***
Это были первые выходные Дина, и он немного нервничал, потому что Сэм пригласил его к себе. Выпить пива, пожарить на гриле колбаски и бургеры. Это выглядело как обычная дружеская посиделка — живя с Лизой, Дин почти каждую неделю проходил через нечто похожее. Но с Сэмом всё было совсем иначе. Дин долго не мог собраться и полчаса покупал в магазине пиво, не зная, стоит ли брать что-то ещё, а если да, то что именно. В итоге остановился только на пиве и вкусняшках для Холли: знал, что Сэм оценит, а это казалось очень важным. Подъехав к его дому, он несколько минут сидел в машине, собираясь духом. Даже пару раз ерошил волосы и поправлял футболку, пока не понял, что это глупо. Он же не на свидание шёл, в конце концов. Так что Дин выдохнул и, забрав с заднего сидения покупки, пошёл к дому. — Привет! — открыл Сэм с широкой улыбкой и отошёл в сторону, впуская его внутрь. — Проходи. Дин прошёл в дом и не успел поздороваться в ответ, как на него налетел ком светло-коричневой шерсти, чуть не сбив с ног. — Холли! Перестань! — сразу же отреагировал Сэм, но Холли явно решила игнорировать хозяина и обнюхивала Дина, виляя хвостом так сильно, что Дин испугался, как бы тот не отвалился. — Прости, она просто очень любит гостей, — рассмеялся Сэм, оттаскивая её. — Тише, девочка. — Ничего, всё нормально, — ответил Дин, отходя чуть назад и переводя дух. Не то чтобы он испугался — вот ещё. Но такая атака сбила его с толку. Сэм сидел на корточках, успокаивая Холли поглаживаниями, и выглядел немного смущённым. Дин почистил горло и поставил пиво и пакет на пол, рассматривая собаку. Она была большой: сидя доставала Сэму кончиками стоячих ушей по пояс. Живот у неё был белым, как и лапы, как будто ей надели носки. — Так, значит, это Холли. Я думал, что она… чуть меньше, — усмехнулся Дин. Он и правда представлял её другой, хотя это ничуть не умаляло её очарования. — Да, — рассмеялся Сэм. — Я тоже так думал, когда взял её. Но Холли решила, что она большая девочка. Да, малышка? — обратился уже к собаке Сэм, на что та ответила собачьим подобием улыбки и высунула язык. Сэм почесал её за ухом и, поднявшись, серьёзным голосом произнёс: — Холли, это Дин, наш друг. Дин, это Холли. — Что ж, приятно познакомиться. Сэм много о тебе рассказывал. — Холли тявкнула ему, и Дин улыбнулся. Он подошёл к ней ближе, протягивая руку. — Я могу? — Конечно, — ответил Сэм. — Только сначала дай ей обнюхать ладонь. Дин послушался, вытянув ладонь внутренней стороной вверх. Холли аккуратно её нюхнула, ткнулась влажным носом, а потом лизнула. Дин аккуратно принялся чесать ей за ухом и под подбородком, пальцами перебирая шерсть. Сэм точно о ней заботился. Шерсть была чистой и блестящей, невероятно мягкой, гладкой, словно из рекламы шампуня. Наверняка Сэм мыл её каким-нибудь дорогущим и вкусно пахнущим. — Ты ей нравишься, — произнёс Сэм. Дин повернулся к нему с довольной улыбкой, как будто ребёнок, которого похвалили. — Это взаимно, — ответил он и свободной рукой указал на пакет. — Я, кстати, купил ей подарок. Надеюсь, ты не против. Сэм поднял пакет и достал оттуда вкусняшки. — Всё отлично, спасибо. Думаю, теперь ты точно станешь её любимым гостем. — Сэм открыл пачку и вытащил печенье. — Смотри, что тебе принёс Дин! Будешь? — спросил Сэм и помахал печеньем. Холли громко гавкнула и бросилась к нему, на лету ловя лакомство. — Я рад, что вы подружились. Не то чтобы Холли была конфликтной. Она хорошая и воспитанная девочка, — объяснил Сэм, но Дин в этом и не сомневался. Уж кто бы и подошёл ответственно к тому, чтобы завести собаку, так точно Сэм. Наверняка он перелопатил кучу книг и статей, пересмотрел сотни роликов в Интернете. Парень всегда был скаутом в таких вещах. Дин с радостью наблюдал, как он поцеловал Холли в лоб, а после позволил лизнуть себя в лицо, с улыбкой стирая слюни рукавом. — Ты отлично её воспитал, — кивнул Дин, чем заработал благодарный взгляд. — Итак, ты, кажется, что-то говорил про гриль? Сэм громко рассмеялся и повёл его на задний двор.***
Пока Сэм жарил сосиски для хот-догов и котлеты для бургеров, Дин нарезал овощи и готовил другие ингридиенты. Холли всё время крутилась рядом, но Сэм строго запретил её подкармливать. Оказалось, у Холли ещё в приюте появились проблемы с кишечником — результат бездомной жизни, — и теперь она ела только лечебный корм. Дин серьёзно отнёсся к этому запрету, хотя трудно было не сдаться под натиском огромных влажных глаз. Готовка протекала под болтовню. О музыке — Сэм, как выяснилось, хоть и не очень любил метал и хард-рок, ценил южный рок, что Дина не могло не радовать; о фильмах — они договорились как-нибудь пересмотреть все части Индианы Джонса. Обо всём и ни о чём. Дин невзначай расспрашивал его о семье и прошлом. Этот Сэм тоже рано потерял мать. Ему не было и года, когда она умерла при пожаре — на этих словах сердце Дина пропустило удар; он отчасти этого ожидал, видя, как много было параллелей и совпадений, но подспудно желал Сэму другого детства, полного материнской любви и ласки. Кэри, мать Сэма работала учительницей в местной школе и, когда однажды во время праздника там начался пожар, до последнего оставалась в здании, выводя детей. Старые перекрытия не выдержали и рухнули, заблокировав ей выход. Джош, его отец, после этого начал выпивать, порой совсем забывая о Сэме, за которым приглядывали соседи и тётя, на время переехавшая к ним. Сэм не очень много рассказывал о детстве и юности, лишь о том, что много учился, пропадая в библиотеке и школе допоздна, но Дин примерно догадывался, что происходило между ним и отцом. То же, что и между Сэмом и Джоном. Только в этой истории между ними не было Дина в роли буфера. Но, несмотря на всё это, Сэм отзывался о нём с теплом. — Ему ведь тоже было тяжело, понимаешь? — тихо произнёс Сэм, переворачивая котлеты. Он не смотрел на Дина, но наверняка чувствовал его взгляд и осуждение. Дело было вот в чём: Дин всегда защищал и будет защищать Джона до последнего, но он не такой тупой, каким его иногда считал Сэм, и всё прекрасно понимал. Джон не был плохим человеком, но отцом был точно не лучшим. Да, он подготовил их и научил бороться с тварями, прячущимися в ночи. И именно это помогло им пережить Апокалипсис. Но ради этого он пожертвовал их детством, хотя мог бы, если бы захотел, найти какой-то баланс и показать чуть больше любви, не пряча её за приказами и тренировками до седьмого пота. Так что и сейчас он не мог не злиться. Тем более этот отец Сэма всё равно был лишь фальшивкой. — Он потерял любимую жену, — продолжал Сэм и пожал плечами. — Я даже представить не могу, каково это. К тому же всё было не настолько плохо, как мне тогда казалось. Просто… не так хорошо, как могло бы быть. Дин на это не стал ничего отвечать, лишь молча отпил пива. Он никогда не умел поддерживать подобные разговоры, да вообще любые разговоры по душам, и решил, что лучше позволить Сэму перевести тему, когда тот будет готов, внутренне немного содрогаясь от того, что Сэм начнёт расспрашивать о его родителях и детстве. Но Сэм оказался куда тактичнее и не стал устраивать допрос, отчего Дин поморщился: любопытство и жажда выведать все детали