По привычке

Восемьдесят шестые не строили отношений. Это было сродни плохой примете: влюбленные долго не живут. Взять хотя бы Дайю — стоило робкому чувству привязанности оформиться, как его жизнь оборвалась. Поэтому при всем взаимном уважении старались слишком не сближаться. А когда природа брала свое, то просто удовлетворяли потребности. Где по согласию, где без. Подонков хватало. В первой эскадрилье таких случаев не было, но Шин знал и о других. Здесь же, в мирном лоне Федеративной республики Гиад, такой секс был неуместен. Чтобы заниматься им, нужно было состоять в отношениях или того хуже в браке. Секс без обязательств порицался, и это было странным. Но это были местные правила, а Шин привык подчиняться правилам. Закон и мораль чужой страны были не тем, против чего он стал бы стал бунтовать. Федеративная республика душила его. Он сам не понимал как, но ему было душно здесь, в городе. Душно в красивой библиотеке, душно на улицах между зданиями изящной архитектуры. Ему было нечем дышать в ощущении покоя, мирное время болотом оплетало его ноги и тянуло в бездну, из которой не было возврата. Его мышцы изнывали без труда и тяжестей. Его пальцы бесполезно вздрагивали, ища рукояти управления Джаггернаутом. Жизнь стала пресной, безвкусной как подошва ботинка, и его начало тошнить по ночам. Комнате Шина как назло располагалась между двух девчачьих спален — Фредерики и Курены. И сегодня ночью, когда горький ком слишком ощутимо подкатил к горлу, Шин поднялся с зыбкой, мягкой кровати, и тенью выскользнул в коридор. Его шагов не смогла б услышать и самая бдительная кошка, но когда Шин беззвучно открыл последнюю дверь в конце коридора, в спальне уже горел ночник, а Райден выжидающе сидел на постели, едва проснувшийся, и щурился от тусклого света. Он всегда слышал Шин аккуратно повернул ключ в замочной скважине, чувствуя, как привычно пересыхают губы от дыхания ртом. Райдену не нужно было ничего объяснять. Он легко откинул в сторону одеяло, подошёл к Шину и опустился перед ним на колени. Это было их правило: отсасывает тот, чья очередь быть сверху. Так было честно. Они давно этого не делали. Последний раз был ещё в Сан-Магнолии, а потом как-то не было надобности, и теперь Шин едва сдерживался, чтобы не двинуть бедрами навстречу горячим губам, размеренно ласкавшим его член. Райдена хотелось схватить за волосы и грубо выебать в этот блядски влажный, податливый рот. Но это ему бы вряд ли понравилось. Они оба прекрасно знали границы допустимого, и Шин просто стоял неподвижно, крепко прижавшись спиной к двери из темного бука, и принимал ласки, принадлежавшие ему по праву. Райден нашел его ладонь и положил себе на затылок, даже немного подтолкнул, разрешая. Шин неуверенно провел пальцами по жестким темным волосам, слегка сжал их и медленно толкнулся навстречу. Райден только чуть шире расставил ноги, видимо, для устойчивости, и упёрся руками в бедра Шина. Это было разрешением, которым так странно было бы воспользоваться. Странно, но все же любопытно. Это ощущение контроля и вседозволенности придавало ощущениям искристости. Шин сдерживался. Он старался упираться головкой члена в плотное небо Райдена, не проскальзывая слишком близко к горлу. Так ощущения были ярче, и Райдена бы не стошнило. Тэо сосал лучше, но Шину не нравилась его привычка смотреть вверх во время минета. Его внимательный взгляд все портил, вынуждал следить за собственным выражением лица и мешал кончить. Райден предпочитал заниматься своим делом, и Шин мог позволить себе пошло приоткрывать рот, дыша тихо и рвано, сосредотачиваясь на приближающемся оргазме. И сейчас он тоже дышал ртом, чувствуя, как сухость стягивает его губы, как скользко и жарко его члену, как жёстко его лопаткам, упиравшимся в дверь. А потом дыхание Шина вдруг прервалось, провалилось куда-то ниже желудка, когда Райден пропустил его член глубже, в глотку и упёрся носом в черные грубые волосы на лобке. Потом он почти выпустил член Шина изо рта и снова принял на всю длину. И ещё раз. Он делал это размеренно, плотно прижимая губы к головке, полностью обнажая ее от крайней плоти так, чтобы в горло она проходила уже в самом чувствительном своем состоянии. Шин вцепился в волосы Райдена обеими руками, не зная, отстранить его или наоборот прижать сильнее. Ловкое, дразнящее движение языком не оставило ему выбора. Шин несколько раз резко двинул бедрами, почти без размаха, и бурно излился, едва успев подумать, что Райдену это не понравится. И вообще они договаривались так не делать. Райден ничего не сказал. Просто вытер рот тыльной стороной ладони и выжидающе уставился на Шина, даже не поднимаясь с пола. Его взгляд был без нотки похоти, но от него все равно по коже разбегались горячие мурашки и под коленями тянуло. Шин молча снял пижамные штаны, подошёл к кровати, повесил