С любовью, Майкл

      Телохранители обнаружили короля поп-музыки на полу и тут же кинулись к нему, цепенея от ужаса. Певец не спустился к завтраку, не позвал никого к себе, не позвонил… он просто лежал с абсолютно безэмоциональным лицом. Глаза у Джексона опухли, даже концерты выдерживавшая косметика смазалась. - Мистер Джексон, - пытался достучаться до Майкла Билл, - мистер Джексон, что с вами, где ваша жена? - Ушла, - кое-как выдавил из себя мужчина практически неслышным голосом и закрыл лицо руками.        Он вдруг завыл, приводя свой персонал в ужас. Несколько дней все ранчо только и делало, что пыталось понять, куда делась Элизабет, но так ее и не нашел. Майкл им в поисках не помогал, он практически не выходил из комнаты, стал неопрятным, и его ничего не волновало. Все вопросы касательно жены кончались злобными либо затравленными взглядами и хлопанием дверей. Ранчо Неверлэнд превратилось в склеп. И, похоже, Майкл Джексон, планировал замуровать в нем себя заживо.        Певец просто не знал, как ему теперь жить. Он не мог спать, ему снились кошмары. То во сне Майкл вновь оказывался среди людей с камерами, и ледяной с нескрываемым презрением голос Снеддона приказывал ему раздеться; то ему снилось, как кричала Лисс, и у Майкла не получалось ее найти, он бежал, падал, вновь вскакивал и бежал, пока у него не кончались силы, только найти женщину у него не получалось.       Каждая мелочь в доме напоминала ему о ней. Джексон заходил в ванную, собираясь почистить зубы и замирал, видя ее зубную щетку. Шел на кухню и просто падал на стул, там было ее царство, все стояло так, как нравилось и было удобно Лисс. Майкл не позволял убрать ее вещи. Он цеплялся за них, словно самому себе доказывая, что женщина была в его жизни. Внутри соревновались между собой то злость на пространственно-временные игры, то боль, от которой хотелось шагнуть из окно, так сильно она его разрывала, то бесконечная и холодная пустота. И вот ее Майкл боялся даже больше приступов боли. Тогда он хотя бы знал, что живой, а в моменты бесчувствия совершенно переставал понимать, где он и кто. Его уничтожала совесть, Джексон вспоминал, как обижал Лисс, когда у них не получалось родить детей, как из-за его эгоизма им пришлось пережить обвинения в растлении несовершеннолетних и просто кошмарный суд. И во всем этом ужасе Лисс встала перед ним и загородила от жестокого мира, когда он и двух слов связать не мог. Это ему следовало защищать свою женщину! Что же он за мужчина такой, если не обошелся без втягивания в эту грязь Лисс? Она всегда восхищалась его моральными качествами, его добротой, искренностью и умением любить людей, но в итоге, оказалось, что жизнь свою за друзей своих положила именно Лисс. Женщина нашла в себе силы жить с его мерзким характером, не собрать вещи и не уйти, как когда-то сделала Лиза Мари в другой ветке. Майкл вдруг вспомнил, как в 1992 познакомился с ней, и тогда женщина показалась ему максимум симпатичной. Лисс перевернула его жизнь. Ну, кто еще мог, встретясь с ним, назвать его своим пациентом? Она поддерживала его, она была его музой. И Джексон не представлял, как теперь существовать без нее.        Неверлэнд давил на него, здесь все дышало Лисс, и осенью Майкл собрал вещи, оставил детей с няней и уехал в Лас-Вегас, сняв люкс в отеле Мираж на неопределенный срок. В другом городе ему было несколько легче, здесь ничего не напоминало собой о жене, однако понимание, что одна зубная щетка в ванной – не норма, все равно присутствовало. Майкл гулял по городу в куртке-невидимке, смотрел, как люди играли в казино, плакал, пытался уснуть и просыпался от кошмаров. Не выдержав напряжения, он попросил у личного врача снотворное и несколько ночей спал на Алпрозаламе, ненавидя себя за использование лекарств. Но еще большую ненависть певец стал испытывать к своему телу. До встреч с Лисс у него никогда не было проблем с самоконтролем, его практически не интересовали женщины в сексуальном плане, они были красивыми, интересными, но у Майкла не сводило мышцы от желания кем-то обладать. С Лисс все поменялось. Она была страстная, смелая, делала с ним такие вещи, от которых в глазах темнело. И теперь, когда ее рядом не было, тело каждое утро просто требовало, чтобы мужчина выдал ему порцию ласки. Он просыпался с каменным стояком и готов был разбивать кулаками стены, только чтобы не думать о том, как бы сейчас жена перекинула через него ногу и кокетливо справилась с ситуацией. Однажды, будучи в совершенном отчаянии, Майкл не выдержал. Он представлял, как его ласкали руки Лисс, как она могла бы играть на флейте… но разрядка доставила лишь секундное удовольствие, а потом мужчина почувствовал к себе отвращение. Боль и одиночество накрыли его с новой силой, ему казалось, что руки его были в грязи, и отмыться от нее не было никакой возможности. Мужчина практически рыдал, завернувшись в одеяло, ему нужна была Лисс.        