Как только докурим

Серёжа в тильте. В ебучем, изнуряющем, непрекращающемся тильте. Он давно не чувствовал такого опустошения и отрешения от всего мира. Причин такого состояния было много. Внезапно появившийся Коля, который своими словами поставил под вопрос репутацию сразу двух людей, стал одной из них. Как в его голове вообще могла появиться мысль, что между Жожей и Аминой что-то было? Ответ на этот вопрос знает только сам Коля. Серёже неприятно, обидно и даже мерзко. Не от того, что ему не нравится Амина, а от того, что эти слухи буквально оскверняли их довольно долгую дружбу. Политическая ситуация, тревога за себя и друзей, нервы и стресс — еще одна причина. Но самым главным фактором стал ебучий Ваня. Тот самый Иван Бессмертных, Дипинс или просто Ванюша. Это лохматое недоразумение просто поселилось в сердце мыслях кудрявого. После Серёжиной поездки в Украину все просто пошло наперекосяк. Общение стало более редким. Да что уж там, оно почти сошло на нет. Ваня весьма успешно наладил контакт со многими медийными личностями, звал гостей на свои трансляции и, казалось, Жожо перестал его интересовать. Совместный стрим помог им немного вернуть общение, но Сергею этого было катастрофически мало. Он скучал по Ване, скучал по их разговорам и времяпровождению, но абсолютно не знал как вернуть все обратно. Это и стало причиной того, что кудрявый закрылся в квартире и погрузился в себя. Хотелось побыть одному и вернуться в норму, но дни шли, а лучше не становилось. Телефон уже несколько дней лежал где-то разряженный. В нем не было нужды, как считал Серёжа. Однако, этот самый бессмысленный кусок металла разрывался бы от количества уведомлений, которые приходили, будь он включен. Особенно отличился тот самый виновник Жожиного настроения, который написал наверное сотни сообщений, но так и не получил ответа ни на одно из них. Ваня переживал. Беспокоился, нервничал, боялся. Когда ему не ответили в течение первого дня, можно было подумать что Сергей просто очень занятая личность. На второй день, в душу закрались сомнения, ведь тот не появлялся ни на Твиче, ни в инстаграме. Даже его телеграмм канал угрожающе молчал. Не дождавшись ответа и на третий день, Иван не придумал ничего лучше, чем самому узнать в чем дело. Именно поэтому он сейчас ехал в такси к ничего не подозревающему другу. Ваня и сам не понимал почему так волнуется. Ему просто жизненно необходимо было знать, что с кудрявым все нормально, что тот не валяется пьяный в стельку, в каком-то клубе. Он просто хотел увидеть, что Серёжа не подох с голода, в своей холостяцкой берлоге. Он просто обязан был убедиться, что эта ласточка кудрявенькая не занимается самобичеванием, как это часто бывает. Все друзья переживают друг за друга, так ведь? Только вот в глубине души он понимал, что банально скучает по Сергею. Все эти дела настолько его изматывали, что не оставалось времени даже на друзей. Хотелось просто провести время вместе с Пешковым. По непонятным причинам с ним было невероятно комфортно и уютно. Только в его компании Ваня мог не переживать о том, что о нем подумают, как он выглядит и что говорит. Свой внезапный приезд можно было списать на беспокойство, не вызывая никаких подозрений. Мысленно рассуждая о том, что он скажет Серёге и как будет себя вести, Бессмертных не заметил как заехал в знакомый двор. Расплатившись с таксистом, он уверенно пошёл к нужному подъезду, но прямо перед дверью внезапно остановился. Не будет ли странно что он пришел без предупреждения? Что подумает Серёжа? Не слишком ли он переживает за друга? Его сомнения прервала женщина, выходящая из подъезда, поэтому глубоко вдохнув и дав себе мысленную пощёчину, Ваня все же вошёл. Поднимаясь по лестнице, он не прекращал витать в облаках. И вот, оказавшись перед дверью квартиры, русый снова застыл. Хотелось развернуться и уйти. Смущение настолько одолело его, что он едва подавил в себе желание позорно сбежать. Не дав себе времени передумать, стример постучал в дверь, снова вдохнул полной грудью и принялся ждать. Спустя минуту тишины он решил, что дома никого нет, но для надёжности постучал во второй раз. Ещё одна минута ожидания. Снова тишина. Развернувшись, русоволосый собрался было уехать обратно домой, как вдруг услышал за дверью медленные шаги. Разворачивается обратно и спустя мгновение оказывается лицом к лицу с другом. Смотрит в упор и понимает, что приехал не зря. На лице выражение мученика, под глазами синяки. Серёжа стоит перед ним, весь бледный и, такое чувство, что прямо сейчас он упадет замертво. — А…ээ… Все нормально? — не придумывает ничего более оригинального и продолжает вглядываться в глаза напротив. — Да, нормально… — лицо вытягивается от удивления, когда наступает момент осознания, что Ваня действительно стоит сейчас на пороге его квартиры, — А ты чего