7 ангелов

Ирина же, после ухода Алëны, заявила что хочет поговорить с Ирой о беспокоящем обеих вопросе. Она чувствовала, что ей просто необходимо сегодня же сейчас же завершить разговор на эту тему раз и навсегда. И Ирина готова была спорить, доказывать, ругаться, что угодно, столько сколько понадобится. — Ты о моей самозащите? — догадалась девушка, опасливо глядя на свою подругу. — Именно. Ты собираешься хоть что-нибудь делать? Ира не знала что ответить. Она лишь опустила глаза, поджав губы. — А что я могу? Что могу, если я такая родилась, — тихо проговорила девушка. — Хах, что? Родилась? — воскликнула Ирина с полузлым хмурым лицом, — Не надо мне тут затирать, что ты такая всегда была. Не правда и точка! Ты сама мне говорила, что можешь пререкаться и защищать себя. Ты просто не хочешь. И я не могу понять почему. Тебе так нравится строить из себя жертву? Нравится когда тебя защищают? Нравится когда тебе уделяют внимание? Так вот оно что, тебе нужно внимание, да?! Чего молчишь?! — поставила Ирина руки на пояс. — Нет, мне не нужно внимание, — отвечала Ира тихо, по сравнению с голосом Ирины. — А что тогда? Я не понимаю! Ты всегда ходишь с таким страдальчески-ангельским лицом, что ощущение будто тебя весь мир ненавидит, что к слову не так. Признаюсь честно, меня это раздражает с каждым разом всë сильнее. Назови хотя бы одну причину, по которой ты себя так ведëшь. На время воцарилось молчание. Ирина буквально уничтожала Иру своим взглядом, а та в свою очередь пыталась собраться с мыслями. — Я…просто не могу. У меня не выходит, — сказала наконец девушка, вздохнув, — Это странно, но у меня ощущение, будто я изменилась характером частично. Я понимаю насколько жалко выгляжу каждый день, понимаю что раздражаю тебя этим, понимаю что мне необходимо себя защищать. Я всë это понимаю, но не могу я себя заставить, понимаешь? Не могу. У меня ощущение, будто внутри в груди у меня, — Ира приложила руки к груди, — находится некий барьер, который не позволяет моим чувствам выйти внаружу, не позволяет мне злиться на кого-то, грубить кому-то и всë в этом роде. И этот барьер появился с тех пор, как я обнаружила свои силы. В начале он был слабым и давал трещины, сквозь которые я видела то что будет, если я буду зла на кого-то. Потом барьер начал становиться всë крепче и крепче. И по мере использования мной моих сил, стена стала просто непробиваема для меня. Извини, Ир, но я правда не в силах грубить кому-то. Я пытаюсь иногда защищаться, но это не всегда работает. Должен быть большой стимул для этого. К тому же мне просто очень больно становится, когда я обижаю или оскорбляю кого-то. И в результате получается с одной стороны я раздражаю тебя, а с другой стоит стена, которую ты требуешь голыми руками пробить. Затем возникло недолгое молчание, после которого Ирина выдала: — Ничего более глупого я не слышала. Эти слова очень сильно ударили по Ире. По факту девушка ей душу излила, рассказала о своей проблеме, о чувствах, в надежде на нежное утешающее слово, а она взяла и наплевала на всë это так, будто Ира для Ирины никто. Незнакомый совершенно чужой человек, которого она видит и слышит впервые. Девушка всегда ценила подругу-доктора именно потому, что та никогда не обесценивала еë проблемы, как делает большинство людей, как делает большинство родителей. Ведь бывает так, что ребëнок, сталкиваясь с какой-то проблемой, которая сильно начинает его тревожить, идëт к родителям, ища поддержки и помощи, сочувствия и утешения. Он идëт с доверием к ним потому что знает, что они-то точно ему помогут, точно выручат, что ему наверняка станет лучше после беседы с ними, и все проблемы отступят. Но что же делают родители? Выслушав ребёнка, а иногда и не дослушав до конца, родители говорят своему чаду, что его проблемы мизерные, никчëмные, не нужные им (потому что у родителей и так проблем по горло и без ребëнка) и вообще обращать внимание на них не нужно, потому что это либо временная проблема, либо слишком ничтожная, либо просто не понятная им, и родителям не хочется тратить свои моральные силы на понимание ребëнка и того, что его беспокоит. Это огромная их ошибка, ведь если дитя говорит о проблеме разве это не значит, что она важна для него? Разве