Зеркало смирения

Долгую, многозначительную минуту они просто смотрели друг на друга. Гермиона чуть склонила голову набок и едва заметно улыбнулась. Её глубокие карие глаза, казалось, смотрели прямо в душу — и Снейп был рад, что это было лишь ощущение и ничего более. Потому что он точно знал что будет, если она посмотрит достаточно глубоко. Она была любознательной и ещё умела удивляться; он был циником и уже давно утратил надежду. Её переполняли мечты; у него внутри осталась лишь пустота. Её душа была чистой и искренней; его душа состояла из осколков разбитых иллюзий. И всё же… ему хотелось, чтобы кто-то смог принять его действительно таким, какой он есть — в полном, настоящем смысле этих слов. — Гермиона, — нарушил Снейп молчание тихим, почти благоговейным голосом. — Ты… хорошая девушка, — он тяжело вздохнул. — Слишком хорошая… Продолжать он не стал, но в этом и не было нужды. Гермиона понимала, к чему он клонит. Он думал, будто осквернит её, только посмотрев в её сторону. Он был бывшим Пожирателем смерти, а она — грязнокровкой. От этой мысли в ней остался какой-то тяжёлый, печальный осадок, от которого она не могла избавиться. — Тогда… на стадионе… Это была я… Я подожгла вашу мантию, — волшебница виновато поджала губы. — И ещё… Глаза Снейпа на миг вспыхнули, но затем сразу смягчились. — Есть ещё? — Я украла ингредиенты из вашей личной кладовой. — Как мало мы оказывается знаем друг о друге, — хмыкнул он. — Это потому что в прошлый раз вы опоили меня сывороткой правды и повели себя, как осёл, — слабым голосом возразила девушка. Это был удар ниже пояса, которого он не ожидал, и был благодарен мисс Грейнджер, что она не стала его добивать. — Возможно, вы правы, — выдохнула волшебница. — Быть может… мы оба просто устали. Нам страшно и одиноко. И вы определённо предпочли бы компанию кого-либо другого… — Я доверяю только тебе, — это признание вырвалось так неожиданно, что Гермиона в первую секунду даже растерялась. Снейп молчаливо и мрачно пронзал девушку взглядом. Она почувствовала в нём напряжение, которого не могла понять. Словно её ответ был в какой-то мере решающим. — Я доверяла вам с того самого момента, как мы попали сюда. Сказанные вслух, эти слова показались девушке ужасно банальными, но она сразу же почувствовала, как странное напряжение между ними исчезло. Они долго смотрели друг на друга в абсолютной тишине. Впервые за долгие годы Снейп остро ощутил потребность быть с кем-то рядом, агонию разорванной одинокой души, которая перекочевала из его тяжёлого детства в настоящее. После того как он потерял Лили, мало что отрывало его от череды мрачных мыслей. Иногда он позволял себе забыться: проснуться утром в каком-нибудь дешевом гостиничном номере рядом с дешевой проституткой, ощущая во рту неприятный привкус от выпитого прошлой ночью дешевого виски. Мисс Селвин была недалека от правды: он был здоровым мужчиной с естественными потребностями. Занятия сексом попросту притупляли их. Но даже в те редкие случаи он никогда не испытывал такого сильного желания. А сейчас он нуждался в ней. В её нежном женском прикосновении. В её женском желании, которое вновь заставит его почувствовать себя мужчиной, человеком, а не чудовищем. Умная, стойкая и решительная. Снейп чувствовал в ней женщину, которая жила тихой правильной жизнью, но знал, что в глубине души — за шелухой слов и мишурой поступков, — она была необузданной страстью. Во всём её облике светилась какая-то глубинная, не избалованная красота. И зельевар сосредоточенно наблюдал за ней так, словно она была его любимым пирогом с заварным кремом, а он постился недели две на воде и хлебе. Снейп убрал руку с каминной полки и двинулся, чтобы стать перед девушкой. — Я больше не буду спрашивать, — сказал он низким, настойчивым голосом. — Если хочешь меня остановить, скажи это сейчас. У неё вырвался тихий вздох. Гермиона смотрела на зельевара молча, испытывая противоречивые чувства. Часть её решительно протестовала, приводя в уме сотни причин, почему она совершенно не могла сделать такую сумасшедшую, безрассудную вещь. Другая её часть — та часть, что была польщена и заинтригована — подстрекала её не думать умом, а действовать сердцем. У неё не было ни социальной жизни, ни семьи. Она была одинокой уже долгие годы, с тех