Холодное сердце и огненная душа

» Победив и изгнав того демона из тела моего отца, мы вернулись обратно в лагерь. Слава богу, нас никто не хватился. Мы решили никому об этом не рассказывать, дабы не сеять панику и прочий шум. Кроме Игнила. Нацу помог мне донести до него отца, в который раз поражаюсь его силе, он осмотрел его и сказал, что демон покинул его телом, не оставив после себя никаких следов и повреждений. Хотя, мы все еще должны быть готовы к побочным симптомам. Как никак, одержимость сильно влияет на тело и разум, особенно если это человек. Нацу хотел переночевать у нас, на всякий пожарный, но я отказалась. Нацу сделал достаточно. Без него я бы не смогла спасти отца и плененные души. Дальше я сама справлюсь, думала я, укладывая себя и отца спать. Все началось на следующий день. «Так как Касуми теперь редко бывает дома и большую часть времени проводит на улице или в компани Коди, она не заметила в отце ничего странного. А вот я заметила. Он потерял память. В прямом смысле этого слова. Амнезия. Не помнил ни меня, ни Касу, ни большую часть своей жизни, ни даже маму. При этом он вел себя спокойно и не парился из-за того, что вдруг потерял память. Я отвела его Игнилу. Оказалось, это и есть тот самый побочный эффект. Демон слишком долго пробыл в его теле и здорово повредил психику. Тем более, что отец, как я ранее вспомнила, слишком часто использовал на себе магию демонов, а если точнее, несколько лет, вот и результат. Это происходит постепенно, чем чаще впускаешь в свое тело темную силу, тем больше влияние. «Причиной этому также стало его психическое состояние на тот момент. Он мог бы сохранить рассудок и свое «Я», не превращаясь в монстра, если бы его разум был чист и спокоен, но если человек во время использования данной магии испытывает негативные эмоции, особенно боль, печаль и ненависть, то он превратится в демона. Ведь большая часть любит все эти чувства-эмоции. Мой отец — яркий тому пример. Что с ним теперь делать, ума не приложу. Прошло уже несколько дней, а он все не приходит в себя. Я показывала ему фотографии, рассказала все, что только можно, не помогает. Эх… Не хочу снова его потерять. У нас только-только все начало налаживаться. Была бы здесь сейчас мама…       Говорят, утро добрым не бывает. В этом есть доля правды. Особенно сейчас, ведь это утро было для Хошино ещё более непростым, чем когда она жила в городе и ходила в школу.       Об этом говорил и внешний вид девушки, растрепанные, свободно лежащие на плечах синие пряди, синяки под глазами, вызванные бессонной ночью и плачем в подушку, даже повседневная одежда выглядела потрепанно. Чёрное платье немного спало, открыв одно плечо, но ее это не волновало, ноги и вовсе босые. Украшение матери на сей раз приняло форму блестящего синего камня с белым узором, что висел на ее шее. — Доброе утро, Хоши! — услышала она голос отца со стороны кухни, куда сейчас направлялась. — Доброе. — Еле слышно ответила она, подходя к холодильнику. Открыв его, засунула голову внутрь, обычно это помогало ей почувствовать себя лучше, проветрить голову, так сказать, но не сейчас. — «Я даже есть не хочу. Ничего не хочу. Хочу закрыться в комнате, закутаться в одеяло, уснуть, а проснуться, когда все исчезнет или отец станет прежним. Даже это ранее любимое мной прозвище «Хоши» причиняет мне боль. Это он придумал данное сокращение. Подарок отца для своей любимой дочери. Но сейчас это не более чем дружеская кличка. Так меня называет Нацу и все остальные. Отец и сестры говорят это иначе, вкладывая в эти четыре буквы свой смысл. Хотела бы я попросить его не называть меня так, но он не поймет. Я уже все перепробовала. Даже песни. Хотя…»       Её взгляд упал на стоящую у стену неподалеку гитару. — «Может попробовать снова? Что я теряю? Свои нервные клетки разве что… Бог любит троицу, да?»       Она взяла в руки гитару, села на пол, скрестив ноги и провела пальцами по струнам, извлекая из них мелодию. — О, новая песня! Здорово! Как же мне повезло, что я живу в одном доме с такой классной певицей! Ради такого стоило потерять память! — «Прости, пап, но… типун тебе на язык. Надеюсь, это хоть немного поможет.»       