Знакомство Тодзи и Хакуби

Как оказалось, Хакуби был почти единственным человеком, проживающим во дворце, наиболее близким Тодзи по возрасту. Остальные обитатели, посетители и даже слуги, были на 5-10 лет старше его самого, и уж тем более его нового знакомого. И если большинство окружающих его людей самое большее – вежливо осведомлялись о статусе и положении нового постояльца, то Хакуби, либо оказался слишком юн и неопытен, чтобы постоянно носить маску высокомерного аристократа, либо на самом деле проявлял некоторый интерес к своему новому почти что приятелю и почти что ровеснику. Слепому мальчику нужно было помогать надевать непривычную, подаренную уже во дворце одежду, водить по запутанным коридорам и помогать в обслуживании себя, поесть, помыться и произвести прочие повседневные вещи. Многих людей из его прошлого окружения эта необходимость отвлекаться на помощь слепому неимоверно раздражала и часть их недовольства предсказуемо доставалась самому Тодзи. Однако Хакуби, если на словах был довольно резок и раздражителен, все-таки относился к нему более благосклонно и даже внимательно….словно к какой-то экзотической зверушке. После того, как его поселили в подземном госпитале Еруаки, казалось, о нем все на некоторое время забыли, так что он всецело полагался на прихоти и желания своего нового знакомого, властителя его души, в несколько рабовладельческом смысле слова. По большей части Хакуби просиживал штаны в компании молчаливого врача и еще одного частого посетителя лаборатории по имени Каган Рика, но иногда снисходил до непосредственного общения с навязанным ему подопечным. Так как по своему характеру Хакуби был мизантроп и молчун, Тодзи надеялся, что тот его ничему плохому и противозаконному не научит. Ругаться нехорошими словами он умел еще до появления во дворце, а расспрашивая Еруаки о том, чем тот занимается сейчас, он выполнял можно сказать двойную работу, проявлял научный интерес и оказывал знаки внимания и уважения собеседнику. Что бы там ни случилось между ними двумя, Хакуби должен быть ему за такое общение благодарен. Однажды Хакуби принес с собой небольшую ручную ящерицу. У ящерицы было имя и Хакуби относился к ней так, словно это была заколдованная принцесса. Еруаки как-то заметил, что у Хакуби дома вероятно образовался уже небольшой зоопарк, и нумерованный слепой мальчик наверняка каким-то образом тоже относился к этому зверинцу. Интересно, Тодзи был там единственным человеческим представителем? Впрочем, и Тодзи относился к нему несколько настороженно, если не сказать, что предвзято. Их отношения с Тодзи со стороны выглядели как попытка станцевать неуклюжий танец, или поухаживать за понравившейся, но неуступчивой девчонкой. Со стороны юного аристократа было высокое положение и безусловное знание этикета, а на стороне Тодзи было преимущество разницы лет и наличие большего жизненного опыта. Время от времени обитатели дворца приглашали Хакуби и Тодзи в свою компанию, подивиться на необычную диковину из низших слоев, впрочем, представители знати всегда были безукоризненно вежливы и благосклонны, а Хакуби то и дело приходилось развлекать гостей и хозяев различной игрой на лютне, на близкородственном, по мнению знающих людей, иностранном инструменте сетар и еще какой-то кеманче, которую Хакуби откопал в каких-то подземных библиотеках, куда он таскался уже давно, в одиночку или в компании своего ненаглядного Еруаки. Иногда Хакуби позволял Тодзи присутствовать на своих занятиях музыкой, и даже пытался привить свое, безусловно очень утонченное и изысканное чувство прекрасного. Тодзи однажды заявил, что Хакуби стал первым и единственным пока человеком, которого раздражало неуместное сочетание каких-то цветов и деталей одежды, которую иногда умудрялся носить Тодзи. - Мне-то что, - справедливо замечал Тодзи, - я-то все равно ничего не вижу. С девушками Хакуби особо не дружил. Во всяком случае, так он сказал самому Тодзи. Но какие-то тайные секреты, связанные с девицами у него были. Еруаки и его друзья, сплошь представители древних семейств, с Тодзи и теми же девчонками общались мало, да и то сказать, разница между ними и старшими ребятами была почти что в 8-10 лет, самое время заниматься амбициозной карьерой. Интересы