здесь? Кажется, кудрявый мгновенно оживает, стоит ему увидеть своего котёнка. — Ну, ты на сообщения не отвечал, да и вообще пропал как-то, вот я и… — задумывается, а что сказать? Решил заглянуть? Мимо проходил? Соскучился? — Проведать тебя решил. Сергей хмурится. Взгляд его бегает по такому красивому и желанному силуэту. Пытается придумать отмазку, но на ум ничего не приходит. Его метания останавливает Ваня. — Может впустишь? Пошли хоть чаем угостишь, расскажешь, что случилось. — снова набирается храбрости и решительно заходит внутрь, снимая верхнюю одежду и чуть оттесняя кудрявое чудо к стене. — Ебать ты конечно, сам себе хозяин, как-будто к себе домой приперся. — слегка улыбаясь закрывает дверь и отходит в сторону. — Лыбу давишь — значит жить будешь. — отвечает на улыбку и проходит вслед за Жожей, — Чего встал, иди чайник ставь, ролтон ебучий. «Ролтон» улыбается еще шире и идет на кухню, напевая себе под нос ту самую песню про чайник, как обычно коверкая слова. — Там если что не «как будто случайно», а «как бы случайно» поется! — кричит вслед хихикающему блондину и идет по коридору. Заходит в просторную, светлую комнату и садится на стул, по привычке поджимая ноги под себя. Наблюдает как Сергей возится с чайником, набирает воду и ставит его на плиту. — Ставь чайник, зажигай плиту… — продолжает напевать, достает две кружки и смотрит на Ваню, — Тебе с сахаром или без? — Без. — коротко отвечает, не отводя взгляд. — Ну да, ты же у меня и так сладкий. — подмигивает и возвращается к своему занятию. — Ну не начинай, нормально же общались. — закатывает глаза, но улыбается, обнажая ровный ряд зубов. Жожо обиженно выпячивает нижнюю губу и снова возвращается к чайнику. Выключает плиту и наливает кипяток в подготовленные кружки. Кидает в каждую по чайному пакетику и ставит на стол. Умудряется отыскать в шкафу какую-то коробку неизвестных конфет, ставит рядом с кружками и садится поближе к Ване. — Понятия не имею, что за конфеты, но больше ничего нет. — виновато опускает глаза вниз и тут же поднимает их, смотря в упор на друга, — Ты не голодный? Можем заказать что-то, а то в холодильнике мышь повесилась. — Да не, я дома перекусил. Сам то ел? Судя по виду, ничем кроме своих ашкьюдишек не питался. — Я если че утром ел. — нагло врет, — Пока не хочу. Ваня ему естественно не верит, но тему не продолжает. Серёжа не маленький, уж в этом сам разберётся. Оба пьют чай в тишине и не знают как завязать более информативный диалог. — Так ты мне объяснишь почему игнорировал меня три дня? — Иван идет напролом, — Давай только честно. Что-то случилось? — Ну как…не то чтобы случилось…я просто… — мнётся и не хочет говорить, но под пристальным взглядом старшего сдаётся, — Тильтанул я немного, хотел один побыть. Надо было подумать обо всяком. Но как только тебя увидел легче сразу стало. — От темы не уходи. Такое просто так не случается, я не уйду пока нормально не объяснишь. — продолжает стоять на своём и в который раз вглядывается в лицо напротив. — Да бля, Ванюш, просто заебался немного. Тут нечего рассказывать. — снова пытается увильнуть от ответа и отводит глаза. — Серёж…ты можешь поделиться со мной, я же вижу что ты недоговариваешь. — смотрит с теплотой и накрывает тёплую Серёжину руку своей, — Мы же друзья. Может я могу чем-то помочь? Кудрявый медленно голову поднимает, встречается с Ваней взглядом и не находит в себе сил отвернуться. Глаза напротив смотрят с такой заботой, что внутри все сжимается в пружину. Он не чувствует ничего, кроме холодной ладони на своей руке, которая слегка сжимает его, даря поддержку. В животе порхают бабочки, нервные окончания, словно оголенные провода, а к щекам приливает жар. Все мысли вылетают из головы и все чего он хочет, это сидеть так вечность. Переворачивает руку и хватается за ладонь друга, как утопающий за спасательный круг. Сжимает сильнее и с надеждой продолжает смотреть в эти манящие серо-зелёные омуты. Видит в них легкое удивление, но не встречает сопротивления, а потом и вовсе, видимо окончательно обнаглев, переплетает их пальцы. — Ты виноват, Вань… — говорит шёпотом, но уверен что его слышат, — Во всем, блять, виноват ты. Я понимаю, что я не самый интересный, не самый богатый и не самый красивый на свете, но это ведь не повод меня так сливать. Я конечно не Егор Крид, но могу быть другом не хуже, чем все эти звёзды… Бессмертных молчит, удивленно распахнув глаза. В его голове происходит серьёзный мыслительный процесс, он не может обработать эту информацию. Неужели он… — Ты из-за этих коллабов что-ли? Серёж, ты серьезно сейчас? — кажется, что от шока сейчас в обморок свалится. — Поэтому и не хотел говорить, знал, что не поймёшь. — расстроенно опускает голову и хочет вырвать руку из чужой хватки, но его хватают еще сильнее. — Сереж, ну ты дурак совсем… — шепчет и тянет свободную руку