Она закрыла глаза и начала негромко, но с чувством, петь. 1. Ты невозможен Навязчивый чудак. Хочу помочь тебе, Но я не знаю как.       Она перевела взгляд на отца и посмотрела ему в глаза, давая понять, что эта песня посвящена ему. Хару вздрогнул, увидев боль и печаль в синих, как у него, глазах девушки. Потеряв память, он искренне не понимал смысла ее песни, но все же чувствовал что-то странное в сердце. Эта юная девушка казалась ему очень знакомой, хоть он и не помнил ее. Перед его глазами то и дело представал образ другой, очень похожей на эту, девушки, с тем же цветом волос, но фиолетовыми глазами и в белом плаще. Она, словно призрак, парила за спиной поющей синевласки, с грустью смотря на него. Ты такой смешной, И ты очень, очень, очень злой! Ты приходишь И все бродишь Вокруг. Чтоб меня увидеть, ты готов на все, Ужасный мой друг. А знаешь, я тебя тоже, так ждала!       И снова это странное чувство в сердце. Хару вдруг почувствовал желание обнять эту девочку. Сделать все, лишь бы не видеть боли, грусти и слез в этих глазах. Откуда взялась эта любовь-привязанность, он не знал, точнее, не помнил. Ее природа имела не романтический, а дружеский или даже родственный характер. Наверное, это я сошла с ума — Закончив песню, я тихо вздохнула. Какая-то часть меня ещё надеялась на то, что отец вспомнит меня, поймет смысл песни. Об этом говорил его взгляд. Раньше он просто хвалил их и предлагал помощь в создании, но сейчас… Кажется, до него что-то дошло. Я подняла на него, наверное, умоляющий взгляд. Сердце ускорило ритм, желая услышать «Я помню тебя». Пожалуйста, вспомни меня, отец. Это я, Хошино, твоя третья дочь. — Хоши… Эта песня… — Хару вышел из-за стола и подошёл к ней. Глаза юной Локсар светились надеждой. Он приняла протянутую отцом руку и встала, держа во второй гитару. — Ты хочешь сказать, что я тебе… нравлюсь? — «Да, нравишься. Надеюсь, он не подумал, что он нравится мне как то иначе, а то было бы очень неловко и странно. Хоть бы только понял, хоть бы только вспомнил.» — она сглотнула, в ее груди взволнованно подпрыгнуло сердце. — Ну конечно! Ты же мой отец! — воскликнула, и, не дождавшись ответа, обняла его. Глаза Хару расширились, он медленно поднял руки, неуверенно обнимая ее в ответ. — «Как же давно это было, когда мы в последний раз всей семьёй обнимались. Я так по этому соскучилась. Хоть я и получаю много обнимашек от Нацу, это немного не то. Не знаю, как объяснить, но ощущения разные. Может это потому, что Нацу мой друг, а Хару Локсар отец? Он обнял меня в ответ. Неужто вспомнил.» — Прости, Хоши, но… — он сглотнул, подбирая слова. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Я не помню, чтобы у меня были дети или даже девушка.       Глаза Хошино сузились. Она резко отстранилась, смотря на него с болью и слезами. — «Только у меня появилась надежда, что отец вспомнит меня, как она тут же была растоптана им самим. Я ясно услышала, как что-то громко разбилось внутри моего разума. Хрупкая стеклянная надежда. Что… Что мне ещё сделать, чтобы он вспомнил, черт побери?!»       Хошино нахмурилась, сжав кулаки. — Я твоя дочь, Хошино Локсар! А ты мой отец, Хару Локсар! Одинаковая фамилия ни о чем не говорит? — девушка не заметила, как перешла на крик. — Погоди минутку. Давай обо всем по порядку. — Поднял перед собой руки Хару, несколько запутавшись во всем этом. Он приложил пальцы к вискам, поморщившись, словно ему было боли. Хмурое лицо Хошино смягчилось. — «Кажется, я снова дала волю эмоциям. Мне стоит войти в его положении. Он же сейчас практически ничего не помнит. Не знаю, как ощущаются постепенно возвращающиеся воспоминания. Наверное, это больно. Блин, как ты умудрился так вляпаться, папа. Ох, ладно, начнем все с начала.»       Она сбегала к себе в комнату и вернулась оттуда с альбомом в руках. Хошино достала из него фотографии и показала отцу. На одной из них была их семья, сам Хару, тогда ещё живая Инесса, маленькая Хошино и её сестры, близняшка Касуми и немного старше Наоми. — Видишь? Это ты, это мама, твоя любимая жена, а это мы, ваши дети. Я, Касуми и Наоми. — Показывала она пальцем.       