Баскетбольные каникулы

      С утра девушки решили, что парням следует искупаться всем вместе.       Большая часть баскетболистов была счастлива пойти всей компанией, но кто-то не разделял всеобщего энтузиазма…       — Скучно… — протянул Мурасакибара.       — Мне нельзя загорать и я не могу раздеться… — пробормотал Кисе.       — У меня до сих пор болит задница… — проворчал Кагами.       И ещё порядка пяти жалоб от нежелающих идти купаться, но девушки были непреклонны и потащили на пляж почти всех, кроме дежарящах по кухне.       Настроение на море значительно улучшилось: парни плескались водой, устраивали заплывы, ловили волну, топили друг друга и радовались жизни.       Коганей с Сакураем, Фурихатой и Хаякавой строили песочный замок.       Также песочный замок построили на теле Кисе, точнее закопали его в песок и построили замок сверху, когда несчастный парень отключился из-за того, что ночью так нормально и не поспал.       Киёши, казалось, был повсюду: и плавал, и в мяч играл, и строил замок, и откидывал медуз и крабов на безопасное расстояние.       Аомине, которому за ночь досталось, сидел под большим пляжным зонтом и вяло потягивал газировку.       Играющие в мяч Рико и Момои были расстроены внешним видом спортсменов. Все их тела были в следах страсти, и выглядело это ужасно, особенно Кисе, Сакурай и… Аомине?       Относительно чистым был Хаякава, которого немного покусали в рамках противоочковой революции, и… Мурасакибара, который пришёл на пляж в майке и шортах, но на нём не было ни единого следа, кроме красной припухлости на шее, которая больше походила на укус насекомого, а не человека.       Кагами и Куроко заплыли далеко на матрасе, с которого их пытались скинуть Идзуки и Такао.       В результате матрас перевернулся и началась битва на трёхметровой глубине за матрас.       Пока на горизонте четверо парней воевали за комфортное место, Кисе проснулся и попросил его раскопать. После долгих стенаний, Мурасакибара наконец-то смилостивился и быстро раскопал его, а после устало плюхнулся в песок, принимаясь жевать подтаявшую шоколадку, слизывая шоколад с фольги.       Не успел Рёта сделать шаг к морю, чтобы смыть песок, как тут же его потащили в кусты. Отпустили быстро, и Касамацу потащил своего аса окунуться в приветливые волны.       Мурасакибара, который не хотел жевать растаявший шоколад, увидел на горизонте нечто более привлекательное, и тут же, вырвав из державшей его руки, громко захрустел.       — О нет! Мой сегодняшний талисман! — схватился за голову Мидорима. — Это был мой талисман! Я нашёл единственный в магазине!       — Морковка? — усмехнулся Аомине.       — Крупный фаллический символ, — на серьёзных щах заявил Шинтаро, глядя как корнеплод исчезает в длинных губах Ацуши. — Где я теперь достану новый?! — горестно вздохнув, он решил охладиться в волнах и заплыл очень далеко, дальше борющихся за матрас.       — Какой символ? — не понял Мурасакибара, оборачиваясь к Аомине.       — Хуеобразный, — рыкнул Дайки, вставая и разминаясь. — Ладно, я сплаваю… — и он направился к воде.       — О нет! — расстроено всхлипнул Коганей.       — А он… а мы… а ой… — только и мог выдать Хаякава.       — Наш замок… — протянул Фурихата, из его рук посыпались ракушки, которые они собирали для облицовки замка.       — Простите, простите, простите… — забормотал Сакурай.       — А? Что вы на меня уставились? — не понял Мурасакибара, догрызая хвостик «хуического» талисмана Мидоримы на развалинах громадного песочного замка, который четвёрка делала целый час.       — Простите, простите… — Сакурай попятился, боясь гнева лиловой громадины.       — Пойдём в другое место… — грустно пробормотал Коганей.       Быстро отбежав подальше, парни принялись собирать ракушки и водоросли, чтобы привести с собой что-то на память.       Киёши предложил поиграть в любимую японцами игру «суйка, вари», и, растлив пакеты, компания поставила пару арбузов и принялись колоть их вслепую, то и дело задевая друг друга найденными в дюнах палками.       