к лицу младшего, поднимает его голову и вынуждает вернуть зрительный контакт, — Это же просто работа. С чего ты вообще решил что я тебя сливаю? А у меня ты спросил? — Вижу я, какая это работа. От меня шугаешься как от огня, а как с Кридом кальян курить - так ты сразу. — раздражённо выплёвывает, видимо решив высказать все, — Мог бы просто сказать, что тебе со мной стало скучно. Я бы понял. Ты же теперь занятой, куда тебе с непопулярным мной в дискорде пиздеть, да? — Что за хуйню ты несёшь? При чём тут популярность? — удивляется еще сильнее, и даже начинает злиться, но тут же понижает тон, — Серёж…если тебя это успокоит, ты мне намного ближе чем все эти «звезды». Ты мой друг, ты часть моей личной жизни, а они просто знакомые. Это работа. Серёжа сидит молча, снова опустив голову. Стыдно что вспылил. Стыдно что повел себя как ребенок. — Ты что, ревнуешь? — спрашивает в шутку, но с замиранием сердца ждёт ответа. — Да, блять, я ревную. Ты напрочь забыл о моем существовании. Что я ещё мог поделать. — признаётся и упрямо смотрит вниз, — Я пока в Украине был, ты мне не писал даже. Бессмертных аргументов не находит, понимает, что кудрявый прав. Но он не писал потому что мешать не хотел, а не потому что ему плевать. Жожо же с Вадей был, давно хотел с ним время провести, вот Ваня и общался с Сергеем только на стримах совместных. Он хотел как лучше, а все эти недомолвки вот во что вылились. Вместо ответа руку друга отпускает и роняет голову на стол, ударяясь лбом. — Ну и дурак…ты серьёзно в таком состоянии из-за меня? Почему просто не поговорил со мной? Теперь растерянно молчит уже Серёжа. А ведь действительно, почему не рассказал о своих переживаниях? Да потому что страшно было. Страшно, что Ваня посмеется и не воспримет всерьез. Или того хуже, скажет, что права у него нет ревновать и претендовать на внимание. Оба обдумывают ситуацию. Ваня понимает, что сглупил, и обещает себе не забывать о личной жизни и близких людях. Серёжа же чувствует, как его наконец-то отпускает. Понимает, что сам все придумал, а Ванюша то вот, рядом сидит, переживает. И вовсе не променял он его на кого-то другого. Настроение уверенно поднимается, сердце словно начинает биться заново. Но остаётся еще одна неозвученная вещь. Разве переживал бы он так из-за обычной потери общения с другом? В том то и дело, что нет. Вся проблема в том, что не дружба это нихуя. Он давно это понял и принял. Не чувствуют такого к обычным друзьям. Ваня очень быстро, буквально в рекордные сроки, стал для него чем-то гораздо более важным, чем просто друг. Сердце при виде его ускоряло свой ритм, при касаниях случайных кожа словно горела огнем, а внутри все взрывалось похлеще атомной бомбы, когда взгляды их пересекались. Казалось, что этот чудо-ребенок просто идеальный. Этим совершенством хотелось обладать. Хотелось забрать его только себе и любоваться целыми днями. Влюбился он, как подросток, в самый разгар полового созревания. Влюбился так, как не влюблялся ни в одну из девочек. Влюбился так, как никого и никогда не любил. Если по началу такие чувства его пугали, то спустя время он просто привык, что здраво мыслить рядом с Иваном не получалось. Он особо и не скрывал это, но воспринимали его только в шутку, с чем он тоже свыкся. Его вечный образ клоуна спасал его и сейчас. Серёжа был далеко не из робкого десятка, но как бы он ни старался, очаровать этого неприступного принца не получалось. Казалось, все возможные варианты он перебрал, а движения никакого. Может и смысла в этом нет? Стоит ли вообще предпринимать какие-то действия, если итог один? Он снова останется с разбитым сердцем, а может ещё и с растоптанной репутацией. В их свободной стране такие отношения воспринимались, мягко говоря, негативно. Думать о том, что будет, если его чувства покинут пределы его сердца, не хотелось совершенно. Однако и молчать о них, делая вид, что дружбы с Ваней ему хватает, тоже не было сил. Он шел по тонкому лезвию, не зная, в какую сторону лучше упасть. — Значит тему закрыли? Никто тебя не сливал, да и дружба наша никуда не делась, понимаешь? — уже спокойно спрашивает и откидывается на спинку стула, прерывая раздумья Пешкова. — Понимаю. Сглупил немного. — все еще стыдливо, но с улыбкой отвечает и встает, — Сходишь со мной на балкон? Покурить хочу. Ваня не спрашивает, почему тот перешел на сигареты. Он отставляет свой недопитый чай в сторону, покорно встает и идёт за кудрявым. Когда оба оказываются на небольшом застекленном балконе, старший удовлетворительно подмечает, что пол тёплый, облокачивается о стенку и упирается взглядом в парня, стоящего рядом. Серёжа был по-настоящему красивым, но почему-то в упор отказывался в это верить. Гармонично сложенная фигура, идеальный рост и такие ровные черты лица. Каждый раз, смотря на него, Ивану хотелось надеть солнцезащитные