Есть ли у любви срок годности?

      Сколько ни страдай, сколько ни занимайся самокопанием и… а жизнь продолжается. Главное сейчас — не падать духом и улыбаться. Улыбаться, несмотря ни на что. Пострадать он всегда успеет, но для начала нужно научиться жить без Ван Ибо. Постараться забыть прошлое — хотя это, наверное, невозможно — поднять уже свой тощий зад и идти на работу. За прогул по головке его никто не погладит, а он и так пропустил уже несколько смен. Хорошо, что хоть Юй Бинь его прикрывает, но и на него постоянно сваливать свои смены он не вправе. Да и надеяться постоянно на подачки Ван Ибо тоже было как-то неправильно. Хотя Сяо Чжань не мог не признать, что завтраки, обеды и ужины, которые ему каждый день приносили доставкой, хорошо так выручали. Но так не может продолжаться постоянно. Он должен сам зарабатывать себе на пропитание, а не жить за счёт того, кого сам же и послал. Это было неправильно.       Да, он знал, что Ибо не отступится и дальше будет продолжать о нём заботиться, но это причиняло ещё большую боль, от которой сердце в груди только сжималось сильнее. Ещё на днях и горничную прислал, чтобы та помогла с уборкой после дождя в квартире. И откуда только этот альфа узнал, что Сяо Чжань чуть не спалил, а после и не затопил всю квартиру? Омега даже все углы прошарил на наличие скрытых камер, но, увы, ничего не нашёл. Так что это для него осталось загадкой. Загадкой только не было то, что Ван Ибо по-прежнему оставался для него сказочной феей, готовой прийти на помощь в любой ситуации.       Ладно, фея феей, а на работу собираться надо. Сейчас ему как никогда нужны деньги, иначе не видать ему хорошего образования, как собственных ушей. Он проверял. Буквально перед тем, как расстаться с Ван Ибо. Количество баллов он набрал хорошее для прохождения, но этого все равно оказалось недостаточно, чтобы поступить на бюджет. А конкуренция в «Международный университет экономических отношений» немаленькая. На то он и международный, что туда едут поступать со всех уголков их немаленькой планеты. Конечно, омега мог выбрать что-то более подходящее по своему статусу. Например, какой-нибудь бюджетный колледж или вовсе бесплатные курсы для малоимущих, но не хотел. Страсть у него была к фотожурналистике, а этому учили только в одном месте. Но и сумма за обучение, соответственно, была немаленькой. Теперь ему придется работать сверхурочно или, возможно, и вовсе искать дополнительную работу. Главное — не просрать свой шанс и не сидеть сложа руки. Трудно будет только поначалу, а потом он привыкнет. Человек ко всему привыкает, даже к жизни в одиночестве. И он — не исключение. Нужно только немного потерпеть, ведь после чёрной полосы препятствий обязательно наступает светлое будущее.       В чайной его как всегда встретил недовольный Вэнь Чао и ещё менее довольный Вэнь Сюй. Два брата альфы владели сетью кафе, разбросанных по всему Пекину. Они никогда не бедствовали и не жили впроголодь. От того и не знали, каково это —зарабатывать деньги потом и кровью, до сбитых в мясо ног и ноющей по ночам поясницы. Своих рабочих они не ценили, да и платили гроши. Выгоняли за любую провинность, при этом даже не оплачивая отработанные часы. Странным было только то, что Сяо Чжаню всегда удавалось избегать этой участи, хоть и выговор он получал немаленький. Иногда омегу даже лишали половины зарплаты, но не увольняли, чем были очень недовольны те, кому «посчастливилось» вылететь с работы.       Однако сейчас Сяо Чжань чувствовал, как над ним сгущаются грозовые облака, как воздух вокруг него тяжелеет, превращаясь в глубокую воронку, как со всех четырех сторон его окутывает давящий запах разъярённых альф, как его кожу насквозь прожигают почерневшие от злости глаза двух братьев и как трепещут крылья их носов, явно принюхиваясь.       Омега шумно сглотнул, делая шаг назад, подальше от подавляющей ауры. Но отступать было некуда. Его бёдра упёрлись в край стола, преграждающего ему путь к отступлению. Сяо Чжань был потрясён. Он и подумать не мог, что альфы пересекут границу дозволенного и пустят в ход свои феромоны. Парень задрожал на месте, хватаясь руками за край столешницы и слегка оседая на её поверхность. Он молчал и долго глядел на двух альф в ожидании, когда же разразится буря. Черт с ней, с этой работой. Пусть увольняют. Лишь бы они сейчас дали ему спокойно уйти, не причинив никакого вреда. Но весь их напряжённый вид говорил об обратном: отпускать омегу явно не собираются.       Внутренности сковал такой сильный страх, что стало невыносимо дышать. Метку Ибо на шее неистово опалило огнём, и в небольшое помещение чайной ворвался запах доминирующего над омегой альфы. Он окутал Сяо Чжаня, словно кокон, оберегая и защищая от потенциальной опасности и оповещая о том, что омега уже повязан и принадлежит другому альфе.       