Смех наполнил пляж, и девушки пришли посмотреть, что происходит.       — Вот так надо! — завязав себе глаза, Рико взяла палку и, под чёткие инструкции Момои, расколола арбуз.       Всех сидящих в радиусе пяти метров окатило арбузными брызгами и семечками.       Некоторые, особо не стесняясь, принялись друг друга облизывать и хихикать, пока Рико не видела, потому что повязка запуталась в волосах.       Тем временем Мидорима поплыл обратно. Злость ушла, настало только спокойствие. Вода обволакивала его, приятно щекоча обтянутое оранжевым спортивным купальником тело, и он уже был готов поверить, что день прекрасен, но тут…       — Куроко! Где Куроко?! — кричал Кагами, бултыхаясь возле матраса, на котором победно восседал Такао размахивая чьими-то плавками.       — Где Тетсу?! — тут же спросил Аомине, подплывший к весёлой компании.       Мидорима, не на шутку испугавшись, нырнул в воду, понял, чьими были плавки, но Куроко не увидел. Вода была слишком мутной и на дальности трёх метров уже ничего не было видно.       Когда Шинтаро всплыл, он был не на шутку напуган.       — Что с вами? — раздался со спины голос Куроко.       — Ты где был?! — заорали на него все трое цветноволосых.       — Я нырял, пока вы тут сражались… — спокойно произнёс парень, чьи голубые волосы даже мокрыми торчали во все стороны. — А что вы так переполошились?       — Плыви на мелководье! — заорали оба его света и сцепились взглядами.       Мидорима с Куроко поплыли к берегу, где проходила настоящая спасительная операция.       Кисе настолько вымотался, что уснул на воде, чуть не утконув. К счастью Киёши Миеджи оказался рядом и выловил его вместе с Киёши Теппем.       — Кисе, Кисе, очнись! — Касамацу принялся делать сексуальный массаж сердца и искусственное дыхание своему асу.       Рёта чувствовал, как его основательно лапают за грудь и целуют, но сил ответить не было. А когда он понял, что это его капитан, то попытался сопротивляться, но в результате они пришли к продолжительному поцелую.       — Какой знакомый вкус… — задумчиво произнёс Юкио, облизывая губы.       — Да неужели? — заржал Вакамацу, который вместе с Оцубой и парой парней развлекались в кустах с желтоволосым.       — Тьфу, извращенцы… — оскорблено сплюнул в песок Юкио и, категорично подтянув плавки, отправился дальше купаться.       Навстречу ему из воды важно вышагивал Мидорима, обтряхивая очки.       Поравнявшись с зеленоволосым, Касамацу ощутил суеверный трепет. Он очень боялся этого трёхочкового монстра в очках.       Когда Мидорима его миновал, Юкио облегчённо выдохнул и уже собрался окунуться в тёплую водичку, как за спиной раздался девчачий поросячий вдрызг.       От ужаса обернувшись, Касамацу заметил, что это верещит Мидоирма, прыгая на одной ноге и демонстрируя чудеса йоги, подтянув стопу ко рту и дуя на неё изо всех сил.       — Вот! Вот что случается, когда я теряю свой талисман в неблагоприятный день! — со слезами верещал Шинтаро.       Как выяснилось позже — протирая очки, он не заметил медузу, за что и поплатился. Девушки тут же принялись обрабатывать его ногу, утешая и гладя по голове.       В итоге Мидорима покинул пляж в обнимку с Кисе, которому совершенно не хотелось купаться. И, конечно же, на этом неприятности не кончились, и они поскользнулись на абьюзных корках, которыми кидались спортсмены. Мидорима упал на Кисе сверху и им хватило и одного взгляда, чтобы у обоих встало. С трудом поборов желание поцеловаться прямо здесь, они похромали в лагерь и скрылись в домике Шутоку, где Рёта долго и нежно лечил ногу возлюбленного, пока тот делал ему массаж ануса.       Куроко, накупавшись, выбрался из воды и по-собачьи отряхнулся. Потом он, наконец-то решившись, отошёл с Момои в кустики, взяв припасённый ею для него кусок арбуза, сдобренный солью.       