этой новой жизни Сэма, похоже, совсем отключили ему мозги. — Так, — наконец произнёс Сэм, — у меня всё готово. Что у тебя? — Э-э, — протянул Дин, почесав затылок. Все подготовленные ответы о своём прошлом отступили на второй план, и он расслабленно выдохнул, про себя отмечая, что нужно будет продумать их ещё раз, основательно. — Я не очень в этом хорош, но, думаю, тоже готово. — Эй, это же бургеры. Думаю, ты справился. — Сэм усмехнулся, переложил котлеты и сосиски на тарелку и подошёл к столу. — Налетай. Специального соуса у меня нет, так что придётся обойтись кетчупом и горчицей. — Кетчуп и горчица — это отлично, классика, — ответил Дин и принялся собирать себе бургер. Он не совсем был уверен, что делает всё правильно, хотя и съел за свою жизнь их тысячи, поэтому доверился внутреннему голосу. Когда всё было готово, он откусил кусок и не смог сдержать довольного стона. — Это же просто бургер, — рассмеялся Сэм, когда Дин прикрыл глаза и покачал головой. — Нет, это просто песня, — разжевав, пояснил он, на что Сэм лишь улыбнулся шире и принялся за свой бургер, в котором было больше овощей, чем обычно. Следующие минуты прошли в тишине. Дин наслаждался каждым кусочком и мог с уверенностью сказать: это было лучшее, что он ел в жизни. А хот-доги, которые они приготовили после, определённо вторым лучшим. Когда тарелки опустели, а пиво закончилось, они вернулись в дом. Холли, вдоволь нагулявшись, тоже залетела за ними и плюхнулась на лежанку. Дин усмехнулся, когда она растянулась на спине, свесив голову, и едва сдержался, чтобы не почесать ей пузико. Он не очень хорошо разбирался в поведении собак, но вряд ли даже дружелюбная Холли позволила бы подобное незнакомцу. Всё-таки живот — самое уязвимое место, и для почесушек нужно сначала заслужить её доверие. Так что Дин вызвался помыть посуду, хотя и не очень хотел, понимая, что так будет правильно. Почему-то было важно, чтобы Сэм оценил такой поступок. И он оценил, пусть и немного препирался поначалу. После того, как на кухне снова царил порядок, Сэм вытащил из холодильника ещё пиво. — Кажется, я обещал тебе показать машину, — сказал он, протягивая бутылку Дину и нарушая тишину, которая начала становиться немного неловкой. Они поели и обсудили, казалось, всё, что было можно на этом этапе знакомства и зарождающейся дружбы, и, наверное, тут стоило закончить. Но Дину совсем не хотелось идти в свою квартиру. Впрочем, настаивать на продолжении и пугать Сэма напором не хотелось ещё больше, и потому он обрадовался поводу остаться. — О да, — с энтузиазмом кивнул Дин. Он почти забыл об этом. За свалившимися заботами и множеством событий недели загадочная крутая машина отца Сэма отошла на дальний план, но сейчас Дин снова почувствовал это превкушение и интерес, как у ребёнка, который хочет узнать, что же подарил ему Санта. Не то чтобы Дин помнил, что это такое. Они вышли на улицу, оставляя уже крепко спящую Холли, и направились к гаражу — довольно внушительной пристройке справа от дома. Дин бы и не понял, что это гараж: он казался скорее частью дома, а въезд скрывался за углом, спрятанный кустами и клумбами. Сэм определённо не часто пользовался подъездной дорожкой, как и машиной. Дин вообще не видел его за рулём, хотя оно и понятно: город можно было пройти пешком за полчаса, а до магазина Сэма от его дома было едва ли десять минут. Сэм снял навесной замок и открыл откатные ворота. Внутри стояло две машины — одна прикрытая чехлом, а другая нет. И последняя без сомнения принадлежала Сэму. «Приус» светло-серого цвета. Новее моделью, чем была у Дина, когда Захария с его ублюдскими уроками превратил его в офисную крысу, и потому чуть больше похоже на машину, но всё же… А потом Сэм убрал чехол. Из-под него показался «Додж Челленджер» семьдесят первого года с двигателем R/T. Чёрный, блестящий, как новенький, только с конвеера, с отполированными хромированными деталями и, боги, родными дисками и решёткой радиатора. Он был почти так же идеален, как детка. Чёрт, Дину казалось, что он практически готов на измену. Конечно, он ни на что не променял бы «Импалу», но разочек прокатиться на этом звере, насладиться рычанием движка, почувствовать, как скрипит винил сидений… — И ты ездишь на «Приусе»? Серьёзно? — не вытерпел Дин и возмущённо посмотрел на Сэма. Сэм удивлённо поднял брови и казался растерянным, а после рассмеялся. — Ты хоть представляешь, сколько на него, — указал он на «Додж», — уходит бензина? Я просто вношу свой небольшой вклад в сохранение планеты. К тому же куда мне ездить? — развёл он руками и снова усмехнулся. — И всё равно я не… — Дин вдохнул, подбирая слова, несколько раз открывал рот и снова закрывал, а потом, не найдя аргументов, сдался. — Это кощунство. Я серьёзно. Это преступление или какой-нибудь грех — прятать такую тачку под тряпки. — Я знаю, знаю… — ответил Сэм, и Дин повернулся к нему. Тот выглядел как будто расстроенным. — Неправильно, что он стоит тут в темноте. И я даже одно время собирался продать его. Понимаешь, тому, кто будет точно на нём ездить и… — Сэм обессиленно пожал плечами. — Я просто не смог. Отец вложил столько сил и времени. Лет пять или шесть ушло на внутренности, ещё года два на внешний вид. У меня не поднялась рука. Но и ездить на нём я не могу. Это просто нелогично, в конце концов. «Приус» отличная машина. Экономичнее, экологичнее. И не надо закатывать глаза, — покачал он головой, заметив реакцию Дина на эти слова. — Я уже говорил, для меня машина — это просто машина. Средство передвижения, и всё. — Да, я понял, — махнул рукой Дин. — Просто… Не знаю, чувак. Мы с тобой разные. — Это точно, — кивнул Сэм с улыбкой. А после закатил глаза. — Валяй, можешь изучить его со всех сторон. Я даже разрешу тебе на нём погонять. И, видимо, реакция Дина была чересчур яркой и комичной, потому что Сэм громко рассмеялся, и Дин… Что ж, Дин определённо не возражал.***
Следующая неделя пролетела быстро, почти незаметно. Дин был по уши в работе, вечерами чуть ли не выползая из мастерской: слухи о новом крутом механике распозлись по округе, и к ним начали приезжать десятки клиентов. Даже лодырю Джереми пришлось напрячься и работать резвее. Дин не был в восторге от этого, потому что с Сэмом они виделись реже, но зарплата чуть подсластила огорчение. Не то чтобы Дин очень нуждался в деньгах; у него ещё оставалась неплохая сумма налички, которую он накопил, пока последние месяцы играл в барах в бильярд и дартс вместо того, чтобы напиваться. Но он теперь не мог мухлевать с кредитками, так что иметь накопления на всякий случай было полезно. Вечером пятницы, получив пухлый конверт от Картера, Дин в приподнятом настроении шёл в кафе на ужин с Сэмом. Он планировал пригласить Сэма к себе в гости. Конечно, про гриль можно было забыть, но пицца и пиво под «Индиану Джонса», на вкус Дина, тоже звучали неплохо. К тому же они об этом договаривались. — О чёрт, я не могу, — поморщился Сэм, когда Дин озвучил предложение. Он казался искренне расстроенным, отложив приборы и сведя брови домиком. — Прости. Я бы с огромным удовольствием, правда, но завтра придёт новая партия книг. Нужно будет всё разобрать. Обычно я в магазине