Братья Вэнь поморщили носы, не в силах терпеть этот запах, исходящий от Сяо Чжаня. С первой минуты, как омега зашел в помещение, они уловили на нём чёткий запах более сильного, чем они, альфы и просто не могли поверить в то, что объект их обожания теперь принадлежит другому. Они то надеялись, что Сяо Чжань будет только их, и даже договорились между собой не делить омегу, а дать тому возможность сделать выбор самостоятельно. Конечно, у них был и запасной вариант на случай, если парень откажет обоим: укусить, поставить метку, насильно присвоить. Но, видимо, они опоздали, отчего сейчас готовы были разорвать Сяо Чжаня на части. Вот только опасно было трогать омегу, не зная, кому он принадлежит. А если этот альфа, пометивший его, знатная шишка и, не моргнув и глазом, прикроет их лавочку, а то и вовсе пустит на фарш? Хотя вряд ли Сяо Чжань мог охмурить кого-то из высшего общества. Где он и где знатные шишки? Они не то что живут в разных сословиях и питаются разной едой, но и воздухом дышат совершенно иным. Скорее всего, альфа, пометивший его, обычный парень, не имеющий ни гроша за пазухой, или омегу и вовсе подкараулил за углом во время гона какой-нибудь ненормальный. Но сейчас было не важно, кто и как. Важно было то, что на теле юного Сяо Чжаня стоит метка и им больше ничего не светит. Даже если братья попытаются что-то сделать, эта самая метка не даст. Для них теперь омега пах не как нежный дурманящий персик, а как самый настоящий альфа, вызывающий у братьев только отвращение. Что ж, смысла держать омегу, соответственно, больше не было, слишком много было за ним косяков в работе. А таких, как мы помним, Вэни долго не держали.       Переглянувшись между собой, братья синхронно сложили руки на груди. Вэнь Чао недовольно фыркнул, закатывая глаза, словно ему противно, хотя так, наверно, и было, а Вэнь Сюй, сделав шаг в строну Сяо Чжаня и брезгливо осмотрев того с ног до головы, надменно сказал: — Ты знаешь, что больше здесь не работаешь?! — Гос-господин Вэнь, — дрогнувшим голосом обратился к боссу Сяо Чжань, — мне нужна эта работа. Я обещаю, такого больше не повторится. Мне было плохо пару дней, но я все отработаю. Все свои пропущенные смены. Прошу, только не гоните меня. — Тцц… тцц… отработает он, — поцыкал Вэнь Сюй. — Да таких, как ты, знаешь сколько?! Чем ты отличаешься от других?! Мы и так слишком долго закрывали на всё глаза: битая посуда, постоянные прогулы, вертение задом перед клиентами, — последнее, кстати, было наглой ложью. — В общем, мы больше не нуждаемся в твоих услугах. — Господин Вэнь, пожалуйста, — взмолился Сяо Чжань. — Хватит! — не выдержал Вэнь Чао и встрял в разговор. — Что непонятного в словах «ты уволен»?       Сяо Чжань весь сжался, его губы задрожали, а глаза начали наполняться слезами. Если сейчас он потеряет эту работу, новую найти будет сложно. Он омега, а омег не очень жаловали на службе. Их считали эмоционально нестабильными, да и постоянные течки мешали. У Сяо Чжаня не было такой проблемы, но он же не станет кричать всем подряд, что он неполноценный. — Ах да! И про выходное пособие забудь. Не заслужил. Считай, что это вычет за моральный ущерб, — довольно расплылся в улыбке Вэнь Чао, наслаждаясь уязвимостью омеги. Альфа всегда был настолько высокомерным, что не стеснялся этого показывать, принижая других. — Но… — хотел было возразить Сяо Чжань, но его нагло перебил Вэнь Сюй. — Никаких но! Мне это надоело, — мужчина махнул рукой и развернулся к брату, напоследок добавив, — Вали уже отсюда! Двери знаешь где.       Стоять и унижаться дальше просто не было смысла, поэтому, молча закусив губу, чтобы ненароком не выпалить чего лишнего, Сяо Чжань покинул кафе. И это было действительно правильным решением. Кто знает, что на уме у этих альф? А братья Вэнь и вовсе не отличались праведностью. Того и гляди изнасилуют, а, насытившись, убьют и закопают где-нибудь в лесу на окраине. Лучше и правда стоило уйти и не накликать на себя беду. «Хорошо. Всё будет хорошо», — мысленно успокаивал себя омега, бредя по переулкам Пекина. У него обязательно всё наладится, главное — дождаться, когда эта чёртова полоса невезения закончится. Кажется, с уходом Ибо он и правда растерял всю свою удачу, и теперь ему осталось надеяться только на судьбу. «Надеюсь, что эта судьба не даст сдохнуть мне с голоду и я найду другую работу».       Омега понуро опустил голову вниз, разглядывая собственные потрёпанные ботинки и думая о том, что с учёбой, возможно, покончено. Не видать ему теперь диплома, как собственных ушей, ведь на поиски новой работы уйдёт немало времени, которого у него и так осталось совсем немного.       Заглянув в ближайший киоск Пекинских известий, Сяо Чжань купил на последнюю мелочь, что валялась в кармане, пару газет и с поникшей головой побрёл домой изучать объявления о работе. Сегодня он хорошенько всё проштудирует и обдумает, а уже завтра начнёт обзванивать потенциальных работодателей. «Всё будет хорошо. Ты справишься, Сяо Чжань», — снова подбодрил себя парень, но на самом деле не слишком то верил собственным словам. Слово хорошо и он были несовместимы, так что и надеяться на это самое хорошо лучше не стоило. Но, как говорится, надежда умирает последней, вот и Сяо Чжань не переставал надеяться. Главное — не надевать на себя розовые очки, чтобы потом сильно не разочаровываться. Однажды он уже сделал такую ошибку, поверив в своё счастливое будущее, и его розовые очки вдребезги разбились вместе с приговором «бесплодие».       Теперь только истина и факты, никаких воздушных замков. Теперь только реальность: суровая, жестокая и болезненная.