Кустики были прозрачными, они минут пять шушукались и смеялись, но даже не поцеловались, поэтому все уныло разошлись, понимая, что нормальные отношения только у тренерского состава, а им с девчонками ничего не светит.       Жертва женской страсти уже вдоволь насоревновался с Кагами в заплывах, и довольно махнул до берега, пока его не схватила сильная рука прямо за трусы.       — Снимай плавки! — проревел Тайга.       — Ты хочешь у всех на виду? — не понял Аомине, недоумённо глядя на соперника.       — Нет, я потерял плавки, дай свои… — смущённо отвернулся красноволосый.       — С какого это фига? — охренел Аомине, пиная Кагами, но тот был слишком скользким в воде, зато плавок действительно не обнаружилось, и Дайки подразнил бёдра соперника, за что тот покраснел ещё сильнее.       — Кроссовки же дал, поделись и тут, ну я верну…       — А мне, что, голым идти? — возбудился синеволосый, начиная закипать. — Сам иди!       — Я тебе чизбургер дам! Я тебе болт отсосу! — завопил Тайга, но Аомине рыбом выскользнул из его хватки и быстро поплыл к берегу, нагло сияя обтянутой в чёрные плавки с пантерой на причиндальном месте задницей.       Девушки решили, что пора сматывать удочки и Момои пошла сообщить Имаёши, что рыбалка окончена, на что капитан ужасно разозлился, потому что из-за игр с арбузами и пидорасов в кустах у него ничего не клевало и он поймал только устриц и крабов с раками, и лишь одного лососика.       — Этого даже на ужин не хватит! — кричал капитан, потрясая зажатым за хвост двухкилограммовым лососем,       — Кросивое… — восхищённо воскликнула Сацки и убежала. Её пляжный халатик и широкополая шляпа приятно подпрыгивали в такт движениям.       Вздохнув, Имаши принялся собираться, как тут ему клевануло…       Довольный он потянул улов, но это оказались чьи-то чёрные плавки с тигром в паху, и он, отжав, решил спрятать копромат, до поры, до времени, прекрасно зная, чьи это плавки и подумывая, кому бы их подкинуть… Выбор был велик…       Куроко и Мурасакибара пропустили весь этот цирк, вернувшись в лагерь, где уже накрывали на стол. Митобе и Морияма уже приготовили обед, и только ждали, когда спортсмены вернутся, а грустный капитан Хьюга, который ещё мучился животом, раскладывал еду по тарелкам, превозмогая тошноту.       Кагами, дождавшись, когда все покинут пляж, никого не стесняясь вышел из воды, широко потянувшись.       — Ох, чувствую себя освежённым! — удовлетворённо заявил он, потягиваясь во все стороны.       — Ох уж эти американские дети… — прорычал Харасава, смерив парня с головы до ног. — Ни стыда, ни совести…       — Он всегда в панцу, — заступилась за воспитанника Алекс. — Тайга, где твои панцу?!       — Потерял… — смущённо прикрылся Кагами. — Можно попросить полотенце, чтобы дойти до гомика?       Гарсия кинула ему полотенце и, удостоверившись, что парень прикрыт, с визгом бросилась в волны. Мрачная Араки в закрытом купальнике отправилась следом, а тренеры спокойно расположились под зонтом, попивая пиво и обсуждая новости.       Быстро переодевшись, спортсмены пообедали и расползлись по своим делам.       Киёши с Мурасакибарой сидели на холме и плели веночки, кушая один арбуз на двоих.       Мидорима и Кисе так и не вышли из домика, и даже заперли его, поэтому спортсменам Шутоку пришлось лезть в совершенно незапертое окно и, игнорируя возню на кровати, переодеться.       Вакамацу уже зажал Касамацу в углу и жадно мацал, на что тот реагировал возмущёнными стонами удовольствия.       Аомине решил пойти почитать книжку, как тут перед ним возник Куроко.       — Я должен перед тобой извинить… — пробормотал синеволосый, пряча руку за спиной. — Прости, что я сделал из тебя пончик… — смущённо отведя глаза, он протянул Аомине букет подсолнухов и тут же исчез.       Ничего не понимая, Дайки повертел подарок в руках, и тут же принялся вытирать выступившие слёзы, не зная, куда деть этот веник и где найти салфетки.       