Секретный ингредиент

На двери висело письмо. На каждой двери в твоём здании висело письмо. Это было неизбежное письмо — ты уже давно знала, что рано или поздно это произойдёт. Твой домовладелец рассказывал о полученных им предложениях, о том, что какой-то владелец борделя хотел расшириться или некий наркобарон желал заиметь жильё для своих головорезов. Ты знала, что этому суждено было случиться. Ты отнесла уведомление о выселении к себе домой, тщательно закрыла за собой дверь и потёрла лицо руками. Ты могла бы найти другую квартиру, но болезненный укол это ничуть не уняло. Следующим делом ты выгрузила сумку на стол. Несколько буханок хлеба сегодня не были проданы, так что можно сделать из них гренки или панировочные сухари. Но по крайней мере ты заработала приличное количество золота, судя по твоему кошельку с монетами. Ты взяла своё золото и направилась к кровати. Ты давным-давно научилась прятать деньги в таком месте, где их мало кто станет искать. В твоём случае они были скрыты в маленьком ящичке, спрятанным под твоей кроватью. Как только дело было сделано, ты провела быструю инвентаризацию проданного. И полученных заказов. Пекарни не были обычным явлением в Нижнем городе в отличие от продуктовых лавок, таверн и ресторанов, которые всегда искали хлеб, или гренки, или даже маленькие пирожные для одного случая в борделе. (Ты всё ещё понятия не имела, для чего они им понадобились, и, вероятно, это даже к лучшему). Прошёл год с тех пор, как Нижний город перешёл к новому руководству. Теперь ограничений стало гораздо меньше, и у тебя появились новые ингредиенты. Ты больше не ограничиваешься одной лишь химической мукой, ты можешь раскошелиться и купить хорошие, настоящие продукты по гораздо более низкой цене, чем раньше. Единственное, чего тебе, вероятно, по-настоящему недоставало, так это отсутствия криминальных авторитетов как во времена Вандера. Теперь в Нижнем городе царило настоящее беззаконие. Ты слышала об совершённых через день убийствах и видела всё больше людей с фиолетовыми наростами и светящимися венами. Ты легла в свою маленькую кровать и постаралась не думать об этом. Нижний город был ужасен для всех. Каждому приходилось немного пострадать, чтобы выжить. И тебе тоже, когда ты росла. Тебе, вероятно, придётся пострадать ещё какое-то время, ведь тебе предстоит отыскать новый дом. В ту ночь заснуть было непросто. Но сон настиг тебя как тёплое одеяло, прогоняющее страхи и погружающее в сон без сновидений. Твой сон оборвало очень громкое ШЛЁП. Затем последовало потрескивание. И ещё одно ШЛЁП недалеко от тебя. Ты подняла глаза — маленькое единственное окно в твоей квартире было забрызгано чем-то фиолетовым по углам. Когда ты взглянула на часы, они показывали четыре часа утра. Небо Нижнего города всё ещё было чёрным. Ты услышала ещё несколько потрескиваний, ещё один отдалённый шлепок. А затем ничего. На несколько мгновений воцарилась тишина. И всё же ты не смогла снова заснуть. Из окна было видно, что задвижка до сих пор слегка покачивается. Ты вздохнула. Медленно, еле передвигая конечностями после сна, ты встала, чтобы выглянуть наружу. На крыше напротив находилась девочка. Её ярко-синие волосы были заплетены сзади в косу, в то время как она вертела в руках винтовку. Пейнтбольное ружьё, поняла ты, увидев разнообразные цвета, покрывающие кончик и рукоятку. Это объясняло фиолетовую краску на окне и шум. Ты наблюдала за тем, как она руками трясёт эту штуковину, а затем с криком швыряет её на крышу, когда ружьё не выстрелило. Заклинило. В обычной ситуации ты бы проигнорировала подобные вещи. В Нижнем городе случались и более странные явления. Но было ещё слишком рано, и девочка