очки, потому что этот чудо-ребенок излучал столько света, что он боялся ослепнуть. Еще и волосы эти, будь они прокляты. Такие кудрявые и мягкие, они вызывали дикое желание зарыться в них рукой. Хотелось схватить их посильнее, да ебнуть того головой об что-то твердое, чтобы больше не устраивал таких сцен ревности. Но еще больше хотелось ласково погладить его, словно кота, медленно пропуская небольшие пряди между пальцев. Хотелось подарить этому человеку всю заботу мира, всё тепло солнца и всю любовь своего сердца. Бессмертных слегка головой мотает, отгоняя от себя непрошенные мысли, и фокусируется на Сергее. Младший руку к открытой пачке тянет, открывает, достает одну сигарету и неожиданно застывает. Его голову посещает невероятно тупая гениальная мысль. Он достает вторую сигарету. — Будешь? — обыденно спрашивает, а внутри горит адское пламя, сжигая все на своем пути. «Если он откажется сейчас, то мы остаемся просто друзьями. Если согласится, то больше я его не отпущу. Это последняя попытка» — проносится в его голове и он тут же понимает, на что подписался. Буквально собственноручно отказался от своих шансов стать счастливым. Поставил крест на своих чувствах. Отказаться от своих мыслей, пусть и неозвученных, не позволит гордость. Это заранее проигрышная затея. Ваня же никогда не… — А давай. — так же обыденно отвечает русый, словно читая его мысли. Оба делают вид, что это в порядке вещей. Некурящий Ваня, который только что поднёс сигарету к своим губам выглядит настолько сюрреалистично, что хочется ущипнуть себя и убедиться что это не сон. Что им двигало? Он и сам не знает, но ему кажется, что от этой сигареты сейчас зависит вся его жизнь. Сергей подносит зажигалку к его сигарете, потом делает тоже самое со своей и оба молча впускают едкий дым в свои легкие.

Я со всей дури тебя поцелую, как только докурим, внатуре

Серёжа как завороженный смотрит на Ваню, который медленно и глубоко вдыхает никотин. Он впервые в жизни хочет докурить поскорее. Да, он совершит роковую ошибку. Да, Ваня с вероятностью 99 процентов оттолкнет его, оскорбит и исчезнет из его жизни навсегда. Да, это станет точкой в их дружбе. Но этот самый 1 ебучий процент заставляет пойти на эту авантюру и рискнуть. Рискнуть всем, чем он сейчас дорожит. Он либо теряет все, теряет себя, теряет свой лучик солнца в этой кромешной тьме, либо получает то, о чем даже мечтать не смел. Длинные и тонкие пальцы слегка подрагивают, сжимая тонкую ментоловую сигарету, которая тлеет отвратительно медленно. Ваня смотрит как табак медленно сгорает, смахивает пепел в открытое окно и снова медленно затягивается, сжимая покусанные губы. Серёжа все еще смотрит на Ваню и чувствует, как сам сгорает от нетерпения. Делает частые затяжки, стараясь покончить с этим как можно скорее. Страх словно испарился, ему все равно, чем это закончится. Он потерял себя в тот момент, когда в его жизнь ворвался этот вечно лохматый котёнок. А если терять больше нечего, то есть ли смысл бояться? Первым, ожидаемо, докуривает младший, тушит сигарету и небрежно кидает ее в почти переполненную баночку с окурками. Не отрываясь смотрит как Иван в последний раз глубоко вдыхает горький дым и закидывает свой окурок в ту же баночку. Переполнена. Его сигарета стала последней в этой ебучей баночке, а его глаза, встретившиеся с глазами кудрявого, становятся катализатором для Серёжи. В одно движение тот сокращает расстояние между ними до минимума. Мгновение — и его рука уже зарывается в пшеничные волосы, притягивая ближе к себе. Доля секунды — и губы плавно, но уверенно накрывают чужие. Медленно сминает своими нижнюю губу, слегка прикусывает и переходит к верхней. Пользуется замешательством партнера и неспешно исследует его рот. Тот стоит, ошарашенно упираясь в крепкие плечи напротив, пытается найти опору. Кажется счёт времени окончательно потерялся, потому что по ощущениям прошла то ли минута, то ли целая вечность.

Ведь губы в глазури блестят, ты подходишь по цвету волос и фигуре

Отстраняется, опускает взгляд на губы покрасневшие. Немного припухшие от долгого поцелуя губы блестят от его, Серёжиной, слюны. Пешков опускает одну руку на хрупкую шею, сжимает осторожно, а вторую кладет на Ванину талию. Чувствует степень хрупкости тела в его руках, будто одно неловкое движение и тот буквально сломается. Притягивает своего котёнка еще ближе, прижимает его к себе и снова впивается в эти идеальные губы. Кажется, что он просто создан для кудрявого. Его губы так идеально поддаются Серёжиным. Рука так правильно ощущается на тонкой, по-девичьи изящной, талии. Даже его ебаный рост так гармонично сочетается с Серёжиным. Углубляет поцелуй, стараясь выжать все из их первого и последнего опыта. Наконец отпускает его, когда воздуха в лёгких совсем не остается. Старается отдышаться и готовится к худшему.

