My chemistry teacher

      Бездумное сидение в комнате постепенно да наскучивало парню. В доме просто не осталось никаких дел, которых он бы не сделал. Вару всего за два с лишним часа успел перестирать и развесить на заднем дворе белье, протереть все полы поверхности в доме и перемыть всю посуду. Убрался он везде, кроме комнаты учителя.       Об этом человеке, в принципе, сейчас хотелось думать в последнюю очередь, ведь именно его блядский поступок испоганил вконец день, который Вару хотел прожить как нормальный среднестатистический человек. За прошедшие пару часов подросток успел проанализировать вдоль и поперек поступок Пика. Да, он, вероятнее всего, был разумным и правильным, может даже необходимым, но противный осадок в душе все еще оставался, никуда не хотя уходить. Если посмотреть с другой стороны, то можно сделать вывод, что химик просто-напросто не доверяет ему, считает малым дитем и ни на что не способным ребенком. От осознания этого в сердце парня кольнула обида. Это было просто несправедливо! Не такой уж он и глупый, чтобы не доверять ему что-то. Секреты он, как раз-таки, хранить умеет не хуже самых непробиваемых. Неужто он не заслуживает знать эту дерьмовую правду про Жанну?! Волнуется он больше всех, но все-то знают, блядь, те, кого состояние Филатовой мало чем колышет. А может, Пик боялся, что излишняя импульсивность парня может все испортить. Такой вариант тоже имел место быть, это подросток не смог бы никак отрицать. Из-за его излишек энергии и решительности некоторые диву давались, как этот парень еще не попал в какую-то серьезную передрягу. Он и сам не понимал, почему ему в жизни так часто везло, а сейчас Госпожа Фортуна решила помахать ему ручкой и съебать в закат. Все шло как нельзя хуже! Зеленый даже представить не может, с чего стоит начинать копание во всем этом пиздеце. Было бы просто славно, если парень знал хотя бы одного человека, у которого есть связи, кто мог бы хоть чем-то помочь ему. Кроме его биологической матери, само собой.       Пересматривая свои записи в блокноте, Вару осенила идея. Взгляд медленно опустился в самый низ страницы, где было точь-в-точь переписано письмо Надежды. Глаза остановились на времени и месте встречи, указанных женщиной. Улыбка сама по себе расползлась на лице. Не было сомнений, что попечитель отправиться на встречу. Можно будет просто проследить за ним. По-хорошему, стоило бы установить незаметную прослушку, чтобы понимать диалог не только по эмоциям говорящих, но еще и по донесенной информации. Но для осуществления этого плана, нужно будет посетить магазин электроники и отыскать на всю эту радость с прослушивающим устройством деньги. Карманные сбережения у подростка закончились еще неделю назад, а если и устраиваться на какую работу, то нужен документ с подписью Рогатого о том, что он одобряет идею преемника целиком и полностью. С этим проблем возникнуть не должно, достаточно будет слов, что Вару не хочет сидеть на шее попечителя, когда у него самого с деньгами довольно негусто. Пускай парень на доброго ангела с благими намерениями не сильно смахивает, этот вариант может прокатить. А после того, как он отдраил весь дом вдоль и поперек, у химика ни вопросов возникнуть, ни сомнений появиться о том, что все это огромное наебалово не совсем в его пользу, не должно. План был слишком хорошо продуман.       Гордо вздернув подбородок, Зеленый, чувствуя себя настоящим гением-Донателло, отправился в комнату своего Сплинтера вытаскивать его из царства Морфея. Зная, что Пик не проснется даже от пушечного выстрела, настолько крепкий у него сон, даже не стал стучаться, хотя для завершающей детали образа доброго мальчика-ангела стоило бы, и вломился в комнату. Дверь издала протяжный скрип, а подросток прошел к кровати горе-алкоголика — полупустая рюмка стояла около такой же полупустой бутылки виски — и резко сдернул с учителя одеяло. Долго тормошить спящего не пришлось, сон отступил на второй план, пока на первом одна очень наглая и в край охамевшая зеленая катастрофа орала «вставай, Пик, всю жизнь, блин, проспишь!», а потом добавляла, что «хотя скорее не проспишь, а пропьешь…», после чего следовал незамедлительный и о-очень гадкий смешок.       Глаза учителя еле как разлепились, перед ними тут же замелькала зеленая макушка. Голова раскалывалась, казалось, после еще одной такой пьянки на ней появятся трещины, а во рту до самого горла простиралась пустыня Сахара. Порыв ветра из приоткрытого подростком окна послал по телу табун мурашек, сразу же захотелось спрятаться в спасительном тепле еще не остывшего одеяла, но после первой попытки отобрать его у Вару Пик сдался, держал одеяло парень крепко, однако. Поняв, что Зеленый просто так не отстанет, химик, с горем пополам, поднялся с кровати, рискуя в процессе сделать сальто вперед. Кое-как не проявив своих выдающихся акробатических навыков, попечитель, все же спотыкаясь обо что-то каждый раз, прошел к небольшой софе, где лежали вчерашней свежести брюки и такой же свитер. Все насквозь пропало спиртом. Кто ж виноват, что руки у Пика слегка кривоваты, особенно когда он пьян. Облиться в процессе попойки не составило абсолютно никакого труда. Еще тогда, глубоким вечером — практически ночью — химик благополучно забил болт на то, что одежде, по-хорошему, нужно принять освежающий душ, как и ему впрочем. Сейчас он так же решил не изменять своему пофигизму, поэтому вместо ванной принял решение отправиться сразу на кухню. Пока спускался по лестнице, обернулся и взглянул на молчащего парня, шедшего за ним попятам. Тот в свою очередь буравил своего опекуна тяжелым, нечитаемым взглядом.       