С любовью, Майкл

       Майкл Джексон не пел, не танцевал и не писал песни, он просто пил кофе, глядя на сложенные мозаикой дома в Бахрейне. Здесь они с детьми жили уже около четырех лет. Периодически мужчина возил их в другие страны. Так они посмотрели Ирландию, и Майклу там очень понравилось, пожалуй, он бы перебрался туда жить когда-нибудь, Австралию, Сингапур. Дети с удовольствием путешествовали, а самому Джексону казалось, что ничего в мире не способно его особенно очаровать. Разве что пески Бахрейна. Здесь в пустыни он находил умиротворение. Можно было сидеть в арафатке, очках, закутавшись в местные одежды, и никто не считал тебя странным, не приставал, не просил автографы. Майкл сам себе казался мертвым, из него сделали шоу, втащили на костер, точно он был ведьмой и показательно подожгли, не подумав о том, что кто-то может быть несгораемым. Вспоминалась открывавшая один из альбомов песня Unbreakable. Только ему больше не хотелось ни с кем и ни с чем бороться. Чужих детей теперь мужчина избегал, с него хватило обвинений, а вот своих всячески оберегал и старался проводить с ними как можно больше времени. Они по-прежнему его любили, правда, временами считали странным, особенно когда отец рассказывал десятилетнему Бланкету, что мама обязательно вернется через много лет. Для старших детей эта сказка уже потеряла свою актуальность, они в нее не верили, однако отца старались не расстраивать. Возможно, для него это была единственная надежда. Принсу, как самому старшему, казалось, что отец сильно сдал, он постарел, и улыбка на его губах появлялась все реже. Измотанный судами, Майкл Джексон погас, спрятавшись от жесткого мира, который всегда призывал лечить и любить. Его, распятого на радость СМИ, забыли, и он явно не особенно от этого страдал.        Майкл оживал, когда мог свозить детей куда-нибудь развлечься, в Дисней Ленд или парк развлечений, когда они все вместе готовили и гуляли, тогда в нем просыпался прежний Джексон, до скрипа зубов обожавший детей, и живший ради них. Когда-то в интервью Майкл сказал, что, если бы на всей планете исчезли дети, он бы покончил жизнь самоубийством. Теперь он стал их побаиваться, делая исключение только для своих собственных. С каждым годом Пэрис становилась все больше похожа на Лисс, и легче от этого мужчине не становилось. Он с грустью смотрел на дочь и слышал смех жены, сквозь года преследовавший его. Майкл ни раз и не два думал о том, чтобы отвязаться от этого странного чувства, попробовать начать все сначала, но его передергивало от мысли, что в его жизни, в его постели окажется кто-то другой, незнакомый. Он не был готов кому-то довериться, все его доверие было сломано злополучными судами.       К началу 2009 года Майкл вдруг вспомнил о туре, который в прошлом таймлайне так и не смог воплотить в жизнь. Лисс тогда смотрела видео с репетиций с открытым ртом, удивляясь, как в его возрасте можно скакать с таким рвением. Да у него сил даже на то, чтобы догнать на игровой площадке Бланкета не было! Однако мысль о прощальном туре, который так мечтала когда-то посмотреть Лисс, не покидала Джексона. И он захотел вернуться в штаты и организовать концерт. Через десять лет, когда сработает телепортатор, Майкл улыбнется ей и покажет, что сделал это для нее, в честь нее. Певец сел за ежедневник и стал набрасывать план грандиозного мероприятия. Это будет его торжественный уход со сцены. В последний раз он заявит о себе и закончит карьеру, разбитую жестокостью людей, которых он так и не смог убедить, что самое главное – это любовь. Желание отца вернуться домой дети восприняли положительно. Он и выглядеть стал лучше, словно поздоровел немного, однако по-прежнему оставался невероятно тощим, а когда надевал модные обтягивающие брюки, казалось, его ноги можно было переломить пополам.        Вернувшись в Лос-Анджелес на съемный дом, Майкл тут же погрузился в работу. Спать в штатах он стал намного хуже и возобновил прием седативных препаратов. Сбор танцоров, бэк-вокала, организаторов, занимал все его время. Майкл сам набрасывал рисунки сцены, костюмов. Он всегда хорошо рисовал, поэтому не скупился на детали. Пэрис унаследовала его талант и помогала. Долго на одном месте мужчина не просидел, сдав детей по частным школам, певец улетел в Лондон, где в июле планировал начать серию концертов, анонсировав ее как свой прощальный тур. Джексон был приятно удивлен, когда узнал, что десяти концертов в Лондоне будет недостаточно, он все еще был популярен и востребован. Его встречали с плакатами, футболками, фотографировали, снимали на телефон, просили расписаться. Майкл закрывался от камер, как мог, однако природная доброта побеждала, и он обнимался с фанатами, подписывал им все, что они хотели, как-то раз даже кеду подписал, и улыбался, спрятав грустные глаза за темными очками. На анонсировании какая-то девушка передала ему колечко: - Майкл, женись на мне! - Что? – Не услышал певец, - что она сказала?       