Минуя паршивые будни, я растворяюсь в глазах твоих, цвета лазури

Ловит взгляд друга (а друга ли?) и словно получает удар в солнечное сплетение. Эти беспощадные глаза не оставляют ни единого шанса остаться в здравом уме. Не может он смотреть в них, и сохранять ясность мыслей. Они затягивают в пучину, топят в этом омуте. Как спастись? Есть ли шанс остаться в живых? Даже если есть хоть какой-то способ выбраться из ловушки этих манящих очей, Жожо не собирается его искать. Он готов отдать все, чтобы смотреть в них всю свою жизнь. Он хочет сломать ебучий пространственно-временной континуум, чтобы остаться в этом моменте навсегда. Он готов взорвать все звёзды, собственными руками раскрошить все планеты, убить всех кто может ему помешать. Готов сделать все возможное, (да и невозможное тоже), чтобы до конца своих дней видеть эти зеркала души, которыми он так одержим. — Вань… — не может найти подходящих слов, — Прости…я…я не знаю что на меня нашло. Браво. Награда в номинации «Конченный Идиот» достается Сергею Пешкову. — Заткнись. — говорит тихо, отчего по телу пробегают мурашки. — Заткнись, блять, и поцелуй меня ещё раз. Иначе это сделаю я.

Я чувствую, что всё в ажуре, когда во мне стрелы амура

Серёже кажется что он умер. Или оглох. Или ударился головой. Или… Да много ещё всяких «или», но факт остается фактом. Ему не послышалось, он готов поклясться, что ему не послышалось. Уже мёртвые бабочки в животе внезапно воскресают. Сердце, успевшее остановиться на секунду, бьётся с такой скоростью, что кажется, что оно вот-вот выпрыгнет из груди, прямо в руки Вани. Кудрявый бы всерьёз испугался такой перспективы, если бы не одно но… Его сердце давно уже не принадлежало ему. В то самое мгновение, когда его грудную клетку пронзила стрела, сердце в страхе сбежало в надёжные руки человека, стоящего напротив. Руки пробирает дрожь, но он совершенно ничего не чувствует, кроме счастья, которое медленно заполняет каждую клеточку его тела. Это светлое чувство заполняет самые потаённые уголки его разбитой души. Его настолько много, что оно, кажется, бьёт через край, освещая и согревая маленький балкон, потому что Сергей не знает как ещё объяснить то, что внезапно стало так жарко. Пешков смотрит на Дипинса с такой надеждой и отчаянием, что не выдерживает уже старший. Взгляд кудрявого становится спусковым крючком для него и, не медля ни секунды, он буквально накидывается на него, сразу же зарываясь в эти непослушные кудри. Эти пальцы, от которых младшему сносит крышу, оттягивают его волосы, приподнимая голову. Сергей хватается за талию партнёра с такой силой, что на ней точно останутся синяки и отвечает на поцелуй. Дыхание смешивается, зубы сталкиваются от неопытности, губы с такой силой впиваются в чужие, будто если они отстранятся друг от друга хоть на секунду, наступит конец света. Судорожно вдыхая они раз за разом находят друг друга, голова кружится похлеще, чем после того вина, которое Жожо окрестил «самым дорогим в Пятерочке». Страсть заполняет их изнутри, витает в помещении и ощущается в воздухе плотной пеленой. Серёжа подхватывает своего мальчика под бедра, усаживает на узкий подоконник, смахивая ненужную баночку с такими значимыми окурками, и устраивается между его разведенных ног. Тот в ответ прижимает его к себе ещё ближе, обхватывает длинными ногами торс партнера и снова припадает к этим желанным губам. Даже если прямо сейчас на Землю упадет метеорит, никто из них этого не заметит. Они не чувствуют биения собственных сердец. Все, что сейчас имеет значение — человек напротив.

Любимый.

Первый.

Единственный.

Руки Серёжи впиваются в бедра парня, оставляя свои отметины. Руки Вани царапают чужую шею, оставляют следы на светлой коже. Слишком долго они этого ждали, чтобы сейчас остановиться. Слишком часто каждый из них представлял это, чтобы отстраниться хоть на мгновение. Кудрявый медленно скользит ладонями по ногам парня, задевают пах и забираются под черную рубашку. Плавно скользит пальцами по прессу, поднимается выше и снова невесомо спускается к торсу. Бессмертных откидывает голову назад, шумно сглатывает и тихо стонет от прикосновения холодных рук к горячей коже. Стонет еще громче, когда на его шею обрушивается шквал мокрых поцелуев, а потом и укусов. Покорно подставляется под ласку и слышит одобрительный смешок, от которого внизу живота все сжимается, а член моментально твердеет. Ему мало. Ему хочется всего и сразу, сегодня он отступать не намерен. — В спальню, сейчас же. — тон, которому невозможно возразить, даже при всем желании (которого у Серёжи к слову не было) Он молча поднимает свое чудо, придерживая за бёдра и тут же, просто ради удобства, перемещает руки на ягодицы парня, немного сжимая. Ваня по инерции обвивает того руками и ногами, а потом и вовсе виснет на Жожо с видом сытого кота. За считанные секунды они оказываются в более просторной комнате. У Сергея нет сил медлить и он укладывает свое сокровище на кровать, начинает расстёгивать его рубашку