Особый допрос

Глиняный пол неприятно холодил ноги, но мужчина и бровью не повёл. Он стоял перед своей жертвой, внимательно рассматривая лицо и тело барда. Тот был совершенно беспомощен во всех планах: на детском лице не отпечаталась и крупица боли, а сам певец был худощав, пусть и хорошо сложен, значит, противиться он не сможет. "Это хорошо," - пронеслось в голове Риенса, и он глубоко вздохнул. Осталось ещё немного до того, как его "подопечный" очнётся. Наконец, раздалось приглушённое мычание, и Лютик открыл глаза. Тип сзади Риенса ухмыльнулся, и чародей сжал тонкие губы в полоску. От помощника смердело так, что хотелось поскорее от него избавиться. Но таких амбалов нужно было ещё найти, поэтому теперь Риенсу оставалось только терпеть. Конечно же, реакция Лютика была очевидной. Стоя на коленях с заломленными за спину руками, которые ещё и были подвешены к потолку веревкой, он трясся от ужаса. Его нижняя губа подрагивала, как у ребенка, и наемник улыбнулся. Такое зрелище бывало редко: обычно жертвами были обрюзгшие мужики или отупевшие от страха вельможи. А тут миловидный "мальчик", как называл его в мыслях Риенс, еле-еле не падает в обморок, но смотрит так, будто сам представляет опасность. Говорить он не мог: чародей об этом позаботился. Когда же он начал допрос, и когда Лютик стал ему отвечать, мужчина отчётливо понял, что такой шанс терять нельзя. Он поправил черные волосы, прищурившись, и в его голове созрел чудовищный, но довольно хороший план. "Выйдите," - приказал Риенс двум амбалам, не отрывая глаз от жертвы, в глазах которой всё сильнее разгорался страх. Идиоты сначала не поняли: переглянулись, недоверчиво глядя на Риенса, и уже открыли рты, чтобы что-то вякнуть, как тут же заткнулись. - Пшли вон! - прикрикнул наёмник, и спиной почувствовал, как оба скрылись за массивной дверью, которую они с силой захлопнули. Тогда Риенс обошел барда сбоку, выхватил пружинный кинжал, который певец видел и раньше, и одним махом перерезал верёвку чуть выше рук, так, чтобы они все ещё были связаны. В углу с грохотом упало ведро с известью, и Лютик вскрикнул от неожиданности. Мужчина навалился на него сзади, связывая руки так, чтобы тот точно ничего не смог сделать, а после с довольной ухмылкой оглядел свою работу. Бард подрагивал, он не понимал, что затеял злодей и чего он хочет. - Я правда... Правда ничего не знаю, клянусь... Пожалуйста.., - начал умолять Лютик, пытаясь повернуть голову в пол оборота, дабы хоть что-то увидеть. Риенс обхватил его шею рукой, сдавливая до тех пор, пока поэт не захрипел, и наклонился к его уху, посмеиваясь. - Ты всё знаешь, Лютик. И я, кажется, нашел способ выпытать у тебя информацию, - прохрипел чародей, кусая барда за мочку, тут же горячо облизывая её. До непутёвого "мальчишки" начало доходить, что творится, ведь он часто задышал, испуганно съёживаясь и пытаясь отстраниться от Риенса. Но кому это удавалось? Риенс схватил его за шиворот, силой поднимая на ноги, и поволок к стене. Вдавив его лицом в твердую поверхность так, чтобы руки были на уровне паха, он наконец почувствовал, как похотливое желание разливается по его венам. Мужчина уже давно перестал отрицать то, что на службе он не прочь поиздеваться над мужской гордостью таким образом, что бравые солдаты плачут, как дети без сиськи матери, и просят остановиться и убить их. Поэт же скулил что-то по типу: "Пожалуйста, я не знаю, не знаю!", путаясь в ногах и словах. Чародея это заводило ещё больше: он прижался пахом к ягодицам поэта, протяжно выдохнув рядом с его ухом. Лютик затих на пару мгновений, а потом сильнее вжался в стену, в отчаянии пытаясь спрятаться. - Нет, не надо, я не такой! Пожалуйста, пожалуйста, не надо! - услышал Риенс, и коротко посмеялся. Он одной рукой удерживал поэта, а второй спустился по его спине, оглаживая бёдра в жестокой манере: оставлял синяки и шлепки, чем вызывал животный скулёж барда и его мольбы. Через пару минут, налюбовавшись, Риенс схватился за ткань штанов Лютика и стянул их, видя, как на самом деле дрожит поэт. "О Боже, не надо!.. Я.. Я может вспомню, пожалуйста!" - начал упрашивать певец, но чародей очень быстро уловил нотки лжи в его словах. Ничего