Кухня встретила обоих распахнутым окном и вздымающимся тюлем. Никак не переговариваясь, каждый занял свое место — Вару встал у плиты, а Пик сел за стол, отвернувшись в сторону телевизора и включая его.       Внизу на экране побежали строки со свежими новостями, произошедшими к этому часу в стране, а выше о чем-то рассказывала молодая девушка — Вару в суть не вдавался, лишь продолжал готовить завтрак для учителя. Старший тупо пялился на мелькающие картинки до тех пор, пока перед ним не появилась тарелка с едой и стакан молока. Все еще находясь где-то в прострации, Пик молча пожевывал свою яичницу в хлебе, отрезая кусочки мучного изделия и каждый из них макая в желток. До этого момента в помещении сохранялась гробовая тишина, прерываемая лишь звуками из телевизора, но она казалась какой-то слишком давящей и неправильной. Нарушить молчание решил Филатов: — Почему ты вчера опять пил? — В жизни бывают трудные моменты. — учитель ответил спокойно и даже немного холодно, что слегка напрягло младшего, но он решил сохранять свою невозмутимость до победного. — Твои трудные моменты постепенно перерастают в алкоголизм, не находишь? Если не завяжешь на какое-то время со спиртным у тебя появится еще один трудный момент в виде выше упомянутой зависимости. — Не лезь в это, Вару. — Почему это? Ты предлагаешь мне не лезть туда, где я уже замешан? В твоих словах нет смысла, Пик. Ты мой, как я понял, опекун на какое-то время, потому что пресекаешь все мои попытки узнать что с Жанной. О’кей. Я пока что смирился с этим и не прилагаю никаких усилий, что хоть что-то да выяснить. Но вот с тем, что ты будущий алкаш, я смириться, уж извини, не могу! — парень начал потихоньку закипать. Да как этот учитель вообще, нахуй, смеет говорить такие вещи! — Филатов, я же сказал не лезть тебе туда, куда не надо. Ты что-то не понял? — еле-как сохраняя последние крупицы самообладания, выдавил из себя Пик.       Этот разговор начал изрядно подбешивать обоих. Именно поэтому было решено закончить его на неопределенной ноте. Придя в себя окончательно, подросток решил съехать со скользкой темы, заменяя ее более нужной. — Я хочу устроиться на работу. — Нет. — Но почему?! — Зачем тебе это? — невозмутимость в голосе старшего сыграла свою роль, и Зеленый разошелся в край. — Да хотя бы потому, что ты сам сейчас на мели. А еще я подросток. Я хочу веселиться и проводить больше времени на свежем воздухе. А вот еще и вторая причина. Пойми, я больше не могу сидеть в твоем коттедже безвылазно и целыми днями плевать в потолок. Я хочу общаться с людьми, гулять, хочу, чтобы все было как раньше, когда не было всей этой непонятной ситуации с Жанной и мной. Да и как я вообще тогда оказался в больнице, черт возьми?! Расскажешь ты… — Тебя пытались изнасиловать. — …мне вообще или нет?!.. Стоп, что? — пыл Зеленого в ту же минуту подостыл, и он осел на пол. — Ты меня прекрасно расслышал, — недовольно процедил Рогатый.       На какое-то время в воздухе опять повисла тишина, теперь уже слишком неприятная. Собравшись с силами, Вару тихо спросил: — То есть все это время ты не считал нужным посвятить меня в то, что было, а точнее могло произойти?.. — Да, не считал. Так посоветовал твой лечащий врач. — Кто это был? — Твой уже бывший учитель алгебры. — Охуеть… — Эй, не выражайся. Несмотря на все то, что с тобой произошло, ты все еще остаешься моим учеником, а вдобавок и преемником. — Да, согласен. Я приуменьшил, — подросток проигнорировал суть слов своего опекуна, — это тотальный пиздец.       На это заявление Рогатый только недовольно вздохнул и перевел взгляд на экран телевизора, потом на открытое на проветривание окно. Ровно через минуту окно было полностью закрыто и зашторено, телевизор выключен, а пульт откинут на широкий диван между подушек. Все начинало неимоверно бесить, даже такие несущественные мелочи. Особенно такие мелочи, как эта, которая все еще сидит на холодной плитке и непонимающе поглядывает на химика. — Иди в свою комнату и не отсвечивай, пожалуйста, ближайшие пару часов.       Пора было наконец-то собрать свои яйца в кулак. — Нет, — решительно ответил Вару. — Что значит «нет»? — То и значит, Пик. Иди садись и доедай свой завтрак, а потом я помою посуду и мы сделаем вид, что этого разговора не было. Я не собираюсь заострять внимание на всей этой информации сейчас, я не стану ничего выпытывать у тебя. Разве что одно я знать хочу точно… — И что же? — буркнул учитель. — Того ублюдка уже имеют в задницу где-то на зоне? — Ты неисправим…       Лицо подростка буквально заиграло по-другому, когда на нем расплылась спокойная, не озорная или хитрая, улыбка.