Госпожа, изменившая ход истории

Кефалония. Поселок у гор. Утром я проснулась от криков петухов. — Ну, что ж. Пора вставать. — Сказала я сама себе. На мне была длинная, белая ночнушка, ее я поменяла на голубое платьице с короткими рукавами. Спустившись на первый этаж дома, я услышала голос матери. — О, Адель ты уже проснулась. Помоги мне накрыть на стол. — Дружелюбно сказала она. — Хорошо, мам. — Ответила я, поцеловав в щеку. — А бабушка уже проснулась? — Конечно, вот накроешь на стол и позовешь бабушку завтракать. — Ответила мне мама. Я быстро взяла четыре тарелки и столовые приборы, накрыв стол, направилась к бабушке. Старушка доила корову, которая была на заднем дворе. Это я узнала сразу, по голосу бабушки. — Доброе утро, бабушка. — Я обняла старушку. — Адель! Доброе утро, моя радость. — Улыбнулась мне бабушка Агнес. Бабушка Агнес, это мама моего покойного отца. Он умер пять лет назад, когда мне было всего одиннадцать лет; он был коренным греком, а моя мама русская. Так получилось, что мама росла сиротой, а когда ей исполнилось двадцать она вышла замуж за моего отца. Отец был учителем и мама тоже, но когда родилась я, мама стала все время проводить со мной, до этого она знала испанский и эти знания передала мне. С двух лет я начала учиться писать, читать, рисовать. Но больше всего мне нравилось петь и читать книги. По окончанию всех дел, я уходила на поляну и садилась под старый дуб, брала книгу и принималась за чтение. На праздниках всегда меня просили спеть какую-нибудь песню, и я с удовольствием пела. Местные парни заглядывались на мою внешность, соседки пророчили светлое будущее. Но мне совсем не хотелось выходить замуж и рожать детей, как это принято у всех. Однажды вечером к нам в дом пришел раненый человек, укрывавшийся от погони. Он был пленным, маме стало жаль человека, потому она укрыла его в подвале, а когда гнавшиеся скрылись из виду, мама перевязала раны мужчине, и с этого вечера он стал жить с нами. Он оказался татарцем, но как оказалось позднее он не был таким, как мы все привыкли думать: злые, страшные, жестокие. Мужчина был пожилым, но работоспособным. Сначала все боялись его, но когда его раны зажили, он предложил помощь за его спасение. Его зовут Яхсы. Яхсы помогал по домохозяйству: носил воду с колодца, работал в поле, а по вечерам учил меня османскому языку. Маме это сначала не понравилось, но она смирилась и не стала запрещать. Ну, а мне было только в радость узнавать, что-то новое. И так в свои шестнадцать лет я знаю два языка: испанский и османский; могу свободно говорить на них обоих и понимать, что говорят на этих языках другие. У меня не было много подружек, т.к. девушки завидовали моей внешности и знаниям; пока они занимались рукоделием да играми, меня заставляли учиться, и спустя годы я благодарна родителям за подаренные мне знания. — Яхсы, мама на завтрак зовет! — Прокричала я с улыбкой, глядя на старика. — А теперь повтори то же самое только на османском. — Ответил мне ехидный старичок. — Yahsy, annem kahvaltıya çağırıyor! — Повторила я, предыдущие слова. — Скоро приду. — Ответил мне Яхсы, отложив незаконченную плетеную корзину. Бабушка Агнес, мама, Яхсы и я собрались за столом. На завтрак была картошка и свежее молоко. Яхсы и мама обсуждали посадку овощей. Бабушка просто их слушала, а я доедала завтрак. — Мама, бабушка, Яхсы, вам нужна какая-то помощь с моей стороны? — Поинтересовалась я. — Адель ты всегда это спрашиваешь, когда хочешь идти почитать под старым дубом. — Ласково