и вкусы, как видно, у них были разные. С выходцем из низов, Тодзи, все было понятно, но по какой-то причине многие избегали близкого общения с Хакуби, хоть он и был потомственный аристократ, аристократичнее просто некуда. Трудно было понять, то ли он сам так поставил себя, то ли относительно представителя клана Ширакава существовал какой-то негласный уговор. Еруаки, конечно, знал в чем тут подвох, но своими знаниями с нумерованным мальчишкой не делился. Кроме того, нумерованный мальчишка был слеп. При императорском дворе он оказался совсем недавно, и, стало быть мало кого знал, поэтому ни к какой-либо определенной фракции пока не присоединился. Доступ в большинство именитых семейств был ему закрыт, и поэтому его было невозможно использовать в качестве посредника в любовных делах и тайной переписке, так что по большей части Тодзи таскался за Хакуби этаким неуклюжим, но жизнерадостным хвостиком. Большинство окружающих относились к нему снисходительно и равнодушно, и сам Тодзи старался не привлекать к себе лишнего внимания. Для не избалованного общением маленького слепого здесь было множество развлечений. Вокруг было столько нового и необычного. Здесь у него были кров, бесплатная еда и хорошая постель, и уж, конечно, вокруг что-то постоянно крутилось, сновало, происходило. Вскоре его призвали к наследнику из клана Кингенов, Кинрею и к самому Принцу. Исцеление глаз стало поворотным событием в жизни Тодзи. Приходилось заново привыкать к новым ощущениям, новым отношениям, и вообще, обучиться сотне новых вещей, от владения ножом на уровне бытовых работ до просто необходимых навыков владения каким-нибудь оружием. С мечом он обращался кое-как, не хватало элементарных навыков координации движений и перемещений. С менее подвижной стрельбой из лука было несколько проще, и, учитывая недавнюю слепоту Тодзи, это было довольно необычно. Скучать, маясь от тоски и собственной никчемности попросту не было сил. Не оставалось и пустого, не занятого какими-то делами и обязанностями, времени. Сегодня с командиром дворцовой стражи он учится стрелять из арбалета и лука, а завтра вместе с дворцовой служанкой в первый раз самостоятельно зашивает порванные штаны, а потом вместе с Хакуби лазает по малоизученным ходам подземелья. И, скорее всего, он опять только что заштопанные штаны порвет. Хочется приключений и неприятностей? Дайте две… Как тут не вляпаться в какой-нибудь тайный заговор или не втрескаться в одного из главных заговорщиков. Но к Кинрею и Принцу его больше не приглашали. Чувство перекипело и за суетой как-то незаметно и быстро остыло. Может это и не любовь была вовсе, а первая неуклюжая влюбленность? В конце концов, друг Еруаки по имени Манасаки Сакумори был почти таким же добрым и почти таким же недосягаемо далеким и красивым. А потом он влюбился в высокородную даму, которая своей добротой растрогала его до слез. Еруаки сказал, что это от нервов и переизбытка ярких впечатлений. - Ну вот тебе еще одно впечатление, - отреагировал на замечание Хакуби. Баночка чернил, которые Хакуби старательно растирал опрокинулась во время эмоционального рассказа Тодзи. Тодзи запачкал рукав и значительная часть растеклась по столу безобразной кляксой. - У Хакуби веснушки, - Еруаки указал на мелкие брызги, попавшие на лицо Хакуби. – Веснушки, это такие пятна, которые появляются у некоторых людей из-за слишком яркого солнца. Некоторым они не нравятся, но я в них ничего ужасного не нахожу. Да и такую симпатичную мордашку никакой грязью не испортишь. - Что такое солнце? – немедленно уточнил Тодзи. Реплика про красивую мордашку адресована была не ему и Тодзи решил ее просто проигнорировать. - Солнце, это огненный шар, который раньше находился в небе, - терпеливо, как младенцу пояснил значение слова Еруаки. – Оно излучает волны разной длины, и волны определенной длины называются ультрафиолет. От этого ультрафиолета у Хакуби появляются пятнышки на лице, и это его невероятно бесит. - А еще это интимное обращение между давними партнерами, - ехидно подначил самозваного учителя отчего-то необыкновенно взбодрившийся Хакуби. Определенно, в обществе этих высокообразованных аристократов и глубоко одаренных интеллектуальных людей Тодзи предстояло еще многому научиться.