их на изножье кровати и сам опёрся на него руками. Изножье было достаточно высоким, но не очень удобным. Сваренное из многогранного металлического прута, оно неприятно холодило кожу. Райден провел шершавыми ладонями по бёдрам Шина, огладил ягодицы, слегка разводя в стороны. Потом он густо облизал свои пальцы, и они неприятно ткнулись фалангами в анус. Райден двигал ими так медленно и аккуратно, что Шин не выдержал и нетерпеливо дёрнул бедром. Если это была подготовка, то в ней не было никакого смысла. Никогда не было. Принимающий — это положение, в котором больно. Если расслабиться и не обращать внимания, то острая боль продлится недолго и останется только ощущение неизбежного дискомфорта, смешанного с тлением удовольствия внизу живота. Которое вполне можно превратить в оргазм, если дрочить себе в темп движений партнера. Райден не стал с ним спорить. Просто обильно смазал свой член слюной и вошёл одним плавным движением по самые яйца. Шин непроизвольно рванулся, но жёсткие ладони Райдена не дали ему сбежать. Боль накрыла до искр из глаз, дышать стало нечем, и Шин едва удержался от крика. Все же в Сан-Магнолии они спали регулярно, и за два года Шин забыл, что может быть так. От боли закружилась голова, и по мышцам забегали мелкие судороги. Райден вынул член так же плавно, и тело Шина предательски обмякло. Он насилу удержался на ногах, вцепившись в изножье кровати так, что даже костяшки пальцев побелели, но дрожь и сбившееся дыхание выдавали его с головой. Райден успокаивающе огладил его по пояснице и снова вернул пальцы. Шин не протестовал. Ему не нравилось, как они проскользнули в задницу и принялись ощупывать его изнутри. Они двигались как-то слишком мягко, слишком настойчиво, и, к моменту, когда боль начала уступать, слишком приятно. Это было какое-то неуловимое удовольствие, крадущееся вниз по бёдрам, растекающейся по промежности. Оно подозрительно отзывалось в его ещё вялом после недавнего оргазма члене, и Шину хотелось от него избавиться. Райден понемногу менял угол, то добавлял третий палец, то убирал его, и возбуждение постепенно из призрачного стало реальным, обозначилось уверенным стояком, требующим внимания. Райден обхватил член Шина ладонью, несколько раз провел от основания к головке. Шин позволил себе закрыть глаза и облизнуть губы. Это было непривычно и неправильно. Обжегшая его вдоль позвоночника боль была сильной, но после нее воздух вокруг казался колючим и лёгким, и дышать им было хорошо. А теперь в лёгкие снова заползала духота спальни. Член Райдена сменил пальцы, протолкнулся в такт его ласкам, ощутимо, но уже так, будто просто заполнял пустоту. Не было боли, не было необходимости удержать себя на месте. Секс обещал стать быстрым и механическим. Разочарование резануло за ключицами и вдруг исчезло, когда левая ладонь Райдена требовательно нажала Шину на поясницу. Странное, обжигающе удовольствие полыхнуло где-то внизу живота и исчезло. Райден перестал ласкать член Шина, положил обе руки на его бедра так, чтобы полностью контролировать движения. Поза стала совсем открытой и откровенной, когда Райден вынудил Шина шире расставить ноги и приподнять задницу, но Шин подумать об этом уже не успел. Райден двигался аккуратно, но быстро, и его член постоянно словно задевал комок нервов как пучок оголённых проводов, от которых Шина било током. Сначала это были мелкие разряды, но чем больше Райден прогибал его в пояснице, тем жёстче и ярче они проносились по телу Шина. Они были острыми, кусали его мышцы, мучительно родились у основания члена, заставляя вздрагивать и дёргаться навстречу. Они рвались в горло, и оно саднило, пока Шин отчаянно стискивал зубы, стараясь не проронить ни звука. В ушах противно зазвенело, заглушая далёкие голоса мертвых и едва слышный эфир Легиона. Ладонь Райдена снова вернулась к члену Шина, и звон стал оглушающим. Шин дернулся, зажатый в тисках накатывающего оргазма, яростно толкнулся в мокрый от слюны и его пота кулак Райдена. Он кончал второй раз за вечер, одновременно чувствуя, как Райден изливается следом, и в голове от этого был влажный туман, в котором путались мысли. Шин пришел в себя только через несколько минут, когда ноги перестали предательски дрожать. Райден уже стоял рядом, крестцом опираясь на изножье кровати, и тоже переводил дух. Они смотрели друг на друга, и оба понимали, что все рухнуло. Шин с горечью провел языком по внутренней стороне зубов, не чувствуя права на роскошь заметного жеста. Райден только вздохнул в ответ. Шин нарушил их молчаливый диалог только перед уходом: — Я больше не приду. И ты не приходи. — В следующий раз твоя очередь, — философски отозвался Райден. Шин не ответил. Он не смог бы отплатить тем же. И, наверное, не хотел. Он повернул ключ и вышел из спальни, оставив Райдена одного в мерцающем свете ночника.