Это был не я

Дома утро Антона всегда начиналось одинаково: в семь часов стандартная мелодия будильника проигрывалась противными повторяющимися нотами каждые пять минут, стук когтей по паркету, лучи солнца настырно светили в лицо. В этот раз они прогоняли остатки фантастического сна, который снился парню вторую ночь подряд и заканчивался одним и тем же моментом. Он спокойно шёл среди толпы в час пик в московском метро. Без капюшона, без надвинутой на глаза кепки, не пряча руки в растянутые рукава толстовки, не опуская взгляд. И никто его не останавливал, никто не фотографировал исподтишка, никто не округлял глаза, никто не визжал. Антон ехал в метро как обычный, никому не известный человек… Но после пятого, финального будильника, Антону пришлось всё-таки вставать. Ну как вставать? По крайней мере хотя бы открыть глаза. Он перекатился немного, чтобы лечь по диагонали — так хоть потянуться можно. Проморгался, ещё раз вытянулся, побил лениво подушку, помолился на то, чтобы сегодня всё-таки никуда не нужно было ехать — мало ли они даты перепутали? Мало ли вылет только завтра? Но нет, как раз на этой мысли Антона прервал Дима, пришедший с утреннего выгула их пса Ронни. — Антош. Ты вставать вообще собираешься? Давай, поднимайся, нам ещё надо собрать чемоданы, — Димин голос был таким мягким, его заботливое звучание всегда придавало сил. Но в последнее время этот способ пробудить и поднять Антона работал не так хорошо, как раньше. Антон морщится, недовольно стонет, наконец идёт в ванную, особенно громко шаркая домашними тапками по полу. Знает ведь, что это Диму раздражает, но почему-то не может не шаркать… Дима лишь вздыхает, мотает головой и возвращается обратно на кухню, чтобы поставить кипятиться чайник. Он-то всегда с первого будильника просыпается, а вот Антону пробуждение даётся сложнее. За десяток лет совместной жизни он уже привык к этому, разумеется. Но последний месяц настроение у его любимого стало скакать, он стал чаще раздражаться и иногда даже грубить Диме. Ну ничего, скоро уже отдых. Только в тур осталось съездить осенний. Немного поднапрячься. А потом Антон отдохнёт и всё станет как прежде. Дима был уверен в этом. Он улыбнулся сам себе, выбрасывая яичную скорлупу и вытирая столешницу. Скоро всё наладится! Шастун в это время механически водил щёткой сверху вниз (так его научил Дима ещё в начале знакомства, всё-таки бывший стоматолог!) и думал о том же, что и его партнёр. Но выводы были не настолько радужными и оптимистичными. Антону казалось, что он не сдюжит. Ему настолько всё надоело, что вставать с кровати с каждым днём было всё сложнее и сложнее. А из их импровизаторской четвёрки шутить при паршивом настроении ему удавалось хуже всех. Качество его работы напрямую зависело от расположения духа. И это ещё больше угнетало. Ещё больше вгоняло в какую-то удушающую прострацию. И что самое дурацкое — Антон не знал, что со всем этим делать. Его публичность и его слава оставляли ему совсем мало возможностей побыть обычным человеком. Вне дома всегда приходилось надевать маску счастливого беззаботного паренька. Дом всегда был особенным местом, где тебя принимали таким, какой ты есть. Где тепло, приятно и безопасно. Но Антон сейчас начал понимать, что дома ещё и скучно. И что Дима больше не может дать всё, что требовалось Антону. Шаст прополоскал рот от лишней зубной пасты и включил ирригатор. На рутинных действиях мысли снова начали разгоняться. А что ему требовалось? Антон и сам толком понять не мог. Вроде Дима его всё также любит, оберегает, смотрит на него как на сокровище. Но хотелось какого-то движа, драйва, эмоций! От чего кровь стучала бы в висках, от чего руки подрагивали бы и глаза горели. А его Димка слишком спокойный, рассудительный и сдержанный. Как бы его расшевелить, раззадорить? И есть ли смысл пытаться? Люди не меняются. Тем более в таком возрасте. Ладно, пора покидать этот небольшой островок одиночества. Шастун вышел из ванной и, потирая глаза, доплёлся до кухни. Унюхал Димин кофе — всё стабильно. Вот уже много лет с утра одно и то же у его партнёра. Ладно, это его дело, его вкусы. Кто он такой, чтобы призывать к разнообразию в утренних напитках? Антон же решил попить сегодня яблочного сока, достал упаковку из холодильника, пока Дима накладывал каждому по здоровенной порции яичницы с сосисками. Завтрак как в старые добрые прямо. Антон улыбнулся, вспоминая их первый год совместной жизни. Тогда они были лишь друзьями. Учителем и учеником. Но сейчас хотя бы сосиски хорошие, а не безвкусная дрянь, которую