Кагами, дойдя до домика, переоделся, сожалея о любимых плавках, которые ему подарил Тацу… Кстати, а где он был, пока они купались? Его на пляже не было видно… И Куроко теперь не видно, а ведь Кагами хотел с ним сегодня поговорить…       Первым поплохело Сакураю. Привыкший к изящным блюдам собственного приготовления, парень позеленел и помчался в туалет.       Вторым был Идзуки, который тоже питался лучшими продуктами.       А затем половина лагеря оккупировала туалеты, страдая и не понимая, почему им так плохо. Ведь готовили же профессиональные повара, а не девушки!       Рико и Момои недоумевали, что происходит, ведь готовили же не они!       — Нас отравили! — резко заявил Имаёши, восседая за столом. — Я понимаю, что наше бурное поведение всех достало, но зачем такими методами нас деактивировать? Мы же играть не сможем… — половина команды с унитазом обнимается!       Аомине, уже пришедший в себя, мыслил весьма трезво, и, резво запрыгнув на окно столовой, поинтересовался у девушек и капитана:       — Кого не тошнит? — он шмыгнул носом.       — Ну… Кагами, Хьюга, Идзуки, Митобе… — начала считать Рико.       — Куроко, Имаёши… Вроде Такао видела на улице… — протянула Сацуки.       — Похоже, все, кто был в лагере, не отравились… — пробормотал Шоичи, поправляя очки.       — И те, кто плавал, — кивнул Аомине. — А что было, пока я плавал?       — Ну… Мы арбуз ели, но ребята брали самые свежие и привезли на повозке Мидорика… — протянула Момои.       — Арбуз… — нахмурился Аомине, вспоминая раскиданные по берегу корки. — И всё?       — Ну… парни слизывали друг с друга капли… — Момои покраснела как персик.       — Кисе тоже всё слизывает, но почему-то не блюёт… И где он? — поинтересовался Имаёши.       — Они с Мидориком в домике, ножку лечат ему, — пояснила Момоми и тут прикрыла рот. — Ой…       — Что «ой»? — Аомине схватил подругу за ухо и потянул. — Ты что-то знаешь?!       — Ну… Когда мы взяли арбузы, то я обнаружила, что на кухне мало соли и взяла у Киси из чемодана здоровенную банку с надписью «salt», — затараторила девушка. — Ещё удивилась, зачем ему столько? И, чтобы банка не перегрелась, пересыпала её в пакетик… Думаешь, она отравлена?! — она в ужасе захлопала глазами.       Аомине чихнул пару раз, выругался и зарычал.       — Неси сюда банку!       Через минутку Сацуки вернулась с полупустой банкой, в которой ярко голубела крупная соль.       — Я ещё истолкла её, чтобы удобнее усваивалось! — гордо заявила она.       Аомине и Имаёши изучили банку и послали Сацуки за Кагами или Тацуей.       Пока они ждали американца, все молчали, только Рико нервно тряслась и была готова заплакать, что всё так печально обернулось.       Момои вернулась с Химурой за ручку.       — Давайте, — произнёс йосеновец, которого уже ввели в курс дела.       Получив банку, он прочитал этикетку и тяжело вздохнул.       — Это соль для ванн с ароматизаторами. Этикетка обещает, что кожа станет нежнее, все изъяны изгладятся, целлюлит пропадёт, и обладает расслабляющими свойствами. Это нельзя есть.       — Ой… — Сацуки выронила полотенце из рук и заплакала. — Я же… я же… хотела, как лучше…       — Ладно, не все ж его ели… — побледнела Рико и пошла звонить в больницу, чтобы узнать, следует ли госпитализировать половину лагеря или нет. Тацуя пошёл с ней, чтобы переводить надписи с банки.       Сацуки убежала возвращать останки соли в домик Кайдзё, где всё равно никого не было. Кто не блевал, те зажимались по углам.       — Что глазки такие красные и припухшие? Неужто ты плакал? — усмехнулся Имаёши, внимательно рассматривая своего аса.       — Тетсу — сука… — грустно прорычал Дайки, потирая глаза. — Примчался с извинениями и всучил мне веник подсолнухов…       — Ты же любишь подсолнухи, у тебя дома с ними картина… — Имаёши вспомнил реплику Ван Гога, которую видел у Аомине дома.       — Люблю, визуально. И семечки в еде, — пробормотал Дайки, чихая. — А на сами цветы у меня аллергия. И вот пихнул он их мне и свалил…       — А за что извинялся? — растянулся в улыбке капитан. — Не важно… Но это звучало слишком… — прорычал Аомине. — Я этому гаду мелкому в чай нассу, пусть подавится! — зловеще хохоча, как Секси Эспада, он пошёл на кухню, поджидать фантома.       