from ashes

22 марта 2003 г. 23:30, граница Кувейта и Ирака Ханна уже несколько часов ворочалась в постели, слушая, как с аэродрома с яростным рёвом один за другим вылетают истребители, готовые обрушиться смертью на чьи-то крыши. Сейчас она словно стояла на краю бездны, в которую сама согласилась броситься с головой. Несколько раз она уже мысленно ругала себя за то, что повелась на манипуляции Мэттьюз, за то, что вообще зачем-то поехала в Вашингтон на чёртово собеседование. Теперь её одолевал страх. Мысль о том, что она может умереть прямо завтра, парализовала её. Парадокс, однако, был в том, что бояться уже было поздно. Путей к отступлению не было. 23:30. Уже два с половиной часа прошло после отбоя, а сон не шёл. Оставив все попытки уснуть, она натянула штаны и, сунув ноги в грубые кожаные ботинки, вышла из палатки в жаркую безветренную ночь. Отойдя подальше от жилых тентов, она опустилась на деревянный ящик и закурила. Лагерь окутывала непроглядная бархатная тьма, подсвеченная мириадами ярких точек звёзд. Небо здесь в пустыне больше напоминало какой-то невероятный космический купол — настолько необъятное и чистое оно было. Несмотря на жаркие дни, ночи в Кувейте были прохладными. Ханна поёжилась. Лёгкие размеренно наполнялись табачным дымом вперемежку со степным ароматным воздухом. Взгляд Ханы помутнел. Она уставилась в одну точку, размышляя о том, возможно это не просто последняя мирная ночь в её жизни, а вообще последняя. — Холодно тут пиздец, — знакомый голос, прозвучавший из темноты так неожиданно, заставил её вздрогнуть. Ханна промолчала. Колчек выудил из мятой пачки Marlboro сигарету и закурил, с блаженством прикрывая глаза. Свободной рукой он взъерошил тёмные каштановые волосы. Не знала, что он стал курить с тех пор у госпиталя. — А ты чего не спишь? Ханна с удивлением вскинула брови. — Угадай, — равнодушно откликнулась Хана, посчитав, что молчать будет невежливо. Чего он к ней прицепился? — Ха, Мёрвин с Джоуи вон дрыхнут без задних ног. Храпят так, что сюда вот-вот сбежится вся иракская армия, — он улыбнулся. — Ты тоже давай с нервами заканчивай. Завтра великий день, Купер, и ты мне нужна. Ханна многозначительно закатила глаза. Её до усрачки раздражало, когда Колчек начинал патетично задвигать речи. Она достала из пачки вторую сигарету и принялась чиркать зажигалкой. Темнота значительно скрывала лицо её собеседника, но ей показалось, что Джейсон усмехнулся. — До хрена много куришь, сержант. — Отъебись, Колчек, а, со своими званиями, — она рассчитывала побыть одна, а не выслушивать чьи бы то ни было подъёбки. А Джейсон, хм… если он рассчитывал, что беззаботным трёпом ему вдруг удастся перечеркнуть всё хамство, которого она натерпелась от него, зря тратил время. Ханна поднялась со своего ящика и демонстративно отошла в сторону, в тень ближайшего тента. — Да не дуйся ты, Купер, — Джейсон последовал за ней. — Если ты боишься, то просто хотел сказать, что… Ханна почувствовала, как щёки её вспыхнули. — Чего ты хочешь от меня, а? — она быстро шагнула ему навстречу, что не сразу поняла, что они оказались слишком близко друг к другу. — Гнобил с самого прибытия сюда, а теперь ходишь попятам, несёшь какую-то пургу… Колчек, я… Она запнулась. Их взгляды пересеклись. Всем своим видом Колчек, стоявший в сантиметрах пяти от неё, не больше, излучал какую-то безбашенную уверенность в себе и силу. Взгляд его потемнел. Ей ни разу не доводилось видеть Джейсона таким. Ханна машинально