торчу до ночи. — Ничего, я понимаю, — ответил Дин, старась не выглядеть слишком огорчённым. — И сочувствую: звучит ужасно. Ты всегда всё делаешь сам? — О, нет, — покачал головой Сэм. — Мне обычно помогает Том. Старшеклассник, толковый парнишка. Но сейчас он в летнем лагере, так что придётся справляться в одиночку. — Если хочешь, я могу помочь, — предложил Дин. Да, он рассчитывал отдохнуть и побездельничать, но ради времени в компании Сэма был готов и поработать. Тем более вряд ли это будет физически тяжело, скорее уж скучно. Впрочем, вдвоём дело наверняка пойдёт веселее. — Это же твой выходной. У тебя и так неделя выдалась напряжённой, это было бы… Я не могу о таком просить. — Ты и не просишь, — возразил Дин, наклоняясь над столом чуть ближе. — Я предлагаю сам, ясно? Я хочу помочь. Ты столько для меня сделал. Позволь отплатить тем же. Сэм долго смотрел на него, словно взвешивая всё или ища в Дине намёки на сомнение, но Дин лишь пожал плечом и пытался взглядом дать понять, что говорил более чем серьёзно. Сэм выдохнул. — Спасибо, — благодарно улыбнулся он и опустил словно смущённый взгляд на тарелку. Дин расплылся в улыбке. В груди разливались тепло и уют. — Без проблем, — сказал Дин и отправил в рот кусок отбивной. Какое-то время они оба молча ели, перебрасываясь взглядами, и это было… не неловко или неприятно, просто… Незнакомо. Непривычно. Раньше ничего подобного не было, по крайней мере Дин не помнил, и чтобы как-то отвлечься от странных мыслей, он спросил: — Я не пытаюсь сейчас соскочить, не подумай, но не слишком ли большой у тебя магазин для такого крохотного городка? — Он отпил содовой и уставился на Сэма в ожидании ответа. Сэм тоже сделал глоток какого-то чая и промокнул рот салфеткой. — Ты в каком-то смысле прав. Сначала магазин не был таким, — ответил он. — Я расширился чуть больше года назад, когда понял, что поток посетителей вырос. — Дин скептично прищурился, с трудом веря словам. — Не смотри так! Магазин популярен. Ко мне приезжают со всего округа, даже штата. Однажды приехал покупатель из Нью-Йорка. — Ты гонишь, — покачал головой Дин. Сэм на это подобрался и подался вперёд, смотря почти с вызовом. Дин внутренне ликовал — он всегда обожал выводить Сэма на такие эмоции. Отчасти потому, что это священный долг любого старшего брата — доводить и подкалывать младшего. Но ещё и потому, что такой Сэм — с горящими пылом и жизнью глазами — выглядел потрясающе, и Дин невыносимо скучал по нему. — Студент Колумбийского. Писал работу по обрядам и обычаям коренных народов Аляски или вроде того. Мой магазин оказался ближайшим, где была нужная книга. Так-то, — с гордостью и даже хвастовством пояснил Сэм. Дин усмехнулся. — Ладно, умник, верю, — поднял он ладонь в примирительном жесте, наслаждясь увлечённостью и возбуждением во взгляде Сэма. Здесь, в этом городе, в этой жизни он и правда был в своей стихии. Может, он и смирился в своё время с жизнью охотника, но всё же Сэм был создан для другого. И Дин не мог не радоваться, что он наконец получил то, чего заслуживал, пусть и путём, который не пожелаешь никому.***
Прошёл месяц с тех пор, как Дин осел в городке и начал работать. Невесть какой срок, но всё же Сэм предложил отметить. Ничего такого, просто пиво, вкусная еда и матч по телеку, но он обещал приготовить кое-что особенное. И Дин, разумеется, согласился. Они договорились посидеть у Сэма: всё-таки дом лучше пусть и уютной, но маленькой квартирки. Так что вечером пятницы, после работы заскочив в магазин за пивом, Дин направился к Сэму. Постучал в дверь и, услышав в ответ лай Холли и крик Сэма заходить, вошёл внутрь. И сразу же по запаху понял, что именно готовил Сэм. Пахло пирогом. Вишнёвым. Дин застыл в коридоре, прикрыв глаза и глубоко вдыхая. Рот моментально наполнился слюной. — Всё нормально? — спросил Сэм. Дин открыл глаза. Тот стоял перед ним с растерянным и в то же время забавляющимся выражением лица. — Потрясающе, — ответил Дин с почти пьяной улыбкой и протянул пиво. — Не знал, что ты умеешь печь. — Так, немного. Заметил, что ты неравнодушен к пирогам, и решил сделать сюрприз, — усмехнулся Сэм, принимая упаковку, и пошёл в сторону кухни. Дин, как заворожённый, последовал за ним, по пути не переставая глубоко дышать. Запах становился сильнее, сводя с ума. — Хотя сюрприза, очевидно, не получилось. — Сэмми, поверь, это всё равно лучший подарок в моей жизни. Клянусь, — успокоил Дин, с предвкушением садясь за стол. Холли устроилась рядом, кладя огромную голову ему на колени. Дин тут же начал её гладить, не сводя глаз с духовки и плиты. На ней стояли кастрюли, одна больше другой, источая невероятно вкусные ароматы. — Ты назвал меня Сэмми? — повернулся Сэм. В его взгляде читалось удивление, и Дин тут же пришёл в себя. Чёрт. — Прости, я… — Нет, всё нормально. Просто… — Сэм смутился и прикусил щёку, теребя край полотенца, которое схватил с прилавка. — Никто меня так раньше не называл. Это… Что ж, это необычно. Но всё в порядке. Итак, — бодро продолжил он, пожав плечами. — Я, пока готовил, жутко проголодался, поэтому давай начнём. — Я только за, — кивнул Дин, изучая Сэма. Тот, хоть и старался вести себя непринуждённо, явно был сбит с толку, и Дин пытался понять, в хорошем или плохом смысле. До этого момента он сдерживал себя и следил за языком, по большей части. Оставалось лишь надеяться, что это не испортит отношения, которые успели наладиться. Дин не мог потерять Сэма. И пусть для него они просто приятели, возможно, почти друзья, а не братья, Дина это более чем устраивало. Быть с ним рядом, проводить время вместе… Ничего другого и не надо. Сэм суетливо вытащил из духовки форму и поставил её на прилавок, снимая фольгу. Под ней были фрикадельки. С поджаристой корочкой и слоем расплавившегося сыра, господи. Дин перевёл взгляд на Холли и подумал, что они оба сейчас наверняка выглядят одинаково. Разве что у Дина слюна не тянулась каплей с приоткрытой челюсти. — Да, девочка, я тебя понимаю, — едва слышно прошептал он ей, почёсывая за ухом. Спустя пару минут Сэм поставил на стол тарелки с пастой и фрикадельками, политыми томатным соусом. Домашним, а не магазинным. С кусочками чеснока и зеленью. Если раньше Дину казалось, что уж кто-кто, а он знает, что такое кулинарный оргазм, то теперь понял, как сильно ошибался. — Это великолепно, — протянул Дин и посмотрел на Сэма. Тот начал краснеть и признательно улыбнулся. — Я серьёзно. Ты кулинарный гений или типа того. — Спасибо, — ответил Сэм и поднял бутылку пива. — Что ж, за тебя. — И за тебя, — повторил за ним Дин. — Без тебя у меня ничего бы не вышло. Спасибо за всё. И за этот ужин в том числе. Они чокнулись бутылками. Дин сделал большой глоток и, только когда холодное пиво потекло по горлу, понял, что весь горит. Не от жара духовки или летней духоты. Это было что-то другое, похожее на смущение или… Он не смог бы объяснить, даже если бы попытался. Что-то большое и горячее ширилось в груди, заполняя собой все пустоты и трещинки, просачиваясь в кости, оседая приятной тяжестью в животе. Это было похоже на счастье. И Дин надеялся, смотря в блестящие глаза Сэма, что тот испытывает нечто похожее.***