он не вспомнит, просто тянет время. - Если ты сейчас не заткнешься - у меня есть один способ. И я думаю, ты догадываешься, о чем я, - зловеще пригрозил наёмник, сжав неожиданно для самого Риенса вставший член Лютика через белье. Раздался испуганный вздох, и уши барда заалели, становясь красными, как спелые помидоры. "Не надо, пожалуйс..," - начал снова просить бард, тихо и боязливо, но Риенс силой сжал его ягодицу в руке, и певец подавился воздухом. Чародей тихо захохотал, злобно сверкая глазами: видеть мучения жертвы было для него лучшей наградой за всю ту грязь, что он пережил. Риенс прошептал заклинание, и пальцы его рук нагрелись маленьким огонечком, который расползался по ладони. Он обхватил ягодицы барда, и вмиг ткань белья истлела или обожглась, а кожа начала краснеть под руками наёмника. Мужчина удивился вообще белизне кожи барда, ведь странствующий певец не славился чистоплотностью, да и живя в условиях "если не хлев, тогда сыра земля" нужо было действительно уметь так за собой следить. - А ты чистюля, да, Лютик? - проворковал в гнусавой манере Риенс, видя, как бард изо всех сил пытается заткнуться, лишь бы его не взяли, но скулёж и всхлипы вырывались из его горла ежесекундно. Он прижимался к стене, стараясь слиться с ней, и мычал от пока ещё лёгкой боли. Ожоги были совсем слабые - Риенс умел наводить на людей страх тем, что сначала как бы жалел их, даже миловал. Но это было не так. - Давай сыграем в игру, малыш, - прищурившись предложил Риенс, прижимаясь к певцу всем телом сзади, чувствуя его тяжёлое, испуганное дыхание, и горячее тело. "И-игру?" - раздался скорее писк, чем голос Лютика, и чародей довольно хмыкнул, продолжив. - Если ты закроешь хавальник и будешь тихим, как мышка - так и быть, перейду к традиционному допросу. Ну а если нет... Мужчина не закончил, тут же опуская подогретую руку ниже, обводя бедро так нежно, что жертва взвыла от страха. Бард закивал, отчаянно и рьяно, и уперся лицом в стену, дрожа всем телом. Естественно, Риенс медлить не стал: с каждым мгновением пламя, обволакивающее руки, как перчатки, набирало обороты. Чародей то сжимал предоставленную ему плоть, то игриво перебирался пальцами к паху, пугая Лютика, и так державшегося из последних сил. Риенс слышал отчаянные вздохи, тихие маты и мольбы, видел блестевшие на щеках слёзы, которые бард прятал за темной шевелюрой. И в его груди все больше и больше разгоралось озорное пламя, которое он уже не мог скрыть. В один момент он приложил руку к оголенному бедру, и пламя так сильно ужалило его пальцы и ткань под ними, что Лютик вскрикнул, издав жалобный всхлип. "Проиграл," - злорадно произнес Риенс, с животной злостью стряхивая огонь с рук, пока бард без перерыва умолял его о помиловании. Мужчина плюнул на пальцы, приставляя их к ягодицам поэта, и грубо толкнул их внутрь. Певец дёрнулся, завывая, как раненая собака, и разрыдался. Риенс только хмыкнул, начиная совершенно без жалости разрабатывать жертву. О гигиене не могло идти и речи: какая к черту гигиена может быть в борделе? Поэтому Риенс и торопился: он закончил уже через пару минут, расстегнул штаны, высвобождая даже ещё не полностью вставший член, и в четыре более-менее медленных рывка вошел полностью. Поэт под ним трясся от боли и унижения, но чародея это мало волновало. Он начал двигать пахом, совершенно по животному храпя и рыча, а после схватился рукой за волосы барда, заставляя того навзрыд кричать. - Хватит!.. Пожалуйста, хватит! - плача повторял Лютик, пока из его лёгких вместе с толчками не выбили весь воздух. Когда же Риенс закончил, без стеснения вытирая член кафтаном Лютика, поэт упал на пол, прижимаясь к стене и плача, бесшумно и как-то безнадежно. На его бедре красовался ожог в виде ладони, и Риенс криво ухмыльнулся. - Думаю, пару таких допросов - и ты выдашь мне всё, Лютик, - проговорил Риенс, выделив имя барда гнусаво, будто сплевывал с губ что-то ничтожное и мерзкое. Но потом, окрикнув помощников, чародей не услышал ответа, и когда уже хотел открыть дверь, она сама распахнулась. На пороге стояла черная фигура. И Лютик лишь позорно отвернулся, кусая губы до крови и мечтая о том, чтобы все было прежним.