Хару прищурился, поднеся к глазам фото, рассматривая каждого члена семья, пытаясь запомнить их имена. В его голове мелькали те или иные обрывки, но из-за головной боли он не мог просто взять и все вспомнить.       Он поднял вопросительный взгляд на Хошино, собираясь у нее что-то спросить, но девушка отвлеклась на другое. Взяв семейное фото, которое было в рамочке и стояло у нее в комнате, она вытащила его и заметила на обратной стороне какие-то записи. — «Это фото уже очень давно стоит у меня в комнате, на тумбочке рядом с кроватью. Но я ни разу не замечала позади него надписи. Сперва я подумала, что это просто какая-то запись, но это больше, чем просто запись. Это было письмо, выполненное в виде песни. Почерк отца. — В ее голове вдруг зазвучала услышанная когда-то в детстве мелодия. — «Я не заметила, как начала петь, представляя себя на месте отца в этот момент. Ощущение, словно я… прозрела. Узнала ответ на один из своих вопросов. Папа знал, что это может произойти и хотел меня об этом предупредить, но об этом я узнала лишь сейчас, спустя столько лет. Этот кошмар происходил с ним много лет!» 2. Хошино, остались мы с тобой совсем одни И это было очень страшно, Хошино Я должен был остаться здесь с тобой Но я теряю себя и ощущаю как-будто я другой       На обратной фотографии был лишь один куплет песни. Закончив его, она стала искать следующий. Найдя его, достала и продолжила петь. Ее голос дрожал, сердце болезненно ныло. Хару застыл истуканом, смотря на нее расширившимися от шока глазами. Воспоминания возвращались к нему одно за другим. Они проносились перед его взором, пока нечёткие, с неразборчивыми голосами. Из-за магии я живой, но совсем сумасшедший Я должен спасти тебя Но как мне спасти себя? Ты прости, ведь я все делал любя, я просто забыл тебя — Ого. Удивительная песня. — Еле слышно произнес он, смотря на фото в руке. — Ты не знаешь, что это значит? — Хошино присела на колени, ища следующий куплет. Найдя его, протянула отцу. По ее щеке скатилась слеза. Он осторожно взял листок из ее дрожащих пальцев, поднес к глазам и неуверенно продолжил. Хошино, ты прости, но я вот вот улечу Я изменяюсь, но я не хочу И мне так горько тебя огорчать Но на мне лежит крови печать       Следующий припев они исполнили уже вместе. Хошино взяла гитару, играя на ней звучащую в голове мелодию. Из-за магии я живой, но совсем сумасшедший Я должен спасти тебя Но как мне спасти себя? Ты прости, ведь я все делал любя, я просто забыл тебя       Хошино пела, закрыв глаза, выполняя привычные действия на гитаре. По ее щекам текли слезы.       Они словно ушли в себя, не обращая внимания на другие вещи, в том числе и на то, что через окно за ними наблюдали двое. Нацу и Акеми. лица обоих выражали шок и непонимание. — Что происходит? — спросила розовласка у брата. Тот покачал головой. — Понятия не имею.       Наконец головная боль у Хару прошла и его разум заполнило множество воспоминаний, начиная с детства и заканчивая нынешними событиями.       Приют, строгие и хмурые воспитатели, дети, мало чем отличающиеся друг от друга, среди них он сам. Мальчишка с длинными белыми волосами, стричь волосы тогда было некому, и пустыми синими глазами. На нём рубашка с болтающимися рукавами, сразу видно, на вырост, порванные в внизу штаны.       Работа в шахте. Злобное лицо приказчика, мелькающий в воздухе кнут, адская боль в спине. Он, уже постарше, лежит на земле, его спину украшают заметные даже через рубашку, кровоточащие раны. Он приподнимается, с трудом удерживая себя руками и оборачивается к своему мучителю. Его синие глаза наполнены болью и ненавистью.       Вот он закрывает от приказчика своего напарника, старика, которого сейчас должны бить, но его все равно отталкивают в сторону и делают свое дело, а именно, выбивают дух из еле живого тела.       