После того, как с ужином и пирогом — Сэм подал его с шариком ванильного мороженого, и Дин чуть не умер самым счастливым человеком на земле, когда попробовал первый кусочек, — покончили, они переместились в гостиную на диван. За пивом и разговорами матч отошёл на второй план. Когда комментатор и стадион вместе с ним начали радостно вопить, Дин понял, что не просто не следил за счётом, но и забыл, кто против кого играл. И это было потрясающе. Как в старые добрые времена. Даже чем-то лучше. Они оба были целы и невредимы: ни порезов, ни синяков, ни ушибов. Их жизням ничего и никто не угрожал. Над ними не висел очередной конец света. Только они вдвоём — втроём, потому что Холли не упускала возможности то и дело напомнить о себе, — и ничего больше. И пусть Сэм был не совсем тем Сэмом, и Дин не мог подколоть его или назвать сучкой, это всё равно был он. Дин просто знал, чувствовал. — Может, ещё по кусочку пирога? — спросил Сэм, когда пиво закончилось, а матч прервался на рекламу. — Я сварю кофе. — О да, — кивнул Дин с энтузиазмом, отчего Сэм усмехнулся, и начал подниматься с дивана вслед за ним. — Я тогда помою посуду. Сэм не стал возражать, видимо, за месяц успев понять, что это бесполезно, и только благодарно улыбнулся. На кухне они оба двигались так, словно провели бок о бок всю жизнь. Так, разумеется, и было: на охоте им порой даже не нужны были слова, лишь взгляд вскользь, чтобы понять друг друга. Но здесь и сейчас, в обычной жизни, в рутинных домашних делах это ощущалось иначе. Словно они всегда принадлежали этому месту, этой кухоньке. И словно не существовало всех крови, боли, потерь и ужаса. Это было потрясающе. Дин наслаждался каждой минутой того, как они, будто синхронизировавшись, предугадывали движения друг друга, избегали столкновений и передавали нужное. Дин ополоснул последнюю вилку и положил её на сушилку, когда Сэм за его спиной, судя по звукам, разливал кофе из турки — господь, Дин даже не был уверен, что раньше вообще пил такой кофе. — Я тут понял, что зря ты приготовил этот пирог, — протянул он, вытирая руки, и повернулся. — Я ведь теперь не смогу есть никакой другой, кроме твоего. Серьёзно. Сэм, отставив турку на стол, странно посмотрел на него, и Дин на секунду замер. Этот взгляд был ему незнаком, а ведь он мог бы преподавать сэмоведение, он знал все взгляды и выражения его лица. Дин растерянно нахмурился. Страх полоснул по рёбрам. Он сглотнул, собираясь с духом, и хотел спросить, в чём дело, как Сэм в один шаг сократил расстояние и, обхватив лицо Дина ладонями, поцеловал. Прижался губами к его губам. Дин заледенел. Он ожидал чего угодно. Того, что Сэм всё вспомнил. Решил, что их общение слишком далеко зашло. Что ему надоело возиться с ним и с него хватит. Но не этого. Он едва мог дышать, слишком сконцентрированный на ощущении чужих — Сэма, боги, — губ, тёплых, чуть обветренных. На его разгорячённом дыхании, влажно оседающем на коже. На больших — просто огромных — руках Сэма, слегка сжимающих лицо. И внезапно всё исчезло: губы, ладони, тепло. Остался лишь призрак прикосновений. — Прости, — срывающимся голосом произнёс Сэм, отступая в другой конец кухни. — Прости. Я просто… Я думал, что ты тоже… Клянусь, я… — задыхаясь, пробормотал он, качая головой. В его глазах плескалась паника. Чистая, откровенная. А Дин мог лишь смотреть на него и… Какого. Хрена. — Дин? — тихо позвал Сэм, когда он так и не двинулся с места. И Дин наконец пришёл в себя. Прочистил горло. Развернулся. Пошёл к выходу, по пути хватая куртку. И выскочил из дома так, словно за ним гнался разъярённый зверь. Он запрыгнул в машину, едва различая голос Сэма за стуком крови в ушах, и дал по газам. Всё расплывалось. Голова была словно набита ватой, пропитанной бензином и готовой в любую секунду вспыхнуть. Губы невыносимо жгло. Дин потёр их, пытаясь стереть это ощущение, но ничего не помогало. Он подсознательно провёл языком по уголку, но остановился, прежде чем провести по губам. Слизнуть вкус сэмовых губ. Блядь, блядь, блядь. Кожаная оплётка руля скрипела под крепко стиснутыми пальцами. Дин их едва чувствовал. Он едва чувствовал вообще всё тело, кроме тех участков, которых коснулся Сэм. Сэм его поцеловал. Сэм поцеловал его. Потому что думал, что и Дин тоже… Дин резко остановился. Шины противно взвизгнули. Сэм думал, что Дин… Неужели он так себя вёл? Неужели он дал повод думать, что… Дин даже мысленно не мог заставить себя это произнести. Словно стоило это сделать, и мир рухнет. Как будто он не рухнул только что. Глубоко вдохнув, Дин расцепил пальцы и откинулся на спинку сиденья. Закрыл глаза, сжимая веки. Под ними тут же вспыхнул Сэм, напуганный, растерянный, сгорбившийся. Дин открыл глаза и шумно выдохнул. В кармане зазвонил телефон. Дину не нужно было даже смотреть, кто это, он и так знал. Вслепую нащупав источник шума, он так же не глядя отклонил вызов и оперся о руль головой. Дерьмо. Он понятия не имел, что делать. От мысли собрать вещи и оставить этот город в зеркале заднего вида все внутри скручивалось. Он не мог потерять Сэма. Просто не мог. Жить дальше так, словно ничего и не было, словно он не обрёл его снова, словно не стал тут счастливым, каким никогда не был. Ни за что. Но и остаться, зная, что Сэм хочет большего, хочет того, чего Дин ему не может дать… Не может ли?.. Его словно кипятком окатило. Он резко выпрямился и широко распахнутыми глазами уставился в окно, как будто там, в темноте ночи, все ответы. И, возможно, они там и правда были, потому что Дин внезапно осознал, что может. И эта мысль не ужасала. Не вызывала отвращения. Не вводила в оцепенение. Разве что немного, и только потому, что это было… неожиданно. Как и обрушившиеся воспоминания обо всех моментах, когда хотелось прикоснуться к Сэму. Накрыть его ладонь своей. Провести по волосам, пропуская их сквозь пальцы. Стиснуть в объятиях и вдохнуть его запах. Почувствовать биение сердца. Заставить смеяться на всё кафе, привлекая внимание. Улыбаться до ямочек. Смущаться, чтобы появился румянец. Всё это… Неужели в самом деле было только из братских побуждений? Или за этим крылось нечто большее? Чувство, от которого распирало в груди так, что становилось тяжело дышать. Сердце заходилось быстрее, а потом сбивалось с ритма. Кровь горячей лавой текла по венам. Как сегодня перед ужином. И как вчера в кафе. И как каждый раз, когда Сэм звонил утром и желал хорошего дня. Или когда у него получалось в обед заскочить в мастерскую с сэндвичами и кофе. Или когда он играл с Холли в парке, валяясь в траве, а Дин с улыбкой наблюдал за ними. Или когда… когда Сэм просто был рядом. Каждую минуту с ним. И даже без него, стоило лишь о нём подумать. Оно подкралось постепенно. Заползло в сердце и пустило там корни. Проникло медленно и незаметно, что он даже и не понял, пока не задумался об этом. Захватило его всего и не собиралось уходить. И Дин не был уверен, что хочет этого. Конечно, мысль об этом, о них с Сэмом всё так же вместе, но уже по-другому, пугала, но в то же время казалась естественной. Единственно правильной. Не только потому, что иначе Дин его потеряет, но и потому, что он хотел этого. Сэма всего и целиком. Сэма, принадлежащего