнув Кнайфи начал рассказывать.       — Мне снилось жизнь Яори. Начало его жизни как Бога. Я словно проживал это вместе с ним, не имея возможности, что-либо сделать. Я учился вместе с ним и познавал мир. Терпел все издевательства, упрёки и угрозы. Выполнял работу как Бога Смерти плача вместе с ним из-за нежелания отнимать чьи-то жизни. Восхищался одним из Богов, который относился с наибольшим презрением и ненавистью к нам. Ухаживал за непослушными крыльями, что так медленно росли за спиной и учился на них летать. А потом жил вместе со смертными. Учился с ними общаться и учился у них. А потом встретил мальчика, который был так похож на Солнышко. Случайно встретился с ним во второй раз и оказался повязан им. Не веревкой, а договором. Боги ведь не могут обойти договоры и обещания что они дали, даже если бы очень хотели. Приходил к этому мальчишке каждый раз на протяжении нескольких лет. Наблюдал, как он рос и становился старше, всё больше напоминая Бога, которым Яори восхищался. Всё больше чувствовал притяжение к этому человеческому ребёнку. А потом убил. Случайно, но убил. Поцелуем. Солнышко сам полез целоваться. А прикосновения Бога Смерти убивает смертных. И он умер прямо на наших глазах. И мы винили себя в его смерти. Было такое отчаяние, что мы задыхались. Это было так ужасно… — вздохнув седовласый закрыл глаза и замолчал. То, что потом ему приснилось, как его подруга убила его, Кнайфу не хотелось ей говорить.       — Ох, Кнайфичка. Это тяжёлый сон навеянный Богами. Не знаю, зачем они показали тебе его, но разве это не напоминает тебе хоть немного твою жизнь?       — С чего ты решила, что тут замешаны Боги? И чем моя жизнь похожа на жизнь Бога из сна?       — Ты не знаешь, но есть легенда, я нашла её в библиотеке храма однажды. Смерть влюбился в человеческое воплощение Жизни, а когда убил его своей любовью, то после убил всех смертных в ближайших деревнях своим отчаянием. То Солнышко было же похоже на Жизнь, которым восхищался Смерть, верно? Ты мне рассказывал про свою жизнь до Храма и ты не находишь её похожей на то как относились другие к Смерти? С непонятным для вас презрением и насилием, которое вы в итоге начали воспринимать как данное. Ты ещё не встретил свою любовь, но вдруг всё повториться у вас как у Богов?       — Бред.       — Но Кнайфичка! — воскликнула девушка, собираясь разразиться очередной тирадой, как заметила двоих стоящих в дверном проёме. — О! Доброго утра, Курасан и Чашечка!       — Что, неужели бедному маленькому Кнайфичку приснился плохой сон? — притворно жалостливо удивился и ехидно засмеявшись, спросил рыжий. — Жалуешься своей подружке, Отброс?       — Утра, Лампчка! — улыбнулась беловолосая.       — Заткни свою пасть грёбанный рогалик! — угрожающе встав со стула, заявил Кнайф.       — Будешь завтракать или подождём остальных? — спросила голубоволосая.       — А что ты мне сделаешь, Инвалид? — ядовито спросил Курасан.       — Подождём, пока подойдут другие, а то нехорошо получится, что мы уже поели, а другие ещё нет — сев за стул и немного подумав, решила Чашечка.       — Я заставлю тебя молчать… — убрав руки в карманы и сжав рукоятку ножа, который он так и не убрал, угрожающе сказал седовласый.       — Эх. Мальчики опять друг друга покалечат — вздохнув грустно сказала Голубая Светобульба.       — Ну и как же ты меня заставишь молчать, Дылда? — немного напряжённо смотря на руки Кнайфа спрятанные в карманы плаща спросил Курасан.       — Я тебя…!       — Поцелую! — парадируя голос парня, воскликнула беловолосая.       — Да! — согласился Кнайфи, а потом, осознав, что сказала девушка, быстро воскликнул — Нет! Нет, нет и ещё раз нет! Чашка! Лампочка! Хватит смеяться! — кричал смущённый парень, с отчаянием смотря на двух смеющихся девушек.        — О, Кнайфи, не знал, что ты меня так любишь — с придыханием сказал рыжий, ехидно улыбаясь.       — Убью…       — Что?       — Я убью тебя! — прорычал Кнайф, доставая нож из кармана и побежал, за убегающим от него парнем.       — Главное чтобы они не покалечили друг друга… — с беспокойством смотрела на двух бегающих парней сказала голубая.       — Не волнуйся. Если они и покалечат друг друга то не сильно. Ты же знаешь их — взмахнув рукой, сказала Чашечка. – Ты лучше скажи, у тебя тоже в ящике стола был лак? — спросила девушка.       — Ой, я не смотрела, что там лежит… — смущённо ответила Лампчка.       — Тогда пойдем, посмотрим. Я вот смотри, покрасила ногти в чёрный, — сказала она и показала свою руку с покрашенными ногтями. Обе девушки ушли в комнату голубоволосой где, осмотрев ящик в столе, нашёлся белый лак.       Спустя время, когда ногти были накрашены, а лак высох, они спустились обратно в столовую, где застали почти всех собравшихся ребят. Кнайф и Курасан же сидели на противоположных концах стола, не смотря друг на друга. Оба выглядели помятыми и избитыми. Когда все собрались все приступили к завтраку. Процесс поедания пищи прошёл довольно в спокойной и мирной обстановке.       — Кнайфичка ты куда? — спросила Лампчка у друга, когда тот после завтрака направился в сторону выхода из столовой.       — В свою комнату. До испытания ещё есть время, а я хочу посидеть один.       — Ладненько. Ты только не усни и следи за временем. Не хочу, чтобы ты опоздал и выбыл из-за опоздания, — вздохнув, сказала девушка, проводив взглядом Кнайфи, направилась на кухню. Конечно, каждый мыл за собой посуду сам. Однако ведь кроме неё есть же посуда, в которой были блюда. А ещё была посуда, в которой и на которой готовили. Именно её и собиралась помыть девушка.       В это же время седовласый поднялся по лестнице на четвёртый этаж и заперся у себя в комнате. Вздохнув и повернувшись к столу взгляд парня, упёрся в книгу в коричневом кожаном переплёте. Посмотрев на руку на одном из пальцев которого был порез Кнайф подошёл к книге. Достав из кармана нож и порезав им, палец рядом с прошлым порезом парень окропил своей кровью замок и тот сам со щелчком открылся, распахнув старые страницы. На одной из страниц раскрывшегося разворота была нарисована одинокая сидящая фигура, часть тела которой была оплетена лозой. На второй странице был нарисован круг, с множеством рун коснувшись которого появился…       — Это что телефон? — на нарисованном кругу стояло его коснуться, появился небольшой кнопочный телефон, что почти сразу зазвонил. — Кто это? — спросил парень.       — Я слежу за тобой, Кнайфи — сказал нежный похожий на женский голос. — Думаю тебе пора бежать на испытание, если не хочешь умереть — усмехнувшись, сказал неизвестный и телефон пиликнув, отключился. Книга с хлопком сама собой закрылась. Посмотрев на часы, над входом которые на удивление и вправду показывали, что если он не поспешит, то опоздает. Бросив телефон в карман, открыв дверь Кнайф быстро перепрыгивая через ступени, спустился по лестнице и потом бегом направился к поляне, где уже кажется, все собрались.       — Кнайфичка ты чуть не опоздал! — воскликнула Лампчка и в следующий момент перед ними появилась фигура Бога в малиновой мантии и берете того же цвета.       — И так жалкие людишки, то есть Избранные время вышло и как я погляжу все успели прийти вовремя! — осмотрев собравшихся на поляне людей сказал И Краткий. — И так первым вашим испытанием будет…