это не значит, что он доверяет вам эту проблему, эту боль, эти мучения, которые испытывает сам пытаясь еë решить? Если бы проблема его не беспокоила, чадо не стало бы обращаться за помощью к родным людям, не так ли? Только взрослые не понимают этого, не видят. А ребëнок уже после одного такого «холодного» разговора меняет своë отношение к родителям. У него отпадает желание когда-либо делиться с ними своими бедами и проблемами. А это порождает чувство глубокого одиночества, обиды и, самого ужасного — равнодушия. В будущем ребëнок может стать отстранëнным от родных, и когда те потянутся к нему, захотят узнать проблемы уже повзрослевшего чада, поговорить о чëм-то, тот не захочет делиться с ними ничем потому, что его чувства по отношению к родителям угасли. Он стал равнодушен и к ним, и к их проблемам, как когда-то были равнодушны к нему и его проблемам они. Почему так произошло? Да потому что боль, которую родители причинили чувствительному сердечку ребëнка, оставила после себя слишком глубокие порезы, превратившиеся в шрамы. Дети во многом копируют родителей и частенько в будущем относятся к ним так, как те относились к ним в детстве. Разумеется родителям от этого становится больно и плохо. Они не понимают почему их ребëнок так к ним относится, ведь они всегда были добры к нему. Они просто не видят, не понимают, не помнят как жестоко обошлись с маленьким человеком, который им доверял всей душой. Они просто не увидели не поняли, что своими жестокими словами причинили сильнейшую боль маленькому, но чувствительному сердечку ребëнка, положив начало пропасти непонимания между ним и родителями. Такая ситуация как раз была у Иры. Как только она увидела доброе и чуткое отношение Ирины, то сразу же потянулась к ней, в надежде подружиться. И эти надежды оправдались, им действительно удалось неплохо поладить друг с другом. А удалось это сделать в первую очередь именно потому, что Ирина никогда не обесценивала проблемы девушки потому что понимала, что Ира такой же обычный человек, как и она сама. Что она тоже волнуется, радуется, переживает, что ей необходимо понимание и забота хотя бы иногда, чтобы утешить и поддержать в еë не лëгком пути. Сейчас же Ире казалось, будто в груди появился тяжёлый комок, который мешал ей свободно дышать. Пропасть непонимая стала ещё шире. Теперь не понимала Ира почему Ирина с ней так жестоко обходится. Она что-то не то сделала или не так сказала? — Отговорки малолетнего ребëнка, — продолжила тем временем Ирина, а Ира стояла и смотрела куда-то сквозь говорящую грустным взглядом, — Как ты думаешь, почему к тебе многие агрессивно относятся? Да потому что ты засиделась в своëм детском возрасте. Всë думаешь, что тебя будут защищать и спасать верные друзья, да? Не будут. Потому что у тебя нет друзей, не так ли? — эти слова сделали Ире ещё больнее, а Ирина, ослеплëнная своей злобой, уже не отдавала отчëт сказанному, — Нет и никогда не было. А почему? Да потому что ты невыносимый человек! Строишь из себя жертву, а сама спокойно можешь защищаться, но не хочешь. Хах, стена у неë. Да тебе не стена, а эгоизм дорогу преграждает! Вот когда уберëшь его, тогда глядишь друзья и появятся. У Ирины в груди уже столько злобы было, что она элементарно не могла, не хотела останавливаться. Девушка бросила Ире в лицо ещё много обидных слов, после чего ушла заявив, что не хочет общаться с гадкой лисой. В результате молодая девушка осталась вновь в одиночестве и тишине. Ещё несколько минут назад всë было прекрасно. Все пили чай с пирогом и были довольны, а потом вдруг раз, и прекрасное время кончилось, будто никогда и не начиналось. Ира, после ухода своей подруги, не выдержала и расплакалась, сев на пол. Никогда ей ещё не было так больно и плохо, как сейчас. Девушка не понимала почему человек, которому она доверяет, который является ярким лучиком в еë жизни в фонде, вдруг наговорил ей так много гадостей. Ирина же не считала сказанное обидным. И ей совсем не было стыдно за свои слова, наоборот. Она считала себя правой и ликовала. Еë переполняло чувство собственного превосходства. Ведь Ирина понимала, что правду ей было просто необходимо высказать Ире рано или поздно. Но стоила ли эта правда потерянного друга?