ему без остатка. Потому что сам Дин со всеми потрохами и так принадлежал Сэму, просто не понимал этого раньше. Или, скорее, боялся понять и принять тот факт, что они — нечто большее, чем просто братья. Так было всегда, с самого детства, с того момента, как папа вложил ему в руки ёрзающий комок, завёрнутый в одеяльце. Даже когда Дин, узнав о чувствах Сэма, только и делал, что причинял боль. Не потому, что это мерзко и отвратительно, а потому что страшно. Потому что это неизведанная территория. Запретная и пугающая. Потому что злился, но не только на Сэма, а и на себя тоже. За то, что ему никогда не хватало смелости исследовать эту часть себя, открыть эти двери подсознания и пролить свет на всё, что за ними, ведь куда проще навесить замок и отталкивать любого, кто к ним приблизится, и падать в объятия первой согласившейся девушки, ведь она не будет задавать вопросы, не будет влезать под кожу, проникать в сны и сердце, а исчезнет утром, став лишь размытым очертанием без имени и образа. Потому что ему всегда было проще огрызнуться и ударить в самое больное место, лишь бы не лезли в душу, чем открыться и позволить увидеть себя настоящего. Но теперь, когда он узнал и на своей шкуре прочувствовал, какие ужасные и сокрушительные у этого бывают последствия, и получил второй шанс, было бы непростительно совершить ту же ошибку. И Дин, может, и учился долго, но всё же учился. И, если после трусливого бегства Сэм всё ещё был готов принять его, хотел быть с ним, Дин не упустит эту возможность. Он вернулся к дому Сэма, когда солнце начало подниматься над городом. Несколько секунд сидел в машине, думая, что сказать и вообще делать, а потом решил, что к чёрту. Импровизация ему всегда удавалась. Дин подошёл к двери и постучал, откуда-то зная, что Сэм не спит, даже не ложился, не находя себе места. Он проигнорировал тихий голос, который твердил, что это всё из-за него, услышав шаги. Сердце бешено заколотилось, но замерло, стоило увидеть Сэма, бледного и взъерошенного. — Дин… Прости, пожалуйста. Я… — сразу же начал он с выражением бесконечной вины на лице, но Дин и не собирался его слушать. Просто шагнул вперёд и поцеловал. Первые три удара сердца Сэм не двигался и не дышал, застыв статуей, но на четвёртый начал отвечать и… И это было невероятно. Как будто Дин прежде вообще не целовался — а он был в этом профессионалом, между прочим. В этот раз Дин мог в полной мере почувствовать губы Сэма: мягкие, искусанные — Дин снова затолкал вину поглубже, не желая сейчас думать об этом, — податливые, с привкусом зубной пасты. Значит, всё-таки ложился, но не мог уснуть. Дин задыхался. Впервые в жизни он не мог дышать полной грудью от переполнивших эмоций. Всего было слишком много. Влажного дыхания Сэма; волос, щекочущих лицо; запаха лосьона вперемешку с сэмовым запахом; его прикосновений, жадных, волнующих, возбуждающих; ощущения его твёрдого крепкого тела, сильного, смертоносного, опасного, пусть это и было в прошлой жизни — Дин знал, что если Сэм захочет, то без труда поднимет его; жара, который просачивался даже сквозь все слои одежды — Сэм всегда был горячим, словно печка. Руки горели от ощущения гладкой, масляной кожи под ними, когда Дин впился в его плечи, проводил по шее, путаясь в волосах, прохладных, скользящих между пальцами; цеплялся за края футболки, облепившей фигуру, и наслаждался тем, как перекатываются мышцы спины. Они отстранились, когда рядом громко гавкнула Холли. Сэм облизнул губы, и Дин заворожённо наблюдал за движением его языка. Они всё ещё касались друг друга, всё ещё стояли невыносимо близко. Дин едва держал себя в руках. Это сводило с ума. От этого кружилась голова. — Может, зайдём? — тихо предложил Сэм. Дин с трудом разобрал слова, не сводя глаз с его губ, и кивнул, позволяя затянуть себя в дом. И, лишь когда за ним закрылась дверь, пришёл в себя. Они прошли к дивану, но так и продолжали стоять, пока Дин наконец не взял себя в руки и не прочистил горло, падая на мягкое сиденье. Сэм медленно сел рядом. — Прости, что сбежал, — произнёс Дин, поворачиваясь к Сэму лицом. Он ненавидел такие разговоры, отчасти потому, что не знал, как себя вести и что говорить, но сейчас это было нужно и важно. — Я полный придурок в таких вещах и… Для меня это всё в новинку. — Это многое объясняет, — усмехнулся Сэм и тут же добавил: — То, что для тебя это в новинку, а не то, что ты придурок. Дин глухо рассмеялся и опустил голову, разрывая зрительный контакт: в глазах Сэма было столько надежды, робкой, пугливой, а Дин так боялся её разрушить, сделать больно, снова стать причиной страданий. Ещё несколько минут назад он был полон решимости, которая теперь медленно таяла. Что он творил? Может, Сэм и не помнил, что они братья, семья, что у них общая кровь, но Дин-то помнил. Что сказал бы отец? Или Бобби? Бобби. Дин совсем забыл о нём, слишком увлечённый новой жизнью, но рано или поздно ему будет мало коротких звонков и невнятных причин, почему он отложил охоту. Рано или поздно Дину придётся рассказать правду о Сэме, и что он тогда скажет? Как объяснит их новые отношения? — Дин? — тихо позвал Сэм, и Дин поднял голову. Он казался таким хрупким и неуверенным, словно снова стал мальчишкой, и сердце сжалось от желания защитить его от всего мира, укрыть, спрятать в своих руках. — Всё в порядке. Если ты… передумал и не… — Нет, — отрезал Дин. И в этом слове не было сомнения. Стоило лишь увидеть взгляд Сэма, услышать тихий сломленный голос, как он понял: он хочет. Сэм давал возможность уйти, пусть это и причиняло боль, и Дин мог бы ею воспользоваться, сделать вид, что это ошибка, это ничего не значит, но он знал, что если поступит так, то будет сожалеть и ненавидеть себя всю жизнь. — Нет, не передумал, просто я… Я немного боюсь, понимаешь? Ты первый парень… — Эй, всё нормально, — мягко произнёс Сэм, протянул ладонь и, секунду колеблясь, накрыл руку Дина. — Я знаю, каково это. И если ты сейчас серьёзно, то… Нам некуда торопиться, верно? — Он аккуратно сжал пальцы и улыбнулся, и что-то тяжёлое, давящее в груди моментально исчезло, позволяя дышать полной грудью. Дин, с колотящимся сердцем и не отрывая глаз, перевернул ладонь и переплёл их пальцы.***