пор, как рассталась с Роном. На самом деле, даже более одинокой, чем она осмелилась бы себе признаться. Потерянная и томящаяся. Она была так же безнадёжно взволнована им, как он ею. Это не было односторонней страстью. Это было их обоюдным желанием. В этом не было никакой логики, никакого здравого смысла. Каждый из них знал, что им не следовало переступать эту черту; ему, потому что он когда-то был её профессором; ей, потому что она в какой-то степени чувствовала, что он разобъёт ей сердце. Но ни один не был способен противостоять влечению. Не при сложившихся обстоятельствах. Сейчас было не самое подходящее место или время. Но если не сейчас, то когда? Завтра? Настанет ли оно вообще? Снейп ждал, глядя на Гермиону. Волнение штурмовало её душу, отражаясь в блестящих глазах. Её дыхание было неровным. Она теребила пояс махрового халата, нервно покусывая нижнюю губу. После её разрыва с Роном, она всегда была осторожной, избегая всякий риск, потому что чувствовала себя уязвимой. Не приобретая, ничего и не теряешь, настаивал ворчливый голос в её голове. Но ничем не рискуя, ничего и не получаешь. Гермиона сделала глубокий медленный вдох и посмотрела на Снейпа. Она заставила себя отбросить в сторону свои предрассудки, мысленно перечеркнуть список причин, почему её позорное желание не имело место быть, и просто попыталась взглянуть на происходящее не умом, а сердцем… и она увидела перед собой двух людей, томящихся в одном болоте, с разницей лишь в том, что один хотел из него вырваться, а другой даже не пытался. — Вы можете… меня снова поцеловать? — застенчиво сказала волшебница. Зельевар погрузил свои пальцы в её волосы и сделал то, о чём она мягко просила. И вдруг стало абсолютно несущественным то, где они находились и что произойдёт потом. Теперь Гермиону волновало только то, что его язык был у неё во рту, и то, что он заставлял её при этом чувствовать. Это был медленный, глубокий поцелуй. Снейп поймал её нижнюю губу, чувственно пощипывая её зубами, а затем снова плавно скользнул в её рот языком. Он то врывался, то отступал. Это был не просто поцелуй, он словно занимался с ней любовью, брал её рот в поцелуе с глубоко проникающим языком. От этой мысли дрожь прошлась по всему телу. Девушка тихо захныкала ему в губы, чувствуя, как становится безнадёжно влажной, от одного только его поцелуя. Когда Снейп остановился, Гермиона едва могла стоять самостоятельно. Он прислонился лбом к её лбу, неглубоко и быстро дыша, и сипло пробормотал: — Обратно дороги не будет. Он был прав. Нельзя войти в огонь и не сгореть при этом. Гермиона скользнула взглядом по его всё ещё припухшим и влажным от поцелуев губам и остановилась на тлеющих тёмных глазах. Она вдруг представила себе, как желание в них потухнет, сменившись далёким, пустым выражением, как он снова замкнётся в себе, отгородится от неё. Полностью. Гермиона так ярко это почувствовала, что испугалась. Она больше не хотела чувствовать себя лишённой. — Я знаю, — её голос был шепотом, едва ли более слышный, чем тяжёлое дыхание. Девушка скользнула рукой вокруг его шеи в чёрные волосы, другой — по твёрдой груди и, поднявшись на носочки, коснулась его рта своими губами. Его отклик был мгновенным. Он крепко сжал в кулак её кудри и прикоснулся к её языку своим. Теперь это был доминирующий, требовательный поцелуй. Снейп зажал её в угол между окном и боковой стенкой книжного шкафа. Одна его рука нетерпеливо нырнула под полу халата, чтобы смять её грудь, поддразнивая сосок, другая обхватила её бедро. Потрясённая и раскрепощённая, чувствуя его твёрдое возбуждение, девушка направила свою руку между ними, прижала ладонь к сильной эрекции, отчётливо ощущая пальцами через брюки контуры толстой головки плоти. Она задохнулась, когда осознала, каким большим он был. — Это тянет как минимум на минус двести очков с Гриффиндора, — Снейп мимоходом ухмыльнулся. Он пожирал Гермиону взглядом, а та в ответ смотрела на него широко раскрытыми глазами, представляя себе, что секс с ним будет чувственным и чуточку бесстыдным. Она не знала, была ли она готова ко второму. — Если подумать, — взволнованно пробормотала волшебница. — Вы никогда не оставляли меня на отработку. — Я едва мог выносить твоё занудство на занятиях, - сорвалось у него с языка. Не веря своим