Билл, все это время бывший верным телохранителем Джексона, повторил ему в ухо предложение девушки. - О, - смутился мужчина, бестолково вертя в длинных пальцах ее подарок, - О… спасибо… - Они считают, вам пора выйти из траура по Элизабет, - мягко пояснил потом в машине Билл. - Это не их дело. Нельзя решать за человека, кого любить и когда перестать.       Говорить о Лисс в их доме считалось плохим тоном, ее редко упоминали, потому что Майкла это расстраивало, и Билл свернул тему.        Джексон с головой ушел в репетиции. С современными технологиями он мог творить потрясающие вещи. Они сняли клип на Earth song, сделали видео-фон для Thriller. Майкл сам работал с танцорами, показывал им движения и следил, чтобы все выполнялось правильно. Мужчина танцевал наравне с двадцатилетними парнями, вызывая у них восхищение. На перерывах, когда Майкл отрабатывал свои индивидуальные программы типа Billie Jean, все собирались посмотреть на него и громко поддерживали. Он кланялся и всех благодарил. Джексон чувствовал себя невероятно живым. Себе он каждый день повторял: это концерт для Лисс, она бы хотела его увидеть. Он должен быть сильным и здоровым, чтобы не умереть. А для этого приходилось отказываться от Алпрозалама и по полночи не спать. Да еще и наушники, служившие теперь составной частью микрофона ужасно мешали. - Он очень неудобный, и в ухе я постоянно слышу то, чего не хотел бы. - Что-нибудь еще, Майкл? - Да, голоса погромче, басы потише. - Окей, что дальше?       Так они и двигались. Периодически он сам ошибался. - Простите, еще раз, пожалуйста, это всего лишь репетиция, это моя вина.       Молодежь просто толпилась вокруг него, желая послушать какие-нибудь истории, советы. Майкл был предельно вежлив, но в свое личное пространство никого не пускал. О нем много шептались, говорили, что раньше певец дружил со всеми, а после скорбных событий старался ни с кем близко не сходиться.        В конце июня Джексон пожаловался своему врачу, что все еще плохо спит, но Алпрозалам пить отказался, прося перевести его на что-нибудь полегче. - Вам нужно отдыхать, иначе вы не сможете восстанавливаться между репетициями, а работаете вы ежедневно. Может, сделать инъекцию пропофола? - Нет! – Резко ответил Майкл, тут же вспомнив, как умер в другом таймлайне, врач нахмурился, - мне как-то ставили, я потом даже встать на ноги не мог.        Джексон не любил лгать, но на кону стояла его жизнь. Врач ушел, а мужчина вновь полночи пролежал без сна. Его мысли блуждали где-то вокруг Лисс, он улыбался, представляя, как ей понравится шоу. Майкл специально выбрал ее любимые песни: They don`t care about us, Dangerous, In the closet… слабость накрывала его, заставляя зевать и погружаться в сон. Только сердце стучало от волнения, отдавая в голову… его Лисс точно будет довольна… - Мистер Джексон! – Кто-то хлестал его по щекам, - что с вами? Вы белый, как полотно! Мистер Джексон, ответьте!        Билл хлопал его по лицу, а Майкл никак не мог вынырнуть из сна. Зачем он его будил? Ему только что удалось уснуть и хотелось обратно в объятия сна, где его обнимала любимая женщина. - О, Господи! Давно он так?       Вокруг что-то происходило, сознание балансировало на грани ухода. Ему подняли руку и надели какой-то браслет. - 80/40, пульс 140, скорая едет? - Да, я сразу вызвал, услышав, как он захрипел. - Подключим систему. Любую жидкость, это шок.       Люди суетились, а Майкл улыбался, ему казалось, они включили свет, и он слышит голос Лисс. Его резко перетащили на каталку, воткнули в вену капельницу и положили на лицо кислородную маску. Сознание окончательно покинуло певца.        Когда он попытался поднять веки, они показались свинцово тяжелыми. Руки тоже не поддались. Майкл выдохнул, а из груди вырвался стон. Чьи-то теплые пальцы сомкнулись на его руке. - Папочка… он очнулся, Принс!        Мужчина все-таки сделал над собой неимоверное усилие и открыл глаза. Он лежал в больничной палате. За руку его держала Пэрис, ее светлые волосы были собраны в неряшливый хвост. С другой стороны, склонился совершенно лохматый Принс, а Бланкет спал, свернувшись клубком в кресле. Дочь утирала слезы и положила голову ему на грудь. В носу была кислородная канюля, Майкл знал, что это, благодаря рассказам жены, пищали приборы. - Ты как? – Спросил Принс, Майкл поднял на него глаза, не в силах даже понять, как оказался в больнице, - а у него точно не было инсульта, похоже, он меня не понимает? - Прекрати! Пап, ты нас узнаешь? - К сожалению, - попытался усмехнуться Майкл, - что случилось? - У тебя была язва желудка. Началось кровотечение, если бы Биллу не позвонили организаторы тура, и он не решил тебя разбудить… - Принс глянул на сестру. - Он нашел тебя бледным, говорит, ты захрипел, и Билл позвал врача. Они успели как раз вовремя. Мы сдали кровь, - Пэрис показала заклеенные пластырем локти, - они успели тебя спасти.       