Прошёл ещё один месяц. Потрясающий, невероятный и восхитительный. Сэм и правда не торопил, не давил, ни на чём не настаивал, хотя Дин видел, с каким трудом ему порой это давалось и как тяжело было держать себя в руках. Но ради Дина он шёл на подобные жертвы, и Дин не мог этого не ценить. Между ними ничего особо не изменилось, кроме того, что тактильности стало больше. Той, которую раньше приходилось сдерживать, ограничиваясь хлопком по спине или пиханием в плечо. Они не заходили дальше поцелуев и петтинга, не разделись в присутствии друг друга больше, чем до нижнего белья, и иногда Дин ловил себя на мысли, что ведёт себя как девчонка. Но ему и правда не хотелось двигаться быстро. То есть, разумеется, он хотел секса: он здоровый мужчина в самом расцвете сил, а не бесчувственная машина, хотя от мысли об этом и бросало в холод, но дело больше было в том, что речь шла о сексе с мужчиной. Но ещё он хотел наслаждаться и изучать этот новый аспект их отношений, и плевать, если это было теми самыми телячьими нежностями, которых он с такой упрямостью раньше избегал. На самом деле, ему они нравились. Нравилось звонить и желать спокойной ночи. Целоваться на прощание. Класть голову на колени Сэма или когда Сэм ложился на его колени, и Дин перебирал его волосы. Обнимать его со спины, пока он готовил, и когда Сэм обнимал его, пока Дин мыл посуду. Засыпать перед телевизором, положив голову Сэму на плечо. Выгуливать Холли в парке, держась за руки. Прежде Дин никогда не позволял себе такого, глупо боясь разрушить образ настоящего мужика и мачо, но оказалось, что это приятно. И если это делает счастливым, то плевать на все условности. И пусть поначалу давалось нелегко, Сэм всегда находил нужные слова, помогал отпустить себя и осознать, что он не должен ничего и никому доказывать. Дин понятия не имел, как у него получалось, но, если честно, это было здорово — позволять в каком-то смысле управлять собой, точнее направлять и брать контроль. Прежде Дин не мог допустить и мысли стать ведомым, хоть в чём-то, любой мелочи. Даже в выборе музыки или еды. Ему казалось важным всё решать самому, не давая повода усомниться в собственном авторитете, особенно перед Сэмом. И, возможно, именно поэтому в своё время это привело к ужасным последствиям вроде зависимости Сэма от демонской крови. Если бы он тогда чуть больше доверял Сэму или хотя бы попытался, а не только осуждал, то Сэм бы не предпочёл Руби, которая подцепила его на крючок поддержкой и верой. Но это было в прошлом. Это было в той жизни, к которой Дин не хотел больше возвращаться. А здесь и сейчас, в настоящем, которое порой казалось сном, он нежился на диване в обнимку с Сэмом за марафоном бондианы. Они как раз досматривали последний фильм, где Бонда играл Пирс Броснан. — Всё-таки, что ни говори, — сказал Сэм, потянувшись, и поставил пустую миску из-под чипсов на столик, когда начали титры, — а Холли Берри — лучшая девушка Бонда. — Согласен, — серьёзно кивнул Дин и с ухмылкой добавил: — Хотя, думаю, ты бы с этой ролью тоже отлично справился. Посмотри на себя: длинные ноги, блестящие волосы — ну просто мечта. — Вот как? — спросил Сэм, прищурившись. — А ты, получается, Бонд, да? — Ну, если ты так говоришь… — протянул Дин, пожав плечами, на что Сэм вздёрнул бровь и смерил его кислым взглядом, а после сжал губы и хмыкнул. — И не надейся, — покачал он головой и, подавшись ближе, низким голосом прошептал на ухо: — Есть закон, который знают все. Бонд не может быть ниже своей пассии. Выкуси. А после, как ни в чём не бывало, отстранился и улыбнулся самой дружелюбной и довольной улыбкой. Дин сглотнул, ёрзая и пытаясь избавиться от возбуждения, и ответил: — Пусть ты и выше, но в драке я надеру тебе задницу. — И в одно мгновение повалил Сэма на диван, удерживая его руки над головой. Это было немного нечестно — всё-таки Сэм не помнил всех боевых навыков и не обладал прежней реакцией, но Дин затолкнул совесть поглубже, получая удовольствие. — И что ты будешь делать? — спросил он, наслаждаясь возмущённым взглядом Сэма. — Определённо не стану подыгрывать и тешить твоё и без того раздутое эго, — невозмутимым и ровным голосом ответил Сэм, но Дин видел его расширенные зрачки, покрасневшие щёки, приоткрытые губы, слышал частое тяжёлое дыхание, чувствовал под пальцами бешеный пульс. — Раздутое, а? — прохрипел Дин, нависая ниже и едва касаясь его губ. Сэм под ним замер, еле дыша. Его глаза стали практически чёрными, бездонными. Возбуждёнными. Он был таким красивым, и Дина охватило любопытство. Как он будет выглядеть, доведённый до предела? Наверняка ещё прекраснее. — Думаю, сейчас не только у меня кое-что раздулось, да? — с довольной улыбкой произнёс он и облизнул губы, представляя его обнажённым и распростёртым на кровати, с раскинувшимися по подушке ореолом волосами; представляя, как попробует на вкус его кожу, обведёт все линии тугого пресса и крепких рук. Сэм следил за каждым движением его языка и — Дин был готов поклясться — беззвучно простонал. — Отвратительно, — выдохнул он, отводя взгляд, но Дин не купился ни капли. Лишь шире улыбнулся и, подавшись бёдрами, прошептал: — И тебе это нравится. — И Сэму однозначно нравилось: Дин чувствовал его возбуждение, чувствовал, как дрожит его живот, как сбилось дыхание, как кожа покрылась мурашками. — Грязный мальчишка, — ухмыльнулся он и снова потёрся бёдрами о выпуклость его джинсов. Сэм зажмурился. Румянец залил его лицо, шею. Пальцы под хваткой Дина напряглись. Это было великолепно — то, как он не контролировал себя, своё тело, как бессознательно реагировал на все слова и действия. За наслаждением этого зрелища Дин почти забыл о собственном возбуждении. — Господи, — словно в бреду, пробормотал Сэм, подался вверх и поцеловал его. Этот поцелуй был чем-то новым, неизвестным. Этот поцелуй — сплошь зубы, языки. Отчаяние и жажда. Дин на секунду оцепенел, потерял связь с реальностью. Сэм кусал его нижнюю губу, и вспышка боли вернула Дина в его тело, которое всё словно напиталось электричеством, вибрировало от наслаждения, пульсировало в такт сердцу. Дин облизывал и посасывал губы Сэма, влажно скользил то по верхней, то по нижней, пока Сэм не приоткрыл их и Дин не проник внутрь. Он мог бы это делать вечность — просто слизывать его вкус, но ему было мало. Он отпустил запястья Сэма и провёл по его рукам, плечам, обрисовывая мышцы, впился в бока, пока пальцы Сэма цеплялись за его плечи, комкая футболку. А потом он оттолкнул его, разрывая поцелуй. — Подожди… — хрипло произнёс он, переводя дыхание. — Если мы сейчас не остановимся… Ты не хотел торопиться, помнишь? И в этот момент Дин понял, что не может любить его ещё сильнее. И понял, что именно сейчас идеальный момент. — Думаю, мы достаточно ждали, — ответил он, обводя большим пальцем скулу Сэма и путаясь в его волосах. — Ты уверен? — спросил Сэм, изучая его взглядом. Даже заведённый и определённо возбуждённый, он ставил Дина и его желания на первое место. И даже если Дин и сомневался до этого момента, то теперь вся неуверенность исчезла. — Абсолютно, — кивнул он.***