После они отвозят добытые кристаллы в определенное место, но решают сделать по дороге привал и лечь поспать на природе. Хару и напарник ложатся на траву, закрывают, как вдруг парнишка вскакивает с места, оборачивается и застывает, широко распахнув синие очи. Его лицо краснеет, в синих радужка отражается сидящая на большом камне красивая синеволосая девушка с фиалковыми глазами, в белом плаще.       Вот она ведёт его через подземелья, показывая скрытые в них богатства. Затем кормит, поит, признается в чувствах, на которые он отвечает взаимностью, крепко сжимая маленькие, холодные, но ставшие такими родными ладони.       Поход в гибельное место шахты, где их едва не завалило, но все они чудом спаслись, кроме приказчика, тело которого стало льдом, а после рассыпалось на множество мелких кусочков.       Далее шли обрывки их новой жизни. Теперь они пара, причем, мягко говоря, необычная. Человек и Юки-Онна, ледяной демон, ледяная дева, как ее называли рабочие того рудника. Свидания, хождения за ручку, объятия, первый поцелуй. Наконец свадьба. Он в непривычном, оттого немного неудобном, элегантном костюме, она, еще прекраснее чем обычно, в свадебном платье, с прикрывающей лицо фатой, с букетом синих роз в руках.       Со свадьбой поначалу были проблемы. Никто не хотел венчать человека и нечисть, но им все же удалось найти того, кто согласился сделать это, хотя, им все равно пришлось делать это тайно. Свадьба прошла самым, что ни на есть, скромным образом, но им было все равно. Главное, что они теперь всегда будут вместе и никто им этого не запретит.       Далее вопрос о детях и ритуал, проведенный, практически, сразу после свадьбы. Он волновался, мол, как отреагируют друг на друга их души, они ведь такие разные, но Инесса успокоила его, сказав, что все будет хорошо. И вот они сидят на коленях друг напротив друга, в кругу горящих свечей, в своих свадебных нарядах, сцепив пальцы, наблюдая за тем, как из их тел выходят души, маленькие, светящиеся голубым, розовым, и множеством других цветов, шарики, сливаются в одно целое, после чего летят к Инессе, исчезая внутри ее тела. Она охает и обхватывает себя руками. На его вопрос, все ли с ней хорошо, отвечает, что у них будет тройня. Точнее, сперва родится первый ребенок, а потом еще два. Хару был самым счастливым человеком в мире.       Хоть у них и появились дети и жизнь стала более спокойной, они не ненавидели эту рутину. Внешне и внутренне они все ещё были подростками, хоть ему и тем более ей было уже немало лет. То было счастливое время, жаль, только, недолгое.       Неожиданная смерть жены, депрессия, живое напоминание о ней в виде малышки Хошино, начавшие нападать на нее монстры, от которых он ее защищал, используя запретную магию, кровь демона. И наконец нынешние, последние события, вплоть до этого дня.              Для него все было словно в тумане, но он все равно знал, что сейчас должен сделать. Хару подошёл к тихо плачущей Хошино, коснувшись ее плеча. Она с удивлением повернулась к нему и тут же оказалась в объятиях. Синевласка вздрогнула, широко распахнув блестящие от слез глаза. — Я помню тебя. — С улыбкой прошептал он, положив ладонь ей на голову, пуская далеко не скупую мужскую слезу. — Папа… Ты… Ты вспомнил… — прошептала Хошино с ответной улыбкой, обнимая отца в ответ. На сей раз по ее щекам текли слезы не боли, а счастья. Синевласка вздрогнула, широко распахнув блестящие от слез глаза. — Я помню тебя. — С улыбкой прошептал он, положив ладонь ей на голову, пуская далеко не скупую мужскую слезу. — Папа… Ты… Ты вспомнил… — прошептала Хошино с ответной улыбкой, обнимая отца в ответ. На сей раз по ее щекам текли слезы не боли, а счастья.       В следующем эпизоде:       Перед гробом стоит розоволосый мальчик лет двенадцати. Он не обращает внимания на дождь, на мокрые, упавшие на лицо, пряди, прилипшую к телу одежду и холод. Все, что он сейчас видел перед собой, был гроб, внутри которого лежало тело его отца. Нацуки Касея. «Больше румянца нет на красивом лице… Оу… Тебе не нравится это? Или тебе не нравлюсь я? Я не хочу называть тебя своим божеством… или что ты не совершенен… вечно меня ты игноришь… и все же скажи… за что видишь меня лишь в гробу? Я не должна даже рядом с тобою стоять, да… Джерар?