и целует открывающиеся участки столь желанного тела. Осыпает невесомыми касаниями плечи и ярко выраженные ключицы, а трясущимися руками все еще борется с мелкими пуговичками. Злится, что ничего не получается и резко разводит края рубашки в стороны, отчего половина пуговиц со стуком разлетается по паркету. Виновато смотрит в глаза парня и ждёт ругани, но тот настолько погружен в процесс, что кажется даже не замечает этого. Приподнимается на руках и окидывает восхищённым взглядом тело, лежащее под ним. Горящие щёки, взлохмаченные волосы и глаза, в которых словно целый табун чертиков водит хороводы. Эти глаза сверкают такой похотью, что последние крупицы здравого смысла испаряются. — Серёж, пожалуйста… — шепчет, облизывая губы, и кудрявого за плечи к себе тянет, вынуждая опереться над ним на локти. — Что такое? Чего ты хочешь? — издевается, по глазам видно. Одной рукой от коленки до шеи ведет, задевает левый сосок, а после на лебединой шее смыкается, чуть сжимая. — Только скажи, я всё сделаю. Русый хнычет, от переполняющих его эмоций, пахом о бедро Серёжино потирается, но молчит. Стесняется. Такой расклад Пешкова не устраивает совершенно. Он внезапно руки с юношеского тела убирает, а потом и вовсе отстраняется, отодвигаясь назад. Ваня сперва удивленно глазками хлопает, а потом кидает на партнёра такой испуганный взгляд, что Жожо едва сдерживает смех. Краснеет ещё сильнее, приподнимается вслед за младшим и усаживается на его колени. Ручками дрожащими находит край растянутой футболки и дергает вверх, намекая что она явно лишняя, но в ответ получает только выжидающую улыбку. Молча принимает правила игры и самостоятельно снимает ненужную тряпку, кидая куда-то вниз. Взгляд на парня кидает и улыбается как-то подозрительно хитро. Наклоняется к лицу Серёжиному и целует в уголок губ, спускается к подбородку и припадает к девственно-чистой шее. Оставляет отметины, которые завтра точно будут отливать фиолетовым, собственнически кусает и оттягивает тонкую кожу. Чуть ли не урчит, проводя языком вдоль ключиц и выискивает где бы еще оставить свой след. Проводит руками по спине, оглаживает живот, задевает резинку домашних треников и снова возвращается к плечам. Откровенно наслаждается мычанием и сдержанными стонами кудрявого, продолжает исследовать мужское тело, но его останавливает требовательная рука, которая неожиданно притягивает Ваню к себе. Сергей властно накрывает его губы своими и не дает возможности перенять инициативу. Сжимает подбородок, вынуждая приоткрыть рот, и тут же углубляет поцелуй. Русый стонет прямо в поцелуй, царапает чужую спину и инстинктивно потирается о пах младшего. В штанах у обоих слишком тесно, хочется снять с себя все лишнее и получить разрядку. Серёжа уже буквально трахает рот парня, сидящего на нем, опускает руки на его ягодицы и сжимает почти до боли. Слегка отодвигает парня от себя и тут же притягивает обратно, задает темп и блаженно мычит в Ванины губы. Русый откидывает голову назад и гортанно стонет. Продолжает самозабвенно двигаться на парне, трется о его стоящий член прямо через штаны. Серёжа снимает с него мешающуюся рубашку и тянет руки к ремню, на удивление быстро справляется с ним и расстегивает его джинсы. Хочет стянуть их, но его руки перехватывает чужая рука, сжимая запястья. — Не так быстро, ролтон. — хищно улыбается и облизывает зацелованные губы, — Играть будем по моим правилам. Он отпускает его руки и тут же толкает в грудь, заставляя лечь на спину, а потом нависает над ним, подозрительно щуря красивые глазки. Медленно тянет руку куда-то вправо, нащупывает свою рубашку и, не давая Сергею времени опомниться, заводит его руки над головой, за считанные секунды связывая их. Младший возмущённо дергает руками, пытается вырвать их, но узел получился по-настоящему крепкий. — Блять, Ваня, ёбаный твой рот, ты че делаешь? — вроде как злится, а в глазах читается интерес и даже лёгкий азарт, — Ты себя доминантом возомнил? — Рот мой ещё никем не ёбаный, кудрявенькая ты моя, но я обдумаю твое предложение. — самодовольно улыбается, окидывает взглядом свое творение и проводит кончиками пальцев по паху связанного парня. Усаживается на его бедра, снова проезжается по внушительному бугорку, очертания которого прекрасно видны через серые спортивки. Демонстративно выгибает спину и очень громко стонет, ловит на себе восхищённый взгляд парня и улыбается ещё шире. Наклоняется к нему, опускается чуть ниже и накрывает левый сосок, смыкая на нём губы. Не оставляет без внимания и второй, нежно, но ощутимо сжимая его пальцами. Тихие стоны партнёра ласкают уши и дарят уверенность в своих действиях. Цепочкой влажных поцелуев спускается еще ниже, задерживается на животе, ведёт языком от одного кубика до другого. Жожо уже совершенно не сдерживает стонов и полностью отдаётся ощущениям. Руками Ваня гладит внутреннюю часть его бёдер и раздвигает ноги, устраиваясь между ними. Старший все еще стесняется, но желание доставить любимому человеку удовольствие