7 ангелов

Вернулся чумной доктор. И уже издалека было видно, что настроение у него паршивое. Ира сразу же подошла к нему. — Доктор, что с тобой? — спросила она заглядывая в его тëмные глазницы. Он взял себя за плечи стоя с полуопущенной головой. — Я…навердил человеку… — Где? Когда? — Я случайно прикоснулся к ребëнку… Я просто…погладил его по голове… Он был…очень милым… Но я навредил ему… Теперь меня будут ненавидеть все жители этого города… — Сам виноват, — сказал злобно ящер, нахмурившись, — Надо было думать прежде чем делать. Знал же ведь о своих способностях. Так зачем дотронулся до него?! Если ты пришёл сюда, чтобы молить еë о помощи, то обломись! Сам виноват, сам и выпутывайся! Ира удивленно посмотрела на ящера, а потом вновь сочувственно на носатого. — Я пойду пожалуй, — сказал второй, после чего грустно поплëлся в храм. Девушка грустно смотрела ему вслед. Ей очень хотелось подбежать и обнять его. Она сделала шаг, но лапа ящера преградила ей путь. Ира вопросительно взглянула на него. Тот замотал головой, как бы говоря «нет, не надо». Девушка вновь взглянула на грустно удаляющегося чумного доктора. И смотрела она на него до тех пор, пока он окончательно не скрылся в здании. Тогда Ира повернулась к ящеру. — Зачем ты с ним так грубо? — не понимала она, — Почему не дал мне помочь ему? — Утешения он точно не заслуживает. Оно ему не нужно. К тому же если тебя не остановить вовремя, ты даже злодея утешать кинешься, я ж тебя знаю. Вот и не даю тебе и шанса на такие вот поступки. Ира не нашла что сказать, поэтому отвела грустный взгляд в сторону, а после села, прислонившись спиной на опору навеса и поджав ноги. Ящеру всегда не нравилось, когда его хозяйка грустит, поэтому сейчас он решил хоть как-то развеять обстановку: — Помню ты хотела узнать о проклятиях и характере тëмных ангелов. Я пожалуй расскажу тебе что помню. Когда плачет светлый ангел, вся территория вокруг него становится проклятой. Что это значит. А это значит, что на проклятой территории у каждого живого существа появляется депрессивное настроение, которое рано или поздно перерастает в желание убить себя. Однако на природу слëзы светлых оказывают благоприятное влияние. Вся природа только от одной их слезинки начинает цвести так, как не цвела никогда! Земля же приобретает красивый светло-светло-голубой оттенок и становится очень плодородной. Выращивать на такой земле какие-либо продукты можно очень быстро, потому что семена прорастают буквально за день, а уже через день можно собирать плоды. Над проклятой территорией никогда не бывает туч. Всегда только ясная погода с лëгкими облачками. Иногда может пойти не долгий дождик, который кстати является настоящей живой водой. И тот, кто умер и попал под этот дождь тут же оживает. Даже если он убил себя. Правда от этого желание самовыпила не пропадает, — ящер сделал секундную паузу, — Так, теперь расскажу о тëмных, об их проклятии. Когда плачет тëмный ангел, всë происходит в точности наоборот. Природа после одной слезинки вянет, земля становится тëмной и не плодородной, на небе постоянные тучи, а воздух становится очень разряженный и сухой. Все живые существа, которые входят туда, гибнут от жажды и голода. Но если существ будет больше одного, то начнëтся кровопролитная бойня, во время которой любое существо станет очень-очень жестоким и будет агрессивно относиться ко всему живому. И эта бойня будет идти до тех пор, пока в живых не останется одно существо. После этого будет два пути развития. Он либо превратится в какого-нибудь искажëнного монстра, либо убьëт себя. Без понятия от чего это зависит. — Почему мы такие жестокие? — спросила грустно Ира. — Это не ваша вина. Вас такими сотворили. — Кто? — Бог, разумеется. — Ты его видел? Он действительно есть? — удивилась Ира. — Ну… Ты говорила, что он есть. А я его никогда сам не видел. Потому что не достаточно хорош для него. — Тëмных тоже создавал он? — Да. — Но зачем? — Ух, не знаю. Я сам не интересовался этим никогда. — Что там по поводу характеров тëмных? — Ах, да, характеры. В общем из всех тëмных есть один добрый, хотя