Имаёши же вспомнил плавки и понял, что Аомине он их точно не будет подкидывать. И никому другому из своей команды — тоже, а вот другим…       А Куроко тем временем блевал в сортире на окраине, не понимая, что с ним происходит, он же ел завтрак со всеми, а потом арбуз, вкусный такой… Неужели перекупался или воды нахлебался?       Ему было очень плохо.       А ещё плохо было Мидориме, у которого случилось несварение из-за завтрака, и ему очень приспичило в дальний туалет.       — Слушай, Куроко, я понимаю, что тебе плохо, но ты не мог делать это в кустах, и подальше? — вежливо поинтересовался Шинтаро, размахивая рулоном туалетной бумаги и пританцовывая от нетерпения. — Мне очень надо, и я стесняюсь…       — Ладно… — Куроко еле встал и потопал в ближайшие кусты, где и упал на четвереньки и попытался ещё исторгнуть, но он был опустошён.       Мидорима, быстро закончив своё дело, вышел из туалета и, взвалив Куроко на плечо, потащил его на кухню, где сидел загадочный Имаёши и чистил лосося.       — Что? Нашу главную хозяюшку тошнит, а рыбу нужно готовить свежей, — пожал плечами капитан, продолжая вонять рыбой на весь лагерь.       Куроко и Мидлоирме стало дурно от запаха и, взяв побольше воды, они покинули кухню, даже не узнав, что приключилось со спортсменами…       Узнав, что отравление незначительное, и парням нужно два дня покоя, Рико успокоилась, извинилась перед другими тренерами, и в печали уселась под грушу.       Почему всё идёт наперекосяк? Они же стараются. Они нашли прекрасный лагерь, продумали программу тренировок, им готовят лучшие кулинары команд, тренеры стараются развлекать спортсменов, а те… И игра в «Гарри Поттера» им не понравилась, и на пляже множество происшествий, и арбуз оказался с солью для ванн…       Неужели она такой плохой тренер? Или же, все тренера не в силах удержать такую компанию?       И тут она смутилась, вспоминая, как Химуро поглаживал её руку, отдавая банку с солью.       Было это американской вежливостью, или проявлением симпатии? Это было даже приятнее, чем неловкие касания Теппея. И даже приятнее, чем рука Джунпея у неё под лифчиком нулевого размера…       Следовало поговорить об этом с Алекс.       Как только американка вернулась с моря, то Айда попросила её о разговоре.       Гарсия выслушала её и задумчиво поправила очки.       — Знаешь, моя девочка, тут ничего непонятно… Конечно, Тацу у нас герой-любовник, но он и меня, и Тайгу часто поглаживает по всяким местам, так что могло быть привычкой.       — Но… мне понравилось… Это не так, как с Момои… Это иначе… — Айда покраснела. — Я же не могу состоять в отношениях с игроком другой команды… А у меня сплошные… — она смутилась ещё сильнее.       — Запретный плод сладок, Рикуля, — похлопала её по плечу Алекс. — Но ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь… — улыбнулась она и крепко обняла её. — Хочешь пошалить?       — Хочу… — мрачно пробормотала Рико, чувствуя, как внизу становится тепло и влажно. — Но не тут же?       — Пошли к тебе? — предложила американка.       — Нет… Я с Момои живу… — пробормотала Рико.       — Лучше если она присоединится к нам, чем тренер Красава, а? — ткнув девушку в бок, Алекс потащила её к домику, где девушки прокрались в спальню.       Сацуки лежала на своей кровати и рыдала в подушку.       — Я хотела как лучше… Я так хотела им счастья… — плакала она.       Девушки принялись её утешать и сами не поняли, когда утешение перешло в соблазнение, и их руки скользили по телу друг друга, а губы сплетались…       Ни Рико, ни Сацуки не любили арбузы с солью…       А Алекс очень любила девочек…       Куроко немного пришёл в себя.       Решив подышать свежим воздухом и прогуляться, он набрёл на стонущего в кустах Вакамацу.       Белая футболка окрасилась кровью в районе живота, и Куроко перепугался не на шутку.       — Эй, ты в порядке? — спросил он блондина.       — Да споткнулся и неудачно упал… — пробормотал парень, переворачиваясь набок и приподнимая майку, пытаясь рассмотреть ранение.       — Похоже, просто ссадина… — облегчённо выдохнул Тетсу. — Сейчас принесу аптечку и подлечу.       — Ага… быстрее давай… — выдохнул Коске, осторожно вставая и укладываясь на скамейку, покусывая губы от неприятного зуда в боку.       Через пару минут фантом вернулся и принялся обрабатывать глубокую царапину антисептиком.       Из-за жгучего раствора чернобыльника, Вакамацу громко стонал и вскрикивал, а от каждого прикосновения влажного тампона литые мышцы спортсмена соблазнительно сокращались, и, не смотря на дурноту, Куроко понял, что он — возбудился.       — Эй, чё ты творишь? — болезненно зашипел Вакамацу, когда шероховатые искусанные губы голубоволосого коснулись его живота.       — Мама говорила, что если поцеловать болячку, то она пройдёт быстрее… И проходило… — тепло улыбнулся парню Куроко и пару раз чмокнул вдоль пореза.       — Что вы творите?! — в один голос закричали Имаёши и Хьюга, решившие прогуляться ближе к вечеру.       — А? — Куроко обернулся, по его подбородку стекала кровь.       — Ты жрёшь моего парня? — возмутился Шоичи.       — Эй… Я думал — я твой парень! — возмутился Джунпей.       — Я имею в виду — из моей команды, — прорычал Имаёши. — Что ты делаешь с Коске?!       — Я его лечу… — густо покраснел Куроко, сводя колени вместе. — Мама говорила…       — Всё нормально, кэп, не обращай внимания… — махнул рукой Вакамацу, рвано выдыхая. — Я б и сам дошёл…       — Ладно, приходи в себя… — пробормотал Имаёши, понимая, что из команды активными остались только он и Аомине. Вакамацу пару дней не сможет играть нормально, а остальные отравились солью.       Стоило капитанам скрыться, Коске недовольно прорычал.       — Терпеть их не могу…       — Хьюгу и Имаёши? — невинно удивился Куроко, присаживаясь возле головы блондина, закидывая ногу на ногу, чтобы хоть немного унять возбуждение.       — Капитанов… — пробормотал Коске. — Ненавижу четвёрки. И, самое противное, я уже фактически капитан… Носить эту четвёрку… почему у нас нет четвёртого этажа и четвёртой квартиры, но в командах есть четвёртый игрок? — тут он брезгливо сплюнул. — А чего я тебе это вообще рассказываю?       — Ничего… — выдохнул Тетсуя. — Я никому об этом не скажу. Возможно, даже помогу… Смотри. Она похожа на латинскую букву «А»…       — А ведь точно… И крики в американских комиксах не раздражают… — Вакамацу хотел почесать макушку, но вместо этого случайно угодил пальцами в пах Куроко.       — Ой… — смутился голубоволосый, чувствуя, что у него встаёт во всю длину.       — Ого… — усмехнулся Коске, обрисовывая пальцами контуры органа сквозь шорты и легонько щёлкая по головке. — И с чего это мы стоим?       — Да так… — смущённо отвернулся Куроко. — Оно само… Слушай, у тебя там ещё пара ссадин, судя по крови на майке, давай снимем её и обработаем?       — Чтоб ты меня ещё этой жгучей дрянью мазал? Нельзя чем-то понежнее? — возмутился парень, легонько ткнув Тетсую в живот. — И ты собрался меня раздевать в таком состоянии? — он снова обрисовал член парня, смущая его ещё сильнее.       — Ну… Я же могу продезинфицировать, а потом пройдёт… или сам… — пробормотал Куроко, сам не понимая, почему он краснеет, как маленькая девочка.       — Не пойдёт… — прорычал Коске, усаживаясь на скамье и, взяв Куроко за подбородок, взглянул ему в глаза. — Но, если ты продезенфицируешь мои раны под одеждой своим языком… — промурчал он, глядя тем самым взглядом, которому научился у Имаёши, чтобы запугивать игроков.       — Ладно… — казалось, на фантома совершенно не действовало внушение. — Но учти — сзади не могу…       — Ладно, ладно… Мы же говорили про раны под одеждой… — хохотнул Коске, потрепав голубые волосы. — Кажется, Кисе меня сегодня укусил за моё достоинство… Его тоже поцелуешь?       — Если ты помылся — да… — спокойно произнёс Тетсуя, внутренне ликуя, что попрактикуется ещё раз, прежде чем радовать любимых друзей.       — Тогда пошли в душ… — резко схватив Куроко за плечо, Вакамацу быстрым шагом направился к общим душевым, в которых в такое время было пусто.       Стоило им закрыть дверь, как Вакамацу прижал Куроко к стенке и жадно поцеловал, проникая ладонями под майку и жадно шаря по стройному телу, довольно рыча и постанывая от остаточного жжения в ране.       Тетсуя охотно отвечал на поцелуй со вкусом ванильного банана, подставляясь крепким рукам и заводясь всё сильнее.       Вот оно как — разница в один год, но Кагами, Аомине и Химуро — просто подростки, а Вакамацу уже мужчина.       Губы Коске скользнули на шею фантома, и тот тихо застонал от удовольствия, сильнее впиваясь пальцами в плечи и ощущая, как пылают щёки.       — Ты весь дрожишь… — промурлыкал блондин, отстраняясь, чтобы снять с Куроко майку и раздеться самому. — Глядишь, так мы до душа не дойдём…       — Пошли, — уверенно прошептал Тетсуя, стягивая с себя шорты и швыряя на скамью. — Мы быстро ополоснёмся…       — Но не быстро разойдёмся, мм? — выдохнул Коске, лизнув ухо. — Ты весь солёный после моря…       — Ты тоже… — оставшись обнажённым. Тетсуя юркнул в душ, а следом хищно рванул Вакамацу.       Помылись они действительно быстро, намыливая друг друга мочалкой и периодически обмениваясь поцелуями и поддразнивающими прикосновениями.       — Ну что, Тетсу, — хрипло, но нежно, выдохнул Вакамацу, потирая парня между ног мочалкой, — готов залечить мои раны?       — Да… — выдохнул Куроко, чувствуя, что готов на многое. Прикосновения блондина сводили его с ума.       Душ они оставили включенным, Вакамацу опёрся лопатками о стенку, а Куроко присел на курточки и, тяжело вздохнув и сглотнув, приступил к минету, надеясь, что его больше не стошнит из-за сегодняшнего отравления.       Коске громко постанывал, зарываясь пальцами в голубые волосы и толкался навстречу, от чего Тетсуя давился, но мужественно сдерживался и продолжал дело, надеясь, что делает всё правильно.       И тут его грубо отдёрнули за волосы.       Куроко испугался, что он сделал что-то не так и блондин ему врежет, но увидел у того в глазах лишь чистое желание.       — И где ты так сосать научился? — хрипло выдохнул Вакамацу, вынуждая парня подняться. — Даже Кисе так не может, совсем вяло последние пару дней языком ворочает…       — Ну… — Куроко не знал, что ответить. — Наверное… талант?       — Давай, талантливый, прополощи рот… — выдохнул Коске, открывая кран.       Фантом честно прополоскал и охнул, когда по его заду скользнула рука, устремившись к промежности.       — Постой… Я же не… — Тетсуя покраснел, внутренне сжимаясь.       — Не так уж и «не», — констатировал Вакамацу, смазывая пальцы слюной и плавно вводя внутрь. — Хочешь же? — и он скользнул пальцами внутри, слегка разводя их. Куроко ощутил, как внутри всё загорелось с новой силой и понял. Хочет.       — Только не здесь… — выдохнул он. — На кровати…       Кивнув, Вакамацу притянул парня к себе и ещё раз жадно поцеловал, прижимая к себе и лаская тело.       — Одевайся… будет тебе кровать… — прорычал он и, не удержавшись, крепко поцеловал в шею, оставляя засос.       Одурманенные желанием, они кое-как оделись и отправились в полуразрушенный домик, где раньше ночевали Тоо.       Вакамацу мягко швырнул Куроко на кровать, опускаясь на колени и нависая над ним сверху, задирая майку и принимаясь зацеловывать его худое тело и плоскую грудь.       Тетсуя постанывал и подавался вперед, обхватив ногами широкую талию парня и поглаживая поясницу пятками.       — П-пожалуйста… Ещё… — взмолился Куроко, стягивая с себя шорты. — Хочу тебя…       Довольно прорычав, Коске быстро избавил обоих от одежды и провёл пальцами по губам парня. Тетсуя понял, что от него требуется и облизал их также старательно, как и член и даже немного расстроился, когда блондин грубо выдернул пальцы из его рта и скользнул ими в зад, но тут же возместил потерю собственными губами, жадно целуя и потираясь членом о член.       