произнесла мама. Я немного покраснела и кивнула. — Мне помощь не требуется. Мария, если тебе нужна какая помощь, я помогу. — Обратился Яхсы к моей матери. — А, девочка пусть почитает. Я благодарно посмотрела на названного мне дедушку. Мама вздохнула и промолвила. — Хорошо, работы пока на сегодня, Адель для тебя нет. — Ура, спасибо. Я обещаю быть осторожной. — Обрадовалась я и выбежала из дома. — Девушке уже шестнадцать, а ведет себя как дите малое. — Буркнула бабушка Агнес. — Мама, Адель еще молода, пусть гуляет, пока время есть. — Защитила Адель, мать. Я уже выбежала на поляну, солнце стояло высоко, но не припекало; умостившись под старым дубом, я принялась за чтение. В поле было тихо, только ветер шевелил кроны дерева. Зачитавшись, я не заметила как задремала. Проснулась я от криков в поселке, и сразу побежала туда. Татары. Огонь. Кровь. Все это смешалось у меня в глазах; я вижу как Яхсы? лежит с проткнутым животом, он не дышит. С глаз брызнули слезы. — Не-е-е-т! Дедушка, ты должен жить! Вставай. — Отчаяние захлестнуло меня. — Нужно искать маму и бабушку. — Проноситься у меня в голове. Я тихим шагом направляюсь к своему дому, но…. Не следовало этого делать. Я подбегаю к маме. С живота сочиться алая кровь. — Мама….- Глаза наливаются новыми слезами. — Адель… Кхх…. беги, Адель. — Пытается говорить Мария. — Адель…. Прошу, обещай мне…. что будешь жить, будь счастлива…. — Не-е-е-т…. — В горле будто стает ком. Я не заметила, как сзади меня, подкрадывается татарин и хватает меня за волосы. — Отпусти! Отпусти меня! — Кричу я ему на османском языке. — О, еще и язык знает. Умная, а красивая какая. Ммммм. — Говорит татарин. — Много за тебя деньжат дадут. Эй, возьми ее и привяжи к остальным. — Какая аппетитная девка. — Отзывается другой. — Не трож ее, вишь какая красивая, много за нее выручим. — Рявкнул татарин. Я решила сбежать во, чтобы то не стало. Кусаю мерзавца за руку, но он не пустил. Удар по голове, боль и я теряю сознание. *** Очнулась я уже под вечер в какой-то избе. В ней я была не одна, со мной было еще с двадцати девушек, каждую из них я знала, они были из моего поселка, но некоторые показались мне незнакомыми. С улицы доносился мужской, грубый, противный смех и песни; видимо они были пьяны. И решив воспользоваться случаем, я решила попробовать сбежать. В углу избы виднелось небольшое отверстие, туда-то я и направилась; какая-то девушка меня окликнула. — Адель, ты куда? Это оказалась Ольга. — А как ты думаешь? Я не хочу попасть на невольничий рынок и умереть там. — Ответила я. — Тебе не удастся сбежать. — Ответила Ольга. — Если не попробую, не узнаю. Девушка закатила глаза и замолчала. Я удачно втиснулась в дыру и уже была на воле, но не тут-то было. Я не подумала, что нас могут сторожить и попалась на нашего охранника. — Эй! А. ну стоять! — мужчина схватил меня за руку, я всеми силами пробовала высвободиться, но силы покинули меня и я обмякла. — Свяжи ее, надоело за ней бегать. — Приказал какой-то татарин. Меня привязали к столбу в доме. С этого момента я поняла, мне не выбраться. Но я сдержу слово, данное матери: я выживу и просто так не сдамся. На утро нас всех подняли, полдня ходьбы и нас погрузили на корабль. Мы сидели в трюме, где было еще много девушек и совсем детей. Нас кормили, еда была противной, но чтобы выжить, пришлось есть. Плыли мы достаточно долго, я узнала куда: в Османскую империю. Оказывается, нас уже продали. Почти всех во дворец султана. В окошко корабля я увидела берег, где толпилось