очень скрытный и не охотно идëт на контакт с кем-нибудь; вторая более менее нормальная, но было бы лучше, если бы она была менее импульсивной, конфликтов было бы меньше; третий задира, который любит вызывать чувство вины у каждого; а о четвëртом мне мало что известно. Знаю только, что раньше он был вашим предводителем. Потом почему-то ушëл. Просто исчез куда-то. С тех пор светлые и тëмные живут отдельно. — А какими были светлые? Все добрые? — Хах, не-е, всë не так просто. Даже несмотря на то, что они были светлыми, не все из них были добрыми и открытыми. Первый был очень творческим, настойчивым, но не терпел пререкательств (с ним было тяжело договориться), а ещё ему быстро надоедало заниматься чем-то одним, поэтому если долго не было изменений в его деле, он бросал это, а иногда даже уничтожал; второй был немногословным, замкнутым и хорошо ладил с одним из тëмных; третья была очень умная, творческая, строгая и до невозможности идеальная, она ещё постоянно спорила и соревновалась с ангелом созидания. Отношения между ними оставляли желать лучшего. — А к тебе они как все относились? — Да как к говну. Хотя к остальным стражам относились нормально. Даже с некоторым уважением. Это из-за моего происхождения, о котором я правда не хочу говорить. — Это больно для тебя? — Угу, — возникло минутное молчание, — По-моему я утомил тебя. Ты бы пошла отдохнула. У тебя был сегодня тяжёлый денëк. И, чувствую я, каждый понедельник такое будет. А может и чаще. Ира действительно чувствовала себя немного утомлëнной, поэтому спорить не стала и ушла в храм.       Ночью ей не спалось. Девушка всë волновалась из-за чумного доктора, поэтому решила его навестить. Пускай и сейчас. Она встала, нашла подсвечник, зажгла его и вышла в коридор, после чего двинулась к каморке, в которой жил еë друг. Ира почти ничего не видела, поэтому двигалась практически наугад. Но добраться до комнаты ей всë же удалось. Внутри было тихо, темно и холодно. — Эй, доктор, ты здесь? — спросила осторожно Ира. Ответ последовал не сразу. — Здесь, — голос носатого был полон печали. Девушка вошла внутрь, прикрыв за собой дверь, после чего поставила подсвечник на сделанное доктором подобие стола, а сама села рядом с другом, смотря на него. Тот не смотрел на Иру, потому что его голова была прислонена к стене слева от него. — Как ты? — спросила вновь девушка. — Всë в порядке, — ответил носатый коротко. — По тебе не скажешь, — возникло молчание, — Ты извини пожалуйста ящера за то, что он был так груб с тобой. Просто он сказал, что я всегда пытаюсь всем помочь и всех утешить. Поэтому, чтобы такого не было, он старается опережать меня, прогоняя обиженных. Он сказал, что я даже злодеев могу жалеть. Удивительно прямо. Однако и после этого носатый не заговорил с Ирой. Ей было жаль своего друга. Она ещё никогда не видела его таким расстроенным. Девушка смотрела на него с сочувствием, а потом положила руку на его руку. Но тот в испуге отдëрнул еë до того, как Ира прикоснулась к его руке, и так же испуганно взглянул на девушку. — Не переживай, — успокоила его она с лëгкой улыбкой, — я надела кольцо. Ты мне не навредишь, — Ира нащупала его руку и понесла еë к кольцу на еë правой руке, — Видишь, вернее чувствуешь? Ты мне не навредишь, не переживай. Носатый легонько покрутил кольцо пальцами, после чего окончательно успокоился, однако руку Иры не выпускал. — Мне очень жаль, что я так поступил, — заговорил наконец доктор, — Я навредил невинному существу. — Но ты не специально это сделал, — возразила девушка, положив вторую руку на плечо друга, — Я думаю, тот мальчик не в обиде на тебя, потому что знает что ты не специально. И тут чумному доктору стало совсем плохо. Он нагнулся вперëд, закрыл лицо руками и зарыдал. Иру это очень удивило, но она не растерялась и обняла доктора. — Я не понимаю почему ты так добра к грешникам, почему пытаешься утешить их…? — медленно разгибался доктор, после нескольких минут рыданий. — Потому что сама такая же грешница. И я знаю, как тяжело бывает порой свыкнуться с мыслью о том, что ты сделал что-то ужасное.