В тот же день он сел писать песни, и выход альбома Invincible с октября сдвинулся на январь. Все свои чувства Майкл вложил в ставшую хитом I am waiting for my life*, в которой рассказывал о человеке, потерявшем любимую из-за болезни, но верившем, что они встретятся в другом мире, и ждал ее. Каждый день, смотря, как садилось солнце, он ждал ее, после каждой ночи, видя, как оно вставало, он продолжал ждать ее. На продвижение альбома не было ни сил, ни желания. Мужчина похудел, бестолковое проживание в Мираже растянулось на длительный период. Только когда няня привезла к нему детей, решив узнать, не собирался ли Джексон просто бросить их на нее и пропасть также, как его жена, голова немного включилась. - Папочка, ты тоже умираешь? – Спросила Пэрис, заставляя мужчину похолодеть. - Почему ты так решила? - Тебя так долго не было, мы решили, ты отправился с мамой лечиться. - Она скоро вернется? – не отступал Принс, - мы скучаем.        Вид у Майкла стал чуть ли не затравленным. Ему просто необходимо было вернуться домой, к детям. Лисс просила его не бросать их. Ему почему-то вспомнился момент из Гарри Поттера, когда Лили перед тем, как загородить кроватку с Гарри собой, говорила: «Береги себя, будь сильным». И он должен быть сильным, жена просила его об этом. Майкл сжал зубы, принявшись работать. Он снимал клипы, появлялся на мероприятиях, а вечерами, уложив детей, забивался в угол, трясущимися руками сжигая таблоиды с сенсациями о том, как его бросила жена, оставив одного с тремя детьми, и уехала в неизвестном направлении. Писали, что она нашла себе нового богатого мужа без придури и склонностей к педофилии. Теперь в первую очередь его везде спрашивали, где Лисс, почему они расстались, и как он переживал разрыв. Майкл отказывался комментировать. Всем вокруг он рассказывал одно и то же: ничего не знаю, она просто ушла, не объяснив. Когда СМИ насмаковались его горем, начались рассуждения, его ли это дети. Якобы один из когда-то лечивших его врачей заявил о признании Джексоном химической кастрации, проведенной еще в детстве для сохранения голоса. Майкл даже застонал от досады. Не нашли Лисс для грязных сплетен, теперь будут копаться в белье его детей.        Год выдался просто адским. Принс, Пэрис и Бланкет были для певца единственным утешением. Но и они не могли залечить дыру в его душе. Дети постоянно просились к матери, плакали, и ничего не могло их успокоить. И Майклу хотелось бросить свои хилые попытки, сесть рядом и тоже реветь, крича, что он хочет к жене. Временами он даже злился на Лисс. Подтянув здоровье, она могла хотя бы дать о себе знать, прилететь на минуту, обнять детей, сказать, что с ней все хорошо, поцеловать его…        Майкл хотел сесть за новый альбом, но у него просто вдохновения не было. Он залезал на свое Дарующее дерево, смотрел через листву на опускающееся солнце и напевал Earth song так любимую Лисс или I am waiting for my life, порой You are not alone, совершенно в это не веря. Майкл теперь четко понимал: дети помогали ему выжить, но они не давали ему той любви, которую могла дать жена. Она часто говорила: семья – это кусочек рая на земле. И Джексон стал ощущать, как не хватало ему этого рая. Он достал Евангелие, только не свое, Иеговское, а православное, принадлежавшее Лисс, и стал читать. Ему хотелось кричать, когда он читал «что Бог соединил, то человек да не разлучает». Да как они могли принять другое решение?! Майкл все чаще думал о вере. Он стал куда более серьезным, и это не укрывалось от его детей.        Знакомые и друзья стали предлагать ему познакомиться с кем-нибудь и получали в ответ полные изумления и неверия взгляды. В одном Майкл был точно уверен: ему не нужна другая женщина. Только его Лисс.        Ему удалось отвлечься, когда в руки к певцу попало письмо женщины – Джанет Арвизо – ее сын Гэвин был болен раком, и она искала выход на Майкла, надеясь, что он сможет им помочь. Джексон, не получавший в жизни удовольствия ни от чего, кроме общения с детьми, согласился. Мужчина вообще решил пригласить в Неверлэнд целую компанию, как это делал раньше и погрузиться в детские заботы. Сострадание и эмпатия помогали ему отвлечься от своих собственных проблем.        Осенью с ним связался репортер, Мартин Башир, и предложил поучаствовать в съемках фильма о своей жизни. Майкл согласился скорее от нечего делать. Мартин оказался приятным человеком со смешным акцентом. Майкл учил его делать лунную походку, показывал свой парк развлечений, ездил на маленьких машинах на перегонки. Башир спрашивал, о чем он думал, когда танцевал: ни о чем, думать – самая большая ошибка танцора, нужно просто чувствовать музыку, становиться бас-гитарой, флейтой… после этого слова Майкл приуныл и остановился. - Что случилось? – Спросил Мартин. - Воспоминания, - покачал головой певец и свел все к своему детству и информации, которую уже рассказывал когда-то на интервью.        