ушам, Гермиона уставилась на него. — Вы!.. — чувствуя себя неуместно оскорблённой, фыркнула мисс Грейнджер. — Знаете, вы кто?.. Вы грубиян и злюка!.. Вы… Она попыталась вырваться, но все её протесты утонули в очередном властном поцелуе. Он коснулся её языка, потом очертил контур её чувствительных губ. Гермиона испытала чувство неловкости, граничащее со смущением, когда руки мужчины скользнули по её шее. Он наверняка почувствовал через её распалённую кожу, как неумолимо быстро пульсировала её жилка. А она не понимала, как простой поцелуй мог заставить её так ослабеть от желания. — Когда мы одни,.. можешь звать меня по имени, — выдохнул Снейп. Гермиона снова уставилась на него в растерянности. — Значит ли это, что я могу звать тебя Севви? — глумливо выдала девушка. Однако её веселье было недолгим. Со словами «только попробуй» Снейп опустился на колени, а потом Гермиона стукнулась затылком о стенку книжного шкафа, схватилась одной рукой за его край, а другой за тяжёлую штору. — Боже мой, что ты делаешь? — полузадушенно прошептала волшебница. — А на что это похоже? — лукаво прошептал Снейп, целуя её между ног. Он поднял глаза и у неё перехватило дыхание. Это было так смущающе и так эротично одновременно — видеть его перед собой на коленях. Она не знала, какому чувству отдаться: стыду или желанию. Жизнь приняла определённо чудной оборот. Мужчина завёл её ногу себе за плечо, и слабые, прерывистые звуки слетали с её губ, когда его зубы сомкнулись на внутренней стороне её бедра в маленьком любовном укусе. Девушка резко вздохнула. Теперь Снейп целовал её между бедрами, водил языком, губами. Это так отличалось от того, что она испытывала с Роном. Мужчина делал это медленно, болезненно неторопливо, словно исследуя её. Он почти лениво прошёлся языком по нежным складочкам, плавно скользя и поглаживая напряжённый бугорок. Она ощутила, как в ней растет и копится нестерпимое напряжение. И она испугалась. Что если она кончит? Сейчас. В этой позе. Мысль эта оборвалась также внезапно, как и зародилась, когда Снейп искусно очертил полукруг по её клитору. Гермиона так сильно дёрнула за штору, что её край сорвался с металлических крючков. — Так? — проурчал Снейп, на секунду поднимая глаза. Она захватила пригоршню его длинных волос и начала тихо постанывать, видя перед собой только красные круги. И то с каким упоением мужчина принялся ласкать её, столкнуло Гермиону за грань. Она полностью потеряла самообладание, содрогаясь под ним, сильно сжимая чёрные пряди, пытаясь плотно сжать ноги, чего ей, естественно, не позволили. Всё её тело сотрясалось и она начала сползать вниз. — Я держу тебя. Гермиона неосознанно задержала взгляд на его распухших губах, на влажной коже вокруг его рта и так сильно зарделась, что красные пятна проступила даже на груди. А потом она посмотрела выше и к своему удивлению увидела в его глазах дикое желание, нетерпеливость, агонию сексуального возбуждения и всю ту же неуверенность в себе, которую она застала ранее, когда он спрашивал, не останется ли она с ним и после этой одиссеи. Обхватив его лицо ладонями, Гермиона стала целовать его. Никогда в жизни он так отчетливо не ощущал мощные удары собственного сердца, пульсирующее напряжение внутри, путь крови по телу, которая то приливала, то отступала, доводя до головокружения. Это жизнь билась у него внутри. — Так много пуговиц, — с досадой прошептала волшебница, расстёгивая сюртук зельевара. Снейп был также сосредоточен, как и любой другой мужчина, пребывающий в сильном возбуждении. То есть не был сосредоточен вообще. Он только мог нападать на неё короткими лёгкими поцелуями, оставляя горячие следы своих губ на её щеке, шее, плече. Гермиона неуклюже высвободила его из сюртука, развязала галстук. Снейп отошёл на шаг, стянул с плеч подтяжки и, сжав в кулак свою рубашку позади шеи, сдёрнул её через голову и отбросил в сторону. Он оказался худощавым, но на удивление крепким. И у него было так много шрамов: следы от ожогов, порезов, проклятий и пыток. На голове был вихрь из спутанных волос. В глазах - буря. Снейп больше не закрывался от неё, и Гермиона рассмотрела в его чёрных тоннелях страх быть отвергнутым и в то же время холодную готовность к этому. Жизнь — самое ценное и удивительное, что есть у человека. Но в ней