они могли себе позволить в Воронеже. Дима, до этого беспокойно пытавшийся заглянуть в глаза Антону, облегчённо заулыбался в ответ. Не сдержался и зарылся пятернёй в буйные кудри. Антон прикрыл глаза от удовольствия и прильнул к ладони, которая спустилась на щёку. Всё же такие милости он любил. Это действительно было приятно. Ещё немного и замурлычет! У Димы сердце затрепетало от нежности, которую он испытывал к его Антошке, к этой его милой улыбке, к всклокоченным с утра волосам. Позов слегка наклонился — какой же всё-таки Антон высокий, даже сидя! — и мягко поцеловал партнёра в губы. Провёл ещё раз по щеке и сел на своё место за столом. Да, место у него тоже было своё все эти годы, даже тут всё стабильно. После завтрака мужчины пошли проверять свои рабочие почты, решать там самые горящие дела. Дима проверил чат с Оксаной, удостоверился в том, что правильно запомнил время вылета, потянулся, размял затёкшие плечи и пошёл вытаскивать чемоданы — городов много в туре, рюкзаков не хватит. Антон к этому времени начал приходить в себя — проснулся окончательно и смирился с тем, что ехать всё-таки придётся, не отвертеться, как бы ни хотелось. Это его работа. Он взрослый мужчина, у него есть ответственность, он не может подвести коллектив. К тому же без уважительной причины. Разумеется, усиливающееся уныние и появляющуюся временами апатию за серьёзные причины он не считал. Шастун грустно пялился в потолок, развалившись в кресле, когда прямо в лицо ему прилетела футболка. — Эээй! — попытался возмутиться он, но улыбка сама собой заиграла на его губах. — Собирай вещи, давай, вставай, — начал подгонять его Дима. — Сейчас-сейчас, проверю ещё кое-что и начну, — Антон попытался отлинять от сбора ещё ненадолго, разблокировав телефон. Дима сделал вид, что пошёл копаться в гардеробе, но тихонько подошёл к креслу Антона сзади. Увидел, что тот снова завис в какой-то игрушке, созданной чисто для убивания времени. Позов положил ладошки на плечи Антона, размял напрягшиеся мышцы, поцеловал в затылок. Наклонился ещё, руки с плеч начали спускаться ниже, по груди, по животу. Антон выдохнул от приятной ласки, откинул голову назад, на спинку кресла. Дима тут же воспользовался моментом и прильнул губами к тёплой шее. Антон уже успел подумать о том, что это утро может стать томным, завёл одну руку назад, проводя по короткому Диминому ёжику, по шее. Руки Позова тут же забрались под задравшуюся футболку партнёра, мягко огладили бока… — Ёб твою мать! — Шаст подпрыгнул на кресле, чуть не стукнув головой Диму, который сейчас хихикал в стороне. — Ты ужасный человек, Поз! Знаешь же, что я щекотки боюсь пиздец как! Шастун, хоть и возмущался, но понял, что взбодрился окончательно. Он подскочил и начал-таки собирать вещи в поездку, сверяясь со списком в смартфоне. Время от времени он тыкал пальцем в Димин бок, чтобы отомстить за внезапную щекотку. Дима отмахивался от него штанами или свитшотом в ответ, несмотря на то что оружие это было не совсем действенным. Вернее, совсем не действенным, ведь Антон хватался за эти штаны или свитшот, наматывал их на своё запястье и притягивал Диму к себе. — Попался, который кусался? — в этот раз Антон поднял руку, заставляя сделать то же самое и Диму. Сделал круговое движение, Дима закрутился вокруг своей оси так, словно они действительно сейчас танцевали. В этот момент на сердце у Антона вдруг стало так по-весеннему тепло! Будто они вернулись на лет 7-8 назад, когда их любовь была совсем юна, когда они дурачились каждый день, когда трогали друг друга и целовались при каждой возможности. Антон прижал Диму к себе, крепко обнял, после чего отстранился и наклонился для поцелуя. Как же ему не хватало такого настроения, таких светлых моментов! Дима довольно улыбался в поцелуй и гладил шею своего возлюбленного, прекратив попытки выпутать вторую руку из ткани. Антон ухмыльнулся и отправился собираться дальше, ещё мелочи типа носков и трусов оставались, Дима же пошёл в сотый раз проверять документы. — Перекур? — предложил Шаст, застёгивая до конца чемодан. Солнце было в самом зените, некоторые деревья в парке, который был виден с их балкона, начали уже желтеть и краснеть. Двое комиков, щурясь, вышли на балкон, восхищённо выдохнули от красоты, которая открылась перед ними — они так редко бывали дома днём, да ещё и в такую погоду. Дима затянулся, передал зажигалку Шастуну и опёрся на перила. Антон уселся на стул, который стоял тут с незапамятных времён. Они всё хотят поменять его на кресло-качалку и кайфовать на балконе, но