Они ввалились в спальню, с грохотом захлопывая дверь, потому что Сэм, чёртов романтик, ни за что не позволил бы случиться этому на диване в гостиной. И, господи, эта мысль только сильнее подстёгивала. От неё бросило в жар, окатило с ног до головы. Дин не помнил, чтобы был когда-нибудь таким твёрдым и нетерпеливым. Хотелось скорее добраться до Сэма, раздеть его, в этот раз зайдя до конца. Увидеть всего целиком, а не кусочки обнажённого тела. С трудом сдерживая дрожь в руках, он стиснул футболку Сэма, касаясь гладкой кожи, лаская её пальцами, прослеживая сильные мышцы, которые перекатывались под ней. Чтобы снять только мешающую одежду, пришлось на секунду оторваться от сладких губ, но оно того стоило. От вида рельефной груди и очерченного пресса рот наполнился слюной. Дин никогда прежде и не думал, что будет так реагировать на твёрдые линии мужского тела. Но член в штанах дёрнулся, больно упираясь в ширинку, и пришлось на мгновение перевести дыхание, чтобы не кончить вот так, как какой-то подросток. Сэм воспользовался его заминкой и чуть не разорвал рубашку, стягивая на плечи и лишая возможности двигаться. И, судя по умхылке, сделал это нарочно. В следующий миг Дин уже прижимался спиной к двери с заведёнными назад руками и наблюдал за хищным выражением лица Сэма. Он никогда его таким не видел, и это… От этого всё внутри дрожало и трепетало. Этот развратный и почти дикий взгляд скользил по телу обещанием самого сладкого греха, и Дин не мог дождаться. Приблизившись вплотную, Сэм пальцем провёл по его губам, вниз по линии подбородка, проследил этот путь влажными мягкими губами, а после подул на чувствительную кожу. Дин дёрнулся, вывернулся из рубашки и впился в крепкую спину, притягивая ближе, вдавливая в себя. От твёрдого давления тела кружилась голова, и он откинулся на дверь, открывая шею. Сэм моментально припал к ней, кончиком носа скользя по горлу, пробираясь ниже, к основанию шеи, прикусывая кожу над ключицей и зализывая, посасывая точку бешено стучащего пульса, медленно, почти лениво выводя круги языком. Каждое нервное окончание вспыхивало и горело. Дин застонал. Голос прозвучал чуждо и незнакомо, словно это был кто-то другой. Язык во рту казался распухшим, как будто он изнывал от жажды. Впрочем, так и было. И она никак не проходила, лишь становясь сильнее, настойчивее. Если так пойдёт и дальше, он просто не выдержит. Сойдёт с ума. Умрёт прямо здесь, под умелыми пальцами и губами. Едва находясь в сознании, Дин потянулся руками вверх по милям загорелой кожи и крепко впился в пряди волос, оттягивая и отрывая Сэма от себя. Сэм зашипел, но выпрямился и навис над ним, томно и тяжело дыша, как зверь, ожидающий команды. Дин запрокинул голову, пытаясь угнаться за его губами, и притянул к себе в поцелуе. Словно этого и ожидая, Сэм дёрнулся всем телом и начал отступать к кровати, утягивая Дина за собой. Он остановился, только когда колени коснулись матраса, и судорожно принялся расстёгивать пуговицу и молнию на джинсах Дина. Дин застонал от желанного освобождения и вздрогнул, когда Сэм огромной ладонью накрыл ствол через ткань боксеров, с нажимом провёл ниже и сжал яйца. — Блядь! — не сдержался Дин. На мгновение он оглох и ослеп, едва дыша, и пришёл в себя, лишь когда в ухе низким шёпотом прозвучало: — Такой чувствительный. Дин не видел, но чувствовал улыбку, в которой растянулись губы Сэма, и открыл глаза. Он хотел ответить, отплатить какой-нибудь остротой, но Сэм мягко обхватил его лицо и поцеловал. Сладко, нежно, обводя языком зубы и нёбо. Дин всегда считал себя мастером поцелуев, думал, что в этом искусстве ему нет равных, но Сэм явно не уступал. В ногах разливалась тяжесть и слабость, и он бы рухнул на пол, если бы не сильные руки Сэма. С трудом соображая, он на ощупь нашёл шнурки на домашних штанах Сэма и развязал, стягивая их ниже. Пальцы, словно чужие, стискивали задницу, наслаждаясь упругими мышцами, и притянули ближе. От соприкосновения с пахом Сэма перед глазами побелело. Дыхание сбилось. Сэм что-то прошипел и, разорвав поцелуй, толкнул Дина на кровать. От резкой смены положения голова пошла кругом, на секунду Дин потерялся в пространстве, а когда пришёл в себя, Сэм нависал над ним, стягивая джинсы вместе с боксерами. Член сильно и тяжело ударился о живот, оставляя пятно смазки на коже, которое Сэм слизнул, швырнув одежду на пол. — Господи, — выдохнул Дин и опустил голову на матрас: если он продолжит смотреть, то кончит сразу же, а он хотел большего. Хотел, чтобы их первый раз длился дольше. Сэм мягко огладил обнажённые бёдра, поднимался выше с влажным дыханием, оседающим на коже. Провёл пальцами по животу, повторяя линии пресса и ловко обходя все те места, прикосновений к которым так жаждал Дин. Задел соски большими пальцами, рисуя круги вокруг каждого, и лёгкими поцелуями проследил края челюсти. Едва ощутимо прикусил мочку уха и лизнул скулу. Дин мог лишь безвольно лежать, находя силы только на то, чтобы ласкать его спину и дышать через раз. Он никогда прежде не позволял себе подобного, всегда стараясь быть тем, кто доставляет удовольствие, а не наоборот. Но расслабляться, позволять кому-то брать верх… Это открывало новые грани наслаждения. — Это твой первый раз, — чуть ли не промурлыкал Сэм на ухо и навис над ним, с искренней заботой смотря в глаза. — Как ты хочешь? Дин даже на смертном одре будет это отрицать, но в глазах защипало от того, с какой внимательностью Сэм относился к его желаниям. — Я… — протянул он, осознавая, что понятия не имеет. Он хотел всего и сразу, весь спектр ощущений. Но это был важный вопрос, который требовал обдуманного ответа. Точно не снизу. По крайней мере не сейчас. Для этого были нужны определённые навыки и время на подготовку, а Дин не был готов ждать. И, как бы он ни желал оказаться в Сэме, он не собирался принуждать и заставлять. Сэм наверняка не откажется, но Дин не хотел давить. К тому же вряд ли он продержится достаточно, чтобы Сэм тоже кончил. — Взаимная дрочка? — предложил Дин, поднимая брови. Сэм явно ожидал другого ответа, на мгновение растерявшись, и Дин мысленно начал ругать себя за глупость, но Сэм ухмыльнулся: — Мне нравится. Дин широко улыбнулся, притягивая его к себе в поцелуе, и принялся стягивать его штаны и бельё, насколько хватало рук. На секунду Сэм отстранился, чтобы снять их совсем, и Дин, приподнявшись на локтях, смог в полной мере оценить его размеры. Сэм и правда был большим мальчиком. Где-то глубоко внутри вспыхнула зависть, но Дин отмахнулся от неё и сглотнул слюну, наполнившую рот. Не сегодня, но он определённо хотел его попробовать, ощутить на языке тяжесть, узнать на вкус. Блядь. — Нравится что-то? — довольно усмехнулся Сэм и на коленях подполз ближе, потянулся к прикроватной тумбе и вытащил из ящика тюбик. — Определённо, — кивнул Дин, переводя на него взгляд и падая на кровать. Сердце бешено колотилось от смеси предвкушения, возбуждения и лёгкого страха, но он выдохнул, отпуская себя. Это был Сэм. Дин прежде доверял ему жизнь. Он без сомнения мог довериться и в этом. Сэм оглядел его, словно изучая, ища любые намёки на неуверенность. Потом щёлкнул крышкой тюбика и выдавил немного смазки на ладонь, размазывая её и разогревая. Дин облизнул пересохшие губы. В животе копилось тепло, растекалось под кожей, облизывало внутренности. Тело гудело от нарастающего напряжения, от фантомного представления, каково это будет — ощутить эти руки на себе. Когда терпеть не осталось сил, Дин подался бёдрами навстречу. От соприкосновения их членов он дёрнулся, разводя ноги, и выгнулся, втянул воздух, прикусил губу, чтобы сдержать стон. Сэм оперся о локоть рядом с его головой и обхватил стволы, сжимая пальцы плотным кольцом. Дин сжал покрывало в кулаках, готовый взвыть от долгожданного давления и тепла. Рвано выдохнул, срываясь практически на скулёж, который Сэм проглотил в поцелуе. Дин ответил на него яростно, почти по-животному, запуская пальцы одной руки в волосы и стискивая пряди, отчего Сэм зашипел. Другой ладонью он обвил их члены под рукой Сэма и подстроился под его ритм. Ладони скользили по чувствительной плоти, гладили то медленно, то быстрее. Пальцы Сэма обхватывали легко, подразнивая. Пальцы