I'm here

Хисын испытывал всепоглощающее разочарование: его ранг — четвёртый, и он чувствовал, что ничего не смог сделать достойно. Досада вперемешку с тревогой свернулись в животе тугим клубком; до чего же жалкая картина — он с трудом говорит, и голос срывается. Запнувшись о собственные слова, он разрыдался: он винил себя за неумение демонстрировать правильные эмоции, за плохое руководство группой, за то, что не старался и прикладывал недостаточно сил — он обязан больше работать, если намерен стать айдолом. Он не переставал винить себя, даже находясь в тёплых поддерживающих объятиях Кея, и слёзы градом стекали по щекам. Сонхун. Сонхун. Сонхун. Образ бледного, долговязого юноши возник в его голове, спровоцировав приступ паники и вынудив поднять глаза на экран — он поспешно выпутался из объятий, но, к счастью, ладони Кея по-прежнему покоились на его плечах, утешая. С ужасом представив наихудшее развитие событий, Хисын начал задыхаться. «Пак Сонхун». Когда заветное имя было озвучено, он опустил лицо, позволив последним слезам упасть на пол и тем самым забрать боль с собой. Спустившийся к ним Сонхун выглядел удивительно спокойным, и Хисын потянулся к нему, чтобы заключить в объятия. Всё происходящее проносилось мимо его сознания, пока не настала очередь девятого и десятого мест. Мысли метались меж двух огней: что, если Чонвон не справился? Или Ханбин-хён? Что дальше? Волнение усиливалось с каждой секундой, и он облегчённо выдохнул, когда наконец объявили имя Чонвона; не переставая плакать, он поспешил навстречу, дабы обнять — Джей последовал за ним, стиснув обоих сразу. Хисын благодарил судьбу, что все, кого он хотел видеть рядом, здесь: Сонхун, Джей, Чонвон; однако Ханбин-хён, его новообретённый брат, отправится теперь домой — его мечта так и осталась только мечтой, по крайней мере, до тех пор, пока ему не представится второй шанс воплотить её в жизнь. Это больно — обнимать кого-то, кто вызывал у тебя улыбку, кто стал тебе родным человеком, кто был твоей опорой и защитой; это больно — обнимать Ханбина, зная, что это, вероятно, в последний раз, поэтому он вцепился в него крепче, продолжая плакать в чёрную футболку. Они вернулись в здание с тяжёлыми сердцами; голова Хисына плыла от эмоций и горького привкуса разочарования, поселившегося внутри. Когда шедший рядом Джейк обнял Чонвона в знак поддержки, Сонхун обернулся: все разбились на пары, но Хисын остался один. Ники находился в компании Кея и Джея, Сону держался за руки с Даниэлем, упрямо глотая слёзы, Джейк подбадривал Чонвона. Взгляд Сонхуна скользнул по сгорбленной фигуре хёна. Он резко остановился; растерянный, Джейк сбавил шаг, но Сонхун лишь коротко кивнул, давая понять, чтобы дальше ступали без него. Хисын почувствовал, как ладонь мягко обхватила его локоть, вынуждая притормозить: они застыли посреди гостиной — Хисын планировал забрать свой рюкзак и разместиться в жёлтой комнате. — В чём дело? — осторожно поинтересовался он, каким-то чудом умудрившись даже выдавить улыбку; однако Сонхун так пристально взирал на него, что Хисын засомневался: что-то не так? Он настолько плохо выглядит после всех выплаканных им слёз? Он уже собирался спросить, но Сонхун заговорил первым: — Пойдём распакуем вещи вместе. Хисын моргнул, и прежде, чем он успел что-либо ответить, Сонхун обвил его плечи и повёл за собой. Зайдя в комнату, они обнаружили задремавшего на своей кровати Джея, что даже не обеспокоился тем, чтобы заново обустроиться. Они оставили сумки на полу; Хисын медленно опустился на матрас под четвёртым номером — его трясло. Сонхун сел на свою кровать, уставившись ему в спину; помещение погрузилось в мёртвую тишину, нарушаемую лишь спокойным дыханием спящего и прерывистым — Хисына, что пытался пересилить новый приступ. — Хён, — позвал он; тот поспешно вытер непрошеные слёзы и лишь потом обернулся. Сонхун нахмурился, заметив вымученную улыбку на его лице; он поднялся — Хисын озадаченно, но с любопытством наблюдал за ним. Сонхун не произнёс ни слова: сев рядом, он нащупал пальцами застёжку его чёрного кожаного жилета и помог снять лишний теперь элемент одежды. Его ладонь задержалась на чужой груди, и продолжавший смотреть на него во все глаза Хисын неожиданно почувствовал облегчение: он нуждался в этом прикосновении. — Хён. Он промычал в ответ, взирая на прекрасного принца перед собой, тогда как Сонхун прибился взглядом к собственной руке, что по-прежнему покоилась возле чужого сердца. — Ты отлично справился. Хисын нахмурился: нет, нет, это неправда, он был хуже всех сегодня, он получил оценку гораздо ниже той, на которую рассчитывал, из-за него Сонхун оказался на пятом месте, хотя он обещал ему топ-3, Чонвон едва не вылетел из-за его ужасного руководства, он так далёк от идеала— Ласковые ладони обрамили его лицо, нежным жестом стирая стекающие из глаз слёзы — Хисын и не осознавал, что плачет, пока длинные пальцы не коснулись аккуратно его щёк, собирая с них солёную влагу. — Ты всё сделал хорошо, хён. Ты отлично справился. Даже лучше, чем отлично. В глазах Сонхуна заключалось столько тепла и трепета, что Хисын перестал сопротивляться нахлынувшим эмоциям: вцепившись в его рубашку, он притянул донсена ближе, и тот покорно прильнул к нему. Его холодные, но мягкие руки отстранились от лица, и Хисын воспользовался шансом зарыться носом в изгиб его шеи. Громкие всхлипы вырывались из груди, и он прижался теснее. Сонхун мягко поцеловал его в макушку: он не просил перестать — вместо этого терпеливо и молча сидел рядом, позволив Хисыну свернуться в комок в его объятиях, давая возможность выплакаться и просто побыть собой. Очнувшись от краткой дрёмы, Джей заметил скорбную парочку; не желая прерывать — что бы то ни было, — он неслышно поднялся и направился к выходу, по дороге похлопав Сонхуна по спине. Остальные обнаружились в фиолетовой комнате: ребята старались утешить Сону, что только что потерял лучшего друга, и Чонвона, который был расстроен своим рангом и не мог избавиться от чувства вины перед Ханбином. Джейк поднял на него глаза, и Джей вопросительно вскинул бровь. — Где Хисын-хён? Сонхун? — Разбирают вещи, — ответил он, садясь подле Ники и откидываясь назад, располагаясь в изголовье кровати. Джейк окинул его задумчивым взглядом, прежде чем подняться. — Ты куда? — строго спросил Джей: Джейк обувал тапки, намереваясь покинуть их — вероятно, чтобы отправиться к Сонхуну. — Жёлтая комната? — уточнил он, смущённый его тоном. — Не надо. Это прозвучало настолько твёрдо, что каждый в комнате отчётливо понял: если они не прислушаются к словам Джея, тот снесёт им головы. Джейк торопливо сел обратно. — Если хоть один из вас потревожит их, я не смогу рассказать вам, чем всё закончилось. Все были весьма озадачены решимостью и категоричностью в его голосе — все, кроме Чонвона, который догадывался о происходящем и потому вмешался: — Давайте просто останемся здесь и оставим их наедине, — дабы разрядить обстановку, он надул губы — это сработало, и ребята расслабились. Впрочем, невзирая на замешательство, никто не посмел даже пройти мимо жёлтой комнаты, опасаясь расправы в лице Джея. Сонхун помог им обоим разуться и, уложив Хисына на кровать, пристроился рядом, обняв со спины. Старший перестал плакать минут десять назад и теперь только жалобно шмыгал носом. Он тяжело вздыхал — Сонхун ощущал, как вздымалась его грудь, пока сам он продолжал ронять невесомые поцелуи в его тёмные волосы. — Хён, — начал он; в ответ раздалось короткое мычание, призванное дать понять, что его слушают. — Я люблю тебя. Хисын замер, и Сонхун успел пожалеть о своём решении, прежде чем тот вновь заговорил. — Ты имеешь в виду?.. Сонхун встретился с ним глазами, смотря на него с нежностью и поглаживая мягко его щёки; Хисын же взирал на него с радостью и одновременно страхом. — Я люблю тебя, — повторил он, прекращая свою ненавязчивую ласку и смотря прямо в глаза. Хисын внезапно подался вперёд и прижался к его губам своими, но почти сразу же отпрянул. Сонхун улыбнулся: это был не поцелуй и не случайное прикосновение — простой способ сказать, что его чувства взаимны. Хисын улыбнулся в ответ, после чего зарылся лицом в его джемпер, словно пытаясь исчезнуть в толстых складках плотной ткани. Сонхун крепче обвил руками его талию; их ноги переплелись, и, расслабившись, он прикрыв глаза. — Я тоже люблю тебя. Он едва услышал эти слова — зато хорошо прочувствовал, как если бы они были произнесены громко и чётко: гулкое эхо от них прочно поселилось в его теле.