***
Имхотеп мерил шагами комнату. Боль, гнев и отчаяние захлестнули Верховного жреца. Все его надежды рухнули. Не в силах стоять на ногах, Имхотеп опустился в кресло за небольшим столиком, опустив голову на руки. События дня утомили его, но воспоминания о прошлом захлестнули его. В Древнем Египте вся власть принадлежала ему. Сам фараон спрашивал его совета по особо важным делам. Но один день изменил всё. В Гареме фараона появилась новая наложница. Знал бы Сети, чем обернётся всё. Анксунамун! Стройная и удивительно красивая женщина! С грацией кошки она вошла тогда в зал. Как умело играла на музыкальных инструментах и ловко обращалась с оружием. Природа одарила эту женщину статью и острым умом. Она сразу приглянулась Верховному жрецу Осириса. С Анксунамун Имхотеп забывал обо всём и мог позволить себе часы отдыха. Анксунамун заинтересовали древние знания, и они часто разговаривали о богах и героях. Имхотеп даже начал учить её читать Книгу Мёртвых. Но счастье было недолгим, и всё рухнуло в один день. Имхотеп никогда бы не смог забыть тот роковой вечер, когда смерть настигла сразу троих: физически Сети I, Анк-Су-Намун, и морально его самого — Великого жреца Осириса. Естественно, убийство фараона поначалу не входило в план влюблённых, но что им было делать? Имхотеп помнил, как его руки сами потянулись к месту и будто устремлённые неведомой силой вонзили оружие в тело правителя Египта. Брызнувшая на занавески кровь рубиновыми каплями украсила полупрозрачную золотистую ткань. Анк-Су-Намун, следуя порыву любимого, тоже стала наносить новые раны умирающему Сети. Она делала это с таким остервенением, что Имхотеп до сих пор помнил, как он невольно восхитился этой женщиной. Однако так же как и своё восхищение, Имхотеп никогда бы не смог забыть тот момент, когда на его глазах Анк-Су-Намун пожертвовала собой ради того, чтобы меджаи не заметили Имхотепа и жрецы могли увести его из того проклятого дворца. Ужас, боль и ненависть ко всему миру, в особенности к уже мёртвому Сети I и меджаям, заполнили душу Имхотепа, который наблюдал за гибелью его возлюбленной Анк-Су-Намун... Жрецы не выпускали своего повелителя из цепкой хватки, поэтому Имхотеп мог лишь дёргаться вместо того, чтобы помочь принцессе. Только тогда, когда на стене тень от меча пронзила её тело — Имхотеп зажмурился чувствуя, как что-то оборвалось внутри него. Да, рискуя всем: должностью, своей жизнью и жизнью преданных ему жрецов, Имхотеп пошел на преступление. Он решил вернуть любимую к жизни. Но боги отвернулись от него. В самый разгар страшного ритуала ворвалась стража фараона, помешав завершению обряда. Крик Верховного жреца отразился от стен подземного храма, когда предводитель медджаев раздавил сосуд, где билось сердце Анксунамун. За это страшное преступление Имхотеп и его жрецы были приговорены к страшному наказанию. Вспоминать это было больно. Закрыв лицо полой черного плаща, египтянин оплакивал свои поражения. Казалось, силы покинули Верховного жреца. Сейчас он мог лишь содрогаться от беззвучных рыданий. Слабость и апатия овладели им. Наконец поток слез иссяк, Имхотеп с трудом поднялся на ноги и вышел на балкон, встав в тень и смотря на лунную дорожку на темной глади Нила. Он поднял голову, устремив неподвижный взгляд в чёрное небо, усыпанное звёздами, словно пытаясь отыскать ответ или подсказку. Имхотеп судорожно вздохнул и почувствовал, как на плечи ему легли тёплые ладони, и сзади прижалась Анксунамун. Жрец не оборачивался к ней. С одной стороны он не хотел, чтобы она видела его таким, но с другой — сейчас ему нужна была поддержка.***
Не обнаружив Имхотепа в комнате, Анк-су-намун увидела открытую дверь, ведущую на балкон. Женщина беззвучно вышла к любимому, но когда она увидела его слегка трясущиеся плечи, она поняла что… он плачет. Сердце египтянки сжалось. Ещё никогда она не видела его слабости. Женщина знала Имхотепа сильным и волевым человеком, понимала, что у него есть свои слабости, но когда увидела их проявление — буквально оцепенела, не зная что ей делать. Уйти и оставить одного, чтобы ненароком не задеть его самолюбие, или остаться и поддержать? Что из этого будет правильным?.. В конце-концов, Мила осторожно, практически на носочках, приблизилась к Имхотепу сзади. Сердце разрывалось от того что её любимому мужчине, свету её очей было плохо. Что она могла сделать кроме того чтобы просто быть рядом? Только отомстить тем, кто был причастен к его печали. Но это потом, а сейчас… Мила нежными движениями обвила руками его крепкое тело, останавливая руки на груди возлюбленного. «Ничего душа моя, повелитель моего сердца… Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы развеять твою печаль. Ты снова будешь улыбаться. Я обещаю,» — Подумала Анк-су-намун, не нарушая тишины. Женщина обнимала его, нежно гладила по спине и плечам, даря свою поддержку и теплые объятия. Так, обнимая возлюбленного, хоть он ничего не говорил и не оборачивался к ней, египтянка чувствовала, как ему было необходимо её присутствие. Слова сейчас были излишними, поэтому женщина мысленно проговаривала: «Душа моя… Я не оставлю тебя. Ты не будешь один в этот трудный период. Я знаю, ты сильный, так позволь мне быть твоей слабостью. Слишком много обрушилось на тебя за все эти проклятые годы.» Неожиданно небо заволокло тяжёлыми суровыми тучами. Неожиданно яркий всплеск молнии рассёк небосвод, а после, практически сразу, гулко застучали тяжёлые, крупные капли. Чтобы Анксунамун не намокла, Имхотеп увлёк возлюбленную в комнату. Мужчина усадил женщину на кровать, после чего опустил голову на плечо своей любимой. Он держался за неё как за спасательный круг что бросают оказавшемуся за бортом человеку. Мила, в свою очередь, гладила его напряжённые спину и плечи, стараясь успокоить и отогнать негативные мысли от Имхотепа. За окном разразилась настоящая гроза: слышались раскаты грома, молнии рассекали черную гладь небосвода. Однако это никак не мешало: Имхотеп постепенно успокаивался в объятиях возлюбленной, дыхание верховного жреца постепенно становилось глубоким и размеренным. Анк-су-намун прилегла на роскошную кровать, не прерывая своих поглаживаний, и вскоре усталость укрыла их обоих пуховым одеялом тьмы, погружая в сон и даря покой и восстановление.