есть и зло, и несправедливость, и боль. Но перед лицом выстраданного знания зельевара ее слова утешения прозвучали бы поверхностно и несерьезно. Ему не нужны были слова. Девушка развязала пояс махрового халата и решительно скинула его на пол. Гермиона натолкнулась на кресло, он чуть не опрокинул маленький стол, когда, целуясь, они предприняли попытку добраться до кровати. Те десять шагов оказались просто непреодолимыми. Она опустилась на мягкий ковёр и откинулась на лопатки. Снейп стоял перед ней на коленях. В свете камина его бледная кожа приняла желтоватый оттенок. Спутанные волосы рассыпались вокруг его сурового лица. Его нельзя было назвать красивым, но он определённо был мужественным. Гермиона в нетерпении заёрзала бёдрами, когда зельевар стал торопливо расстёгивать брюки. Она не ошиблась: он был большим и болезненно твёрдым. Когда Снейп с беспечной мужской развязностью подтянул её ближе к себе за колени, девушка испуганно вздрогнула, осознав, что тихо и тяжело дышала. А когда он молча подложил ей под бёдра подушку, она больше не могла дышать, не могла даже сглотнуть. Предвкушение дрожью прошлось по её телу. Внутри неё всё сжалось, когда он прошёлся головкой своего члена по её беззащитным складкам. Она была так головокружительно возбуждена, а он не спешил, испытывая какое-то извращённое удовольствие, смотря на то, как она извивается под ним, испытывая что-то сродни тянущей боли. — Сев, — её голос дрожал. Губы Снейпа расползлись в той отвратительной ухмылке, которая тем не менее так ему шла. Взгляд его темных глаз заскользил по ее лицу, по ее губам и груди. Он так откровенно её разглядывал, что у неё возникло желание прикрыться. А потом он резко перевернул её на живот, подавив её удивлённый вскрик тем, что навалился на неё сзади всем телом. Он обхватил её левой рукой под грудью, другой скользнул между её телом и ковром. Она тихо всхлипнула, когда его пальцы нашли её напряжённый бугорок. Снейп стал потираться о неё взад-вперёд между её ног, долго, медленно, в такт движениям пальцев. И когда её мышцы внизу живота судорожно напряглись, он осторожно толкнулся в неё, наполняя её до предела. Снейп застонал тихим, грубым звуком, когда медленно вышел, наполнил её снова, мягко пробиваясь вглубь. — О, боже мой! — она так сильно вцепилась в длинный ворс ковра, что готова была выдрать его. — Я… Она начала стараться изо всех сил выгнуться к нему, встречая каждый его удар надсадным всхлипом. А потом напряжение, пульсирующее внутри, неожиданно взорвалось, и она закричала. Снейп продолжал держать её, пока безжалостно вонзался в её подрагивающие бедра. И когда она ослабла под ним, он с тихим стоном кончил.

***

Гермиона хохотала до упаду. Её звонкий смех наполнял комнату теплом. — Я не могу в это поверить! — у неё слезились глаза. Они все ещё лежали на ковре, совершенно не смущаясь своей наготы. — Да, — с ностальгией в голосе протянул Снейп. — Когда на моём пятом курсе команда Гриффиндора выиграла чемпионат по квиддичу, я трансфигурировал кубок в ржавое ведро для помоев. Помню, Хагрид даже таскал в нём дерьмо гиппогрифа. — Боже мой, перестань! — визжала девушка, держась за живот. — МакГонагалл была в бешенстве и наложила на меня дисциплинарное взыскание. Я месяц был вынужден полировать эти чёртовы кубки. — Кто бы мог подумать? Северус Снейп, я всегда знала, что у тебя извращённое чувство юмора. Гермиона перекатилась на бок и внимательно посмотрела на мужчину перед собой. Ей нравилось, что он начал постепенно ей раскрываться. Это было так неожиданно и так волнительно. — Я скоро приду, — смущённо сказала Гермиона, вставая. Ей нужно было привести в порядок не только себя, но свои чувства. Умилительный романтизм, только что пустивший корни в благодатную почву, пугал её. Снейп откинул назад голову, провожая её фигурку — а в частности розовую попку, которая напоминала сочный, треснувший пополам персик, — насмешливым взглядом. Он вдруг подумал, что должен был испытывать чувство вины, но вместо этого он был спокоен, даже расслаблен. Им было хорошо вместе. Ему было хорошо. И в этот момент произошло то, чего он боялся больше всего. Огонь в камине задрожал. По стенам побежали дикие, ужасные тени. Стало холодно и запахло гнилью. — Скучал по мне? — донёсся до зельевара голос фантома.