Лёша?

обшарпанные стены, зелёная краска которая облезла ещё давным давно, приветствуют кривыми надписями, матами и объявлением от ОСМД. возле валяются смятые банки из-под энергетиков и битые пивные бутылки, возле которых насобиралась парочка окурков. двери также не блистали дружелюбием, да и ко всему прочему были открыты, так что нужды в звонке в квартиру не было. никогда, к слову, не было. шаги на грязных ступеньках ставят след мокрой обуви. такой же мокрой, как и у пары десятка людей до этого — никто не вытирал ноги. кнопка лифта всё такая же разъебанная, а сами двери едва открываются. запах в лифте отвратительный, на стенах висят криво наклеенные листовки с рекламой, рядом нарисованные хуи и теги, оставлены весьма профессионально. впрочем, чего ещё ожидать от школьников. двери с неприятным звуком разъезжаются, кажется, вот-вот и кабина лифта рухнет вниз, но выйти Лёша успевает. знакомая дверь всё такая же, возле стоит мусорный пакет, который едва не рвётся от переизбытка мусора внутри. ничего не изменилось. парень хмыкает собственным мыслям и тянет руку к звонку. внутри квартиры слышится мелодия и чье-то недовольство. Губанов легонько стряхивает воду с цветов в руке, стараясь не делать резких движений и не испортить сами цветы, которые он так тщательно выбирал. шаги ближе. дверь распахивается, из неё показывается копна белых волос и недовольное лицо. недовольное оно до тех пор, пока они глазами не сталкиваются. Лёша улыбается, явно наслаждаясь реакцией младшего, который едва сдерживал челюсть от падения на пол. да чего уж там, он сам чуть ли не свалился. — Лёша? - недоверчиво тянет он, словно ему кажется, что он во сне. действительно как во сне, иначе каким образом тут оказался старый со своей лучезарной улыбкой, который так не подходит к заднему плану стрёмного подъезда? — Привет, Вов. пустишь?- мягко говорит он и вскоре ступает в квартиру. взор ахуевших глаз Семенюка он не упускает, тот словно язык на долю секунды проглотил. — это тебе, кстати, - протягивает Алексей ему букет светлых роз, — обычно ты дарил мне цветы, но, думаю, пора что-то менять. Вова бегает взглядом от светлых глаз до тонкой руки с цветами, стреляя туда-сюда. происходящее казалось невозможным, чем-то сказочным или волшебным сном, из которого младший желал не возвращаться в серую реальность, где дни без него тянутся невозможно долго. бесконечно. — ты такой еблан, - говорит негромко Владимир, перед тем как в охапку схватить неожиданно гостя. обниматься Вова любил. любил до безумия. ему нравилось то тепло, которое исходило от человека при объятиях, ощущение какой-то безопасности и беззаботности. сжимая в объятиях Лёшу он ощущал именно это. всё это, чего ему так катастрофически и до невозможности не хватало. руки Вова после долгих объятий разжимает, выпуская Губанова из плена долгожданных объятий, и наконец забирает букет из рук. улыбается, точно в неловкости, принюхивается к приятному запаху и разворачивается на кухню, дабы поставить эту красоту в какую-то банку с водой. — Алина дома? - интересуется Алексей, оглядывая коридор и кое-как пытается заглянуть в комнаты, по крайней мере, на сколько вообще их можно увидеть. Вова после такого вопроса останавливаться, едва не падает, и разворачивается к другу. хмурит густые брови, букет в руке сжимает крепче и всем видом показывает, что вопрос ему не понравился. ему хватает несколько секунд, чтобы оказаться рядом. заглянуть в чудные глаза, что наполнены вопросами. чтобы коснуться его губ. его всегда теплых и любящих губ. поцелуя в несколько секунд вполне хватает, чтобы Алексей понял. понял достаточно и больше. — а теперь подумай, дома ли она, - жмёт плечами Семенюк, разворачиваясь на пятках в сторону кухни, в которую так и не дошёл, — и вместе ли мы вообще. Лёша улыбается, касаясь кончиками тонких пальцев к собственным губам, на которых фантомом ощущались чужие. понимает, с прищуром смотрит на уходящего Вову, который как обычно ходил в помятой футболке и длинноватых шортах. такой домашний, что затискать хотелось невероятно. впрочем, всё ещё впереди.