облизнула пересохшие вдруг губы, намереваясь сделать шаг назад, чтобы увеличить между ними опасно близкое расстояние, но Колчек вдруг подошёл вплотную и впился в её губы горячим немного грубым поцелуем. Сердце, ухнув, провалилось вниз, а по коже пробежала волна мурашек. А она почему-то, вместо того чтобы разорвать поцелуй и оттолкнуть, обняла его за шею, зарываясь тонкими пальцами в густые жёсткие волосы Джейсона. Он обнял её крепче и, приподняв за бёдра, усадил на ближайший ящик с припасами. Чистая совершенно безумная страсть. Джейсон совершенно не соображал, что делает. Сейчас для него существовала только она — её мягкие губы, её запах, от которого капитально сносило крышу, сбивчивое хриплое дыхание и бешено колотящееся сердце. Совершенно было плевать, что кто-то может их заметить. Судя по тому, что Ханна не вырывалась, её тоже всё устраивало. Движения становились все смелее и вот уже его руки скользнули под одежду, гладили спину. Как вдруг внутри что-то щёлкнуло, как тумблер переключили. — Ты охренел совсем, Колчек? — она с силой оттолкнула мужчину. Джейсон, не ожидавший такого отпора, был вынужден сделать пару шагов назад, чтобы удержаться на ногах. — Куп, я… Чёрт! — он потёр лицо руками, осознавая, какую херню он только что натворил. — Прости, Купер… да, блядь, я не знаю, что на меня нашло, понимаешь? Он почти выкрикнул. Странное отчаяние. Беспомощность. Она была в бешенстве. Челюсть сжата, скулы побелели, яростный взгляд. — Так узнай, кретин! Ханна, с силой толкнув его плечом, унеслась в тент. — Сука, — прошипел он, прописывая удар рядом стоящему контейнеру с боеприпасами. — Ай, бля… Сел, обхватив голову руками, впиваясь в волосы. До боли. Что хрень на него нашла? Купер сводит его с ума, лишает возможности мыслить трезво. Это страшно, странно… и вместе с тем приятно. Когда она оказалась в его руках, мир словно перестал существовать, внутри — ощущение свободы. Словно бы делаешь долгий приятный вдох, выныривая из-под воды. Почему он раньше не разрешал себе чувствовать хоть что-то? Или это тень маячащей за спиной смерти дурит его, заставляя совершать необдуманные поступки? Ханна швырнула под кровать ботинки и, не раздеваясь, нырнула под тонкое покрывало. Сердце колотилось где-то в горле, а дыхание никак не могло успокоиться. Она коснулась губ пальцами. Они словно всё ещё пылали от поцелуя. Что это было? Разум велел успокоиться и не вестись: «Он просто знает, видит, как ты смотришь на него, вот и решил воспользоваться тобой». Учитывая тот факт, что завтра они все могут умереть, это казалось здравым. Тело изнывало от такой внезапной встряски, адреналина и возбуждения, и требовало продолжения. Сердце опасливо молчало, боясь ошибиться. Снова. Ханна только вот знала наверняка, что влюбилась в Колчека в тот самый первый день, когда встретила его у госпиталя в Куантико. И даже сейчас, когда он открыто хамил и пренебрегал ею, она почему-то была уверена, что за маской грубости скрывается совершенно другой человек. Джейсон вернулся в тент, кажется, через час. Присел на первый этаж их общей со Скотти кровати. — Купер, — позвал он её шёпотом и сам почему-то испугался. Молчание. — Слушай, я хотел извиниться. Я не хотел… ты и сама знаешь. Мы сослуживцы вроде как. Прости… этого больше не повторится. Она заворочалась и из-под одеяла выскользнула её тонкая загорелая рука, изображающая неприличный жест. Кажется, на разговор рассчитывать не стоило. — Ну да, спасибо, что выслушала. Пошёл я на хуй.