Майкл тяжело вздохнул и повернул голову в сторону. Дети так волновались за него, а он даже не чувствовал благодарности. Ему вдруг захотелось умереть, пойти на свет, который он видел, на голос жены. Может, этот жуткий телепортатор просто убил ее, и теперь она ждала его с той стороны занавеса. Может, его жизнь должна была прерваться, не выдержав напряжения от подготовки к This is it. Жизнь вдруг снова показалась ему пресной и тяжелой. - Где ваша мать, когда она так нужна?        Дети переглянулись, ведя безмолвный диалог, и судя по их лицам, между собой они уже ни раз обсудили все, но так и не пришли к одному решению. - Пап, - осторожно начал Принс, - мы понимаем тебя, но уже пора попробовать начать жить заново. Восемь лет прошло, а ты все зациклен на маме.        Майкл надул губы, ему не нравились подобные разговоры. - Она вернется! Я знаю. Я в это верю! - А нельзя как-нибудь побыстрее? – Не удержалась Пэрис. – Пап, мы уже взрослые. Хватит рассказывать нам сказки, что через двенадцать лет мама снова тебя полюбит, и семья воссоединится. Перешагни ты свой развод, живи дальше. Мы все понимаем. Мама бы не хотела, чтобы ты так по ней убивался. Мы любим вас обоих, но на ней свет клином не сошелся.       Джексон молчал, он ничего не ответил, заставляя Принса и Пэрис тревожно переглядываться. Глаза у него бегали, точно Майкл пытался прийти к какому-то выводу. Возможно, он и слов-то дочери не услышал вовсе. Пэрис кивнула брату, пытаясь молча донести до него, что сейчас отец слаб, они еще вернутся к этому разговору, а пока пусть отдохнет и наберется сил. На самом деле, Майкл услышал то, что показалось ему просто волшебным. Мужчина долго обдумывал свою идею, то сомневаясь и отбрасывая ее прочь, то возвращаясь к ней. Это будет стоить ему таких трудов, по сравнению с которыми This is it покажется детским утренником, а его неумелые попытки вложиться в исследования машины времени – пустышкой. Но ведь Пэрис была права. Она сама не понимала, насколько она была права. Зачем ему тратить двенадцать лет жизни, когда можно ускорить события, пусть для этого и придется начать все практически заново. Майкл со рвением стал выполнять предписания врачей и быстро шел на поправку. Почти перед самой выпиской певец позвал к себе Билла и поблагодарил его за спасенную жизнь. - Что вы сэр, я ведь мог остаться без работы. - Не прибедняйся, - улыбнулся Джексон, - сделай для меня кое-что? Найди в Детройте Элизабет Мэрриот Уэсли 1994 года рождения. - Сэр, но такого человека не существует, - Билл понизил голос, - мы с вами подделали ее документы, и я до сих пор не знаю, кем она на самом деле была. - Просто выполни мою просьбу, пожалуйста. - Конечно, мистер Джексон, я проверю.       После выписки Майкл собрал вещи и сделал себе перерыв. В связи с состоянием здоровья тур был сдвинут с июля на декабрь. Джексон видел в новостях, как известие о его попадании в больницу собирало толпы людей со свечами и плакатами с теплыми пожеланиями о выздоровлении. Он кратко заявил прессе, что тур состоится, но будет перенесен, а всех неравнодушных Майкл благодарил за поддержку, он ее чувствовал.       Прилетев в штаты, певец в первую очередь направился в Детройт, в большой православный собор, освещенный в честь Девы Марии. Он пересек порог и оглянулся. Эта церковь ничем не походила на ту, где он пел однажды с Лисс. Однако именно здесь сейчас должен был служить отец Джеймс. Майкл даже с трудом узнал его, совсем молодого, еще подтянутого, но такого же улыбчивого. Джексон снял с себя куртку-невидимку. Увидев его, священник рот раскрыл, Майкл улыбнулся и помахал. - День добрый… - У отца Джеймса явно не было слов от присутствия такого гостя. - Здравствуйте, отец Джеймс. Мне вас рекомендовали. – Глаза у священника стали еще больше, - я хотел бы покреститься. Август 2009 г, повторный анонс This is it Tour - Я только хотел сказать, что эти концерты в Лондоне будут моими последними выступлениями. Когда я говорю, что «это всё», это действительно означает, что «это всё», занавес поднимается в последний раз**. - Чем собираетесь заняться потом, так сказать, на пенсии? - О, - Майкл улыбается, - я бы хотел уехать куда-нибудь в тихое место и жить там, ближе к природе, однако до этого мне еще далеко. Ведь помимо концертов есть еще одна вещь, которую мне необходимо завершить.