Они с ним побывали в Лас-Вегасе, потому что Джексону все еще тяжело было долго оставаться в дышащем Лисс Неверлэнде. Разумеется, Башир задавал вопросы и о жене певца. - Я повторюсь, я не знаю, где она. Однажды я просто проснулся, а ее рядом не было. Она ушла и не вернулась. - Ты пытался ее найти? - Конечно, пытался! А потом принял ее выбор, - Майкл лукавил и по лицу Башира видел, что тот ему не верил. - У вас были какие-то проблемы в отношениях? - Нет, - покачал головой мужчина, - у нас все было отлично. Мы мечтали родить еще детей. – Он пожал плечами. - Ты все еще любишь ее? - Да, - не стал скрывать Майкл. - Даже после того, как она с тобой обошлась? - Она мать моих детей, Мартин, и я верю, что когда-нибудь мы с ней встретимся. - Как в твоей песне? - Да, но надеюсь, это произойдет при жизни. - Что бы ты ей тогда сказал? - Я сказал бы, как долго ее ждал, и что моя любовь к ней прошла и время, и пространство. Ты мне не веришь, - грустно улыбнулся Джексон, - а я знаю, так оно и будет.        На следующий день Майкл повел Башира по магазинам, ему нравилось покупать красивые вещи. Раньше он тратил деньги на жену, теперь же просто обставлял свои квартиры в разных городах. Репортер много спрашивал о его детских воспоминаниях, о пластических операциях, несколько раздражая певца. Конечно, он выглядел по-другому несколько лет назад. Тогда он весил где-то 138 фунтов, а теперь 123, разумеется, его лицо стало еще острее.       Репортер сопровождал его везде, даже с детьми в зоопарке. И он был просто шокирован скопившемся вокруг них народом, на который и Майкл, и дети реагировали, как на что-то привычное. А Башир потом долго пытался выяснить у Джексона, почему он не волновался за детей. Они поговорили о рождении малышей, Майкл рассказал, с каким счастьем всегда забирал их домой, как боялся за Принса, когда Лисс лежала в реанимации.        Башир также полетел с ним в Германию, где у отеля собралась целая толпа фанатов, и Майкл подписал им отельную подушку и выкинул в окно, почему-то до ужаса, изумив Башира. Но больше всего ему не понравилось, что Джексон вышел на балкон с трехлетним Бланкетом на руках и, как в Короле Льве, показал его кричащим фанатам. Ему пришлось несколько раз повторить, что он крепко держал сына и не собирался его убивать, правда, газетчики все равно написали по-своему. - Что они кричат? – Спросил Башир. - О, я не буду говорить это слово, скажу по буквам: F-U-C-K the press – Michael you are the best.        После получения награды в Германии, они вернулись в Неверлэнд, куда Майкл пригласил группу детей и хотел поделиться, как замечательно помогать людям. Он всегда любил детское общество, да и его детям нравилось общаться с ребятами, поскольку возможности ходить в детский сад и обычную школу у них не было. Принс учился на дому, но Майкл подыскивал для него хороший частный вариант, просто пока боялся надолго отпустить сына одного далеко. Башир был шокирован, что спустя десять лет после истории с сексуальным домогательством. Майкл по-прежнему позволял детям оставаться ночевать в Неверлэнде, порой, даже пуская их в свою спальню. Гэвин Арвизо, с которым Майкл успел подружиться рассказывал, как ему нравится певец, что он отлично понимал детей, и ему всегда не хотелось уезжать с ранчо. Майкл своей любовью помог ему победить рак. - Майкл разрешает вам ходить по всему дому, когда вы остаетесь? - Да, однажды я спросил, можно ли мне остаться в его спальне, он разрешил и настоял, что я буду спать на его кровати, а он в спальном мешке, мы долго спорили, но в итоге Майкл настоял на своем: если ты меня любишь, то на кровати будешь спать ты. Было весело. - Майкл, но тебе ведь 44! – Удивился Башир. - Нет, ему 4! – Засмеялся Гевин и взял Майкла за руку.       Интервью продолжилось позже, но Мартин начал напрягать Майкла, вновь и вновь спрашивая, почему он плохо воспитывал своих детей, сколько делал пластических операций, куда все-таки делась его жена и… о его отношениях с Гевином. - Ты понимаешь, почему людей это так беспокоит? - Потому что они невежественны, - стоял на своем Майкл, - я просто читаю им книги, приношу молоко с печеньем. Так должен делать весь мир, проявлять любовь к детям!**       Съемки закончились, и усталый Джексон, измотанный вопросами Башира о самых неприятных вещах, просто рухнул и уснул. Заявление Майкла Джексона после окончания слушания 2005 г - Я больше не хочу оставаться в штатах, мне тяжело выносить обстановку постоянного давления, поэтому я уезжаю, возможно, навсегда.