Молодой княжич

      Тихон прошел мимо гостевых спален, отблески свечей бросали причудливые тени на каменные стены. Отец долго беседовал с ним, ведь младший из рода Янковских вызывал у него тревогу. Иван хоть и бойкий, строптивый, но так еще юн. Филипп предложил Тихону кандидатов на выбор в надежде, что старший сын сделает правильный выбор. Младший Янковский души не чаял в своем старшем брате: проводил с ним все свободное время, ловил каждое слово, слушал только его. Кандидатов, осмелившихся показать в открытую свою заинтересованность, Иван посылал куда подальше, даже не выслушивал их сладкие речи.       Иван был и не был мужчиной. Таких как он было очень мало. Ум мужчины, низ женщины. Природа не придумала лучшего баланса, как говорили многие ученые мужья. Заморская зараза, как твердили базарные клеветники. Судачили люди не напрасно, именно верхушки сословий могли похвастаться иль поплакать таким статусом. В роду Янковских имелся такой, но Филипп и не скрывал статус своего младшего сына. Знал, пройдет немного времени, и письма с предложением помолвки начнут поступать с завидной регулярностью.       Старший сын Тихон был его главной гордостью. Служил в армии под личным командованием именитого полководца. Император благосклонно относился к их семье, но благодаря заслугам старшего сына Янковского они стали ещё ближе. Филипп не желал терять нынешний статус фаворита и близкого друга государя. Он организовал брак Тихона с родственницей Императора. Жаль брак был недолгим.       Тихон стал вдовцом очень рано. Чахотка не оставила стороной их семью, забрала молодую княжну. Иван не отходил от старшего брата, деля с ним горя утраты. Прошло уже пару годков с тех времен. Тихон не стремился повторно жениться. Но сердце князя Филиппа было не на месте. Нужно было пристроить обоих сыновей. Если Тихон прислушивался к мнению отца, то Иван лукаво щурил глаза и выворачивал слова батюшки в свою пользу. Младший Княжич уже давно засиделся, и было пора его тоже пристраивать.       По этому поводу отец и позвал Тихона. Долго и муторно они обсуждали каждого кандидата. Отец настаивал на титулованном человеке, а Тихон лишь фыркал, высказывая, что эти глупцы не достойны его братца.       – Сын, я понимаю твои чувства, но Иван должен пойти под венец. Он давно засиделся, – Филипп потер виски, головная боль усиливалась. – Я назвал их имена, ну а ты теперь думай, кто из них лучше подходит. Не торопись с выбором. Нашего Ивана только ты лучше всего знаешь.       – Да, папа́. Как вам будет угодно.       Тихон склонил голову в знак почтения, обращая внимание на вздутые вены на виске отца. Того уже несколько дней терзали головные боли.       – Отец, позвольте разбудить лекаря, ваши головные боли нас не радуют. – Тихон с сочувствием смотрел на князя.       – Всего лишь мигрень, сын, – Филипп продолжил массировать виски. – Иди спать, хотя скоро вставать. Только Тихон, прошу, помягче будь с ним. Я знаю, ты всенепременно оповестишь его о нашем решении, и, конечно же, он придет в полный восторг.       Филипп выразительно посмотрел на старшего сына, припоминая, как княжич отреагировал на первое предложение: стоило закрыться за знатными гостями дверь, не стесняясь слуг, он высказал все, что думает об этом недалеком человеке. Пришлось новый фарфор заказать. Филипп не расстроился, сам знал, что он избаловал Ивана, но что греха таить, этот напыщенный индюк, осмелевший явится к ним в дом, тоже не нравился ему.       – Конечно, отец. Я лично Ивану сообщу о нашем решении, сглажу его буйный нрав.       – Ступай, – князь кивком указал на дверь.       – Добрых снов.       Филипп ничего не ответил, перебирал письма из столицы. На столе лежал целый ворох документов, маленькие бархатные мешочки с золотом. Кто–то из наглых выродков не скупился в открытую присылать деньги. Но вот незадача, семья князя не нуждалась в деньгах, хотя приобрести еще больше связей – заманчивое предложение.       Тихон старался не издавать лишних звуков, дабы не разбудить всех в округе. Спальня княжича находилась в южной стороне, Иван любил солнце и тепло. Нежный, прелестный цветок в их роду. Тихон отворил резные двери в спальню, теплый воздух хлынул. Он улыбнулся, заметив, что Иван снова оставил открытыми окна, как хорошо, что на дворе майское солнце. Ветер колыхал легкие занавески, принося в комнату легкие нотки цветущей яблони за окном.       Брат сладко спал, лежа на животе и обнимая подушку, пухлые очаровательные губки были приоткрыты. Тихон приоткрыл дверь, мягко скользнул к спящему. Кровать скрипнула под тяжестью, и он осторожно привлек тонкое юношеское тело к себе. Молодой княжич напрочь игнорировал панталоны. Ваня завозился, прижимаясь ближе к источнику тепла. Проворные руки Тихона пробрались сквозь складки белоснежной рубахи. Разгоряченное тело задрожало под руками, Тихон, не стесняясь, начал мять упругие бедра, пробираясь ближе к самому заветному.       – Солнце не успело встать, как мой дорогой брат уже в моей постели, – сонно прошептал Ваня, разводя шире ноги, позволяя настойчивым пальцем пройтись по расселине.       – Я только пришел от отца, – Тихон прикусил в подставленную нежную шейку и нырнул пальцами в жаркое, тугое нутро. Ваня всхлипнул, руками нашарил позади себя бугор и принялся торопливо освобождать от камзола.       – Папенька что-то новое удумал?       – Ему взбрела в голову мысль, что тебе неплохо бы выйти замуж.       – Дурные мысли не уходят из его головы, – Ваня тихо простонал, когда грубые пальцы брата задели чувствительный комочек, и продолжил медленно надрачивать член позади себя.       – Я так же ему сказал, мой дорогой братец.       Тиша не спеша принялся его трахать пальцами, второй рукой очерчивая контур сладких губ. Ваня зацепил зубами палец.       – Интересно, что скажет семейный лекарь, узнав, что мой брат не невинный птенчик и что он уже пару лет любит принимать мой член, – жарко зашептал Тихон.       Он откинул мешающиеся тонкое одеяло, заставив Ваню вздрогнуть от внезапного холодного ветра, и прижался задом к чужому бедру. Тихон крепко схватил его бедра, тонкая хлопковая ткань затрещала под руками. Он не стерпел: перевернул брата на спину, рыкнул и сдернул с плеч мешающую рубаху. Материя, не выдержав такого напора, треснула, оголяя тёмные бусинки сосков. Тихон припал к груди, покрывал кусачими поцелуями. Иван запустил руки в кудрявый вихрь волос, прижимая ближе, приглашающе развел ноги.       Член терся об мокрые складки, распределяя природные соки по всей промежности, маленькие кучерявые волосы сильнее завились. Он терся, но не проникал, и Ване это надоело. Он обхватил его талию ногами, приближая к себе, дернул кудри наверх и поцеловал его.       – Так почему же мой брат сейчас не внутри меня?       Старший застонал и вцепился поцелуем в рот, просовывая свой язык внутрь, нашел чужой и принялся играть с ним. Руку отпустил вниз к члену, помогая протиснуться сквозь тугие мышцы. Княжич откинулся назад и застонал. Наконец–то, тугие стенки обхватили член, Тиша принялся методично втрахивать его в кровать. Ваня взмок, куски рубахи прилипли к спине.       – Брат-брат-брат, – как заведенный повторял Тихон.        Ваня от грубых толчков принялся елозить спиной по простыне. Он отпустил свою руку между ними, трогая себя и сжимая внутренние мышцы. Тихон зарычал и потянулся к ухмыляющимся рту, прикусил нижнюю губу и тут же стал зализывать.       – Даже если отец выдаст меня за кого–то, мои покои всегда для тебя открыты, моя любовь, – Ваня притянул в свои объятия и с особой нежностью провел рукой по родным кудрям.       – Конечно.       Тихон вел бедра по кругу, загоняя член глубже, а княжич не скупился на поцелуи. Лучшего пробуждения было не придумать. Иван очень любил просыпаться от рук или члена своего брата. Когда сон еще не отпустил его, а между мокрых складок уже скользил член. Мягкое, томное возбуждение клубилось внизу живота.       Иван снова застонал: ещё немного и он получит свою долю удовольствия. Князь, поняв, что брата хватит ненадолго, запустил руку между ними, трогая набухшую жемчужину, было приятно ощущать шелковистость под грубыми пальцами. Брат метался под ним, царапал, оставляя кровавые полосы на загорелой коже.       – Найдешь мне достойную пару? – Иван облизнул губы , ловя возбужденный взгляд напротив.       – Только самую лучшую. Можешь сам выбрать, а я скажу папа́, что это мой выбор.       – Ты же знаешь, они все глупы и уродливы, – княжич фыркнул.       – Моему князю не угодить, – Тихон крепче перехватил чужие ноги, подхватил под ягодицы, сел на пятки и усадил его сверху.       Иван только и успел воскликнуть, теперь член приятно давил на стенки. Он устроился удобно на чужих бедрах, рукав рубашки неприятно стягивал плечо, но его это не волновало, он привстал и снова опустился, задавая темп. По крепкому захвату рук брата, Иван понял, что осталось совсем немного, и крепче сжал член. Тихон хрипло застонал, прижимая его к себе ближе, смазка текла по члену и яйцам. Бедра затряслись, он кончал долго, Ваня вместе с ним затрясся. Огонь желания и возбуждения снова забрал их в свои объятия.       – Вашему княжичу нужны только вы, – устало прошептал Иван.       – Взаимно, радость моя, – нежно ответил Тихон.       Он поцеловал его взмокший висок, приподнял Ивана, укладывая рядом. Устроился позади на него, обнимая крепче и ласково поглаживая по своему укусу. Иван запустил руку назад в светлые кудри, повернул голову и поцеловал.