Дина сжимали сильнее. От разницы давления по телу пробегала дрожь, проносились всплески удовольствия, били электрическим током по каждой клеточке и нервному окончанию. Когда Сэм выкрутил запястье, поднимаясь к головкам, лаская венки, Дин ударился головой о матрас и не сдержал низкий стон. Он чувствовал, как от движений вверх и вниз набухают и собираются капли, которые Сэм смахивал большим пальцем, каждый раз обводя верхушку. Он вздрогнул от мысли, как их естественная смазка смешивается, как их пальцы размазывают её по стволам, и зажмурился до белых кругов. Он практически мог видеть, как переплетённые пальцы обхватывают их длину, как члены дёргаются, наливаются под размеренным и уверенным скольжением. Дин не мог думать. Не мог сконцентрироваться на чём-то ещё, кроме давления ладоней. Не ощущал ничего, кроме огня, который разрастался глубоко внутри и накатывал волнами. Весь мир вокруг отошёл на второй план, растворился, стал неважным. Только затуманенный пьяный взгляд Сэма. Только его пальцы. Только их смешивающееся дыхание. — Сэм, — похрипел Дин. И повторил снова. Потому что лишь его имя сохранилось в памяти, и лишь его он был способен произнести, перемежая со срывающимися стонами. Он был близко, чувствовал нарастающий в основании позвоночника оргазм. Пальцы ног сводило, всё тело покалывало. Каждый нерв был натянут и напряжён. — Дин… — выдохнул Сэм, и Дин знал, что он тоже балансирует по самому краю. Звуки вокруг стали тише, приглушённые стуком крови в ушах. Воздух застрял в судорожно сжимающейся груди. Дин с трудом различал стоны Сэма и впился в его губы, кусая, вгрызаясь до крови, покрыл жгучими поцелуями шею, переместился к ключице, слизывая соль кожи и стискивая челюсти: ощущения, бурлящие под кожей, переполняли и требовали выхода. Угол движения руки Сэма изменился, когда он опустил голову Дину на плечо и прикусил чувствительную плоть у основания шеи, и это было всё, что нужно. Дин сдавленно всхлипнул. Всё тело пульсировало, содрогалось, пока он кончал в их переплетённые пальцы. Мгновение спустя ладонь Сэма сбилась с ритма. Его дыхание опалило ухо, тело дёрнулось, когда он излился, в последний раз сжав руку. Дин расцепил пальцы и убрал ладонь, целуя Сэма, уже медленно, почти лениво, наслаждаясь негой и чувством тяжести, которое наполнило мышцы и оседало в костях. — Это абсолютно точно стоило ожидания, — обессиленно пробормотал Дин, позволяя телу утонуть в мягкости матраса. Сэм с громким вздохом упал рядом. Через секунду он повернулся и с улыбкой ответил: — Однозначно.***
После того, как Сэм наспех привёл их в порядок, они остались в постели. Был ещё ранний вечер, но им обоим не хотелось ничего, кроме как валяться, обмениваясь поцелуями, и обниматься. В какой-то момент к ним присоединилась Холли, устроившись в ногах, и Сэм, слишком уставший, чтобы её прогонять, позволил ей остаться. Дин заснул с довольной улыбкой под сопенье Холли и с Сэмом в руках. А утром проснулся в пустой кровати. Он огляделся, замечая свои вещи, ровной стопкой сложенные на комоде, потянулся, разминая мышцы, и ухмыльнулся в подушку. Грёбаный аккуратист. Из-за двери слышался лёгкий гул музыки и голос Сэма, который серьёзным тоном что-то объяснял Холли. Дин усмехнулся, потянулся ещё раз и встал с кровати, потирая лицо и широко зевая. Часы на прикроватной тумбочке показывали начало десятого. Отличное время, чтобы начать отличный день. Дин быстро умылся, оделся и вышел из комнаты, следуя за запахом кофе. В коридоре его встретила радостная Холли, шевеля хвостом. Дин почесал ей загривок и вошёл на кухню, где Сэм, стоя у плиты, в такт музыке притопывал ногой. Дин про себя одобрительно кивнул выбору песни и обнял его со спины, заглядывая через плечо. На сковороде шипели яйца и шкварчали полоски бекона. — Ну ты и соня, — ласково произнёс Сэм, наклоняя голову, и Дин чмокнул его в шею, глубже втягивая запах еды. — Я успел сходить на пробежку, в магазин, выгулять Холли, позавтракать и приготовить завтрак тебе. — Может, я и соня, зато ты хвастун, — ответил Дин и щёлкнул языком, оторвался от Сэма и отпил кофе из кружки, которая стояла на прилавке. Сэм на это только покачал головой. — Садись, всё готово, — рассмеялся он, когда Дин закатил глаза — кофе был фантастическим, и начал перекладывать яичницу и бекон на тарелку. Дин вытащил вилку из ящика и плюхнулся на стул, замечая на столе пустую миску из-под завтрака Сэма. Судя по остаткам еды, там была овсянка или типа того. Дин поморщился, с трудом представляя, как такое можно есть добровольно, но не стал ничего говорить. Всё равно без толку. Сэм поставил перед ним тарелку, убрал свою миску в раковину и, налив себе стакан апельсинового сока, сел напротив, со смехом наблюдая, как Дин набрасывается на еду. Это было потрясающе. Хрустящий бекон, идеально прожаренный белок с жидким желтком, правильное количество соли и специй, которые взрывались на рецепторах. Иисусе. За наслаждением он не сразу заметил, как Сэм нахмурился и скривился. Через мгновение он уже сжимал голову, зажмурившись и едва дыша. Холли рядом с ним скулила и тыкалась носом, пытаясь помочь. — Сэмми? — Дин в одно мгновение оказался рядом. Он знал эти симптомы. Они такое уже проходили, когда у Сэма были видения. Но сейчас? — В чём дело? — Я не знаю. Такого раньше не было, — еле выдавил Сэм сквозь стиснутые зубы, сгибаясь пополам, внезапно вскрикнул, сжимаясь сильнее, и замер с широко распахнутыми глазами. — Сэм? — позвал Дин, обхватывая его лицо, но тот его словно не видел, смотря сквозь. После дёрнулся и резко втянул воздух. Взгляд стал осмысленным, на секунду метнувшись по комнате и изучая её, а потом непроницаемым, ледяным. Сэм сбросил его руки и оттолкнул. — Уходи, — прошипел он с яростью, от которой Дина окатило холодом, и вскочил со стула так, что тот упал за его спиной. Холли заскулила и пугливо попятилась назад. Нет. Этого не может быть. Только не сейчас. — Убирайся! — уже прокричал он. — Или, клянусь, я тебя вышвырну сам. — Сэмми, пожалуйста, — умолял Дин, качая головой. Он не мог этого объяснить, но знал, что это Сэм — его Сэм, — он всё вспомнил. И это… От этого мир словно выбило из-под ног. — Прошу, всё не… — Даже не смей, — сквозь зубы выдавил Сэм. Он весь источал гнев, каждым своим движением и жестом, и смотрел так, словно ненавидел его. Не то чтобы он не имел права, после всего, что было, но ощущать этот взгляд на себе… Это была худшая пытка. — Ты говорил, что это отвратительно, — выплюнул он, и Дин видел, что он едва сдерживается, чтобы не ударить, не превратить его лицо в месиво. — Ты обращался со мной как с грязью. Ты говорил, что не хочешь меня знать. Но стоило мне лишиться памяти?.. Лицемерный ублюдок. — Дин сглотнул, с трудом держась на ногах, и не мог дышать. — Проваливай отсюда. И из этого города тоже, — припечатал он и, не дав Дину возможности хоть что-то сказать, развернулся и скрылся за дверью спальни. Дин стоял в тишине кухни несколько секунд, а потом медленно поплёлся к выходу из дома. Он ощущал спиной растерянный взгляд Холли, когда тихонько закрывал дверь, чувствуя себя полным ублюдком. Сэм правильно сказал. Он облажался, как никогда в жизни.