оказывается сильнее смущения и он уверенно развязывает узелок на его трениках. Аккуратно стягивает их и откидывает на пол. Поудобнее располагается между разведённых ног и накрывает твёрдый член рукой, легко сжимая через ткань белья. До ушей доносится протяжный стон, от которого бегут мурашки по коже. Он смотрит на Серёжу и его собственный член напряжённо дёргается, когда он видит его нахмуренные брови и закушенную губу. Ване нравится его реакция и он проводит рукой от головки до основания и обратно еще несколько раз. Наконец ему надоедает мучать кудрявого и он стягивает с того последний элемент одежды. Жожо издаёт облегченный выдох, чувствуя что ничего больше его не сковывает, и опускает взгляд на русого. Ваня же, в свою очередь, мучительно медленно облизывает губы и, сохраняя зрительный контакт, проводит кончиком языка по всей длине ствола. Серёжа на это действие давится воздухом, откидывает голову на подушку и дергается всем телом. Старший снова проходится снизу вверх, а затем осторожно насаживается ртом на головку, сжимая губы. Делает круговые движения языком, ласкает нежную кожу и пытается взять глубже. Естественно, больше половины он заглотить не может, но его старания Жожо явно оценил. Он стонал, совершенно не заботясь о том, что подумают соседи. Все, о чём он мог думать в этот момент, это то, как идеально Ванин рот принимал в себя его член. То как плотно он сжимал губы вокруг ствола, то как помогал себе рукой, в тех местах куда не мог дотянуться, то как красиво он выглядел с членом во рту — все это буквально сводило Пешкова с ума. Он не мог отвести глаз от этого зрелища. Казалось, что лучше быть уже не может, но когда Ваня поднял свои очаровательные глазки и невинным взглядом впился в Серёжино лицо, кудрявому показалось что его сердце остановилось. Натянутая внутри него тонкая струна подозрительно задрожала, угрожая лопнуть в любой момент. Почувствовав на языке солоноватый вкус предэякулята и заметив как подрагивают бёдра парня, старший понял что тот близко к разрядке, поэтому он с пошлым звуком выпустил член изо рта и сжал у основания, не давая кончить. — Чёрт… Вань, я же почти… — Серёжа недовольно мычит и дёргает руками, пытаясь разорвать эту ебучую рубашку и закончить начатое. — Не так быстро, сладкий мой. — буквально мурлычет и поднимается к его лицу, проводит большим пальцем по щеке, — Мы только начали. Это тебе за то, что знатно потрепал мне нервы. Я же должен тебе отомстить. Жожо резко приподнимает голову и впивается в приоткрытые губы, на которых все еще остался привкус природной смазки. Почти до крови кусает нижнюю губу и оттягивает. Ваня балдеет от этой грубости и отвечает на поцелуй. Серёжа целует властно, местами даже больно, вынуждает подчиниться. Старший настолько отвлекается на эти головокружительные действия, что не замечает, как парень аккуратно высвободил из узла одну руку, а за ней и вторую. Он понимает, что его обвели вокруг пальца, только в тот момент, когда оказывается лежащим под кудрявым. Теперь уже его руки заводят над головой, удерживая за запястья, а шею сжимает широкая ладонь. — Поиграли, и хватит. Руки отпускают запястья и шею, скользят к штанам и снимают вместе с бельём. Он резко разводит колени парня в стороны, устраивается между них и накрывает его член. Зубами впивается в плечо, заставляя старшего зашипеть от боли, граничащей с удовольствием, и делает пару движений рукой, надрачивая. Ваня млеет от ощущения беззащитности перед раздраконенным Сергеем, мысленно подмечает, что ему такой расклад нравится даже больше. Жожо тут же убирает руку и тянется к прикроватной тумбочке, достает оттуда тюбик смазки и презервативы. Замечает, что партнёр слегка напрягся, поэтому успокаивающе покрывает лицо невесомыми поцелуями. — Не бойся, мы можем прекратить если ты не хочешь, — с тревогой смотрит в любимые очи. — Нет, не останавливайся, я хочу тебя. — шепчет, глядя на него в ответ, — Просто будь аккуратен… — Обещаю, Ванюш. Постараюсь не причинить тебе боли. Говори, если что-то не так. — дожидается кивка и нежно целует. Руки гладят икры, бёдра, сжимают ягодицы. Кудрявый закидывает одну ногу парня себе на плечо и тянется к смазке. Выдавливает нужное количество себе на пальцы и распределяет. Опускает руку вниз и осторожно массирует колечко мышц. — Расслабься, котёнок, будь хорошим мальчиком. — хрипло шепчет на ушко и аккуратно кусает мочку. Ваня тихо стонет от такого обращения и послушно старается расслабиться. Чувствует, как в него аккуратно входят одним пальцем. Не больно, но и приятного тоже нет. От легкого дискомфорта отвлекает рука, начавшая ласкать член, и губы, оставляющие засосы на выступающих ключицах. За первым пальцем входит второй, но этого он не замечает, полностью сфокусировавшись на руке, плавно двигающейся вдоль возбуждённого органа. Глаза его блаженно закрыты, губы же напротив приоткрыты из-за постоянных стонов, сдерживать которые невозможно. Когда два пальца свободно двигаются внутри к ним добавляется