Куроко уже полностью потерял чувство реальности, сам насаживаясь на скользящие внутри пальцы и требовательно постанывая, нетерпеливо царапая широкую спину партнёра.       Вакамацу, решив, что парень готов, свесился с кровати, достал из шорт презерватив и натянул, второй рукой приподнимая Куроко и пихая ему под зад одеяло.       — Потерпишь немного… — смущённо буркнул он. — Сильно не ори, услышит кто…       Куроко вяло кивнул, глядя затуманенными глазами на партнера и только шире развёл ноги, внутренне дрожа от желания.       А потом резкий болезненный толчок и сверху навалилось горячее тело, и Тетсуя полностью потерял себя в криках, стонах и просьбах.       Он уже не считал, сколько раз его прогибало от горячей дрожи, полностью отключающей мозги. И он не понимал, сколько в нём жидкости, залившей весь торс и одеяло под ним.       Вакамацу бы неутомим, и напирал на него со всей страстью, зацеловывая шею и грудь, гладя всё тело легонько и приятно шлепая по заду, и Куроко хотел, чтобы это не кончалось но оно закончилось… И очень внезапно…       Резко дёрнувшись, Коске прижал его к себе и тихо зарычал.       Тетсу чувствовал, как внутри всё пульсирует сильнее, как дёргается в нём член, и снова кончил, на сей раз уже полноценно, между стиснутых животов.       Пару минут они приходили в себя, а потом Вакамацу резко спросил:       — Не против повторить?       — Было бы хорошо… — выдохнул Куроко, начиная соображать, что сейчас произошло. — Но… мы же соперники, и у тебя есть Касамацу…       — Юки — бревно, — беззлобно констатировал Коске, стягивая резинку и вытираясь краем одеяла. — Но трахать капитана — забавно, пока на нём нет майки с номером… А у Сакурая амплуа милого мальчика, но иногда он слишком сильно перебирает по привычке… А ты… ты настоящий… — он перевернулся набок и погладил любовника по щеке, нежно прохрипев: — Тетсу…       Куроко неловко улыбнулся и боднулся в руку.       Следовало ещё раз сходить в душ, а что делать дальше он подумает потом…       Киёши и Мурасакибара весь день провели вместе, плетя венки, любуясь природой и просто сидя в обнимку, а по возвращению в лагерь были очень удивлены тому, что застали:       Половина спортсменов лежала с отравлением. К счастью, почти все пришли уже в себя, но от суши, приготовленными Имаёши из сегодняшнего улова, вежливо отказывались.       Рико и Момои сияли от предвкушения какой-то новой глупости (они ещё ничего не сказали, но по их виду всё было видно). Мидорима сидел мрачнее тучи, его нога была забинтована. Также была забинтована и рука Кисе, который порезался во время «сна». Кагами и Аомине, не сговариваясь, даже соревнуясь, уплетали суши.       Куроко сидел в углу, задумчиво попивая чай и так и распространяя ауру загадочности и интриги, но почему-то никто, кроме Мурасакибары этого не заметил.       — Куроша, — взяв из холодильника стратегический запас вкусняшек, великан присел рядом. — Что-то случилось?       — А? — парень уставился на Ацуши большими голубыми глазами и рассмеялся. — Да… Наверное… — он улыбнулся.       — И ты этой дурью маешься… — понял по-своему Мурасакибара. — А мы с Киёшиком хорошо погуляли, видели эту… синицу… и ещё каких-то птих. Он знает лучше. Ещё белок видели в лесу, и крутое кривое дерево. Подо мной оно сломается, а ты мог бы полазать…       — Покажешь завтра, хорошо? — усмехнулся Куроко, понимая, что его беззаботное детство ускользает, и хотелось поймать его остатки перед тем, как он окончательно повзрослеет. — Какой-то чай невкусный… Хочешь заварю нам свежий? — спросил он.       — Давай, Куроша… — потрепал его по голове Ацуши. — И принеси ещё тех вот суши. Но если невкусно — раздавлю, кто готовил! И кто заварил мочу!       Но суши оказались вкусными, лосось был обработан идеально, а рис сварил пришедший в себя Сакурай, и никого так и не раздавили.       А девушки уже вносили последние штрихи в завтрашнее объявление…