явно была ребёнком. И ты отнюдь не возражала против того, чтобы здание твоего домовладельца покрылось краской. Ты открыла окно и на мгновение оглянулась, чтобы убедиться, что поблизости больше нет открытых окон, а затем крикнула: — Хэй, малышка! Девочка тут же вскинула голову. Широко раскрыв глаза, она вздрогнула, взглянув на тебя. Затем она подняла ружьё и попыталась выстрелить. К счастью, его до сих пор клинило. — Твоё ружьё засорилось. — Да нифига, — сказала девочка, её голубые глаза всё ещё были широко раскрыты. Трудно было не улыбнуться её прямолинейности. Через мгновение она вздохнула и положила винтовку на колени. Она подняла кулаки и прижала их к щекам, глядя на противоположную сторону улицы. Ты посмотрела на винтовку. Ты никогда не держала в руках оружие, кроме нескольких кухонных ножей. Ты считаешь, что здесь, внизу, это можно назвать везением. И всё же девочка выглядела такой расстроенной. — Нужна помощь? Девочка наблюдала за тобой, прикусив губу. Её губы зашевелились, но говорила она слишком тихо, себе под нос. Затем она ударила себя рукой по голове. Ты лишь моргнула в ответ, и она кивнула. — Подскажешь, что делать? Ты перебрала несколько вариантов. Дело не в неисправности спускового крючка, винтовка, по-видимому, являлась новым подарком её отца (она не сказала, кто он, и ты не стала настаивать). Да и винтовка чистая, а выстрелы точные. Ты почесала шею. — Ты использовала боеприпасы повторно? — Да. Мне не нужно постоянно пополнять шарики краской. Это раздражает, — последняя часть была сказана с таким негодованием, что она даже отклонилась назад, когда произнесла это. Тебе пришлось скрыть усмешку за кашлем. Ты сделала несколько предположений о том, как это исправить. В основном нужно просто прочистить ружьё, что ты ей и велела сделать. Потребовалось несколько попыток, но она убрала всю краску и все расплющенные шарики. Когда она подняла винтовку со свежими патронами внутри, то выстрелила тебе под окно. Зелёная краска брызнула на него и на твой подбородок. Ты лишь рассмеялась, и она последовала твоему примеру. Тебе удалось пригнуть голову, когда она выстрелила во второй раз в стену прямо над твоим окном. Розовая краска потекла вниз. Она издала радостный возглас и повертела винтовку в руках. Ты улыбнулась. — Что нужно сказать после того, как кто-то тебе помог? — Ничего. Я убегаю до того, как с меня потребуют плату, — что девочка и сделала, встав и перепрыгнув на следующую крышу. — Не за что! — крикнула ты ей вслед, позабавленная звуком её смеха. А затем раздалось ещё несколько потрескивающих и шлёпающих звуков. В тот день ты только и слышала, что шум бродящего вокруг террора. Ты думала, что это был единичный случай, но девочка появлялась в какой-то момент времени каждый день в течение следующих двух недель. Она быстро изучила твоё расписание и обязательно объявлялась. Обычно каждый раз с чем-то новым. Однажды она принесла кинжал, а на следующий день — огромный пистолет. В другой раз она просто принесла бумагу и мелки, сидя у твоего окна, пока ты пекла; ты предложила ей немного остатков. Сегодня она прогуливалась вместе с тобой с книгой, какими-то бумагами и мелками. Ты закончила раздавать последний заказ, когда девочка повернулась к тебе. — Ты знаешь, сколько будет 4×5? — Двадцать, — ответила ты и заметила, что она записывает ответ. Ты опустила взгляд и увидела лист с математическими задачками. — Домашнее задание? — Да, Си… То есть, папа заставляет меня учить всё это, — как ты и ожидала, она произнесла это со стоном. — Ну, тебе сколько, восемь? Девочка фыркнула. — Мне девять с половиной. — Извиняюсь, — ты направилась в сторону своей квартиры, пристально осмотрев девочку: миниатюрная фигурка, под глазами уже образовываются мешки. Девять лет. — Как насчёт этого: я приготовлю тебе немного еды и помогу с твоими уравнениями, а ты назовёшь мне своё имя. Ты не спросила его раньше, главным образом из-за страха. Это как с животными: если дать им имя, то привяжешься к ним ещё сильнее. Тебе не нужно было сильно беспокоиться о синеволосой девочке. Но спустя две недели ты всё равно переживала за неё, даже не зная её имени. Она смотрела на тебя с некоторой настороженностью. — Почему ты хочешь узнать его именно сейчас? — Потому что ты умный ребенок, который однажды совершит великие дела. И я хочу рассказать всем, что знала её, когда ростом она была ещё где-то три с половиной фута, — не поэтому ты о ней беспокоилась. Вовсе не поэтому. Ты поняла, что она не купилась на это. Ты вздохнула. — Потому что, если вдруг что-то случится, я хочу знать твоё имя, чтобы я могла убедиться, что с тобой всё в порядке. Девочка прикусила губу. Она сжала кулак и ударила себя по ноге. Тебе пришлось сдержаться, чтобы не остановить её. Не твой ребёнок, напомнила ты себе. Ты услышала, как заурчало у неё в животе. Она слегка надула губы. — Не могла бы ты для начала назвать мне своё имя? Ты назвала ей его. Она снова прикусила губу, и ты смогла разглядеть следы, оставшиеся от частого кусания. Раздался шёпот, который тебе не удалось расслышать, но казалось, будто бы она разговаривала с кем-то ещё. Это заняло несколько мгновений, которые ты прождала без особого волнения. Когда она оглянулась на твоё лицо, ты улыбнулась. — Я Джинкс. Затем ты попросила её подождать снаружи возле твоего дома, пока сама ты отправилась за бутербродами и водой. Она проглотила свой бутерброд и съела половину твоего, пока ты решала с ней уравнения. Она прищурилась, нацарапав ещё один ответ на листе. — С тобой проще. — Нет, просто ты умная, — Джинкс была очень умной. Ты видела кое-что из тех вещей, которые она приносила, когда навещала тебя. Она даже взяла с собой особый тип гранаты, который, как ты предполагала, был наполнен краской, но, честно говоря, теперь, когда ты задумалась над этим, ты уже не была так в этом уверена. — Я не умная. Я совершаю много ошибок, — ещё один удар по ноге, когда она думала, что ты не смотришь. — Именно так я и получила своё имя. Я Джинкс. Ты нахмурилась, наблюдая за ней. На мгновение её глаза наполнились слезами, и ты наклонилась, чтобы взъерошить ей волосы. Она удивлённо подняла глаза. Ты улыбнулась. — Ты хороший ребёнок, — ты вздохнула и прислонилась спиной к зданию. Домовладелец не убрал ни одно из произведений искусства Джинкс, которые, по твоему мнению, были милыми. Он заменил окно, в которое выстрелила Джинкс после того, как ты указала, какое из них принадлежит твоему домовладельцу. К твоему удовольствию, Джинкс бросила взгляд в твою сторону, прежде чем повторить движение, откинувшись назад со вздохом. Она всё ещё хмурилась, и в её глазах всё ещё блестели слёзы. — Я буду скучать по тебе, когда ты переедешь. — Я тоже буду скучать по тебе, малышка, — ты уже и забыла, каково это — находиться в обществе детей. Ты выросла в приюте Святой Жанны, будучи одной из последних, покинувших его и прошедших обучение у Кихкогга. Но ты помнила, как заботилась о детях, помогала Матроне, которая управляла заведением, пока ты не ушла, а затем приют Святой Жанны закрыли. Ты посмотрела на Джинкс, заметив бегущие по щекам дорожки слёз. — Все меня бросают. Несмотря на всё твоё здравомыслие, ты обняла её за плечи. — Не нарочно, а из-за моего домовладельца. На этой стороне осталось не так уж много квартир, — ты нахмурилась. — Мне жаль, Джинкс. В конце концов, ты не можешь решить все свои проблемы, чтобы