третий. Ваня прогибается в пояснице и сдавленно мычит, от распирающего чувства внутри. Серёжа толкается пальцами глубже и выискивает подходящий угол. Наконец он нащупывает плотный бугорок и аккуратно надавливает. Русого буквально подкидывает на кровати, комнату заполняет протяжный стон удовольствия. Пальцы продолжают растягивать парня, каждый раз проходясь по чувствительному месту внутри. Ваня уже сам насаживается на пальцы и капризно хнычет, желая большего. — Ну Серёж…хватит, я готов. — требует сквозь стоны и уверенно смотрит на партнёра, — Всё нормально, правда. Пешков уже и сам на пределе, поэтому решает довериться любимому. Находит пачку презервативов, купленных на всякий случай, и достает один. Разрывает упаковку, раскатывает по члену и нависает над парнем. — Потерпи немного, может быть чуточку больно. — виновато смотрит и целует в лоб. Снова тянется к смазке, распределяет ее по всей длине и подставляет головку ко входу. Входит по миллиметру, даёт время привыкнуть и старается свести боль к минимуму. Ваня слегка хмурится, но не возмущается, что успокаивает. Постепенно входит полностью и замирает. — Все хорошо? — заботливо спрашивает и поглаживает острые коленки. — Да, начинай двигаться. — привыкает к чувству заполненности и закидывает ноги на чужие плечи. Жожо осторожно выходит, а затем так же аккуратно входит обратно. Постепенно наращивает темп, когда слышит стоны партнёра. Снова находит нужный угол и толкается внутрь, задевая простату. Дипинс мечется по кровати, сжимает простыни, а после перемещает руки на спину парня, царапая отросшими ногтями. Удовлетворённо стонет и подстраивается под его ритм. Боль и дискомфорт окончательно исчезают, он утопает в этой нежности и непривычных ощущениях. Серёжа немного ускоряется, но все ещё осторожничает. Сдавленно мычит, откидывая голову назад, и сжимает бёдра Вани. От удовольствия в глазах все плывет. Комната заполнена пошлыми звуками, шлепками тел, громкими протяжными стонами одного и хриплыми порыкиваниями другого. — Серёжа… — буквально простанывает его имя, — сильнее, пожалуйста… — Что сильнее? — опять издевается. — Блять, ты же сам понимаешь все… — еле как связывает слова в одно предложение и возмущённо смотрит на кудрявого. — Совершенно не понимаю о чём ты, малыш. — проводит языком от шеи до ушка и едва слышно шепчет, — Просто скажи чего ты хочешь. — Сука, я хочу чтоб ты трахнул меня по-человечески. — задыхается от особо глубокого толчка, — Я хочу жёстче, Серёж. Провокационно прогибается в спине и с вызовом глядит тому в глаза. Желание издеваться у кудрявого пропадает напрочь, поэтому он переворачивает парня на живот, вынуждая встать в коленно-локтевую. Выходит из парня почти полностью, а потом сразу же входит по основание. Наращивает темп, с каждым толчком все сильнее вбиваясь в любимое тело под собой. Тянет руку и сжимает волосы старшего, заставляет прогнуться еще сильнее и накрывает его спину собой. Приподнимает голову и впивается зубами в загривок, тут же целуя место укуса. Проводит языком по ушной раковине, сжимает руками тонкую талию. — Так тебе нравится больше? — со смешком произносит куда-то в шею, а затем неожиданно ударяет ладонью по одной из упругих ягодиц, — Ты такая сучка, Ванюш, знал бы ты как по-блядски сейчас выглядишь. Ваня внезапно для самого себя громко стонет и призывно виляет бедрами, подставляясь под еще один шлепок. Серёжа вдалбливает его в кровать с такой силой, что старший обессиленно упирается головой в сложенные руки и едва ли не кричит от удовольствия. Рука Пешкова опускается к члену, который уже сочится предэякулятом и начинает быстро дрочить в том же темпе, в котором вбивается в парня. Хватает нескольких движений и русый обильно кончает, выстанывая имя Серёжи и сжимая его внутри. Еще пара мгновений и кудрявый изливается вслед за ним. Он медленно выходит из него, снимает презерватив и, завязав в узелок, кидает куда-то на пол. Ложится рядом с Ваней, который тут же обвивает его руками и ногами, почти ложась сверху, и накрывает их обоих одеялом. — Больше не устраивай таких сцен. — устало шепчет, расслабленно прикрывая глаза, — Сразу говори если что-то тревожит. — Больше не буду, обещаю. — утыкается носом в шею парня и тут же резко приподнимается на локтях, — А мы получается теперь встречаемся? — Чучело ты кудрявое, получается так. — укладывает голову парня обратно на подушку, — Я люблю тебя, ролтон. — Ваня, Ванечка, Ванюшечка, я тоже тебя очень сильно люблю! — от радости сжимает того в объятиях и едва ли не душит. Оба засыпают до безумия счастливые, готовые сделать все, чтобы сберечь их собственный мир. Неважно, через что им придется пройти, ведь если они будут друг у друга, то справятся со всем. На балконе все так же разбросаны окурки, треснутая баночка закатилась под стол, а те самые два окурка лежат отдельно ото всех, рядом друг с другом. За окном давно уже стемнело, но на кухне все ещё горит свет, а две недопитые чашки чая так и стоят вместе с непонятными конфетами.