множество людей. Кто-то бежал на рынок, кто-то на роботу. Я целую неделю не видела берега, а только морскую гладь и небо. Но даже понимание, что я вижу землю, не утешало. Кем я стану? Рабыней; хотя подождитека, я ей уже стала, с того момента как попала к татарам. Лицо и кожа были грязными, потому нам дали немного воды, чтобы мы умылись. Когда мы ступили на землю, половину девушек повели к большим повозкам, упряженными лошадьми. Было очень жарко, но нужно терпеть. Девушки были из разных концов мира: русские, гречанки, венецианки даже турчанки. Мы были почти одинаковы, но кое-чем я все же от них отличалась: знанием языка и необычайной внешностью. Мы прибыли во дворец. Нас отвели в гарем, там отобрали самых красивых девушек, а остальных как я поняла, вернули на рынок или в публичные дома. — Сюмбюль-ага, отправьте девушек в баню. — Приказала какая-то женщина с грозным видом. — Слушаюсь, Дайе-хатун. — Ответил Сюмбюль-ага. Нас отвели в баню и выдали одежду. По моим локонам и лицу стекали большие капли воды. Долгое время я не мылась и наконец могу это сделать. После купания нас накормили и показали спальные места. На втором этаже были фаворитки султана, они были одеты в красивые платья с дорогими украшениями. На следующее утро нас повели в класс. Девушек начали учить языку и письму, мне не нужны были эти уроки, т.к. я знала как писать, читать и свободно говорить. Следующим уроком было пение и умение играть на инструментах; этот урок тоже не показался мне сложным. Ну и конечно же танцы. Мне совсем не хотелось заниматься на этом уроке, но заставили выбирать: наказание или танцы, я выбрала второе. Наконец, уроки закончились, нас повели на обед. Еда была вкуснее, чем на корабле, но тоже не была аппетитной. Наконец нам разрешили передохнуть. Я познакомилась с некоторыми девушками. — А ты откуда? — Спросила я у Жозефины. — Я гречанка, а ты? — Ответила мне девушка. — Я тоже. — Понятно. Я думаю, тебе это многие говорят, но все же скажу: ты просто красавица! — Сделала комплимент мне Жозефина. — Думаю, султана ты точно привлечёшь. — Не хотелось бы. — Недовольно ответила я. — Адель, не говори так. Это наш единственный выход. — Сказала Жозефина. — Все равно. — Обиделась я. — Ну, не обижайся. — Извинилась девушка. — Слушай, а откуда ты знаешь османский язык? — Меня дедушка Яхсы научил. — Горько ответила я. — Он турок? — Нет, он татарином был. — Ответила я. — Почему был? — Спросила Жозефина. — Его убили, когда был налет на деревню. — Сухо ответила моя персона. Вечером, все девушки легли спать, но я долго не могла сомкнуть глаз. И не зря. Я услышала крайне любопытный разговор Сюмбюля-аги и Дайе-хатун. — Дайе-хатун, Повелитель приказал выбрать десять самых симпатичных девушек и отправить их завтра к шехзаде Мустафе в санджак, как подарок. — Произнес Сюмбюль-ага. — Хорошо. Я думаю, что Адель, Ямала, Анна и Мира, вполне подойдут. А еще шестерых подберем завтра. — Ответила Дайе-хатун. — Но, Адель она…. — Попробовал запретить ага. — Адель хвалили учителя, к тому же она знает язык и очень красивая девушка из всех находящихся. — Ответила Дайе-хатун. — Завтра одеть девушек и отправим в Манису. — Слушаюсь, Дайе-хатун. И они ушли. Меня собираются отправить к шехзаде Мустафе? Кто это? Ничего, все равно мое слово ничего здесь не стоит. На утро девушек выстроили в ряд и выбрали остальных шестерых. Я их не знала, т.к. еще не знакомилась с ними. Нас переодели и посадили в кареты; ехали мы достаточно не долго, и за лесом, показался большой дворец.