её плач полностью стих. Ты немного утешила её тем, что пообещала записать рецепт хлеба, дабы она могла сама приготовить себе бутерброды. И помогла ей вытереть лицо перед тем, как отправить её домой. Часть тебя хотела предложить ей пойти с тобой, но ты знала, что лучше даже не спрашивать. Ты не была её родителем, просто взрослой, которая не хотела стать свидетельницей того, как ребёнок в конечном итоге столкнётся не с тем человеком на улице. Или выстрелит из своего пейнтбольного ружья в кого-то, кто сможет нанести гораздо больший урон. Но если ты попытаешься спасти одного, то предпримешь попытку спасти всех. Ты слышала, какая участь настигла Вандера. Его самого и его четверых детей; все мертвы. Да и у девочки, по крайней мере, был кто-то, кто присматривал за ней (хотя ты понятия не имела, знал ли он, что она так часто выходит из дома. Ты была очень рада, что она решила выбрать именно твоё здание, а не какое-то гораздо более грязное). На следующий день у тебя выдался выходной. Ты упаковала кое-какие вещи, отправила письмо своему (понадеялась ты) будущему домовладельцу и испекла несколько дополнительных буханок. Ты раздала их своим соседям, а затем направилась к фасаду здания с парочкой бутербродов и записанным на бумаге рецептом хлеба. Ты даже испекла для неё немного, чтобы она могла… Джинкс не появлялась. В твоём животе росла дыра, и с каждым часом она, казалось бы, увеличивалась. Что с ней случилось? Она разозлилась на тебя за то, что ты уходишь? Её можно было понять. Должно быть, ты прождала несколько часов. Беспокойство с каждым мгновением лишь нарастало. Ты должна была предложить позаботиться о ней. Ты должна была выяснить, кто её родители. Ты… Ты услышала, как тебя окликнули по имени. Ты оглянулась и увидела Джинкс, держащую за руку высокого стройного мужчину. Мужчина с исхудалым лицом, с одним голубым глазом, а другим — оранжевым, окружённым чернотой и никогда не закрывающимся. Левая сторона его лица была изуродована глубокими, пересекающими его шрамами. Ты почувствовала, как сердце на мгновение замерло в груди. Ты заметила людей, собравшихся достаточно далеко, но явно вооружённых. Головорезы и подчинённые — тебе не потребовалось много времени, чтобы понять это. Они стояли наготове, с чётко очерченным оружием. За исключением женщины впереди, половина верхней части тела которой была покрыта чем-то вроде пончо. Но ты была совершенно уверена, что не хочешь знать, что она под ним скрывает. — Джинкс? — позвала ты её, стараясь скрыть нервозные нотки. Но ты не смогла произнести без надлома в голосе: — Кого ты привела? — Это Силко! — радостно сказала она. — Мой папа. Силко. Криминальный авторитет. Человек, который убивал мужчин, женщин и детей. Который распространял мерцание. Который был известен тем, что убивал любого, кто осмеливался бросить ему вызов, кто проявлял к нему неуважение, кто выказывал неверность. И который крепче сжал руку своей дочери, когда они подошли к тебе. Чьи губы дрогнули, когда Джинкс назвала его своим отцом. Она посмотрела на него с широкой улыбкой на лице, а затем перевела на тебя взгляд, всё так же улыбаясь. Когда Силко заговорил, его голос был подобен гравию, но при этом расчётливым, каким и должен быть. Его глаза смотрели на тебя сверху вниз, непроницаемые и бездонные. — Джинкс, это та самая женщина? Джинкс кивнула, её синие волосы при этом качнулись в сторону. — Да! У тебя не было возможности поинтересоваться, у тебя не было возможности задать вопрос. Силко пристально посмотрел на тебя, и твой голос замер у тебя в горле. Когда он обратился к тебе, его тон стал твёрже, как будто камни заскрежетали вместо гравия. — Кажется, у меня есть для тебя работа.