постоянно руки не доходят. Матвиенко шутит, правда, что это и к лучшему, а то будут как деды, ведь, по его мнению, кресло-качалка — первый показатель старости. Конечно, это всё шутки и подколы, с Серёжей они общались очень хорошо, как и с Арсением. Они были действительно слаженной командой и близкими людьми друг для друга. “Даже слишком близкими” — подумал Антон и на этой мысли дотянулся до Димы своей длиннющей ногой и дал ему лёгкий поджопник. Позов обернулся и вопросительно взглянул на Антона. Шаст лишь хихикнул и показал язык. Дима пожал плечами, вернулся к разглядыванию парка, но тоже улыбнулся. Тепло. Тепло и легко на сердце, прямо как раньше. Может всё не так уж плохо? Может быть, всё наладится? Так думал Антон, крутя в руке всё ещё незажжённую сигарету. Наконец Шастун выплыл из омута своих переживаний и щёлкнул зажигалкой. Делая первую затяжку, он краем глаза заметил справа от себя какое-то шевеление. Повернул голову и снова на его губах заиграла мягкая, как сладкая вата, улыбка. Ронни заглянул в открытую дверь балкона, потоптался, пофыркал на дым и гордо удалился обратно в квартиру. — Ронни, опять папок бросаешь? — вдогонку крикнул Антон псу. — Это папки его бросают, опять уезжают. Как он нас вообще терпит? — усмехнулся Дима, выпуская дым, который завихрился и полетел, рассеиваясь. Антон засмеялся на такой вопрос партнёра и тут же закашлялся дымом, отчего захохотал ещё сильнее. — На, попей, солнце, — Дима в мгновение успел слетать на кухню, налить стакан воды из кувшина и вот уже протягивал воду Антону. Шастун еле заметно кивнул в благодарность за заботу и жадно припал к стакану. Притопавший на суматоху и шум Ронни снова заглянул на балкон. Он смотрел на хозяев своими глазками-бусинками с беспокойством. Что там они опять творят? Почему так громко? Нужно же проверить, проконтролировать! — Никто не умер, Ронни, не боись, — хохотнул Димка, поглаживая успокоившегося Антона по спине. Ронни всё же решил убедиться в этом лично, приблизился к Антону и попытался запрыгнуть к нему на колени. — Обнимашки хочешь? Не запрыгнуть уже, старичок? Дим, докуришь? — Антон передал Позу лишь наполовину выкуренную сигарету и обхватил Ронни, притягивая его к себе, обнимая и тормоша везде, где только можно. Он словно становился ребёнком каждый раз, когда взаимодействовал с псом. Животные всё же удивительные существа, раскрывающие в нас, людях, позитивные грани. Так и сейчас, настроение Антона, заставляющее его увядать, быстро вернулось в норму, как только мохнатый питомец радостно завилял хвостом и начал облизывать хозяйские руки. — Ну что, ну что, — продолжал одностороннюю беседу с псом Антон. Дима стоял чуть поодаль, опершись бедром о перила и докуривая сигарету своего партнёра. Он смотрел на этих двоих, любовался и вспоминал то, как Ронни точно также накинулся на Антона при первом же появлении молодого комика в приюте. Они тогда только переехали в Москву, только открылись друг другу по-настоящему и стали парой. Оба они очень любили собак, но до этого никак завести не удавалось, так что возлюбленные воспользовались первой же возможностью заполучить общего четвероногого друга. После длительного перебора всех пород собак, что они знали, оба как-то потупили взгляд. Какое-то напряжение странное витало в воздухе. — А может… — первый начал Дима. Антон, кусающий губу, резко вскинул голову на нервно поправляющего очки Поза. — Что? Есть идея? — спросил Шастун. — Я на самом деле долго думал о том, чтобы взять собаку из приюта. Не знаю, захочешь ли ты дворнягу принимать в нашу семью, — Дима с надеждой посмотрел на любимого. Тогда все вокруг покупали дорогих породистых собак ради статуса, а брать собаку из приюта считалось чем-то зашкварным. Дима же был в корне с этим не согласен. Каждая собака достойна любви! — Поз, ты гений! — глаза Антона заискрились, а длинные руки обвились вокруг Диминой спины. Дима тогда понял, что влюблён как никогда раньше. И тогда он ещё не мог до конца поверить, осознать, что такой удивительный парень, как Антон, может в принципе отвечать ему взаимностью. Дима смотрел на Ронни, восторженно облизывающего руки Антона, скачущего рядом, скулящего, когда Антона долго не было дома и понимал его всей душой. Какой же мужчина им достался. И до сих пор он каждый день благодарил Бога, судьбу, кого только мог за такую интересную работу, за прекрасного парня, за коллег, которые действительно его ценят и, конечно, за любовь зрителей. Но прямо сейчас ему нужно возвращаться из воспоминаний в реальный мир и отправляться в путь.